Прекрасное далёко...

      Совершенно неожиданно лес кончился, и Алекс вылетел на живописную полянку, словно сошедшую с рекламных проспектов.       Ровная, будто выглаженная, скатерть снега, без единого кустика, только по периметру вековые сосны с редким подлеском из пушистых ёлочек и кустов рябины с ярко-оранжевыми кистями ягод. Даже странно, что снегири и свиристели не добрались до них.       Посреди ровной поляны — добротный охотничий домик с небольшим дровяным сарайчиком и навесом, сколоченным из жердей. Накинь плёнку — и будет место для летних посиделок. Вон и стол под навесом, и место для кострища, обложенное диким камнем. А самое удивительное — к домику вела довольно накатанная и широкая дорога. Не лыжня для снегохода, не колея от проехавшего пару раз внедорожника, а ровная, словно специально расчищенная дорога.       Алекс сверился с навигатором: судя по координатам, он был возле того самого охотничьего домика из своего списка.       Алекс быстро наклонился, зачерпнул пригоршню хрусткого колючего снега и одним махом отправил в рот. И только сейчас понял, что запыхался и чудовищно хочет пить.       Он жевал холодные кристаллики и задумчиво разглядывал невысокий, но крепкий дом из одинаковых оцилиндрованных бревен, между которыми кое-где торчали клочки то ли серого мха, то ли пакли. Наверняка лесные птички растащили остальное для своих гнёзд.       Раз он сюда всё равно добрался — имеет ли смысл изучить домик сейчас или всё же вернуться позже?       Простоял он так довольно долго, колеблясь: то ли повернуть обратно, то ли всё же пойти к дому. Очнулся Алекс от озноба, который словно шершавой мокрой тряпкой прошёлся вдоль позвоночника. Он огляделся вокруг и только сейчас заметил, что белоснежный искристый наст налился сумеречным сизым цветом. Солнце почти скрылось за горизонтом, а короткий зимний день неожиданно сменился плотными мглистыми тенями.       Алекс зябко передёрнул плечами и оглянулся назад. В лесу уже совсем стемнело, лыжня, по которой он пришёл, еле-еле виднелась на враз потемневшем снеге. Он вновь повернулся к дому. Закатные лучи золотым светом отражались в стёклах окон, тень от стен казалась чернильно-тёмной.       Мда, охотничий домик не выглядел гостеприимным, но, судя по всему, выбора у Алекса не было. Следовало успеть до полной темноты попасть внутрь, ведь наверняка от непрошеных гостей дверь заперта. А надо ещё дров натаскать, чтобы не околеть в пустом нетопленом доме, да и как-то устроиться на ночлег.       Зимний вечер ещё короче, чем день. Вот только что солнце пересекло линию горизонта, а вокруг уже темень, хоть глаз коли. Небо заволокло тучами, сквозь которые не пробивался свет звёзд, да плюс они грозили обрушиться снегопадом и занести лыжню. Правда, оставалась дорога, но куда она вела — неизвестно.       К счастью, входная дверь оказалась незапертой. Замок то ли был сломан, то ли висел только для проформы — неизвестно. Во всяком случае, внутрь Алекс проник без проблем.       Посветив по углам просторной комнаты фонариком от телефона, Алекс с трудом сориентировался в помещении.       В одном углу белела кирпичная печь, то ли белёная, то ли обложенная плиткой, в другом — массивный стол, сколоченный из досок, вдоль стен — деревянные лавки, на которых набросаны какие-то тряпки: то ли коврики, то ли чья-то забытая одежда.       Возле печи, на металлическом листе, лежала охапка дров, явно припасённых кем-то для растопки. Да и вообще, судя по температуре внутри дома, тут кто-то был, и не слишком давно, день или два назад. Алекс не знал, хорошо это или плохо. Какое-то смутное, неясное беспокойство возилось где-то в душе. Но что это было: интуиция или просто напряжение последних дней давало о себе знать?       Алекс решительно тряхнул головой: некогда строить из себя пугливого зайца, надо заняться насущными бытовыми проблемами. Например, смотаться в сарайчик — может, там ещё найдутся дровишки. В домике, конечно, не трескучий мороз, но до нормальной комнатной температуры всё же далеко, а, судя по низким тучам, будет ещё снегопад. И сколько он продлится — неизвестно.       