Lover In Low Light / Любимая в приглушенном свете

Кларк болтает ногами и постукивает пятками по краю стола, на котором сидит, пока ждет. Она закусывает нижнюю губу, чувствуя нервную дрожь в животе с тех пор, как приехала. Девушка может только надеяться, что ее присутствие будет воспринято положительно. Когда, мгновение спустя, дверь открывается, она делает глубокий вдох. — Подождите буквально пару минут. — Спасибо, — в дверь, прихрамывая, входит Рейвен. Она делает несколько шагов в комнату, прежде чем поднимает глаза и застывает на месте. Одна бровь выгибается, когда она оглядывает комнату, а затем снова смотрит на Кларк. Кларк сползает со стола, неловко покусывая нижнюю губу. — Привет. — Привет, — голос Рейвен немного грубоватый, настороженный. — Что ты здесь делаешь? — Пытаюсь быть лучшим другом, — мягко говорит Кларк, и она знает, что большинство людей этого бы даже не заметили, но она знает Рейвен достаточно хорошо, чтобы отметить, как ее плечи опускаются всего на миллиметр, расслабляясь. Она видит, как выражение лица подруги немного смягчается, достаточно, чтобы Кларк поняла, что ее присутствие здесь не так нежелательно, как она опасалась. Рейвен опускает взгляд в пол и чешет затылок. — Полагаю, это Эбби сказала тебе, что у меня сегодня прием. — Ага, — признается Кларк, пересекая комнату, чтобы встать перед своей лучшей подругой. — На прошлой неделе она сказала мне, что ты пригласила ее сегодня на ланч, потому что все равно будешь в больнице. Я просто сложила дважды два. — А потом ты заставила свою маму нарушить правила, чтобы узнать, когда у меня назначена встреча с доктором. — Нет. Рейвен сузила глаза. — Ну, может быть. Выражение лица Рейвен не меняется, и Кларк обреченно вздыхает. — Да. Моя мама дружит с Аароном. Я ужасный человек. Рейвен молчит в течение нескольких мучительно долгих мгновений, но затем ее плечи еще немного расслабляются, а один уголок губ приподнимается в усмешке. Она качает головой и вздыхает. — Да, — бормочет она. — Но все же ты классная. На лице Кларк расцветает широченная улыбка и она с облегчением выдыхает. — Однако, если ты думаешь, что это означает, что ты приглашена на ланч, то… Кларк бросается вперед, прерывая слова Рейвен объятиями, такими сильными и крепкими, что брюнетка может только сдавленно хрипеть. — Прости меня. — И ты меня, — шепчет Рейвен, обнимая Кларк в ответ. — Нет, — говорит Кларк, качая головой так, что ее подбородок елозит по плечу Рейвен. — Тебе не за что извиняться. — Как дела у вас с Лексой? — Рейвен бормочет вопрос в волосы Кларк, и та мягко качает головой. — Сегодня мы не будем говорить обо мне и Лексе. Сегодня мы будем говорить только о тебе. — Ладно. Я может даже рассмотрю возможность того, чтобы позволить тебе пойти с нами на ланч, если ты платишь. Кларк заливисто смеется в ответ. — Вообще-то, я могу сделать кое-что получше. Отстраняясь и глядя на нее с недоумением, Рейвен спрашивает: — Что может быть лучше бесплатной еды? Прежде чем Кларк успевает ответить, дверь снова открывается и входит протезист. — Рейвен, — приветствует он с улыбкой. — Я думал, что не увижу тебя до твоего планового осмотра в марте. — Да, ну, помнишь в сентябре, когда ты сказал, что пришло время для новой ноги, я сказала что-то типа: «Да неееет, это может еще подождать»? Аарон смеется и кивает. — Полагаю, больше ждать не может? — Бинго, — отвечает Рейвен, следуя за ним к столу, на котором ранее сидела Кларк. Брюнетка снимает одну туфлю, расстегивая брюки цвета хаки, а затем стягивает их вниз до колен, так что на ней остаются только черные мальчишеские шортики. Рейвен запрыгивает на стол, и Кларк помогает ей снять брюки до конца, а затем снимает вторую туфлю с протеза и складывает все это рядом с ними. — Ты помнишь Кларк? — Рейвен кивком указывает на подругу, и та приветственно взмахивает рукой. — Кларк, — кивает Аарон. — Второй раз за неделю. Рад снова тебя видеть. — Второй раз за неделю? — переспрашивает Рейвен, удивленно сморщив нос. — Это еще что значит? — Эм, я уже приходила сюда на этой неделе, — бормочет Кларк, снова прикусывая нижнюю губу. Рейвен переводит взгляд с одного на другого. — Ты потеряла конечность и забыла сказать мне об этом? Потому что это не круто, Кларк. Посмеиваясь, Аарон продолжает: — Узнаешь. Но сначала расскажи мне, как обстоят дела с твоей ногой? Рэйвен наклоняется, снимает протез, а затем выпрямляется и жестом дает отмашку действовать, немного морщась от боли, когда доктор ощупывает ее культю. Она закатывает глаза, когда Кларк протягивает ей руку, но все равно берет ее, и блондинка сжимает ее пальцы каждый раз, видя, как Рейвен вздрагивает. — Что ж, — говорит Аарон. — Похоже, проблема в основном в соединительной лунке. Как я и говорил в сентябре, пришло время для нового протеза. Ты и так носила его дольше, чем рекомендуется, и у тебя произошли некоторые естественные изменения размера остаточной конечности, так что дальше тянуть нельзя. — Ладно, — стонет Рейвен. — По крайней мере, тебе не придется долго ждать, — успокаивает он, и Рейвен хмурится. — Что ты имеешь в виду? Аарон смотрит на Кларк, что побуждает Рейвен тоже посмотреть на Кларк, и нервы блондинки словно вспыхивают. — Хм, — говорит она, в то время, как Аарон выскальзывает из смотровой. — Помнишь, я сказала, что могу сделать кое-что получше, чем угостить тебя ланчем? Фыркнув, Рейвен отшучивается. — Только не говори, что ты купила мне новую ногу. Кларк закусывает губу, и у Рейвен отвисает челюсть. — Кларк, — Рейвен широко распахивает глаза. — Да ты блять прикалываешься что ли? — Ну, тебе еще в сентябре надо было заменить протез, — говорит Кларк, сжимая руку Рэйвен. — Но ты хотела подождать, потому что тебе надо было работать над декорациями к шоу, и из-за стоимости, так что я… — Так значит, ты оплатила мой новый протез, — практически пищит Рейвен, и Кларк, не удержавшись, смеется. — Ну, именно поэтому я не купила тебе рождественский подарок, — отвечает Кларк, ерзая на месте. — Мама помогла мне заплатить за него, и она разговаривала с Аароном, после чего он продолжил работать над новым протезом, чтобы он был готов к вашей следующей встрече, так что тут не только моя заслуга, но и… Рейвен просто таращится на нее, рот брюнетки беззвучно открывается и закрывается, и Кларк неуверенно шепчет: — Ты злишься? Прежде чем девушка успевает ответить, возвращается Аарон. Он прочищает