***
Макс о пожаре в охотничьем домике узнал только утром, когда явился на работу. Ночка у него тоже очень весёлая выдалась. Он вместе с поисковой группой рыскал в окрестностях N-ска, пытаясь отыскать рыжего засранца, которому припёрло на ночь глядя покататься на лыжах. Хорошо, что в машину ему маячок засунули, плохо, что наружку не послали. Но не думал он, что есть такая необходимость. Забыл, что у этой парочки его личных мозгоедов редкостный талант попадать в нелепые, странные, а то и опасные ситуации. Лёху не нашли, и Макс сидел у себя в кабинете слегка помятый после бессонной ночи и злой как чёрт. «Вернётся — лично убью!» Тёмные и мрачные мысли Макс старательно гнал подальше. Вляпаться в неприятности — это Лёха с Серёгой могут. Погибнуть — нет! И вот в этот момент он глянул на сводку происшествий. Глаза быстро пробегали по строкам: пожар в лесной сторожке, найден почти полностью сгоревший труп, который невозможно идентифицировать… Макс устало прикрыл глаза. Сторожка находилась как раз в том районе, где предположительно пропал Алексей…. Навалилась усталость, но он усилием воли взял себя в руки и, прихватив с вешалки куртку, вышел из кабинета… Макс стоял на пожарище и курил уже третью сигарету. У него было чувство проклятого дежавю. Это уже было. Лет семь назад он так же стоял у сгоревшего дома и мысленно хоронил друзей. Тогда Братец Лис и Братец Кролик выбрались… И связались с ним через какое-то время. Но судьбу не обманешь, она всё равно догонит. Неужели и Лёшку догнал огненный смерч? В глубине души теплилась надежда, что найденные обгоревшие кости принадлежат не Лёшке, шебутной головушке. Но тогда где он? Из города автомобиль Алексея выехал уже больше двенадцати часов назад. То есть в лесу тот находится почти уже половину суток. Конечно, можно надеяться, что рыжий Казанова завис у какой-то красотки в ближайшей деревне. Но эта почти призрачная надежда таяла с каждой секундой. К глазам подкатывали злые слёзы, от собственной беспомощности хотелось запрокинуть голову к небу и выть диким зверем. Вот найдётся Серёга — что Макс ему скажет? Где Лёха?.. Макс горько усмехнулся. Найдётся Серёга, если найдётся… И где найдётся… Макс терял друзей, не раз, но так тяжело и паршиво на душе не было никогда. Не только Серого не нашёл, но и Лёшку потерял. А ведь он к нему за помощью приехал. Макс сжал кулаки. Не уберёг… В кармане завибрировал сотовый телефон. Макс поднёс трубку к уху и бесцветным голосом ответил: — Да, начальник следственного отдела слушает… Звонил коллега из Москвы, сообщить, что по факту пропажи подданного Королевства Бельгия решено завести уголовное дело. Макс выслушал и так же ровно и спокойно ответил: — Двух бельгийских подданных… На другом конце помолчали и сочувственно крякнули: — Везёт тебе, Максим Иванович, как утопленнику… Макс горько усмехнулся: — Не… Не утопленнику — погорельцу. Макс опустил трубку обратно в карман. Да, теперь можно официально задействовать все имеющиеся силы и средства… Эх, этот бы звонок да на сутки раньше! Повесил бы он Лёшке на хвост таких ребят!.. Да что ребят — он сам бы запер неугомонного Кролика на даче, если бы знал… Знал, что тот попрётся в лес, что его занесёт в заброшенный охотничий домик… Если бы знал… Макс отвернулся от пепелища, постоял ещё с полминуты и зашагал к машине. Надо найти хотя бы Серёгу, надо сделать всё, чтобы его найти… Уже подойдя к самому краю поляны, Макс снова обернулся: а может, всё же не Лёшка? Он же везучий, в рубашке родился. Может, всё же не он?Глава 5
27 июня 2019 г. в 06:27
Очнулся Алекс от страшного сушняка во рту. В висках билась резкая алая боль.
