Lover In Low Light / Любимая в приглушенном свете

— Я с Лексой! — выкрикивает Джейк, как только Кларк предлагает им выбрать команды. Лекса ухмыляется и подталкивает плечом Кларк, а та лишь закатывает глаза. — Как предсказуемо, пап. Кусочек попкорна прилетает Джейку в голову и скатывается на пол. — Спасибо, что бросил свою жену. — А что? — Джейк пожимает плечами и улыбается Эбби. — Лекса лучшая в «мелочах». — Лекса просто любит соревноваться, — громко извещает Ания, хватая Эбби за руку и таща ее на диван рядом с собой. — Ты можешь быть со мной. — Спасибо, Ания. — Эбби перехватывает руку Ании за запястье как раз в тот момент, когда девушка собирается засунуть в рот полную пригоршню попкорна. — Тебе разве можно это есть? Как твой зуб? Ты ведь не отменила встречу, которую я тебе назначила? Ания хлопает Эбби по руке и смеется. — Выключи свой «режим мамочки», женщина. Я в порядке. — Именно это ты сказала мне в прошлый раз, после которого у тебя появился абсце… Продолжение ее речи теряется в кучке летящего попкорна, когда Лекса, Кларк и Джейк одновременно бросают кусочки из большой миски в Эбби и выкрикивают свое, теперь уже устоявшееся за многие месяцы, правило: — Никакого «режима мамочки» в ночь игры! — Как бы то ни было, — говорит Ания, смеясь, когда Эбби в отместку тычет ее пальцем в колено. — Я собиралась сказать, что все мы знаем, что самая умная в этой комнате — Рейвен. — Чертовски верно, — соглашается Рейвен, выходя из кухни с целой подборкой различных напитков, которые она осторожно прижимает к груди. Она выставляет их один за другим на стол и садится рядом с Кларк. — Нет ничего лучше, чем быть гением, ребята. Честное слово. — Ладно, отлично, — смеется Джейк. — Тогда я выбираю Рейвен. Лекса задыхается от возмущения, как будто она искренне оскорблена, а Кларк взрывается хохотом. — Если ты доведешь мою девушку до слез, я буду вынуждена сделать тебе больно, папа, — говорит Кларк, хватая несколько кусочков попкорна и бросая их ему в лицо. Он ловит ртом их все, кроме одного, и раздражающе хрустит ими. — И прости, но ты сделал свой выбор. Рейвен со мной, а ты с Лексой. — А я великолепна! — Лекса щипает его за плечо, вызвав у мужчины новый приступ смеха. Он обнимает ее за плечи и целует в макушку. — Ладно, ладно, — говорит Эбби, привлекая всеобщее внимание. — Давайте уже приступим к делу. Кто начинает? Когда Рейвен и Кларк выигрывают с небольшим отрывом, Лекса винит в этом Джейка, а Джейк винит в Лексу, а Ания вываливает им на головы всю миску оставшегося холодного попкорна. — Эта семейка просто невыносима! * * * — Нервничаешь? У Кларк почти нет голоса, несмотря на то, что она чувствует себя намного лучше. Он до сих пор периодически пропадает и срывается, переходя на сиплое хрипение от слишком сильного кашля и пересыхающего горла — симптомы простуды мучали ее почти всю неделю, хотя так и не переросли в полномасштабный грипп или что-то еще более серьезное. Она пыталась убедить Лексу, чтобы та держалась подальше от нее при первых признаках болезни, но девушка, не внимая ее наставлениям, просто забралась к ней в постель, поцеловала теплую кожу шеи блондинки и спросила, какой суп она хочет. Поставив последнюю вымытую тарелку в сушилку, Лекса вытирает руки полотенцем и поворачивается к Кларк. Ее спина прижимается к раковине, и она чувствует, как сквозь рубашку просачиваются капли воды, оставшиеся на краю мойки. — Немного, — признается она. — А ты? — Мне кажется, я скорее в радостном предвкушении, чем нервничаю, — Кларк жестом зовет Лексу следовать за ней в спальню, чтобы они могли переодеться. — Я просто не хочу, чтобы все было странно или неловко, понимаешь? Это наш первый