горло, и они обе оборачиваются, замечая в его руках большую коробку. — Итак, — говорит он, — Нам еще нужно испытать его, чтобы внести некоторые коррективы в течение следующих нескольких недель. Но, я не думаю, что могут возникнуть какие-то серьезные проблемы. Я не могу позволить тебе использовать его, пока твоя кожа не восстановится, а волдыри не рассосутся, так что до тех пор придется пользоваться костылями или креслом. Хорошо? — Офигенно, — соглашается Рейвен, нетерпеливо кивая. — И я еще хотел поговорить о нескольких новых подкладках, которые у нас появились… — Да просто покажи мне уже эту чертову штуку! Аарон громко смеется, низким и хрипловатым смехом, а затем чуть встряхивает коробку. — Хорошо. Достаточно выдержал интригу, да? Когда он вытаскивает новый протез из коробки, Кларк задерживает дыхание. Муфта и ступня выкрашены в цвет ночного неба, переливающегося синим и пурпурным, и усыпанного звездами. Рейвен ахает при виде этого, и грудь Кларк наполняется гордостью. — Кларк, это ты… — Да, — отвечает Кларк, переводя взгляд с протеза на Рейвен. — Именно за этим я и приходила сюда раньше. Я спросил Аарона, могу ли я раскрасить твою ногу, и он согласился при условии, что я не сломаю что-нибудь. — Кларк. Рейвен протягивает руку к рисунку и проводит по нему ладонями. Она долго держит протез на коленях, молча рассматривая, и когда она, наконец, снова поднимает взгляд на Кларк, по ее щекам текут слезы. — После того, что ты сказала в Рождество, — говорит Кларк. — Я чувствовала себя ужасно, потому что все, что ты сказала, было правдой. Я пренебрегала тобой, поэтому просто хотела сделать что-то, чтобы показать тебе… — она прерывисто вздыхает, когда ее горло сжимается. — Я хотела, чтобы ты знала, как ты мне дорога. Иногда я слишком погружаюсь в себя, но ты должна знать, как много для меня значит, что ты есть в моей жизни, и как мне важно быть частью твоей. Порывисто вытирая слезы на щеках, Рейвен откладывает свой новый протез в сторону и тянется к Кларк. Она хватает блондинку за руку и дергает ее на себя, заключая в крепкие объятия. — Спасибо тебе, Кларк, — шепчет она, уткнувшись в плечо подруги. Рейвен дрожит произнося эти слова, и Кларк понимает, что она потрясена. — Огромное, огромное спасибо! Кларк не волнует, что в кабинете находится еще один человек. Она с радостью погружается в объятия брюнетки и произносит: — Ты — моя лучшая подруга, Рейвен. Рейвен выдыхает в волосы Кларк и тихо смеется сквозь слезы. — Я тоже тебя люблю. * * * — Вы обе были голые, — говорит Ания, откидываясь на спинку стула для посетителей перед столом Лексы и вертя в пальцах канцелярский нож. — И вы просто спали? — Да, мы просто спали, — закатывает глаза Лекса. — Так, давай еще раз уточним — у вас точно не было секса? — Нет, у нас не было секса, — сухо отвечает Лекса. — И нет, я не стану посвящать тебя в детали, когда он будет. — То есть я просто сидела и слушала, как ты декламируешь мне тут долбанную поэму о том, как хорошо снова лежать с ней, чувствуя ее обнаженную кожу, а в итоге ты заявляешь, что я так и не услышу подробностей секса? — Ания резко подается вперед, хватает со стола мячик-антистресс Лексы, а затем швыряет его ей в голову. — Я официально отрекаюсь от тебя! Лекса ловит мяч, прежде чем он попадает ей в лицо, и, смеется, бросая его обратно в сестру. — Вот не надо делать вид, что ты действительно хочешь это знать. Усмехнувшись, Ания отвечает: — Ты права. На самом деле я не хочу этого знать. Мне просто нравится видеть тебя счастливой, — она бросает мячик обратно. — Ты ведь счастлива, правда? — Да, — тихо отвечает Лекса, и мягкая улыбка растягивает ее губы. — Ну, или по крайней мере, все к этому идет. Прежде чем Ания успевает ответить, раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает молодая рыжеволосая женщина. — Мисс Вудс? Ания фыркает, услышав это обращение, и Лекса сердито косится на нее. — Прошу прощения, что прерываю, мисс Вудс. — Пожалуйста, перестань называть меня мисс Вудс, Рейчел, — говорит Лекса. — У меня от этого голова болеть начинает. — Простите, мисс Вудс. Ания взрывает смехом, и Рейчел вздрагивает. — Простите, — снова говорит она, заливаясь краской. — Что ты хотела? — спрашивает Лекса, и Рейчел оглядывается на дверь, прежде чем снова посмотреть на нее. — Я просто хотела сказать, что позаботилась о покупке, которую мы обсуждали, — говорит она. — Я оставила ее в конференц-зале, до тех пор, пока она вам не понадобится, — девушка пересекает кабинет, вытаскивая из пластикового блокнота листок бумаги. — Вот чек. — Ох, — кивает Лекса, взяв листок. — Спасибо. Они молча смотрят друг на друга, пока Лекса не спрашивает: — Что-то еще? — Ох, простите. Рейчел быстро выходит из кабинета, и Лекса с Анией встречаются озадаченными взглядами и какое-то время молча переглядываются, прежде чем разражаются громким хохотом. — Твоя ассистентка… — Она немного рассеянная, — говорит Лекса, кивая. — Знаю. Но она отлично справляется со своей работой. Думаю, она просто нервничает из-за сегодняшнего вечера. Это ее первое мероприятие. И, если честно, я буду еще на порядок счастливее, когда мы с ним закончим. Я просто выжата. — Ну, и тот факт, что вы с Кларк трепали друг другу нервы и рыдали по углам каждые пять минут на протяжении последних нескольких месяцев, явно делу не помогал, — поддразнивает Ания, снова бросая сестре мячик. — Обезвоживание — это отстой. Лекса поджимает губы. — Ага, — протягивает она. — И ты тоже. Не давая Ание шанса среагировать, Лекса с силой запускает в нее мячик. Он врезается в лоб девушки с глухим звуком, и вслед за этим раздается разгневанный крик. — Ебтвоюмать! Ания настолько ошарашено смотрит на сестру, накрыв лоб ладонями, что Лексе приходится зажать рот рукой, чтобы не разразиться смехом. Когда же первый шок превращается в грозный взгляд, и Ания сдвигается на самый край своего стула, как будто готовится к резкому прыжку, Лекса упирается руками в свой стол. — Ания, — осторожно говорит она, все еще давясь смехом. — Мы в офисе. Я хочу, чтобы ты тщательно обдумала это, прежде чем принимать поспешные решения. Нет необходимости устраивать сцену. — О, я тебе устрою сцену, маленькая засранка! — Ания без колебаний вскакивает со своего стула и бегом огибает стол Лексы. Лекса едва успевает подняться с кресла, как Ания хватает ее и валит на пол. Они сцепляются на несколько мгновений, прежде