Луч вновь метнулся по стенам. Следовало бы найти какую-нибудь лампу или фонарь: без источника света плохо, ещё навернёшься да ногу сломаешь, а заряд аккумулятора телефона надо беречь.       Алексу везло, прямо очень даже везло: фонарь нашёлся на полке рядом с дверью. Алекс щёлкнул переключателем, и мощный сноп света рассёк темноту.       Через полчаса в печке весело потрескивали сухие поленья, на плите стоял чайник с водой, а Алекс потрошил чужой ящик, полный консервов в жестяных банках и пачек галет.       Совесть если и шевельнулась в душе молодого и голодного как волк человека, то сразу же и сдалась под натиском богатырского аппетита. В конце концов, Алекс не ворует, он заплатит и за ужин, и за невольное гостеприимство неведомого хозяина!       Алекс расстелил найденную им старенькую клеёнку на полу, возле самой печурки, и приоткрыл дверцу, чтобы живой, мерцающий свет освещал небольшой пятачок пола.       Он попеременно откусывал от галеты, зачерпывал ложкой тушёнку из банки и время от времени прихлёбывал горячий крепкий чай из жестяной кружки. Фонарь он предусмотрительно выключил: неизвестно же, на сколько там батареек хватит, а впереди целая ночь и мало ли, что может случиться. Телефон тоже отключил: связи тут не было абсолютно, даже навигатор потерял контакт со спутником. Возможно, виной тому была метель, которая всё-таки разыгралась за окном, жутко подвывая в трубе и царапая стекло жёсткими комочками снега и ледяной крошки.       Дрова в печке прогорели довольно быстро, яркое пламя превратилось в алые угли, которые постепенно покрывались седым налётом пепла. Совсем скоро погасли и они. Алекс в какой-то момент будто очнулся ото сна. Вздрогнул всем телом, потянулся. Да, на дворе двадцать первый век, он программист, живущий в цивилизованной стране и пользующийся всеми благами современного мира, но открытый огонь оказался способен заворожить его так же, как когда-то завораживал пещерного человека. А сейчас, вместе с темнотой, опять вернулась тревога.       Алекс глянул на часы: время было ещё детское. От темени за окном и непогоды казалось, что перевалило уже за полночь, но светящиеся стрелки упорно показывали девять часов вечера. Это сколько же до утра ждать-то?       Алекс вновь включил фонарь и обошёл небольшой домишко. Заглянул во все углы.       Сразу за печкой нашёлся топчан с накиданными на него подушками в цветастых наволочках, простым полосатым ватником и стёганым одеялом. Чуть брезгливо тронув рукой постель, Алекс поморщился: во-первых, пахло чужим потом и затхлостью, во-вторых, всё было влажным на ощупь. Он представил, что придётся здесь спать, кутаться в старенькое одеяло без пододеяльника, касаться щекой несвежих наволочек, и его передёрнуло от отвращения. А вдруг тут блохи или платяные вши?! Нет, не сможет он себя переломить и уснуть на этом топчане.       Алекс опять перетащил клеенку, теперь уже к тёплому кирпичному боку печки, и бросил сверху свою куртку и лыжные штаны. Жестковато, конечно, но ничего, всего на одну ночь.       Потом он попробовал улечься и уснуть. Чем быстрее он это сделает, тем быстрее наступит утро. Но сна не было ни в одном глазу, непривычно и жутко за стенами сторожки гудел зимний лес, и где-то совсем рядом скреблись и бегали мыши.       Алекс опять глянул на часы: блин, прошёл всего час! И абсолютно нечем заняться! Интернета нет, книжку на читалке не почитаешь: и темно, и зарядку телефона расходовать страшно. Мало ли что. В голову лезли странные мысли, вспомнились все легенды и мифы, которые он читал. Даже сочинённые им рассказы всплыли в памяти. Может, попытаться что-нибудь сочинить? Серому нравилось… Алекс зажмурился и порывисто вздохнул. Серый, вот где он сейчас? Куда делся? Вот не мог он пропасть бесследно, не имел права! Потому что как же без него его беспокойное хозяйство? Не мог он Алекса и Карима на произвол судьбы бросить. Вот не мог! Значит, жив. А вдруг у Макса новости появились, а он, Алекс, тут застрял посреди леса в какой-то странной избушке. Вообще, глупая это была идея. Вот сейчас Алекс это понял окончательно. Нет никакого Патруля времени. Иначе бы они давно пришли за Серым. Серый пропал, но надо искать более реальные причины. Может, дело в их работе? Может, дело в прошлом? Хоть Макс и утверждал обратное, но ничего сбрасывать со счетов нельзя.       