игровой вечер за несколько лет. — Этого не будет, — отвечает Лекса, снимая рубашку и хватая один из нескольких огромных свитеров, которые она принесла от Эбби, где теперь обосновалась большая часть ее вещей. Лекса натягивает темные легинсы, а затем черные пушистые носки, при виде которых, губы Кларк растягиваются в широкой улыбке. — Они — наша семья. Вздохнув, Кларк, шаркая по полу в таких же пушистых носках, подходит к Лексе и чмокает ее в губы. — Ты права. Лекса открывает рот, чтобы что-то сказать, но снова закрывает его, когда по лофту эхом разносится громкий стук в дверь. Она бросает взгляд на часы. — Рановато они. — Кто бы сомневался. Дверь едва открывается, как в лофт вваливается Ания с огромным ведерком острых крыльев «Баффало» в руках. — Значит так, никто не видел вас обеих больше недели, и я предполагаю, что это потому, что вы были слишком заняты тем, что: а) сосались беспрестанно до синих губ; б) трахались до потери сознания; в) рыдали на груди друг у друга, как маленькие девочки; или г) все вышеперечисленное. Итак, какой вариант правильный? — она ставит корзину с крыльями на барную стойку, а затем поворачивается к девушкам лицом. — Отвечайте быстрее, пока не пришла Эбби. Она помогает Рэйвен с коробками с играми внизу и, судя по тому, как она ехала сюда, собирая все ямы и светофоры, она вся взвинчена тем, что «ее девочки наконец-то снова вместе». Воздушные кавычки, которые Ания лениво показывает, произнося последние слова, заставляют Кларк фыркнуть от смеха. — Очень на нее похоже. — Я слышу шаги Эбби, — говорит Ания, скрестив руки на груди и прислонившись к стойке. — Время на исходе, детишки. — А как поживает моя старшая сестренка? — саркастично спрашивает Лекса, но Ания игнорирует ее и смотрит на Кларк. — «Г», — признается Кларк, небрежно пожав плечом и глупо ухмыляясь. — Включая реки слез с перерывами на боди-арт. — Боди-арт? — Ания поигрывает бровями. — Как мило. Я полагаю, АКВАрелью, учитывая все ваши сопли-слезы. Кларк громко смеется, ну или по крайней мере настолько громко, насколько позволяет ее простуженное горло, и шлепает Анию по плечу, проходя мимо нее, чтобы достать стаканы. — Тук, тук! — в следующее мгновение Эбби вкатывает в лофт кресло с Рейвен, у которой на коленях стопкой лежат коробки с играми, и брюнетка хлопает по ним ладонями. — Я готова надрать несколько зазнавшихся задниц в «мелочи»! — она бросает взгляд на кухню и показывает на ведро с крылышками, которое принесла Ания. — А еще я готова приступить к набиваю моего желудка едой. Они легко погружаются в привычный ритм совместного времяпровождения, и кажется, что всех этих лет порознь и вовсе не было. От этого в груди у Лексы появляется ощущение тепла и наполненности, тяжести и легкости одновременно, и она старается не думать обо всех тех ночах, которые провела одна, на другом конце страны, тоскуя по дому. Она старается не думать обо всех тех ночах, когда плакала, пока не провалится в сон, скучая по Кларк, по Ание, по Эбби, по Рейвен, по Джейку. Она старается не думать о том времени, которое они потеряли. Вместо этого она возвращает себя в момент здесь и сейчас и позволяет себе погрузиться в это чувство, в это ощущение того, что она снова дома, снова окружена семьей. Ощущение того, что она не одинока. Она чувствует, как пальцы Кларк медленно скользят по ее бедру под столом, который они поставили в комнате на время игры. Мягкое сжатие привлекает ее внимание к голубым глазам, взгляд которых медленно блуждает по ее лицу, и Лекса пропускает легкий вздох, сорвавшийся с ее губ. Прошлое стирается, утекает в этом нежном пожатии — все их ошибки, все их потерянное время. И все, что остается — это