чем Ание удается уложить девушку на живот. Лекса кряхтит, уткнувшись лицом в ковер, ее руки заведены за спину, а колено сестры с силой упирается между лопаток. — Сдаешься? — спрашивает Ания, слегка запыхавшись, и Лекса снова чувствует себя подростком. — Сдаюсь, — пыхтит она в ответ. — Хорошо, — Ания усмехается и, наклонившись, чмокает Лексу в затылок и ерошит ей волосы. Отпустив ее секунду спустя, она садится на пол, прислонившись спиной к столу Лексы. Лекса, ворча себе под нос, отталкивается от пола. Она отряхивает измятую одежду и устраивается напротив Ании, опираясь спиной на противоположную стену. — Я тебя почти уделала. — Ты ни разу меня не уделала. Лекса закатывает глаза, чувствуя, как ее грудь сжимается от сдерживаемого смеха, и она просто качает головой. — Почти, — упрямо повторяет она, и Ания улыбается. — Ладно, малышка, — смеется она, вытягивая одну ногу, и прижимая ее к ноге Лексы. — Почти. Какое-то время они молча сидят на полу, уперевшись друг в друга подошвами ботинок, после чего Лекса произносит: — Спасибо, что принесла мне завтрак. — Пожалуйста, — Ания постукивает ступней по ступне Лексы. — Все готово к сегодняшнему вечеру? — Мне нужно еще окончательно все проверить за утро, — говорит Лекса со вздохом. — А потом я хочу поехать на место проведения банкета, чтобы убедиться, что там тоже все на своих местах, но в остальном — да. Главное, чтобы все, включая меня, были там, где они должны быть и когда они должны быть. — Уверена, что все пройдет отлично. Лекса кивает. — Будет здорово, что я наконец-то смогу сконцентрироваться на других вещах, когда с банкетом будет покончено. — Ты имеешь в виду на Кларк? Лекса поджимает губы, сдерживая улыбку и постукивает ногой по ботинку сестры. — И снова — не лезь не в свое дело. — Ты — мое дело. — Ну, в этом случае — дела идут хорошо, так что можешь не вмешиваться. Ания усмехается, постукивая сестру ступней в ответ. — Я рада снова видеть тебя такой. — Какой? — Самой собой. Слова проникают в ее сознание, успокаивая, и Лекса кивает. — Кажется, я сама начинаю снова чувствовать себя собой, — говорит она, прислоняясь головой к стене. — Ты была права, Ания. — В чем? Лекса закрывает глаза, видя перед мысленным взором синие глаза Кларк в тусклом свете спальни, чувствуя руки Кларк на своей коже. Она делает глубокий вдох и выпускает его медленным, легким потоком. — Наконец-то я могу глотнуть воздуха. * * * — Что ты думаешь об этой картине? Лекса склоняет голову на бок, вглядываясь в полотно. — Ну… я не знаю. — Она тебе не нравится, — констатирует Кларк, утягивая ее к следующему стенду. Они провели на инди-арт-шоу чуть меньше часа, и Кларк наслаждалась каждой минутой. Все, от поэтических чтений до танцев и различных скульптур на выставке, было захватывающим, даже если они не все были во вкусе Кларк. Она видела, что Леске тоже все это нравилось, но большинство картин точно не соответствовали ее стилю. — Я сказала, что не знаю, а не то, что она мне не понравилась. — Ты говоришь, что не знаешь, когда тебе что-то не нравится, но ты не хочешь этого признавать, — усмехается Кларк, рассматривая другую работу того же художника. Большой зал почти пуст, благодаря танцевальному представлению, проходящему в центральном зале, поэтому она не чувствует необходимости спешить, переходя от стенда к стенду. Кларк может позволить себе задержаться у каждого из них, как следует впитывая все детали. — Ладно, — фыркает Лекса. — Она мне не понравилась. Кларк посмеиваясь тянет ее через весь зал к стене с картинами, написанными акварелью. — Ох, — выдыхает блондинка, протягивая руку к большой картине на холсте. — Это просто потрясающе. Видишь, как она выполнена? Это на самом деле очень сложно… Кларк втягивает воздух с такой силой, что почти давится им, когда проводит рукой по явно неустойчивому холсту и оторопело наблюдает, как он шатается, прежде чем сорваться со стены. Он падает на пол у их ног, и Кларк застывает на месте. Картина, кажется, не пострадала, насколько можно сказать по первому взгляду, но сердце Кларк испуганно заходится в груди. Она оглядывает зал и, к счастью, понимает, что они не привлекли к себе никакого внимания. Музыка, звучавшая из громкоговорителей, должно быть, заглушила звук падения. Кларк переводит взгляд на свою девушку, не зная, что делать, и гениальным ответом Лексы служит секундное закусывание нижней губы, а затем тихое шипение: — Бежим! Схватив Кларк за руку, она бросается через галерею. Люди шарахаются, расступаясь на их пути, когда девушки оказываются в зале, заполненном толпой, и Лекса говорит на бегу: — Простите! Кто-то уронил картину. Кажется, он побежал сюда. Я его поймаю! Не в силах сдержаться, Кларк заливисто хохочет и бежит за Лексой, их пальцы все так же переплетены. Девушки выскакивают из ближайшего выхода в теплый летний ночной воздух. Их подошвы громко шлепают по тротуару, пока они несутся по улице. Когда они добираются до своей припаркованной машины, Лекса использует инерцию их движения, чтобы развернуть Кларк, а затем прижимает ее спиной к водительской двери. Кларк безудержно смеется, хватая воздух резкими глотками, позволяя Лексе прижать ее к себе. Подобные вспышки глупой спонтанности всегда заставляют Кларк чувствовать головокружение от благодарности и гордости, потому что Лекса никогда просто так ни с кем не делится этой стороной себя. Она делится этим только с теми людьми, которые сумели пробраться в ее сердце. Она отдает эту часть себя Кларк, и Кларк знает, что это потому, что она ее любит. Лекса любит ее, и это безумная любовь, необузданная любовь — нежная, уязвимая и сильная. И такая чертовски свободная. Когда ее смех постепенно затихает и она успокаивается, Кларк понимает, что Лекса и вовсе не смеется. Она просто смотрит на нее, ее губы растянуты в широкой улыбке, а глаза блестят в лунном свете. — Что? — спрашивает Кларк, накрывая ладонями щеки Лексы. — Что такое? — Твой смех, — отвечает Лекса, и Кларк поднимает брови. — А что с ним? — Мне так хорошо, когда я слышу его, — она сжимает бедра Кларк, крепче прижимая их тела друг к другу. — Все вокруг становится таким прекрасным, когда ты смеешься, Кларк. Наклонившись, Лекса прижимается губами к губам Кларк. Это нежный, мягкий поцелуй, едва заметное касание, но Кларк чувствует его везде, везде. Она позволяет своим рукам скользнуть в волосы Лексы и притягивает ее к себе, еще