Тоша 22:09 Перепала подработка в мастерской, буду поздно
Арсений Сергеевич 22:10 Возвращайся домой, пожалуйста. Тебе нужно спать по ночам, а не работать. И телефон купить было бы неплохо. Над моей кнопочной реликвией не смеется только один человек, у которого примерно такая же. Угадайте, блять, у кого.Тоша 22:17 Тут дел на пару часов, не заводи своих пенсионерских причитаний))
Арсений Сергеевич 22:18 Хорошо. Только позвони мне, пожалуйста, по окончании. Я тебя встречу. Встречай конечно! Почему бы часика эдак в два-три не прогуляться пешком на край города? Автобусы по ночам считай не ходят, а такси наш бюджет не потянет. Да и зачем Матвиенко лишний повод поугарать? Последний раз, когда нам пришлось задержаться, у Арсения хватило ума прийти за мной, а Сереге — насочинять сотню уёбских шуток о том, что я боюсь темноты, бабаек и бабаек в темноте. В пизду.Тоша 22:31 Меня Стас подбросит
Тоша 22:32 Ложись спать и ни о чем не переживай)
Арсений Сергеевич 22:33 Береги себя, мой маленький. «Я тебя очень люблю» вертится на кончиках пальцев. Вертится и там и остаётся, потому что звучит только в исключительных случаях. Слишком интимное для будничной болтовни. — Да дождётся тебя твой Арсюха, чё ты исстрадался весь, — Матвиенко с размаха постучал по плечу и затушил окурок, кивая на ангар, — пошли. — Ты так часто о нём пиздишь, что не удивлюсь, если однажды увижу твои чемоданы у нас в прихожей. — Больно надо. Не слышал, чё там за тачка? — Да хер знает. Стас ничего не говорил. Пришёл важный, как хуй бумажный, всё пиздец как секретно, не лезьте с вопросами, все дела. Не нравится мне это… — Я б сказал, чё тебе нравится. — Допиздишься. Нам пришлось прождать ещё полтора часа, прежде чем ебаный Мистер Икс соизволил подогнать машину, а после перекурить на улице, ибо разговор хозяина со Стасом был не для холопских ушей. Кстати, сам хозяин, невысокий хач, одетый чуть лучше меня, с трудом вязался с новеньким белым «Рейнджем», но главный сюрприз был впереди. — То есть как… разборка? — Серега начал въезжать первым. — Движок перебрать? Стас его даже не слушал. Оно и понятно — кому интересны впечатления двух пиздюков по поводу заказа. — Начнёте с электроники. Вы двое, — он жестом указал на нас, — в автоматику не лезете. Ваша задача продуть, промыть, затереть серийные номера. Подключитесь на демонтаже кузова и мостов. Кроме нас удивленных не было. Трое механиков уже начали закрепление подъёмных тросов, пока нас едва-едва осенило: тачку пригнал нихуя не хозяин. А почему бы не завести семейную традицию — отсидеть годок-другой? — Или работаете, или валите отсюда нахер, чтобы я вас тут не видел больше, — Стас нашу заминку заметил. — А сколько… сколько дашь? — вопрос я выдавил с трудом. Хозяин шараги на взводе и без моего. Минутное молчание сменилось едким, презрительным взглядом. Видимо, говорить с нами ниже его достоинства. Отсчитав несколько купюр, он швырнул деньги на верстак и возвратился к остальным. После обмена парой фраз удалился, а ворота в ангар заперлись снаружи. — Сколько? — оторвать взгляда от цепких пальцев, листающих деньги страничками, я был не в силах. По сути, точная цифра была и не важна, и без того очевидно, что в его руках наша зарплата за пару месяцев. — Сорок. Очко у обоих на ноль, вот только таких денег ни Серый, ни я не держали в руках. Конечно, даже на айфон нужно вдвое больше, но чтобы впечатлить двух нищебродов — в самый раз. От мужиков мы узнали, что времени на всё про всё до шести. К этому времени сверкающий красавец, уже зияющий дырами в морде, должен быть по коробкам погруженным в специально подогнанную машину. Сказать, что ебли до жопы — не сказать ничего. Понятно, что непосредственно к разбору нас не подпустили, зато через два горба прошла каждая деталь трёхтонной ебанины. К утру мы не могли не то что сложить друг на друга части рамы — рук не могли поднять. Зато мысль о деньгах приятно грела душу. За тонкую стопку бумаги, аккуратно завёрнутую в чистую ветошь на полке, я буквально мог купить себе Арсения, но не в том смысле, который первым приходит на ум. Фантазия уже вовсю малевала картины, где он рядом по вечерам. Каждый день — я прихожу с учебы, а он возвращается с работы так, чтобы засветло. Один месяц — на большее не хватит, один чертов месяц в одну смену, с нормальным Арсом-не-тенью, ебучие тридцать дней, которые мы, блять, заслужили. С оплаченной коммуналкой, запасом гречки по акции и моим перманентно-счастливым ебалом. Помимо основных ворот, у которых уже ждал