ощущение руки Кларк на ее теле, и большого пальца Кларк, нежно поглаживающего ее бедро. Все, что остается — это хорошее, это настоящее, и то, что — Лекса надеется — станет их будущим. — Там не может быть такого написано! — восклицает Рейвен, закрывая лицо руками, когда Эбби смотрит на карточку с ответом, которую только что прочитала. — Да я ни за что не поверю, что я могла ответить на этот вопрос неправильно. — Извини, милая, — говорит Эбби. — Но именно такой ответ тут и написан. Клянусь колечками в сосках Ании. — О мой бог! — Ания вскидывает руки над головой и хихикает. — Я жила только ради этого момента! — она хватает свое пиво и поднимает его вверх. — Подождите, подождите. Я хочу за это выпить. Давайте. Эбби закатывает глаза, но поднимает свой бокал, и остальные следуют ее примеру. — За Эбби, которая поклялась колечками в моих сосках, — провозглашает Ания, и они все хором повторяют этот нелепый тост, чокаются своими стаканами и делают глоток. Затем Ания поворачивается к Эбби: — Скажи какой-нибудь тост. Давайте пройдем по кругу. — Ладно, дай-ка мне подумать, — Эбби обводит взглядом всех присутствующих, прежде чем остановиться на Кларк и Лексе, и Лекса чувствует, как ее сердце переполняется, когда женщина произносит: — За то, чтобы снова быть вместе. Лекса поглаживает тыльную сторону ладони Кларк и нежно ее сжимает, а Кларк наклоняется к ней, прижимаясь сбоку. — Слащаво, но сойдет, — ёрничает Ания, и они снова хором повторяют тост, чокаются и пьют. Они продолжают двигаться по кругу, Рейвен выбирает выпить за «обнимашки и куриные крылышки», декларируя это с полным ртом последних, что вызывает всеобщий дружный смех, а Лекса произносит тост за семью. Кларк последней поднимает свой бокал, и она долго колеблется, ее взгляд перемещается от одного любимого лица к другому, как будто вбирая их все в себя. Ее улыбка печальна, но прекрасна, когда она, наконец, озвучивает свой тост. — За папу. Над столом повисает тишина, и Кларк тяжело вздыхает. — Простите, — хрипло бормочет она, но Лекса быстро сжимает ее ладонь. — Не извиняйся, — Лекса звякает своим бокалом по бокалу Кларк, и произносит таким же сдавленным от эмоций голосом: — За папу. Дружный хор голосов, эхом отдается в пустом пространстве размером с Джейка в их маленьком семейном кругу, и на мгновение оно снова кажется заполненным. * * * Желудок Кларк скручивается в узел, в то время, как она нервно раскачивается на стуле, отклоняясь на задние ножки, а затем позволяя ему упасть обратно на пол, прежде чем повторить процесс. Лекса опаздывает, как иногда бывает на их занятиях по четвергам, из-за ее работы в студенческом центре. Кларк хочет, чтобы она уже приехала, потому что уверена, что ее вырвет или она просто взорвется, или, возможно, и то и другое, если она не получит ответ на свой вопрос в ближайшее время. Эта мысль крутилась у нее в голове уже несколько недель, танцевала на кончике языка уже несколько дней, и Кларк понятия не имеет, как отреагирует Лекса, но она знает, что должна спросить. Она смотрит на пол, где они с Лексой занимались сексом в первый раз, и ее сердце колотится в груди. Она определенно должна спросить. Дверь внезапно открывается, заставляя Кларк вздрогнуть от неожиданности, и она отклоняется чуть сильнее, чем следовало. Стул заваливается назад, грубо ударяясь о стену, прежде чем упасть на пол, и Кларк падает вместе с ним, комично взмахнув ногами в воздухе. Из ее горла вырывается сдавленный звук, что-то среднее между писком и криком, когда она приземляется и стонет от боли. Лекса мгновенно оказывается рядом с ней, поднимает ее с пола и убирает волосы с лица. — Ты в порядке? — спрашивает она и, хотя