«Это надо было так надраться! Серый опять бухтеть будет…» — мысли с трудом пробивались сквозь марево боли, тупо отдаваясь в затылке.
Кто-то что-то говорил совсем рядом, негромко звучащие слова булыжниками падали на воспалённый мозг. Алекс чуть приоткрыл глаза. Электрический свет ударил по сетчатке словно хлыстом. Захотелось застонать в голос. Он поспешно зажмурился, попытался пошевелить руками и с удивлением обнаружил, что сделать этого не может. Кисти словно намертво приросли друг к другу. В первую секунду Алекса охватила паника: допился! Парализовало!
Он опять чуть приоткрыл глаза и с ужасом в сердце глянул на руки. Кисти были крепко примотаны друг к другу каким-то шнуром.
Алекс чуть шевельнул ступней. С тем же успехом. Кто-то связал его по рукам и ногам. Вот какого хера?! Если это такая шутка, то очень уж она дурацкая.
Алекс уже хотел возмущённо если не заорать, то просипеть что-то, как вдруг сквозь всполохи боли явственно услышал незнакомые голоса. Он что, не дома? Алекс настороженно прислушался и попытался собрать в кучку расползающиеся киселём мозги.
— Чем ты его так?..
Разговор явно начался не сейчас, голос говорившего, судя по тембру, принадлежал довольно молодому мужчине, наверное, ровеснику самого Алекса.
— Клофелином. С дозой малость не рассчитал, — второй голос был Алексу смутно знаком и принадлежал явно человеку постарше.
— А зачем?
— Он знает того парня, которого вы искали неделю назад…
— И? Мало ли народу друг друга знает? Я не понимаю твоей логики. Надо было отправить его домой, а потом уже сообщать нам. Мы бы сами решили, что делать, — в голосе послышалась насмешка. — Как там говорится? Инициатива всегда имеет инициатора, — молодой человек помолчал и продолжил с металлом в голосе: — Ты зачем-то засветил эту сторожку. То, что тут нет до сих пор полиции, — чистая случайность. На краю леса стоит его автомобиль с маячком в багажнике. Его ищут по всему лесу. От тебя больше проблем, чем пользы.
— Ну, он мог привести сюда полицию… — собеседник молодого парня явно растерялся, это слышал даже Алекс.
— Вероятность данного события составляет один процент, — в разговор вступил третий участник, от голоса которого у Алекса на загривке вздыбились волосы, а вдоль позвоночника пробежал ледяной озноб. Что-то знакомое и до жути неприятное было в этой фразе и в интонации. Но что? Голос равнодушный и бесцветный, как… Мысли опять начали путаться, и Алекс так и не смог понять, где и когда он слышал что-то подобное.
Он чуть приоткрыл глаза, пытаясь сквозь занавеску ресниц разглядеть собеседников. И первым делом обнаружил, что лежит на довольно грязном полу возле полуостывшей печи, а рядом стоят три пары ног. Две — в берцах военного образца и одна — в хороших зимних ботинках. Алекс попытался поднять глаза выше, но даже такое невинное движение отозвалось новым пульсаром боли, ударившей по вискам и откатившейся к затылку.
А разговор тем временем перешёл в довольно острую стадию.
— И что ты предлагаешь теперь делать? — спрашивающий был явно недоволен и не пытался этого скрыть.
Тут же отозвался знакомец (мля, да кто же это такой-то?):
— Убить, и все дела. Зачистить, или как там у вас говорят…
Алекс от неожиданности конвульсивно дёрнулся и тут же испуганно зажмурился. Кто-то подошёл к нему мягкой кошачьей походкой, наклонился, дохнув в лицо запахом кофе и ванили, и негромко фыркнул.
