***
Бар, в который Эмму затащили этим вечером четверга, был тускло освещен, и в нем играла слишком громкая музыка. Зато здесь подавали дешевое пиво и даже был маленький танцпол в задней части, куда Мулан настаивала переместиться позже. Эмма проследовала за ней к бару, где Киллиан и Август уже пытались привлечь внимание бармена. — Привет, — сказала Мулан, когда они подошли. — А вот и именинница. — Мой день рождения был несколько недель назад, — заметила Эмма. — Но мы все еще празднуем, — беззаботно ответил Киллиан. — Что тебе заказать, Свон? Эмма озвучила заказ на напиток, пока парни спорили, кто закажет его для нее, а затем позволила отвести себя на свободный диванчик. Она плюхнулась рядом с Мулан и осмотрелась вокруг. — Я никогда не была здесь раньше. — Кажется, ты вообще никуда не ходишь, — отметила Мулан. Она была одета в светло-зеленую блузку и узкие черные джинсы и выглядела просто потрясающе. Эмма провела так много времени в мечтах о своем профессоре классики, что никогда раньше не замечала, насколько хороша ее одногруппница. — Хожу. Иногда, — неопределенно ответила Эмма. — У меня никогда не было тусовки друзей, с которыми можно было бы куда-нибудь выбираться. — Ты все еще живешь в общаге, верно? — спросила Мулан. — Как твоя соседка по комнате? — Нормально. Она еще даже большая затворница, чем я. — А твоя девушка? Эмма моргнула. — Моя кто? — Девушка, с которой, ты говорила, вы встречаетесь, — осторожно сказала Мулан. — Таинственная девушка. Или у вас все кончено? — Ох. Верно, — ответила Эмма, только сейчас вспомнив тот разговор несколько месяцев назад. — Нет, это… Это все еще продолжается. Мулан ухмыльнулась. — Профессор Миллс будет очень огорчена. Что-то горячее и острое пронзило ребра Эммы, когда она спросила: — Это почему? — Потому что она неровно к тебе дышит, глупенькая, — ответила Мулан, в то время как Киллиан и Август присоединились к ним на противоположном диванчике. — Она будет расстроена, узнав, что ты занята. — Профессор Миллс влюблена в Эмму? — спросил Киллиан, заставив и Мулан, и Августа закатить глаза. — Серьезно, это нельзя не заметить. — Но она профессор, — запротестовал Киллиан. — Зачем бы ей влюбляться в студентку? — Эмма — красотка. — Эмма все еще здесь, — вставила Эмма, а ее пульс зашкаливал от паники. — Вы все идиоты. Я ей даже не нравлюсь. — Она всегда смотрит на тебя, — заметила Мулан. — И смеется над твоими дурацкими шутками, — добавил Август. — И каждый раз, когда ты отвечаешь на ее вопрос, вся такая милая и вдумчивая, она выглядит так, словно хочет залезть тебе прямо в череп. — Хм, — сказал Киллиан, и его лицо нахмурилось. — И правда, это действительно так. — Конечно, но она также все время ворчит на меня и продолжает отчитывать за то, что я слишком много болтаю. Спасибо, Мулан, — добавила Эмма, многозначительно глядя на нее. Мулан только улыбнулась. — Думаю, ей нравится сражаться с тобой. — Ты пьяна, — фыркнула Эмма, хотя они едва успели выпить по глотку пива. — И ты ищешь драму, потому что в противном случае классика была бы чертовски скучной. — Она права, — признал Август. — Хотя возможность смотреть на Миллс делает классику немного более терпимой. Должно быть, она замужем, верно? — Она не носит кольцо, — ответила Мулан. — Для меня это выглядит как честная сделка, — добавил Киллиан, заставляя кровь Эммы похолодеть. — Если бы я до сих пор не пытался вытащить Свон на свидание, возможно, я бы попытался соблазнить профессора Миллс. — Думаю, с ней у тебя больше шансов, чем со мной, — решительно высказалась Эмма, потому что, как бы ей не была противна эта идея, ей также нравилась мысль о Киллиане, пытающемся соблазнить Реджину и о Реджине, немедленно пинающей его в пах в ответ. — Тебе стоит попытаться. — Может быть, я и попытаюсь, — хвастливо