ее голос звучит достаточно обеспокоенно, Кларк видит едва сдерживаемый смех, уже пляшущий в зеленых глазах. Кларк сердито смотрит на нее. — Тебе ведь смешно, да? Закусив губу, Лекса кивает. — Сколько раз я говорила тебе не раскачиваться на стуле? — Ты ужасна, — говорит Кларк, придвигаясь ближе и утыкаясь лицом в шею Лексы. Длинные волосы накрывают ее словно занавес, и Кларк вдыхает знакомый запах шампуня Лексы. — Я ждала тебя целую вечность, пока ты добиралась сюда. — Знаю, — Лекса ласково проводит руками вверх и вниз по ее спине. — Парень, который должен был подменить меня, опоздал на смену. — Ну-ну, — усмехается Кларк. — Переезжай ко мне. До Лексы, кажется, не сразу доходит смысл этих слов, и Кларк затаила дыхание. Секундой позже ее выталкивают из безопасного убежища полога волос Лексы и прижимают к стене озадаченным (но не осуждающим!) пристальным взглядом. — Ты только что сначала усмехнулась, а потом сразу предложила переехать к тебе? — Возможно. Но смешок относился к тому, что сказала ты, а не к тому, что сказала я. — Кларк. — Я знаю! — Кларк стонет и крутит плечами, пытаясь ввернуться обратно в объятия Лексы, но Лекса ей не позволяет. Она держит ее на расстоянии вытянутой руки, не сводя внимательного взгляда с блондинки, словно оценивая, насколько она серьезна. — Да знаю я, знаю. Мы еще и полугода не встречаемся, так что просьба переехать ко мне этим летом действительно сумасшедшая. Что ж, значит я сумасшедшая, потому что прямо сейчас, больше всего на свете, я хочу именно этого. Лицо Лексы смягчается. — Правда? — Правда, — Кларк накрывает ладонью щеку Лексы и притягивает ее к себе для легко поцелуя. — Мы все равно каждую ночь прокрадываемся друг к другу в общагу. — Ну да. — Лекса? — Кларк? Кларк прижимается лбом ко лбу Лексы и закрывает глаза, шепча следующие слова, как молитву: — Скажи «да». — Да. * * * Держась за руки, Кларк и Лекса поднимаются по каменным ступенькам в университетскую библиотеку. — Думаешь, нас пустят? — Это же библиотека, Кларк. Ее голос почти восстановился, в груди больше нет хрипов и тяжести, но Кларк все еще чувствует потребность прочищать горло каждые несколько предложений. — У нас больше нет студенческих пропусков. — Нет, но мы их выпускники. Нас впустят. Перестань волноваться. — Поверить не могу, что мы это делаем. — Сегодня наша годовщина. Ну, одна из наших годовщин. — Одна из наших многих, многих годовщин. Лекса смеется и сжимает руку Кларк. — Напомни, почему мы решили отмечать годовщину каждого важного события в наших отношениях? — Больше секса в библиотеке? — пожимает плечами Кларк, и уголок губ Лексы приподнимается в улыбке. Она придерживает дверь открытой для Кларк, и они спокойно заходят внутрь. Кларк нервно оглядывается по сторонам, как будто их в любую минуту может схватить охрана, и с губ Лексы срывается приглушенный смешок, в ответ на что блондинка обиженно хлопает ее по плечу. Третий этаж как всегда пуст и, крадучись двигаясь по проходам между стеллажами с книгами в их старую приватную комнату для чтения, Кларк чувствует себя так, словно она вернулась назад во времени. Ее сердце бешено скачет в груди, и она отпускает руку Лексы, чтобы проскользнуть в следующий проход. Они идут параллельно друг другу, разделенные только полками и нетронутыми книгами, и, когда они добираются до конца своих стеллажей, Кларк выскакивает в проход Лексы, преграждая ей дорогу. Она упирает руку в бедро и ухмыляется, как беззаботный ребенок. — Так, так, так. Не та ли это миленькая засранка, которая нагрубила мне в мой первый день здесь? С мягким смешком, Лекса подхватывает ее игру. — Ох, та самая грубая блондинка, которая украла мое место. Кларк