ближе, крепче. — Это, — выдыхает она в губы Лексы, в то время, как жар ночи облизывает их горячую кожу, а сердце Кларк тяжело колотится в груди, — заставляет меня чувствовать себя хорошо. Она целует Лексу жадно, глубоко. — Ты заставляешь меня чувствовать себя такой живой. * * * В помещение врывается порыв холодного ветра, когда открывается дверь, и Кларк устало оборачивается. Ее взгляд натыкается на Лексу, проскальзывающую в галерею. Сердце блондинки вздрагивает и заходится бешеным стуком при виде любимой, с румяными от холодного ветра щеками, и растрепавшимися вокруг лица волосами. Внезапно, Кларк чувствует прилив бодрости. — Привет, — произносит она, в то время, как Лекса вытирает ноги о коврик возле двери. Лекса улыбается ей, мягко и легко, и сердце Кларк снова замирает. — Привет. — Уже поздно, — говорит Кларк, бросая взгляд на наручные часы. — Очень поздно. Ничего себе. Как прошел банкет? — Хм, — кивает Лекса. — Все прошло хорошо. Одна из официанток порезала руку и пришлось отправить ее в отделение неотложной помощи, но в остальном все прошло гладко, — она пересекает зал и останавливается перед Кларк. — Я заехала в лофт, но тебя там не было, и я подумала, что найду тебя здесь. Они неловко переминаются с ноги на ногу, стоя друг перед другом, как будто не совсем уверены, как себя вести. Кларк снова чувствует себя подростком, который с усмешкой на лице и волнительной дрожью в животе, следует за хорошенькой девушкой с взрывным характером в приватную комнату для занятий. Кларк чувствует себя так, словно они начинают с чистого листа. — Я весь день занималась упаковкой, — Кларк прислоняется спиной к полупустой стене. — Несколько картин забирают завтра, поэтому я готовила их к отправке, а потом пыталась решить, какие полотна разместить на их месте. Как только я выберу замену, к каждой картине нужно будет сделать титульную карточку, а затем, конечно же, для некоторых полотен надо будет установить специальные крепления, поэтому мне придется попросить Рейвен посмотреть… Она останавливается, когда понимает, что легкая улыбка Лексы стала шире, превратившись в нечто почти безудержное. — Что? — спрашивает она, проводя рукой по волосам. Лекса засовывает руки в карманы пальто и слегка качает головой. — Я действительно скучала по этому. Кларк смеется. — По чему? По тому, как я разглагольствую об упаковке и размещении картин? — Просто по тебе, — говорит Лекса, слегка наклонив голову. — По тому, как ты рассказываешь о том, как прошел твой день, о своем творчестве, — ее взгляд скользит по полу, прежде чем вернуться к лицу Кларк. — Ты устраивала голову у меня на груди, — она поднимает руку и прижимает ее к груди, прямо над сердцем. — Вот здесь, — нежный вздох срывается с ее губ. — Даже в те дни, когда ты не рисовала, твои волосы пахли краской, наравне с очередным шампунем месяца. Несмотря на внезапно образовавшийся ком в горле, Кларк удается тихо, хрипло рассмеяться, и Лекса тянется к ней. — И ты рассказывала мне о своем дне, — говорит она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо Кларк, а затем опуская руку и переплетая пальцы с пальцами Кларк. — О своих занятиях и проектах, о каких-то новых марках карандашей или красок, которые ты хотела попробовать. А я сидела, чувствуя вибрацию твоего голоса на своей груди, и думала, что ничего лучше этого быть не может, — она сжимает руку Кларк. — Это было всем, чего я всегда хотела, и всем, чего, как думала, я никогда в жизни не получу. — Лекса, — выдыхает Кларк, быстро смахивая покатившуюся по щеке слезу. Придвинувшись ближе, Лекса накрывает ладонью щеку Кларк и нежно прижимается губами к ее виску. — Я надеялась, что ты покажешь мне свою галерею, — говорит она. — В последний раз, когда я была здесь… — она делает шаг назад, чтобы расстегнуть пальто. — Я хотела бы увидеть ее по-другому, свежим взглядом. Если ты не против, Кларк — она колеблется, пальцы застывают на пуговицах. — И если ты не слишком устала, конечно. Радостный вздох слетает с губ Кларк, и она откидывает голову назад к стене. — Конечно, покажу, — шепчет она, и в животе появляется приятный трепет, когда Лекса улыбается и снимает пальто. Шатенка перекидывает его через руку и протягивает ладонь Кларк, чтобы та взяла ее. Кларк сплетает их пальцы вместе, отталкивается от стены и тянет Лексу к ближайшему стенду. Они вместе передвигаются по залу, так естественно держа друг друга за руки, и Кларк рассказывает о своих работах и о галерее. Она рассказывает Лексе о различных вариациях интерьера, которыми Рейвен удавалось преображать это место для каждого показа Кларк, и о том, сколько времени и усилий было потрачено на то, чтобы сделать каждую выставку уникальной. Она рассказывает ей о картинах, с которыми она билась долгими ночами, о тех, которые давались ей с какими-то сложностями, и о тех, которые сами выплескивались из-под ее пальцев, словно они отчаянно хотели вырваться на свободу и явить себя миру. Она рассказывает ей о прожитых годах, о том, как порой у нее неделями не было ни одной продажи, и она задавалась вопросом, действительно ли она создана для этого. Она продолжает говорить, а Лекса просто слушает. Слушает, впитывая каждое слово в благоговейном молчании, только иногда сжимая пальцы Кларк в определенные моменты, или смеясь вместе с ней над рассказами о самых комичных неудачах Кларк и Рейвен. Когда они подходят к центральной части зала, Лекса чуть тянет Кларк за руку, останавливая ее. Она смотрит на огромный пустой стеклянный стенд и произносит: — Моя задница исчезла. Мягко рассмеявшись, Кларк кивает и прижимается к руке Лексы. — Ага. — Тебе, наверно, было тяжело расстаться с ней. Кларк качает головой в ответ на саркастическую улыбку Лексы. — Так и было. Это творение было для меня особенным. — Угу, — протягивает Лекса, обнимая Кларк за плечи. — Это была тяжелая ночь, — бормочет она, и Кларк кивает. — Тем не менее, женщина, купившая ее, заплатила на две тысячи больше запрашиваемой цены, так что я не смогла отказаться. — Моя задница, судя по всему, стоит больших денег. — Пять тысяч. — Ого. — Точно, — соглашается Кларк. — Я сказала этой женщине, что картина стоит три тысячи, но она настояла на том, чтобы заплатить пять. — Мне нужно оформить страховку. Кларк фыркает и шлепает Лексу по плечу. — На твою задницу? — Ну, раз она настолько ценная, — поддразнивает Лекса. — То это стоит обдумать. — Ты