грузовик — нас ждал, разумеется — была узкая дверь со стороны мойки, куда мы с Серым бегали перекурить. Приближающуюся патрульную машину мы заметили первыми. Даже обменяться парой фраз времени не хватило. Двое в форме грубо вытолкнули из салона мужика, который вечером пригнал груду металла в ангаре, что несколько часов назад была машиной. Мелькнула единственная мысль: «Деньги». Деньги на полке. — Еблан, — шепотом прошипел Серега, грубо перехватив за локоть, когда я уже сделал шаг к двери. Оглушительный грохот металлических ворот на противоположной стороне его правоту только подтвердил. Обрывки команд в рупор вперемешку с матами и звоном металла набились в несоображающую голову так же, как набился песок с пустыря в драные кеды. Мы оба не имели ни малейшего понятия, куда бежать, всё, чего хотелось — занырнуть прямо под землю, исчезнуть по взмаху руки и чудом избежать ада, слишком знакомого обоим. До потери сознания, до скрежета несмазанных петель металлических клеток, до бетонных заборов под напряжением. Приходилось постоянно оглядываться из-за того, что Матвиенко никак за километровыми ногами не поспеть, и каждый поворот головы сопровождался пулей в затылок: если за спиной не только Серый, Арс меня не дождётся. Я уже проебал его, предложив спрятать деньги в чистом месте, вместо залитых бензином и маслом карманов; проебал крошечную подачку, презрительно подсунутую дедушкой на облачке, у которого все вакансии мучеников давно заняты. И откровенно похуй, что сейчас творится там, в ангаре — пусть хоть их, моих, на минуту, приятелей, перестреляют всех к чертям, только бы унести с Серегой ноги. Только бы не отняли последнее, что можно отнять. Кого можно отнять. К городу вышли с рассветом. Оба с трудом соображали, где находимся, пока треснутый айфон не спас положение желтой галочкой. Серый, Капитан Совесть, домой решил добираться пешком, мне же ничего не оставалось, как доехать зайцем хотя бы до соседнего района. Не убьёт же меня, в самом деле, кондуктор. Арсений спит. Спит на скамейке у подъезда, сложенный пополам, уткнувшись лбом в скрещенные на коленях мозолистые руки. «Пил что ли» мелькает и тут же отзывается стыдом — ждал. — Тоша? — вздрагивает от осторожного касания, моментально вскакивая. — Маленький… Прижимает к себе рывком, до острой боли стискивает, как будто знает. Знает, что вся душа — сколько её там — липким комом застряла в горле, грозясь обернуть покалывание в глазах предательством всей тайны. — У меня ничего нет, — само вырывается, без спроса, — все деньги — много денег, Арс — всё там осталось. — Я не отпущу тебя больше, — зарывается в волосы носом, беспорядочно целует и так же беспорядочно гладит мокрую от бега спину, — больше никогда. — Да как ты не понимаешь!!! — вырывается снова, куда громче и резче, чем можно, сам по инерции вырываюсь. — Все деньги там! У нас был бы месяц!!! Ебаный месяц, Арс, он там остался, на полке в тряпочке!!! За относительную собранность при побеге приходится с опозданием расплачиваться накрывшей до трясучки истерикой. Платит, как обычно, Арсений, сгребая в охапку и уводя домой. — Прости меня, Тош, — усаживается на полу у моих ног, обнимая колени и прижимаясь лбом к грязным джинсам, — пожалуйста. Ты все расскажешь мне, как только захочешь, и, судя по всему, я снова «заведу пенсионерскую шарманку» — ты так, кажется, говоришь. Я готов просить прощения без конца, и это вряд ли изменит что-то. Не изменит нашего положения и еще одна работа, но я обещаю, что найду. Тебе больше не придётся работать. Знаю, что сам буквально толкнул тебя на это, когда привёл в нищую хрущевку, знаю и никогда себе не прощу. А тебя вот прошу… Глупо, конечно, неправильно, — замолкает. Гладит колени и податливо склоняет голову, когда на макушку ложится моя ладонь. — Неправильно тебя любить и потому удерживать рядом. Мне дать нечего. — Идеальная сделка, — смешок сейчас выглядит максимально неуместно, — у меня как раз нихуя нет взамен. — Глупости, Тош. Я не стану тебя гнать, как когда-то старался — не могу, намертво, поэтому… Прости. И останься. Я найду деньги. — Найди время. Обещай, что найдёшь. Не найдёт. Оба знаем, что не найдёт, потому что чудеса в чужих сказках, а на нашу не хватило. По правде, и сказочности никакой не хватило, и двух обречённых загнали в бесконечный квест на выживание, в котором выйти из комнаты невозможно — ключ потеряли. Хуёвый хоррор, а не сказка. — Я очень люблю тебя. — Не чтобы заткнуть мне рот и перескочить на иную тему. Нет больше ничего.