берет ее за руки, нежно сжимает пальцы и тянет любимую на себя. Она прислоняется спиной к двери кабинета и шепчет: — Здесь все началось. Повернув ручку, Кларк отступает назад в комнату, увлекая за собой Лексу, а затем закрывает за ними дверь. Замок едва успевает мягко щелкнуть, как блондинка резко дергает Лексу на себя и жадно впивается в ее губы поцелуем. Он жесткий и быстрый, и глубокий, еще глубже, и Кларк чувствует, что она тонет в этом поцелуе, как будто нет уже обратного пути на поверхность, на воздух, да она туда и не хочет. Ее пальцы зарываются в волосы Лексы и нежно царапают кожу головы, вызывая тихий стон, и Кларк улыбается этому звуку. Она облизывает почти сразу припухшую нижнюю губу Лексы, прежде чем с силой втянуть ее в рот, и проводит руками вниз, к расстегнутым полам пальто Лексы. Разведя их в стороны, Кларк, снимает пальто с плеч Лексы, а затем сбрасывает и свое. — Мы действительно собираемся это сделать? — шепчет Лекса прямо в губы Кларк. — Нам уже почти по тридцать. Кларк почти беззвучно смеется и подносит указательный палец к ее губам. — Тише, — говорит она. — Ты же не хочешь привлечь к себе внимание, — блондинка ласково прикусывает кожу на шее Лексу. — Ты ведь помнишь, что дверь не запирается? Когда они обрушиваются на пол, обессиленные и истощенные, Кларк дышит быстро и прерывисто, но чувствует себя так, словно парит в невесомости. Рука Лексы все еще в ее штанах, а мокрый от пота лоб Кларк прижимается к ее щеке. Они лениво, устало и ласково порхают поцелуями по щекам, ушам и другим доступным участкам кожи друг друга, и Кларк бормочет: — Переезжай ко мне. Лекса приподнимается на локте и нависает над ней, глядя на нее сверху вниз. Она выводит пальцами неторопливые круги вокруг все еще чувствительного клитора Кларк и слегка склоняет голову набок. — Я и так уже живу у тебя. — Но ты все еще не перевезла вещи, — говорит Кларк с легким вздохом, покачивая бедрами. Она опускает руку, мягко обхватывая запястье Лексы и останавливая ее движения, а затем вытаскивает ее руку из своих штанов. — Я серьезно, Лекса. Все твои вещи, все, чем ты владеешь, все, что у тебя есть, все, что является тобой. Я хочу, чтобы ты вернулась домой, по-настоящему, навсегда. Лекса закрывает глаза, словно борясь со слезами, и Кларк протягивает руку, чтобы заправить упавшую прядь каштановых волос за ухо. — Просто стукни один раз, если «да» или два раза, если «нет». Влажный от слез смех срывается с губ Лексы, и она качает головой. Затем прижимает руку к груди Кларк, ее пальцы ложатся прямо на сердце блондинки. Ее затуманенный слезами взгляд — это вся Вселенная Кларк, пока она не чувствует, как пальцы Лексы приходят в движение над ее сердцем. Одно мягкое постукивание. * * * Тепло кружки успокаивает Лексу, проникая в нее через пальцы, в то время, как она стоит у холодной бетонной стены здания и смотрит, как грузчики выгружают ее вещи из маленького грузовика — все, что у нее есть, и те немногие предметы мебели, которые она решила забрать с собой. Ее указательный палец рассеянно поглаживает потертую лампочку, и она чувствует себя счастливой, просто находясь здесь. Она держит кружку прямо рядом со своим сердцем, и тепло керамики сливается с теплом, которое уже заполнило ее грудь и крепко обосновалось там в какой-то момент, где-то между шепотом дыхания Кларк на ее губах и щекочущим прикосновением кисти к ее ноге. Ее тело кажется легким, свободным, парящим, и каждый сантиметр кожи гудит от удовольствия и энергии. Вкус Кларк все еще на ее губах, и Лекса не помнит, чтобы когда-либо раньше чувствовала себя такой здоровой, такой живой. — Привет. Лекса моргает, вырываясь из своих мыслей, и по ее