— Зачистить, говоришь… — голос стал задумчив и спокоен. — Верно говоришь. Ты в кои-то веки прав.
Алекс снова дёрнулся, ударился головой о жёсткий кирпич и инстинктивно распахнул глаза. Двое молодых людей в камуфляжных комбинезонах и третий, пожилой мужчина, стояли возле стола с остатками ужина.
Алекс наконец-то вспомнил обладателя третьего голоса. Это был гостеприимный хозяин охотничьего домика, Владимир Григорьевич. Только лицо у него сейчас было отнюдь не дружелюбным.
Владимир Григорьевич со смесью страха и какого-то маниакального любопытства переводил взгляд с беззащитной тушки Алекса на стоящего рядом с ним молодого человека.
Алекс попытался сглотнуть сухим ртом. В голове сквозь рваный розоватый туман пронеслась нелепейшая фраза, неизвестно откуда взявшаяся: «Пиздец котёнку, больше срать не будет». Дальнейшее он видел словно в замедленной съёмке.
Молодой светлоглазый парень мельком глянул на Алекса, улыбнулся одними губами и повернулся к Владимиру Григорьевичу.
Одно неуловимое движение — и мужчина грузно опустился на пол с неестественно вывернутой головой.
Алекс на несколько секунд забыл о боли и разноцветных всполохах внутри черепной коробки. Он расширенными от ужаса глазами смотрел на мёртвое лицо, на недоумённый взгляд мёртвых глаз и понимал, что жизнь рыжего кролика закончена. Вот так глупо и бездарно, на грязном полу в заброшенной сторожке посреди зимнего леса. И никто не узнает, где могилка твоя…
Владимиру Григорьевичу ещё повезло — его убили сразу и довольно милосердно. Что ждёт Алекса — одному богу известно.
Алекс опять зажмурился, чтобы не видеть своих убийц, чтобы не заорать от ужаса, не начать уговаривать… Чтоб уж если сдохнуть, так по-мужски. Хотя где-то в глубине души ныл и плакал мажор и папенькин сынок Лекс. А если денег предложить? А если на колени встать? Но Алекс упрямо сжал зубы и ещё сильнее зажмурил глаза…
Он даже начал считать про себя, чтобы не думать, не думать, что вот сейчас, прямо сейчас всё кончится… Почему-то вся прошедшая жизнь не спешила пролетать перед глазами, а именно сейчас нестерпимо зачесался нос и захотелось чихнуть. Блин, даже умереть как все нормальные люди не получается! Алекс разозлился то ли на себя, то ли на незнакомцев, что тянули резину. Он уже успел досчитать до двадцати, а всё ещё был жив.
Алекс приоткрыл один глаз и приподнял голову. Парни с замороженными физиономиями смотрели друг на друга, не говоря ни слова. И опять его измученный мозг накрыла странная волна дежавю. Подобное он уже видел. Когда и где? Почему-то в памяти всплыл Бейрут… Но при чём он здесь?
Странно, ещё жив… Почему они молчат? Не убивают? Алекс снова скосил глаза на труп Владимира Григорьевича. Лицо мужчины выглядело почти естественно. Если бы не кровь, струящаяся изо рта, и не неестественно вывернутая шея, можно было бы подумать, что он жив… ну, просто прилёг зачем-то… Алекс опять сглотнул и попытался облизать губы: пить хотелось сильнее, чем жить.
В конце концов он не выдержал. Пусть уже грохнут или попить дадут!
— Ребята… — голос звучал сипло и как-то жалко. Алекс попытался прокашляться, но всё равно вышло не очень. — Ребят, а может, воды дадите, а?
Парни синхронно повернулись, и Алекс опять почувствовал озноб. Равнодушные, похожие на маски лица, равнодушные взгляды, только у одного из них в холодных глазах шевельнулось что-то типа любопытства. Он молча достал из рюкзака Владимира Григорьевича пластиковую бутылку, открутил пробку и сунул горлышко в рот Алексу.