сказал Киллиан, вызвав смех у Мулан и Августа. — Брось, — усмехнулся Август. — Она съела бы тебя на завтрак. — А кто сказал, что мне это не понравится? — парировал Киллиан. Эмма чувствовала, что Мулан наблюдает за ней, поэтому она заставила себя не сжимать кулаки. — Ты вульгарен, — сказала она вместо этого и немедленно пожалела, когда поняла, как оборонительно это прозвучало. — Целиком и полностью. Но девушкам это нравится. Мулан фыркнула в свое пиво. — Не этим девушкам. — Ну, не тебе, — возразил Киллиан. — А Свон заводит меня. — Продолжай говорить себе об этом, малыш, — ответила Эмма, хотя отчасти она думала, что, возможно, она могла бы. Его беззастенчивое заигрывание с самого начала было отталкивающим, но теперь, когда стало очевидно, что она никогда не пойдет с ним на свидание, это стало шуткой, против которой она не очень-то возражала. — Человек может мечтать, — заметил он, поднимая пиво. — Итак. С днем рождения! Давайте чокнемся. Они начали тянуть свои напитки и в течение следующих нескольких часов погрузились в беззаботное пьянство, которое Эмма редко испытывала. У нее никогда не было много друзей — на самом деле, она обычно избегала простой возможности завести каких-либо знакомых — но сейчас она каким-то образом оказалась среди людей, которые ей действительно нравились. Еще более странным был тот факт, что им она тоже нравилась. Эмма сидела на диванчике с Мулан, и их плечи соприкасались, когда они смеялись, в то время как Август и Киллиан сидели напротив, отпуская глупые шутки и время от времени прерываясь, чтобы засмотреться на соседних девушек. Эмма закатывала глаза на их поведение примерно раз в минуту, но на самом деле она не возражала. Это было хорошо — это было что-то новенькое. Хотя она скучала по Реджине. И она как бы ненавидела себя за это. — Перестань, — прошептала Мулан на ухо, когда она украдкой пыталась проверить свой телефон в 10-й раз за вечер. — Твоя таинственная девушка может провести один вечер без тебя. — Несомненно, — ответила Эмма, когда увидела, что экран ее телефона все еще пуст. Хотя она понимала, что скорее всего Реджина просто дает ей возможность хорошо провести время с друзьями, это молчание все-таки беспокоило ее. — Она на парах сегодня вечером? — …типа того. — Ты не приглашала ее посидеть с нами? Эмма оглянулась. — Нет. — Почему ты не хочешь говорить о ней? — Не знаю. Думаю, я стараюсь быть осторожной, — ответила Эмма, прекрасно понимая, что все пиво, которое она выпила, может легко развязать ей язык. — У нас все только началось, и она… это своего рода личное. Я не хочу облажаться. — Хм, — задумалась Мулан. Ее глаза опустились, чтобы на мгновение задержаться на губах Эммы. — Но ты официально в отношениях? — Да. Так и есть. — Жаль, — пожала плечами Мулан, затем взглянула на двух парней, сидящих напротив. — На что ты уставились? — На вас двоих, — весело ответил Киллиан. — Нам интересно, когда вы наконец соберетесь целоваться. — Заткнись, — фыркнула Эмма. — Смотреть на нас стало твоим лучшим вариантом с тех пор, как я столько раз отказалась целоваться с тобой? — Довольно много раз. — Прости за разочарование, — сказала Мулан, сжимая колено Эммы. — Но Свон — уже занята. Тебе придется найти кого-то другого, чтобы подкатить. Эмма медленно высвободилась из дружеских объятий. — Точно. Все посмотрели на нее, когда она внезапно встала. — Ты куда? — В туалет, — ответила она, даже не заметив, кто задал вопрос. — Скоро вернусь. Она поспешно пересекла весь зал и заперлась в первой пустой туалетной кабинке, которую нашла. В опьянённом состоянии она чуть не уронила телефон в унитаз, когда пыталась достать его из узкого кармана, но в итоге он оказался в ее руках, и она мрачно уставилась в пустой экран. Была полночь, и Реджина, вероятно, спала, но она