губам растекается медленная улыбка. — Привет, — отвечает она, раскрывая объятия, и Кларк незамедлительно обвивает руками ее талию, целует линию подбородка, а затем устраивает голову на ключице Лексы. — Ты все еще хранишь эту кружку. — Да. — «Могу я получить ток-ток?» — шепчет Кларк, и ее дыхание образует облачко пара, которое плывет и плывет, пока не рассеивается. Лекса хихикает и сжимает ее в объятиях. — Эта шутка никогда не устареет. — Куда нам это поставить, мэм? Лекса и Кларк поднимают взгляд на грузчиков и видят, как мужчины выгружают большой прямоугольный холст. Его упаковка все еще не тронута, и Кларк задыхается при виде этого. — В любое свободное место, — говорит ему Лекса, махнув рукой. — Только будьте с ним очень осторожны, пожалуйста. Когда она снова смотрит на Кларк, голубые глаза широко раскрыты, они полны удивления и благоговения, и этот взгляд, который выражает так много всего сразу — это все, что нужно Лексе, чтобы понять, что она что-то сделала правильно, так правильно. — Лекса, — это почти беззвучный выдох, приглушенный внезапно сдавленным горлом, и Лекса просто улыбается в ответ. — Кларк. — Как ты… Лекса проводит рукой по волосам Кларк, и легонько дергает ее за кончик конского хвостика. — Женщина, которой ты ее продала, Рэйчел — моя помощница, — признается она. — И я попросила ее купить картину для меня. Слезы собираются в ее глазах, Кларк вздрагивает от морозного дыхания и поворачивается в объятиях Лексы. Она прислоняется спиной к груди шатенки и тянется за ее свободной рукой, обвивая ее вокруг своей талии. Она наблюдает за грузчиками, машинами и людьми, суетящимися на улицах замерзающего города. — Я поняла, что это нечто особенное, когда впервые увидела ее, когда впервые осознала… — Лекса вздыхает и целует Кларк в затылок. — Я смотрела на эту картину, и видела тебя, Кларк. Я видела все то, что ты не сказала вслух, и узнала каждую мелочь, каждую деталь, потому что я тоже не сказала всего этого. Все те мгновения, все те чувства, все те слова — я тоже держала их в себе. Кларк вытирает щеки и накрывает ладонями руку Лексы, лежащую у нее на талии, крепко сжимая ее. — Я видела нас, — продолжает Лекса едва слышным шепотом. — Я видела все то, что мы должны были отпустить, но так и не смогли, все то, кем мы были раньше, и кем — мы обе это знали — нам суждено стать, — она нежно проводит большим пальцем по рукаву пальто Кларк. — А потом я услышала название и поняла. — Что поняла? Лекса улыбается, ее горло сжимается, и шепот слов, царапая прорывается по нему: — Что ты тоже нашла свой дом во мне. Кларк долгое время молчит, словно не в состоянии выразить свои чувства словами, и Лексу это вполне устраивает. Они всегда чувствовали себя комфортно рядом друг с другом, как в молчании, так и в разговорах. Поэтому, Лекса просто вдыхает утренний воздух, обнимает Кларк так крепко, как только может одной рукой, и запечатлевает этот момент в памяти — один из огромного количества моментов, которые они уже прожили, и один из множества, которые — как она точно знает — все еще ждут своего часа. И когда Кларк снова поворачивается в ее объятиях, дрожа у ее груди, прижимает свой замерзший нос к шее Лексы и шепчет: «Холодно», Лекса чувствует себя так, словно ей снова девятнадцать лет. Гуляющая по зимнему городу. Лежащая в росистой траве. Любящая и любимая девушкой, которая наконец-то подарила ей семью, подарила ей дом. Она знает, что они снова растут вместе. Прямо из земли. Вверх, к звездам. Лекса закрывает глаза и впускает в себя звуки города. Ее сердце бьется рядом с сердцем Кларк, и теперь она знает, что именно так ощущается вечность. Она нежно целует Кларк в висок. — Красиво.