Алекс судорожно глотал воду, часть жидкости вытекала изо рта и струилась по подбородку, но ему было всё равно. Это было блаженство. Алекс проникся к незнакомцам почти симпатией.Может, они не такие уж и звери? Чего им его убивать?
Но тут взгляд вновь упёрся в труп хозяина сторожки, и Алекс поперхнулся. Парень забрал бутылку и повернулся к напарнику. Быстрый обмен взглядами, и вот один из них вышел из домика и вернулся с пластиковой двадцатилитровой канистрой. Молча плеснул прозрачной жидкостью по углам — остро запахло бензином. А вот теперь стало по-настоящему страшно: сгореть заживо — это мучительная смерть. Кажется, Алекс позавидует Владимиру Григорьевичу. Он дёрнулся и опять просипел:
— Парни, а может, просто шею свернёте?
Но незнакомцы молча занимались своими делами, не обращая на Алекса никакого внимания. Только один из них, тот, что давал ему воду, подошёл и так же без слов заклеил ему рот куском скотча.
Да, иногда лучше жевать, чем говорить… Дышать стало тяжелее, вернулась боль, только перешла из острой стадии в тупую ноющую. Сознание стало меркнуть, перед глазами заплясали чёрные точки в паутинной сетке. Поэтому всё происходящее Алекс принимал со стоическим равнодушием. Постепенно единственным его желанием стало, чтобы всё побыстрее закончилось. Жутко раздражало мелькание тел перед глазами, от запаха бензина кружилась голова, и к горлу подкатывала тошнота. Вяло шевельнулась мысль: интересно, а захлебнуться собственной рвотой легче, чем погибнуть в огне?
Алекс безучастно наблюдал, как незнакомцы вытащили труп Владимира Григорьевича на середину комнаты, обложили тряпками и щедро полили бензином. От концентрации паров продукта перегонки нефти в воздухе в висках невыносимо стучало, сознание всё больше уплывало, глаза сами собой закатывались, а веки стали неподъёмно тяжёлыми.
Последнее, что запомнил Алекс, — к нему подошёл один из парней, похлопал по щекам, покачал головой и что-то сказал, но что, Алекс уже не понял. Он изо всех сил пытался сдержать подкатившую к горлу рвоту, получалось всё сложнее. Чья-то рука отодрала скотч со рта, и Алекса сразу вывернуло прямо на берцы стоящего перед ним человека. Но ему уже было всё равно: тело корежили приступы рвоты, желудок сжимался в спазмах, из глаз текли слёзы, а из носа — сопли.
Через пару минут Алекса перестало безудержно рвать, он проморгался и огляделся вокруг. Один из парней вытирал курткой Владимира Григорьевича свои берцы, лицо было бесстрастно и спокойно, будто бы его не разозлила вонючая жижа на обуви. Второй намочил какое-то полотенце водой и вытер Алексу физиономию.
Мелькнула мысль, что незнакомцы явно хотели, чтобы их пленник сдох в приличном виде. Его вдруг рывком подняли и потащили куда-то, как куль с песком. И перед тем, как окончательно провалиться в темноту, Алекс увидел появившуюся из ниоткуда светящуюся точку, выросшую в коридор с голубыми протуберанцами. Яркий свет ударил по глазам, и Алекс наконец-то потерял сознание.
Пожара внутри сторожки он уже не видел, не видел, как языки пламени жадно лизали бревенчатые стены, не видел, как огонь охватил труп Владимира Григорьевича, и тот вдруг приподнялся, словно пытаясь встать, но тут же рухнул обратно, подняв сноп искр.
Через полчаса яркий столб пламени вырвался из избушки к небу, а ещё через час от охотничьего домика остались одни головешки и кирпичный остов печи.
Когда из города прибыли пожарные машины — тушить было уже нечего.