можешь попробовать найти эту женщину, — отшучивается Кларк. — Кажется, она сказала, что ее зовут Рейчел. Кто знает? Вдруг она заплатит десять тысяч за оригинал. — Или я могу просто позволить тебе нарисовать ее снова и заработать для нас деньги таким способом. — Отличный план, — кивает Кларк. — Я бы даже сказала — самый лучший план. Думаю, так мы и поступим. — Значит, решено. Мягкие звуки их смеха сливаются в одну знакомую мелодию, которая заполняет комнату, как свет, проникающий сквозь тени, и Кларк чувствует головокружение от этого. От непринужденной улыбки Лексы по спине блондинки пробегают приятные мурашки, а в низу живота все стягивается в напряженный узел, чувствуя, когда изящные пальцы проскальзывают под волосы на ее шее. Она прикусывает губу, когда Лекса наклоняется, утыкаясь носом в ямку за ухом Кларк, и Кларк не может сдержать тихий вздох, вырвавшийся из груди. Это всего лишь пузырек звука в ее горле, но ему каким-то образом удается поднять температуру во всей комнате, и Кларк внезапно ощущает, что все ее тело кипит под одеждой. Она делает успокаивающий вдох и чуть отодвигается от руки Лексы, которая тут же скользит вниз и обхватывает ее пальцы. Кларк старается не думать о том, как внезапно вспотели ее ладони, как напряглось и сжалось ее тело, и она откашливается, прежде чем сказать: — Я хочу показать тебе еще одну картину. Они делают всего несколько шагов, остановившись возле другой полупустой стены, когда Лекса тянет Кларк за руку, разворачивая ее к себе. Ее губы слегка приоткрыты, глаза сосредоточены на лице Кларк. Она переводит взгляд с глаз Кларк на ее рот и обратно. Этого достаточно, чтобы тепло на коже Кларк опустилось между ее ног, и это ощущение только усиливается, когда Лекса понижает голос до шепота и спрашивает: — Можно я тебя поцелую? Кларк облизывает губы, пойманная пристальным взглядом Лексы, ее тихой, болезненной просьбой. Блондинка двигается еще до того, как полностью осознает, что делает, сгребая в кулак переднюю часть рубашки Лексы и притягивая ее к себе. — Пожалуйста. Первое прикосновение легкое, почти нерешительное, и ресницы Кларк трепещут, опускаясь, когда она чувствует кончики пальцев Лексы на линии своего подбородка, ласкающие кожу ее шеи. Второе прикосновение — это более твердое давление, более полное и глубокое. Это поцелуй, требующий вдоха — резкого и быстрого через нос. Ее голова откидывается назад, а руки сжимаются вокруг тела любимой, прижимаясь и тая в ней. Это поцелуй, который знает только одно направление, внутрь, внутрь, внутрь; поцелуй, который требует лишь одного — больше. Спина Кларк впечатывается в стену, и ее руки проделывают путь от волос Лексы к подолу ее рубашки, к теплой коже под ней. Это поцелуй, в котором больше тела, чем дыхания, больше боли, чем удовольствия, больше потребности, чем желания. Это поцелуй, который вытягивает стон из горла Лексы и провоцирует непроизвольное движение ее бедер; поцелуй, который вызывает у Кларк мысль, что Вселенная может рухнуть вокруг них, если они когда-нибудь остановятся. — Сними это, — шепчет Кларк, задыхаясь и дергая Лексу за рубашку. — Сними это. Эти слова, кажется, встряхивают Лексу, возвращая ее в реальность, и она отступает назад. Губы распухли от поцелуя, а взгляд потяжелел от желания, она быстро моргает и качает головой. — Я… я не хотела, чтобы этот поцелуй превратился в нечто большее, чем просто поцелуй, — говорит она, и Кларк улыбается и тянется к ней. — Я не возражаю. Руки Лексы заметно дрожат, когда она убирает волосы с лица, прежде чем снова потянуться к Кларк. — Но ты, должно быть, очень устала, — говорит она, легонько сжимая бока Кларк и проводя пальцами по ее спине. Кларк закрывает глаза от каждого легкого нажатия, от каждого прикосновения кончиков пальцев Лексы к тонкому материалу ее рубашки, от очевидной неспособности Лексы перестать прикасаться к ней. — Да. — Хочешь пойти домой? Открыв глаза, Кларк внимательно смотрит на Лексу и спрашивает: — Ты пойдешь со мной? — Только если ты этого хочешь. — А ты этого хочешь? Лекса медленно кивает. Ее ответ едва слышно. — Я хочу быть там, где ты. * * * Воздух на заднем сидении такси кажется густым. Лекса ощущает эту тяжесть в каждом вздохе, в каждом дрожащем выдохе, в то время, как рука Кларк играет с подолом ее рубашки под пальто. Кончики пальцев касаются теплой кожи живота Лексы, и она вздрагивает. — Кларк, — шепчет она, но Кларк продолжает смотреть куда-то вперед, на дорогу. Однако ее рука не прекращает двигаться, рисуя ленивые круги на подрагивающих мышцах живота Лексы. Указательный палец на мгновение опускается в ее пупок, а затем скользит ниже, к поясу брюк Лексы. Глаза Лексы закрываются от этого ощущения, и ей приходится прикусить язык, чтобы не застонать вслух. Тяжело сглотнув, она мягко берет Кларк за запястье и отводит ее руку, не в силах больше терпеть дразнящие прикосновения. Каждый сантиметр ее тела словно наэлектризован. Переплетя их пальцы, Кларк вздыхает и наклоняется к груди Лексы. Ее лицо утыкается в шею девушки, и она покрывает ее легкими, почти невесомыми поцелуями. — Я готова отправиться в кровать, — бормочет она, и Лекса так крепко вцепляется в сиденье, что удивляется, как оно не рвется. Поездка в лифте такая же напряженная, воздух такой же густой. Живот Лексы сжимается все сильнее и сильнее, когда они с Кларк стоят бок о бок в лифте, и Кларк поглаживает средним пальцем вверх и вниз по всей длине ладони Лексы. Это едва заметное прикосновение, которое щекочет и покалывает, и Лекса чувствует его везде, каждым сантиметром своего тела. — Лекса, — произносит Кларк, останавливая свои движения, чтобы сжать руку Лексы. — Дыши. Медленно кивнув, Лекса делает один долгий, глубокий вдох через нос. Она забывает выдохнуть, когда створки лифта разъезжаются и Кларк выходит, таща ее за собой. Дверь открывается с тихим щелчком, и сердце Лексы готово выскочить из груди. Когда они оказываются в лофте, Кларк снимает пальто и ботинки, а затем тянется к пуговицам Лексы. Она расстегивает их одну за другой, наклоняясь, чтобы поцеловать грудную клетку Лексы поверх рубашки, а затем стягивает верхнюю одежду с плеч девушки и вешает ее на крючок у двери. — Обувь? Лекса моргает и быстро скидывает с ног ботинки. В следующую секунду Кларк хватает ее за руку и тянет в сторону спальни, но Лекса чувствует, как у нее снова сводит живот, а в горле болезненно