все равно начала набирать сообщение. Что ж, я уверена, что ты просто пытаешься дать мне возможность хорошо провести время, не приковывая к экрану телефона, — написала она (и ей пришлось трижды набрать «приковывая», прежде чем ее мозг, одурманенный пивом, вспомнил, как это пишется). Но я просто хотела, чтобы ты знала, что я вроде как скучаю по тебе. Надеюсь, ты в порядке. Она убрала телефон обратно в карман и наконец присела облегчиться. Она стояла у раковины несколько минут спустя, с любопытством разглядывая свое пьяное отражение, когда телефон прожужжал. Она достала его и улыбнулась. Ты «вроде как» скучаешь по мне? Это обнадеживает. Что мне нужно сделать, чтобы ты скучала по-настоящему? Эмма отошла в сторону и прислонилась к стене. Я просто пытаюсь вести себя нормально. Не делай этого - я ненавижу нормальное. Ты хорошо проводишь время? Да, это забавно, — ответила Эмма, быстро раздумывая, стоит ли рассказать Реджине о внезапном проявлении интереса со стороны Мулан и вечном заигрывании Киллиана, но решила не делать этого. Почему ты не спишь? Я читаю. Врешь, — ответила Эмма. — Ты обычно засыпаешь до десяти. Хорошо, — написала в ответ Реджина, и Эмма почти услышала, как она ощетинилась в одном этом слове. — Может быть, я просто хотела убедиться, что ты вернулась домой в целости и сохранности. Вау — ты действительно ненавидишь нормальное. Я сказала – «может быть». Но, может быть, на самом деле я смотрела порно последние три часа. Возникла пауза, прежде чем снова всплыло сообщение. Тебе следует вернуться к друзьям. Внезапно Эмма поняла, что она стоит в общественном туалете, загораживая всем проход, и бессмысленно улыбается в экран, и официально стала тем человеком, которого сама ненавидела больше всех в мире. Хорошо, иду. Пожалуйста, иди спать - со мной все будет хорошо, и я напишу тебе, как только вернусь домой. Обещаешь? — спросила Реджина. Сердце Эммы сжалось. Обещаю,— ответила она. После резкого выдоха она добавила: Между прочим, я соврала. Я не «вроде как» скучаю по тебе. Реджина ответила почти мгновенно. Скучаешь? Но это не точно. Мы можем завтра увидеться? Займись тем, чтобы наслаждаться вечером, и тогда посмотрим, что позволит твое похмелье. А теперь иди веселиться. Спокойной ночи. Эмма ухмыльнулась и пожелала доброй ночи в ответ. Она как раз собиралась убрать телефон, когда заметила, что Реджина снова печатает. И я скучаю по тебе. Эмма вернулась в бар с огромной улыбкой на лице. Мулан взглянула на нее и засмеялась. — Ух ты! Тебе предложили наркотики в туалете? — Не то, чтобы я помнила, — ответила Эмма, плюхаясь рядом с ней. — Где ребята? — Пошли еще за выпивкой, — сказала Мулан, придвигаясь к ней ближе. — Они тебя беспокоят? — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду постоянный флирт. Я знаю, что Август в порядке, но Киллиан, должно быть, действует тебе на нервы. Эмма пожала плечами. — Не особо. Бывало раньше, но теперь я думаю, что он безобидный. Он знает, что не интересует меня. — Точно, — сказала Мулан. Повисла напряженная пауза, прежде чем она добавила: — И это только из-за твоей неуловимой девушки? Как и всегда, у Эммы сжалось внутри. — Мне кажется, ты немного ей одержима, знаешь. — Может и так. Я просто думаю, что это странно, что ты даже не говоришь, как ее зовут. — Ее имя не имеет значения. — Имеет, судя по тому, как ты защищаешь его, — настаивала Мулан, пододвигаясь еще. — Почему бы тебе не сказать мне? — Потому что, — сказала Эмма, звуча нервно. Она оглянулась, надеясь, что парни вернутся и спасут ее. — Ты можешь знать ее. — И что же? — Я просто пытаюсь защитить ее. Она еще… не сделала каминг-аут. — Хм, — ответила Мулан, совершенно не впечатлившись. — Если бы я не знала ничего лучше, я бы сказала, что ты выдумала ее. — Верно. Но зачем бы мне