Кто-нибудь вспомнит нас (продолжение)

Когда Эмма проснулась, ей потребовалась некоторое время, чтобы сориентироваться.Она была в постели, которую узнала, хотя это была и не ее собственная постель. Ее живот бурчал из-за пропущенного вчера вечером ужина, а склеившиеся ресницы сообщали, что ей не удалось снять тушь, до того, как уснуть. Спустя пару мгновений она поняла, что она голая, и когда она попыталась перевернуться на спину, жадная рука придавила ее обратно. В конце концов ей удалось повернуться, и она обнаружила рядом Реджину, лежащую в обнимку с ней. Под ее глазами размазался макияж, и по запаху, который стоял в комнате, Эмма могла сказать, что никто из них не почистил зубы прошлой ночью. Эмма выбралась из-под одеяла и направилась в ванную, пока Реджина не проснулась. Она умыла лицо и уже наполовину почистила зубы, когда услышала негромкий встревоженный оклик «Эмма?» из соседней комнаты.Эмма выплюнула зубную пасту и ответила «Одну минуту». Она закончила и, вернувшись в спальню, увидела Реджину, сидящую в вертикальном положении, с восхитительно всклокоченными волосами, прижимающую к груди одеяло. Она выглядела обеспокоенной, и Эмме пришлось бороться с желанием немедленно подбежать к ней. — В чем дело? — спросила она, забираясь обратно в кровать. Реджина потерла лицо рукой и поморщилась, обнаружив остатки туши с прошедшей ночи. — Я просто… подумала, что ты ушла, — ответила она. Эмма обняла ее и немедленно потянула обратно на подушки, и Реджина, не колеблясь, свернулась калачиком. — Ты стала более зависимой с тех пор, как я в последний раз была здесь, — легко заметила Эмма, заставив Реджину фыркнуть. — Вовсе нет. Просто тревожно проснуться, и обнаружить, что кого-то нет. — Я была в ванной. Примерно в десяти футах. Конечно, ты могла меня слышать. Реджина пробормотала что-то под нос и прижалась ближе, и ее горячий рот уткнулся Эмме в ключицу.После паузы Эмма спросила: — Кроме того, с чего бы мне было уходить? Реджина напряглась, точно так же, как Эмма и ожидала. Прошло какое-то время, прежде чем она ответила. — Не знаю. Ты могла передумать. Эмма обдумала это секунду и потом сказала: — Ты знаешь, нам надо поговорить об этом. — Я знаю. Но могу я сначала почистить зубы? — Зависит — если ты только не хочешь таким образом оттянуть этот разговор? — Отчасти. Но нет, главным образом потому, что я чувствую себя отвратительно. — Ты никогда не будешь отвратительной, — сказала Эмма, подталкивая ее. — Иди. Я подожду здесь. Она смотрела, как Реджина выбралась из кровати, и совершенно голая направилась в ванную. Даже несмотря на сложный разговор, который им предстоял, Эмма не смогла удержаться от жадного вдоха при ее виде.Когда Реджина вернулась, на ее лице появилась неуверенная улыбка. Эмма могла видеть на ее лбу неистово бьющуюся жилку. — Иди ко мне, — сказала Эмма, кивая на место рядом с собой. Когда Реджина залезла обратно в кровать и повернулась на бок, Эмма развернулась так, чтобы они оказались лицом к лицу.Она открыла рот, чтобы заговорить, но Реджина сделала это первая. — Я не хочу снова остаться без тебя, — выпалила она. Все тело Эммы стало горячим. — Правда? — Правда. Я потеряю работу –и мне все равно.Я уволюсь завтра же, если это единственно возможный для нас выход. Эмма не могла не улыбнуться природному таланту Реджины быть настолько драматичной, насколько это возможно. — Не думаю, что это уж столь необходимо. — То есть? — Потому что, хотя мы довольно хреново прятались, нам все же удавалось делать это в течение нескольких месяцев, прежде чем кто-то понял, что происходит. Мы обленились, и поэтому все пошло к черту, но я думаю, что сейчас мы вне опасности. Мы больше не собираемся встречаться в твоем кабинете или гулять по кампусу, держась за руки. Мы можем вести себя осторожно. Чуть более осторожно, — поправилась она, потому что еще слишком хорошо помнила, сколько раз они заводили этот разговор и немедленно все портили. Реджина наморщила нос, очевидно, подумав о том же.  — Итак, мы продолжаем обсуждать, и вот где в итоге мы оказались. — Реджина, уже почти конец семестра. Скоро наступит лето, а потом я перейду на последний курс, и совсем скоро выпущусь. Но… я все еще не знаю, какие у тебя планы. Ты мне еще ничего не рассказывала. Лицо Реджины омрачилось при этом. Эмма поняла, что ей не понравится ответ. — У меня была еще одна встреча с Голдом на прошлой неделе, — ответила она. Сердце Эммы мгновенно сжалось. — О чем? — Не о нас, — уточнила Реджина. — Как бы его ни злила, кажется, все еще эта ситуация, я думаю, что ему пришлось признать, что все закончилось. Он не получил ничего на нас, и даже если кто-то наблюдал за нами, они видели, что мы не разговаривали долгое время. Так что нет, ты в безопасности. — Хорошо, — сглотнула Эмма. — Тогда что? — Ну, — сказала Реджина, слегка сдвигаясь. Ее рука потянулась, чтобы найти руку Эммы на простыни. — У меня было несколько собеседований. Эмма кивнула.  — Точно. — Это длилось несколько месяцев, и в некоторых областях был достигнут прогресс, но, к сожалению… не слишком большой. Университет, который меня больше всего интересует, до сих пор не вернулся ко мне, поэтому я ждала от них ответа. — Что за университет? Морщинка на носу Реджины подсказала Эмме, каким будет ее ответ, прежде чем она ответила. — Мне не следует его называть. — Пытаешься не сглазить? Реджина слабо улыбнулась.  — Что-то вроде того. — Хорошо, — сказала Эмма, сжимая пальцы Реджины. — Так чего же хотел Голд? — Ну, это смешно до колик, — сказала Реджина, хотя ее голос был ровным, и было ясно, что она не находила здесь ничего смешного. — Ты же знаешь, что все преподаватели должны получить оценку студентов в конце каждого семестра? — Да. Я заполнила кучу бумаг за последний месяц. — Верно. Итак, все курсы, у которых я веду, оценивали меня. И мистер Голд был… немного шокирован, узнав, что все отзывы на меня были положительными. Эмма моргнула.  — Но ведь это хорошо, не так ли? Выражение лица Реджины снова дрогнуло. Эмма внезапно поняла, что она собиралась сказать. — Он предложил мне постоянный контракт, Эмма, — тихо сказала Реджина. — Доктор Хоппер возвращается осенью, но в департаменте есть место, где я могу остаться на полную ставку. У меня будут собственные курсы, и я останусь в Бостоне в обозримом будущем. Это означало и в последний год Эммы в колледже. Ее выпускной курс, с Реджиной, вместе на одном кампусе, и их отношения все еще останутся полностью недопустимыми для всех. Сердце Эммы стало тяжелым. — Правильно, — сказала она, потом услышала, как угрюмо она звучит. Она заставила себя улыбнуться, потому что, как бы ни были ужасны эти новости для нее, они все равно оставались отличными для второго человека в комнате. — Да, это чудесно — ты молодец. — Не поздравляй меня, — вздохнула Реджина. — Я понятия не имею, что делать. — Ты еще не дала ему ответ? — Я сказала, что мне нужно время все обдумать, что сразу его взбесило, но он согласился дать мне время до конца следующей недели. — И ты думаешь, что этот другой университет ответит тебе к тому времени? Реджина вздохнула, перекатываясь на спину, все еще держа в руке пальцы Эммы. Когда она передвинулась, Эмма увидела проблеск слез в ее глазах. — Понятия не имею, — сказала она грустно. — Я так сильно этого хочу, Эмма. Я не хочу сдаваться и соглашаться остаться здесь, когда еще есть шанс, что я могу получить вакансию. Но что, если я подожду, и они ответят «нет», и тогда уже будет слишком поздно работать здесь? Тогда я останусь без работы на целый год — колледжи не имеют привычки нанимать профессоров случайным образом посреди семестра, поэтому, если кто-то вдруг не забеременеет или не будет уволен за сексуальные домогательства по отношению к студентам, я застряну. Мне будет некуда идти. Эмма знала, что она была права. Это была крупная азартная игра, и по тому, как Реджина отчаянно цеплялась за возможность попасть в этот другой университет, она могла представить себе, как много для нее это должно было значить. Их пара уперлась в тупик, а с другой стороны стены была только пара вариантов: Реджина оставалась в Бостоне и им нужно было ждать целый год, прежде чем они смогут по-настоящему быть вместе, или Реджина остается без работы, и Эмма является наполовину тому причиной. Эмма обдумала еще одну лазейку, через которую они могли бы проскользнуть — если бы Реджине предложили преподавать где-то в другом месте, наконец-то дав им свободу публично держаться за руки и не заботиться, что кто-то может их увидеть. Но в следующий момент Эмма откинула эту идею. Она уже