пересыхает. Она выдергивает свою ладонь из руки Кларк, не успевая даже осознать, что делает и, спотыкаясь, направляется в сторону кухни. — Лекса? — Хм… К-кофе, — выдавливает Лекса, поворачиваясь спиной к Кларк и нервно проводя рукой по волосам. — Ты хочешь… — Лекса, — снова окликает ее Кларк, и Лекса замирает. Оперевшись руками о стол, шатенка опускает голову и делает глубокий вдох. Он прерывисто срывается с ее губ в тихом смехе, и Лекса произносит: — Мы так много раз делали это. Мы… — она снова смеется над собой. — Не знаю, почему я так нервничаю. — Я тоже нервничаю, — тихо и понимающе признается Кларк из-за ее спины. Лекса не поворачивается к ней лицом, но поднимает голову при этих словах. — Правда? — Прошло так много времени, — говорит Кларк, — и мы… ну, я столько раз мечтала об этом. Я думала о том, каково это, снова быть с тобой, каково было бы снова прикоснуться к тебе, каково будет снова чувствовать, как ты прикасаешься ко мне. Лекса закрывает глаза, слыша эти слова, слезы собираются под веками, обжигая их, и она кивает. — Я тоже. — Я снова и снова прокручивала в голове воспоминания, потому что думала, что у меня никогда больше не будет этого с тобой, поэтому осознание того, что сейчас я могу… что мы могли бы… что мы можем… это немного пугает, — Кларк хрипло усмехается. — Не в плохом смысле, а словно перед тем, как прокатиться на американских горках. На губах Лексы мелькает улыбка, и несколько слезинок вырываются на свободу и скатываются по ее щекам. — Да, — шепчет она, прекрасно понимая, что Кларк имеет в виду. Это своего рода паника, которая накатывает, когда должно произойти что-то слишком волнующее, когда ты находишься на грани обрыва и каждый сантиметр твоего тела напряжен, каждый оголенный нерв искрится, и ты не знаешь почему, но тебе хочется разрыдаться в голос так же сильно, как и безудержно расхохотаться. — Лекса. Облизнув губы, Лекса открывает глаза и поворачивает голову ровно настолько, чтобы посмотреть на Кларк. Ее руки сжимают стойку с сокрушительной силой, когда зеленые глаза встречаются с голубыми, когда Кларк тоже неосознанно пробегается языком по губам и смотрит на Лексу так, словно видит ее насквозь. И она видит. Всегда видела. Голос тихий и скрипучий, Кларк выдерживает пристальный взгляд Лексы и практически хрипит: — Займись со мной любовью. Лексе кажется, что комната трясется вокруг нее, слова вибрируют у нее в ушах, под ребрами, между бедер. Пол проваливается, ее желудок ухает вниз, и на мгновение она словно парит в свободном падении. Взгляд Кларк так серьезен, ее голос тяжелый от всего того, что бурлит у нее в груди, и Лекса чувствует, как они опрокидываются, как будто срываются с вершины, на краю которой они нерешительно раскачивались так мучительно долго. Они падают вниз, вниз, вниз, и это все. Она делает один неглубокий, дрожащий вдох, прежде чем оттолкнуться от стойки. Смахнув слезы со щеки, она пересекает комнату в два длинных шага и хватает Кларк, прижимаясь к ее губам жадным поцелуем. Это глубокое, жесткое давление, которое заканчивается тем, что Лекса посасывает полную нижнюю губу Кларк. Гортанный звук вырывается из горла блондинки, вибрирует между зубами Лексы, и ох. Это самый лучший вид падения. Лекса чувствует, как язык Кларк поддразнивает ее, пока еще робко, испытующе пробегаясь по ее губам. Когда Лекса открывает для нее рот, Кларк проникает внутрь, скользя по всей длине языка, и Лекса чувствует это движение, в пульсации между ног. В основании ее позвоночника образуется узел напряжения, завязывающийся так туго, что это граничит с болью, и Лекса не может больше сдерживать себя, и она наклоняется, тянется еще ближе к Кларк. Руки подталкивают тела друг друга и в то же время стягивают с них одежду. Кларк тянет за переднюю часть брюк Лексы, а Лекса сдергивает свитер Кларк через голову. Он падает на пол за секунду до того, как Кларк расстегивает пуговицу на черных узких джинсах Лексы. Они спотыкаясь вальсируют назад, продолжая срывать одежду — Кларк тянет, а Лекса толкает. Лекса уже осталась в одном лифчике и наполовину освободилась от джинсов, когда Кларк, двигаясь спиной вперед, спотыкается о журнальный столик, и девушки с грохотом падают на пол. Обнаженная спина Кларк с глухим стуком ударяется об пол, девушка шипит и стонет. Лекса ухитряется успеть вытянуть перед собой руки по обе стороны от головы Кларк, и приземляется на них, нависая над Кларк, в то время, как блондинка закрывает лицо ладонями. — Кларк, — Лекса отодвигает одну руку от лица девушки. — Ты в порядке? Когда Кларк обиженно надувает губы, очевидно чувствуя себя нормально, если не считать легкого смущения, Лекса вдруг понимает, что ее горло щекочет от сдерживаемого смеха. Он выплескивается из нее прежде, чем она успевает его остановить, а Кларк закатывает глаза и тянет ее вниз. Она проглатывает смех Лексы поцелуем, и этот звук наполняет их обеих изнутри. Лекса целует ее, спускаясь от губ Кларк к шее, от шеи к обнаженной груди. Кончик носа шатенки скользит вниз по ложбинке между грудями Кларк, и Лекса вдыхает ее знакомый запах. — Боже, как же я скучала по этому. Она покрывает влажными поцелуями с приоткрытым ртом грудь Кларк, наслаждаясь соленым привкусом ее кожи, прежде чем втянуть тугой сосок в рот. Кларк вскрикивает от интенсивности этого действия, и тело Лексы непроизвольно дергается вперед, прижимаясь к теплу бедер Кларк. Лекса быстро елозит ногами, сбрасывая джинсы до конца, а затем привстает на колени, ощущая отрезвляющий холод пола, резко контрастирующий с жаром ее кожи. Она встречается взглядом с Кларк, когда зацепляет пальцами пояс ее брюк, а затем медленно стягивает их вниз по ногам. Одна нога освобождается, затем другая, и Лекса окончательно теряет голову, когда чувствует запах возбуждения Кларк. Кларк раздвигает ноги, и Лекса плавно опускается между ними, закрывая глаза от невероятного ощущения, что она снова прижимается к этому тесному, теплому пространству после столь мучительно долгого времени. Она скользит ладонями вверх по рукам Кларк, поднимая их над головой блондинки, и сцепляет их пальцы вместе, обхватывая губами и посасывая другой сосок Кларк. Ее бедра рывками двигаются вперед, с каждым хриплым вздохом девушки под ней, пока она не находит устойчивый ритм, толкаясь, прижимаясь и снова толкаясь, создавая трение по влажной ткани нижнего белья Кларк, в то время как