это? — Не знаю, но может это кажется немного удобным. Особенно, когда ты вся такая застенчивая и отвергаешь все авансы, и все же совершенно счастлива смотреть на профессора классики каждое занятие. Эмму бросило в краску, и она откинулась на спинку дивана. — Это не так. — Эмма, это так, — сказала Мулан, и внезапно ее голос зазвучал больше обеспокоенно, чем обвиняюще. – А твоя девушка знает о ней? — О ком? — О профессоре Миллс, дурочка. — Тут нечего знать, — настаивала Эмма. — У меня к ней ничего нет. — Ладно, если не считать того, что точно есть. Всякий раз, когда она зовет тебя в свой кабинет, чтобы сделать выговор, ты выглядишь абсолютно счастливой. Эмма тяжело сглотнула. — Ты видишь то, чего нет. — Да, с моим стопроцентным зрением. Я вижу только то, что у меня перед носом. Открыв рот, чтобы попытаться выдать еще какое-нибудь опровержение, Эмма почувствовала, что ей не хватает воздуха. Мулан внимательно наблюдала за ней, сложив руки на коленях, и когда она увидела панику, разворачивавшуюся на лице Эммы, она внезапно замерла. — Стой-ка. Эмма замотала головой, ужас сковал все мускулы ее тела. — Мулан, послушай меня. Ты просто придумала себе. Но на лице Мулан уже проступало нечто, наполовину похожее на ужас, а наполовину на лихорадочное возбуждение. — Эмма. Подожди… — Я не… — Твою мать! — выдохнула Мулан, хватая телефон Эммы. — Дай мне глянуть сообщения! — Что?! Отстань! — Дай мне глянуть. Это она, так ведь? Она — та таинственная девушка? — Мулан, — отрезала Эмма, отталкивая ее, прежде чем сунуть телефон в карман. — Уйди. Ты несешь чушь. — Слушай, я не собираюсь ничего делать. Я просто… — Дамы, — раздался над ними внезапно голос Киллиана, который поставил поднос с пивом на стол. — Вы правда не могли устроить эти кошачьи бои, пока я не ушел? Обе посмотрели на него, прежде чем Мулан огрызнулась: — Мы разговариваем. — Ты кричишь, — поправил ее Август. — И почему твоя рука на половине пути в джинсы Эммы? Они обе уставились на руку Мулан, прежде чем отодвинуться друг от друга. — Женские дела, — слабо произнесла Эмма. Парни посмотрели на нее, подняв брови. — Окей, — медленно произнес Киллиан. — В любом случае — простите, что прерываю, но пришло время для нового напитка. Эмма схватила ближайшее пиво обеими руками, пробормотав: — Это уж точно. Она могла чувствовать взгляд Мулан на лице, когда начала пить. Сердце упало камнем в груди.***
Она пыталась держаться подальше от Мулан до конца вечера. Она встречала глаза подруги каждый раз, когда поворачивалась, и провела следующий час, пытаясь избавиться от этого. Она даже позволила Киллиану увлечь себя на танцпол на некоторое время, к его огромному удовольствию. Но это не сработало. — Идем со мной, — прошипел голос в ухе, когда она в следующий раз пошла к барной стойке. Рука Мулан уже сжимала локоть, и, прежде чем Эмма могла подумать о том, чтобы освободиться, ее потащили к выходу. — Отправляешь меня домой? — спросила Эмма, пытаясь пошутить. Мулан втолкнула ее в место для курения и скрестила руки. — Выкладывай. — Здесь нет ничего, чтобы… — Хорошо, не считая того, что есть. Я думала об этом в течение последнего часа, и я знаю, что права. Поэтому просто расскажи, как это произошло. Эмма закусила губу. Выхода не было — никакого выхода из ада — ей предстояло рассказать кому-то правду о своих отношениях с Реджиной. Они уже и так подвергали себя большой опасности, и последнее, что им было нужно — вовлекать кого-то еще. — Мулан, серьезно — ты все придумала. — Нет, не придумала, — спокойно сказала Мулан, оглядываясь вокруг, прежде чем продолжить. — Постоянные взгляды. Тот факт, что у вас уже было штук десять встреч в ее кабинете, как минимум, в то время как ни у кого из нас вообще не было повода приближаться к нему. То, как ты все время краснеешь