поняла, что возлагать надежды никогда не было хорошей идеей. — Реджина, — негромко сказала она, подождав, пока та не повернется, чтобы посмотреть на нее блестящими глазами. — Тебе нравится работать здесь? — Конечно, нравится. — А если бы не я, ты бы приняла предложение Голда? Лицо Реджины дернулось. — Если бы не ты, у меня, вероятно, не было бы желания отсылать резюме куда-либо еще. Так что да, я бы приняла. — Тогда тебе следует принять его, — сказала Эмма. — Подожди ответа от второго университета, само собой, но, когда перед тобой лежит место преподавателя на постоянном контракте в хорошем университете, будет глупо не принять его. — Но… — ответила Реджина, кусая нижнюю губу. — Как же мы? — Я никуда не денусь, — сказала Эмма. — Только если ты не захочешь, чтобы я это сделала, но я вроде надеюсь, что мы сейчас с этим разобрались. Я не буду брать классику в следующем году, и это означает, что ты больше не будешь у меня вести, и если мне придется провести еще один год, избегая тебя и видеться с тобой только на выходных, тогда ладно. Так и будем делать. Реджина улыбнулась, выражение ее лица было мягким и недоверчивым.  — Ты серьезно? — Ты стоишь того, — просто ответила Эмма. — Всего этого. Каждый момент. Когда она подумала, что сейчас Реджина может по-настоящему расплакаться, она снова сжала ее руку. — Но, — продолжила она, прежде чем Реджина смогла ее прервать. — У меня есть условие. — Какое? — Все это — когда мы ссоримся и перестаем разговаривать друг с другом на недели, потому что кто-то из нас испугался — это должно прекратиться. Если мы собираемся пробовать, нам следует перерасти это. Я не хочу, чтобы ты опять внезапно бросила меня в начале следующего семестра, потому что начала нервничать. Реджина открыла рот, будто собираясь протестовать, но затем остановилась. Она выглядела смущенной. — Это правда, — тихо сказала она. — Эмма, ты слишком взрослая для меня. — Я знаю — это смешно, не правда ли? Реджина засмеялась, снова перекатившись на бок, чтобы нежно поцеловать Эмму. Действие было мягким и наполненным любовью, но, когда она отстранилась, она выглядела грустной. — Итак… — начала она, дожидаясь, пока Эмма на нее посмотрит, прежде чем она закончит это ужасное предложение. — Мы просто… вернулись туда, где мы были. И, несмотря на то, насколько Эмма была счастлива быть здесь, прямо рядом с Реджиной, это был печальный итог. Ей пришлось заставить себя улыбнуться, потому что настоящая улыбка не появлялась. — Да, — ответила она. — Я думаю, так и есть. Когда Реджина посмотрела на нее, слегка надув губы и с все еще поблескивающими от слез глазами, Эмма добавила: — Но я бы не хотела быть где-нибудь еще. По крайней мере, это заставило Реджину улыбнуться.   — Правда? — Конечно, нет. Не имеет значения, насколько дерьмовой является эта ситуация, я не беру своих слов назад. Если мне придется ждать год, чтобы быть с тобой по-настоящему, тогда я подожду. Если придется ждать десять лет, я тоже это сделаю. Улыбка Реджины стала бесконечно дразнящей. — Десять лет? О, Боже, пожалуйста, только не говори мне, что ты собираешься остаться в Бостоне, чтобы получить докторскую степень. — Я могла бы, — важно ответила Эмма. — Я думаю, что наконец-то развила ту любовь к Гомеру, о которой ты твердила весь год. — Ты собираешься защищать докторскую по классике? — спросила Реджина, и вообще-то не было никакой чертовой нужды смеяться так сильно, как она это делала. — Собираюсь, — ответила Эмма, придвигаясь поближе, чтобы она могла снова поцеловать ее. — Просто чтобы насолить тебе. — Я не возьму тебя на свой курс. — Я пойду сразу наверх. Я слышала, что нравлюсь мистеру Голду — он допустит меня даже без подачи заявки. Внезапно Реджина схватила ее за талию и прижала к кровати, ее лицо ожило и смеялось от облегчения.  — Я правда думаю, что ты, возможно, самый глупый человек, которого я когда-либо встречала. — Мне часто это говорят, — улыбнулась Эмма. Когда Реджина наклонила голову и поцеловала ее, мир, который был таким серым и неопределенным в течение последних нескольких недель, наконец, заиграл красками. Реджина все еще улыбалась, даже когда заметила: — Это будет непростой год. — Я знаю. Но я готова к этому. — Ты уверена? Эмма кивнула.  — Конечно. Если ты со мной, я готова на все.