бедра Кларк покачиваются ей навстречу. — Лекса. Это мольба, и Лекса знает это, и срывающийся голос Кларк заставляет ее желудок сжаться, а клитор пульсировать. Кларк отпускает ее руки, чтобы вместо этого схватиться за ее бедра. Она рвано дергает на себя, сильнее и быстрее, и Лекса понимает, что Кларк опасно близка к тому, чтобы закончить этот процесс в одиночку. Кларк дрожит так, словно вот-вот разлетится на части, и Лекса позволяет ей это сделать. Она успокаивает поцелуем каждое содрогание, ее бедра все еще ритмично покачиваются вперед, и когда Кларк обмякает, освобожденная и расслабленная, Лекса чувствует, что все ее составляющие, словно кусочки мозаики, встают наконец на свои места. Она улыбается в губы Кларк. Закатив глаза, Кларк выдыхает: — Я ведь говорила, что у меня давно этого не было. — Ты прекрасна. Кларк смеется и качает головой, запуская пальцы в волосы Лексы и легонько дергая за них. — Отведи меня в постель. Встав на ноги, Лекса чувствует липкую влагу между бедер, ее немного шатает, но она тянет Кларк на себя, помогая ей подняться. Их пальцы сразу переплетаются, и девушки идут бок о бок в спальню и заползают на свой старый матрас. Спина Лексы едва успевает коснуться простыней, как рот Кларк оказывается на ней. У Лексы перехватывает дыхание, она отчаянно вцепляется руками в простыни и сжимает их в кулаках так, словно хочет разорвать, когда Кларк прижимает кончик носа к влажному жару между ее ног. Блондинка трется носом, проводя вверх и вниз по промежности Лексы, а затем целует ее, поверх нижнего белья. — Черт, Лекса, — выдыхает Кларк, слова обжигают итак горячую плоть Лексы, и все ее тело содрогается. Ее спина выгибается над матрасом, напрягаясь вместе с гудящим от возбуждения узлом внизу живота. Не в силах остановить себя, Лекса резко сдвигает ноги, зажимая между ними голову Кларк, и ответом на это служит хриплый смех, отдающий вибрацией в пульсирующем центре Лексы, практически заставляя ее кричать. — Пожалуйста, Кларк, — скулит Лекса, глубже зарываясь пальцами в простыни. — Пожалуйста. Кларк в считанные секунды обнажает ее, отбрасывает в сторону лифчик и мокрые трусики, а в следующее мгновенье снова оказывается между ног Лексы. Обхватив рукой одно бедро девушки так, чтобы удерживать ее на месте, Кларк нежно раздвигает пальцами горячие складки и мягко дует на влажную кожу. — Блять, — стонет Лекса, дергаясь под крепким захватом Кларк. Когда секунду спустя Кларк проходится языком по всей длине ее центра, узел напряжения в основании позвоночника Лексы взрывается, и она вскрикивает, ошеломленная этим ощущением. Кларк сначала нежно ласкает ее языком, погружаясь в нее короткими толчками, самым кончиком, покрывая каждый влажный сантиметр ее кожи поцелуями с открытым ртом, а затем она неожиданно полностью засасывает клитор Лексы в рот. Один резкий, жесткий рывок, и зрение Лексы затуманивается, а перед закрытыми веками пляшут разноцветные точки. Это ошеломляет, перегружает ее нервную систему так, что кажется ее тело не выдержит, и Лекса хочет вырваться изо рта Кларк, но в то же самое время, она хочет прижаться к нему более полно. Она запускает пальцы одной руки в волосы Кларк, а другой впивается в плечо блондинки, яростно двигая бедрами навстречу языку Кларк, и когда Кларк снова всасывает ее клитор в рот, Лекса перелетает через край. Она сильно и резко вдавливается в губы Кларк, неконтролируемо зажимая бедрами ее уши, и без сомнения заглушая весь окружающий мир. На мгновенье все становится размытым и темным, словно в тумане, пока тело Лексы сотрясается от оргазма, а затем периодически пробиваемое остаточной дрожью, оно медленно, медленно, опускается обратно на простыни. Кларк прокладывает поцелуями дорожку вверх, по животу Лексы, останавливаясь, чтобы нежно прижаться губами к каждому тугому соску, а затем целует ее шею. Она опирается на одну руку, согнутую в локте, другой в это время стягивая с себя трусики достаточно низко, чтобы иметь возможность использовать ноги, скидывая их совсем. — Все еще со мной? — выдыхает она в губы Лексы, и та судорожно сглатывает. — Всегда, Кларк, — ее руки дрожат, когда она скользит ими по липкой от пота спине Кларк. Блондинка седлает бедро Лексы и прижимается влажной промежностью к горячей коже, вызывая синхронный стон обеих девушек. Их головы наклоняются, прижимаясь друг к другу лбами, и Кларк качается вперед, затем еще раз, прижимаясь к бедру Лексы, прежде чем дотянуться и взять ее руку в свою. Она приподнимается ровно настолько, чтобы просунуть ладонь Лексы в узкое пространство между их телами, а затем снова опускается, удерживая руку Лексы между своим пульсирующим центром и бедром шатенки. Лекса обхватывает ее полностью, закрывает глаза от этого ощущения, и еще сильнее зажмуриваясь, когда чувствует, как ладонь Кларк накрывает ее горячую плоть секундой позже. — Вместе, — шепчет Кларк, и Лекса чувствует, как ее глаза начинает щипать под закрытыми веками, а горло сжимается до боли. Она скользит пальцами вверх и вниз между бархатистых складок, собирая все, что предлагает ей Кларк, и когда она входит в нее, одним быстрым толчком погружая два пальца внутрь, это похоже на возвращение домой. Дыхание Кларк резко вырывается из легких, а затем она повторяет движение Лексы, легко проскальзывая глубоко внутрь. Они раскачиваются друг напротив друга, сначала медленно, но потом все быстрее и сильнее. Кларк прижимает бедро к тыльной стороне своей ладони, и от этого давления у Лексы кружится голова. Воздух кажется горячим, слишком горячим, и мир сжимается вокруг них до тех пор, пока не остается ничего, кроме прерывистых вздохов, их неглубокого дыхания и звуков их пальцев, двигающихся внутрь и наружу. Кларк застает ее врасплох нежным поцелуем, и Лекса чувствует, как по ее щекам текут слезы. — Посмотри на меня, — шепчет Кларк, и Лекса открывает свои затуманенные глаза. Паря над ней, раскачиваясь на пальцах Лексы, Кларк похожа на видение из ее сна — вырванное прямо из памяти Лексы — но лучше, неизмеримо лучше, потому что она реальна, она настоящая, она прямо перед ней, и Лекса переполнена осознанием того, как сильно она хочет остаться здесь. Она ошеломлена тем, как сильно хочет заморозить этот момент во времени, этот единственный бесценный миг повторного открытия друг друга, этот единственный взгляд, который, как знает Лекса, говорит так много. Это «Здравствуй», которое