Лежать на жёстком полу было неудобно, да и холодно, не настолько хорошо нагрелось помещение. Топили его и раньше довольно нерегулярно, вон и постель отсырела, и пыль тонким слоем лежит на столе, её очень хорошо видно в лунном свете.       Так, стоп, в лунном свете? Значит, метель закончилась? Алекс приподнялся на локте и огляделся: в избушке стало неожиданно светло, не как днём, когда всё ясно и понятно, а загадочно и даже как-то потусторонне.       Прямо в окно светила луна, небо почти очистилось, лишь редкие рваные тучи серыми тенями прикрывали яркие крупные звёзды. Было тихо, даже ветер не качал деревьев. Казалось, даже мыши замерли в своих норах. И в этой тишине Алекс чётко услышал, как скрипит снег под чьими-то ногами.       Это было жутко, какой-то первобытный страх шевельнулся в груди Алекса. В голову полезли все фильмы ужасов, связанные с заброшенными домами в лесу, зомби и инопланетяне всё плотнее подступали к нему в своём безумном хороводе. Среди странных чудищ мелькнула даже красавица панночка, а затем и сам Вий из старого советского фильма, который маленький Алёшенька смотрел в далёком детстве.       Взгляд Алекса заметался по сторожке. Мля, охотничий домик, называется, а тут не то что ружья — ножа приличного нет! Взгляд замер на чугунной кочерге с витой ручкой. Алекс поспешно вскочил с импровизированного ложа и метнулся к печке. Ухватив поудобней тяжёлую кочергу, он замер возле самой двери.       Шаги приближались. Вот кто-то довольно тяжёлый остановился возле самого крыльца, что-то пробурчал себе под нос недовольное, пару раз топнул ногами, явно сбивая снег с обуви. Алекс весь обратился в слух. Натужно и жалобно заскрипели старые рассохшиеся доски под тяжестью человека.       Некто поднялся на крыльцо и удивленно хмыкнул, обнаружив отсутствие замка в проушинах на двери. Алекс замер, судорожно сжимая своё оружие. Дверь приоткрылась, впуская облако морозного воздуха, и приятный зычный баритон произнёс:       — Ну, гость дорогой, да незваный, кто ты есть? Да кочерёжку положи, а то, не ровен час, пришибёшь ещё.       От спокойного, уверенного голоса зомби и инопланетяне, прихватив с собой панночку и всех остальных упырей и вурдалаков, убыли восвояси, а Алекс перевёл дух и улыбнулся. Мужчина был незнакомый, но от него веяло силой, не агрессивной, а умиротворяющей, как от картинок с фигурами богатырей из детских сказок.       Через полчаса Алекс сидел за столом и жмурился на лампочку под простым абажуром. В сарае оказался небольшой дизель, которого хватало на освещение домика и баньки, расположенной рядом, а также для работы маленького холодильника и ноутбука. Правда, соединения со спутником и вышкой мобильной связи по-прежнему не было, хотя метель утихла, а воздух стал прозрачным и хрустким от мороза.       Но Владимир Григорьевич (так звали хозяина домика и припасов, которые схомячил Алекс) успокоил своего гостя: тут, на полянке, вообще аномальная зона, вот стоит на пару километров в лес отойти — и связь появляется, хотя там деревья вроде должны мешать сигналу, а вот тут открытая площадка, а связи нет. Так что утром Алекс выйдет наружу и позвонит своим друзьям. Сейчас ночь на дворе, куда уж переться по темноте? Мало ли куда свалиться можно и ногу сломать.       Алекс кивал и соглашался. Тем более Макс не Серый, навряд ли хватится его раньше утра, когда приедет за ним в гостиницу.       А Владимир Григорьевич, который оказался очень компанейским мужиком, тем временем выкладывал на стол немудрящую домашнюю снедь. Сало с чесночком, хрустящие огурчики и грибочки. Крупно резал ноздреватый хлеб и выкладывал сваренные вкрутую яйца.       — Я иногда сюда прихожу, отдохнуть от цивилизации, вдохнуть воздуха чистого. А то город достал уже. Да и одному побыть хочется, подумать о смысле жизни, так сказать. А если честно, не могу сидеть долго на одном месте, слишком натура у меня неуёмная! — Владимир Григорьевич довольно рассмеялся. — Но ты не переживай, ты мне не мешаешь, люблю с молодёжью поговорить. А особенно с новыми людьми. Расскажешь, что ты ищешь, что нашёл… А для резвости разговора у меня и «эликсирчик» имеется.       Мужчина поставил на стол бутылку с янтарной жидкостью. Алекс опасливо взял в руки «эликсирчик», открутил пробку и понюхал: пахло довольно приятно, то ли грецкими, то ли кедровыми орешками, с лёгким сивушным привкусом. Видимо, «эликсирчик» был тоже собственного приготовления.       Владимир Григорьевич внимательно следил за Алексом и, когда тот чихнул, нюхнув открытую бутылку, довольно хмыкнул:       — Ты, Лёша, не сомневайся, напиток богов. Эликсир жизни, можно сказать, манна небесная! Сами гоним, сами пьём. Двойной очистки и настояна по моему секретному рецепту.       Владимир Григорьевич разлил «эликсирчик» по гранёным стаканам и первым опрокинул содержимое себе в рот. Довольно крякнул и аппетитно захрустел огурцом. Алекс немного помялся, но обижать хозяина сторожки не хотелось. Нормальный вроде мужик, бухтеть на незваного гостя не стал, от денег за разорённые припасы равнодушно отмахнулся. Пить на ночь глядя с незнакомым мужиком не казалось хорошей идеей, тем более что завтра за руль, но что, в конце концов, пол-литра на двоих? Алекс решительно опустошил стакан и потянулся за розовым, в прожилках мяса салом.       Разговор завязался сам собой. Пустой, в принципе, разговор, ниочёмный. После второй порции «эликсирчика» Владимир Григорьевич заговорил «за жизнь», о её смысле.       Алекс немного снисходительно улыбался: слышал он подобных доморощенных философов, нахватаются верхушек из разных учений и религий и щеголяют «умными» фразами. А подвыпивший мужчина тем временем вещал:       — Хочешь, одной молитве научу? Я всегда с неё день начинаю. Говорят, её придумал один американец, протестант Рейнхольд Нибур, — Владимир Григорьевич помолчал и торжественно произнёс: — Господи, дай мне спокойствие духа, чтобы принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить, и дай мне мудрость отличить одно от другого.       Алекс пожал плечами. Был он на собраниях, где проповедовали эту теорию, не проникся. Он вообще верил только в разум и прогресс. Ну, и в Серого ещё. От воспоминаний стало опять паршиво. Захотелось рассказать о своём друге, пусть и незнакомцу. Как это называют? Эффект попутчика?       Тем более «эликсирчик» разлился теплом по крови и приятно шумел в голове.       — Друг у меня есть, можно сказать, брат… — Алекс сам взялся за бутылку и плеснул в оба стакана фирменной настоечки.       Владимир Григорьевич умел слушать. Он был из той редкой породы, что слушают с душой, ему хотелось вывернуть всего себя наизнанку.       Алекс много рассказал. Конечно, только то, что можно было рассказывать, но всё же…       В конце рассказа Алекс совсем расчувствовался и, как девчонка, начал показывать Владимиру Григорьевичу их совместные фотографии.       Владимир Григорьевич внимательно просмотрел все фотки и похлопал Алекса по плечу.       — Найдётся братишка, вот увидишь, найдётся! Надо за это выпить, — он поднял пустую бутылку, чуть тряхнул её и огорчённо цыкнул. — Ну ничего! У меня где-то тут заначка была…       Владимир Григорьевич, чуть покачиваясь, поднялся и прошёл в угол комнатушки. Погремел там чем-то и поставил на стол початую бутылку с алкоголем.       — Ну, давай! За братишку! — чокнувшись с Алексом, он поднёс стакан ко рту, внимательно следя за гостем.       Алекс кивнул и решительно выпил содержимое своего стакана одним глотком. Потолок вдруг качнулся и сместился куда-то вбок.       «Крепка, зараза!» — мелькнуло в помутневшем сознании Алекса. Он глянул в лицо собутыльнику. Успел заметить слишком трезвый и цепкий взгляд мужчины и повалился на пол.