при виде нее, и еще ты раздражаешься и смущаешься каждый раз, когда мы шутим, что ты хотела бы завалить ее прямо на столе. Эмме казалось, что кирпичные стены вокруг них сдвигаются. Она попыталась ответить. — Я только… — Но главным образом то, насколько ты счастлива на занятии, — уверенно продолжала Мулан. — Ты ненавидишь классику. Мы все ее ненавидим. Но ты тратишь кучу времени на домашние задания и читаешь в два раза больше требуемого. И всякий раз, когда профессор Миллс хвалит тебя или даже просто останавливается, чтобы взглянуть на твою работу, ты смотришь на нее как щенок, который наконец-то нашел дом. Каждый дюйм в теле Эммы затвердел. Когда она промолчала, Мулан вздохнула. — Как это случилось? Эмма сглотнула, пытаясь вернуть себе способность говорить. Люди вокруг не прислушивались, но она все еще не хотела рисковать. — Ты знаешь, я ничего не могу тебе сказать, — тихо ответила она. Лицо Мулан дрогнуло. — Почему нет? — Потому что все, что бы ты ни думала, что знаешь, — сказала Эмма, потирая рукой затылок. — Только доставит мне кучу неприятностей, если в конце концов выйдет наружу. Никто не должен знать об этом. Теперь Мулан выглядела так, словно поняла, о чем говорит Эмма. — Я не собираюсь никому рассказывать. — Может и не собираешься. Но я все еще не хочу об этом говорить, — сказала Эмма. Когда ее подруга открыла рот, чтобы возразить, Эмма прервала ее. — Пожалуйста, Мулан. Просто забудь — я не хочу тебя вовлекать. Губы Мулан сжались в тонкую линию. — Ты действительно дура, Эмма. Заниматься чем-либо с профессором, это… — Я ничем не занимаюсь, — решительно сказала Эмма. Мулан сразу закатила глаза. — Хорошо, ничем не занимаешься, — ответила она. — Но, если бы что-то было — ты же знаешь, насколько это опасно, верно? Что, если они вышвырнут тебя из колледжа? — Ничего не случится, потому что ничего не происходит, — настаивала Эмма. — Тебе нужно просто забыть об этом. Пожалуйста. Это не твое дело, и я все равно ничего тебе не скажу. Мулан опустила голову. — Я просто беспокоюсь за тебя. У тебя выпускной год, и было бы так хреново, если бы ты потеряла все только из-за какого-то смазливого личика. — Она не просто смазливое личико, — выпалила Эмма, прежде чем смогла остановить себя. Брови Мулан взлетели. — Слушай, умоляю тебя — не говори ничего. И не спрашивай меня об этом. Я делаю все возможное, чтобы быть осторожной, и если люди начнут узнавать, то… — Эй, эй, — прервал Мулан, протягивая руку, чтобы дотронуться до нее. — Я не скажу ни слова, обещаю. Я просто хочу убедиться, что ты знаешь, что делаешь. Эмма невесело засмеялась. — Я никогда не знаю, что я делаю. — Та же фигня, — пожала плечами Мулан. Она попыталась улыбнуться. — Ну, по крайней мере, теперь я знаю, почему ты никогда не проявляла интереса к моему накачанному телу. Эмма фыркнула. — Может быть, это просто потому, что ты несносна? — Ни за что, — ответила Мулан, соединяя их руки и ведя Эмму обратно к бару. Эмма хотела освободиться от прикосновения, но заставила себя идти рядом. — Мой дерзкий шарм — моя самая сильная черта. Никто не может устоять перед ним, если только не нашел себе кого-то еще более дерзкого. — Кажется, это правда. Хотя, ты начинаешь звучать как Киллиан. Мулан задохнулась от возмущения. — Забери свои слова обратно! — Ни за что. — Я втолкну тебя в его объятия и скажу, что ты только что призналась в бессмертной любви к нему, если ты этого не сделаешь. Эмма засмеялась и позволила проводить себя к диванчикам. Что-то дрожало в самом низу грудной клетки — на секунду это было похоже на облегчение, что кто-то наконец узнал правду, и она не умерла на месте. Но затем Эмма внимательно изучила это чувство и поняла, что это ужас. Она медленно следовала за Мулан, и ее сердце опускалось, словно пушечное ядро в море.