всегда должно было у них быть, но которое потерялось где-то на их длинном пути. Это «Здравствуй», которое они обещали друг другу, и которое наконец-то к ним вернулось. Это «Я скучала по тебе», и «Прости», и «Я люблю тебя», и «Останься», и «Не оставляй меня», и «Никогда, никогда снова». Это все обернуто в один пьянящий миг, завязано в их переплетенных конечностях, дрожит в их приоткрытых губах и наполняет слезами их глаза. Кларк локтем упирается в подушку рядом с головой Лексы, удерживая себя над ней, но ей удается провести большим пальцем по щеке Лексы, и этого достаточно, чтобы первые слезы шатенки сорвались с ресниц. Они соскальзывают, как только мышцы Кларк начинают сокращаться вокруг ее пальцев, сжимая их до боли, и Лекса чувствует, как внизу ее живота образуется обжигающее изнутри напряжение. Они рвано двигаются, с силой вжимаясь друг в друга бедрами — раз, другой — и Кларк достигает пика, переступая через край. Лекса следует сразу за ней, крепко зажмуриваясь, когда волны удовольствия захлестывают ее. Кларк утыкается лицом в ее шею, и они дрожат в объятиях друг друга, пока последние импульсы сотрясают их тела, проходя сквозь них и постепенно стихая, оставляя девушек обессиленными и обмякшими. Они лежат вместе, рвано хватая ртом горячие вдохи, потные и вымотанные. Кажется, что это длится часами, но они все еще остаются внутри друг друга, прежде чем Кларк медленно выходит из нее и снова приподнимается на руках. Она нависает над Лексой, ее глаза выглядят странно яркими в темноте комнаты, и Лекса чувствует, как все ее тревоги вытекают из нее. Потому что это правильно. Это правильно. И у них все будет хорошо. Она поднимает свободную руку, обхватывает щеку Кларк, находя ее влажной, как и ее собственная, и шепчет: — Здравствуй. Слезы омывают ее ладонь, когда Кларк тянется навстречу ее прикосновению, качает головой, прижимаясь к руке Лексы, и тяжело всхлипывает. Она припадает к губам Лексы, покрывает горячими, быстрыми, влажными поцелуями каждый сантиметр ее лица, плача все сильнее с каждым касанием, и Лекса просто обнимает ее, так крепко, как только может. Она обнимает ее, закрывает глаза и обещает, что не отпустит. Никогда, никогда снова. * * * Тихий стон срывается с губ Лексы. Она чуть морщится, а ее тело дергается, когда странное щекочущее ощущение вытягивает ее из тумана сна. Все еще с закрытыми глазами, она поднимает руки, чтобы потереть лицо, и чувствует все еще ярко ощутимый, терпкий запах Кларк на своих пальцах. В животе прокатывает волна приятного волнительного трепета, а улыбка приподнимает один уголок губ. — Чему ты улыбаешься, соня? Она слышит слова до того, как замечает, что по комнате плывут звуки музыки, которая, по-видимому, играет уже некоторое время. Она тихая, но ее отчетливо слышно, и Лекса моргает, открывая глаза, чтобы обнаружить комнату, залитую светом, и Кларк, стоящую на коленях у ее ног, с кистью в одной руке и маленькой пластиковой палитрой в другой. Ее светлые волосы собраны в беспорядочный конский хвост, выбившиеся прядки падают на лицо. На носу и подбородке у нее размазана краска, и она одета в темно-синюю рубашку Лексы, в которой девушка была накануне вечером. Она туго обтягивает грудь Кларк, две пуговицы, которые она застегнула, сильно натягивают ткань. Снизу из-под рубашки выглядывают серые трусики, а остальные части тела блондинки ничем не прикрыты. Оранжевый свет позднего дня льется из открытой двери спальни и нимбом окружает Кларк сзади. Ее голубые глаза сосредоточены на Лексе, и Лекса чувствует, как вся влага в ее теле приливает к пространству между бедрами. — Боже, — бормочет она. — Как тут не улыбаться? Кларк издает тихий смешок и наклоняется, чтобы поцеловать обнаженную кожу на бедре Лексы, в том месте, где простыня чуть задралась, открывая его. Затем блондинка вскакивает на ноги и подходит к столу со своими художественными принадлежностями, стоящему в углу. Подпевая песне, льющейся из открытого ноутбука, Кларк пополняет запас краски на своей палитре. Ее бедра покачиваются в такт музыке, и Лекса не может отвести от нее глаз. У нее перехватывает дыхание, вздох застревает где-то между ребер, острый и чудесный, и она чувствует себя более живой, чем когда-либо за последние годы. Вернувшись к кровати, Кларк снова опускается на колени, окунает кисть в свежую яркую каплю зеленой краски, а затем продолжает свое прерванное занятие. Щекочущее ощущение возвращается, и Лекса морщит лоб. Она приподнимается на локте и смотрит вниз, чтобы увидеть, что ее нога частично превратилась в раскидистый лес. Темно-коричневые стволы деревьев, ползущие вверх по ее икре, сливаются с сочной зеленью сосновых иголок и широких листьев, и Лекса чувствует, как ее грудь растягивается и расширяется. Ей кажется, что ее сердце настолько увеличивается в размере, что еще чуть-чуть, и оно просто взорвется. — Кларк. — Я люблю деревья, — усмехается Кларк, услышав шепот своего имени, но не поднимая глаз. Ее внимание по-прежнему сосредоточено на ноге Лексы. — Кларк. — И я люблю твои ноги. — Кларк. — И я люблю т… Лекса бросается через кровать, хватает Кларк за руку и тянет ее на себя, чтобы поцеловать. Палитра шлепается между ними, размазывая краски по простыням и их телам, но Лексу это не волнует. Она целует Кларк, задыхаясь, целует ее красочно, как раскидистые деревья, и когда девушки отстраняются друг от друга, она проводит большим пальцем по размазанной краске на подбородке Кларк, смеется, а затем снова целует ее. Они перекатываются на простынях, руки срывают одежду, избавляясь от барьеров между ними, и Лекса чувствует, как густые цветные пятна покрывают ее пальцы и ладони, предплечья и живот. Она чувствует краски на пальцах Кларк, когда они скользят вверх по ее шее, а затем в ее волосы. Ее руки плотно покрыты коричневым и зеленым, когда она переворачивает Кларк на спину и обхватывает ладонями ее щеки. — Посмотри, какой беспорядок ты устроила, — шепчет она, проводя цветную линию по нижней губе Кларк. — Но ведь это такой прекрасный беспорядок, — Кларк смотрит на нее так, словно Лекса — это такое же произведение искусства, как и все, что Кларк когда-либо создавала. Она целует большой палец Лексы, когда он снова скользит по ее губе. — Ты не хотела, чтобы я рисовала на тебе? — Рисуй на мне, — говорит Лекса, проводя указательным пальцем по цветным мазкам на щеке Кларк. — Преврати меня в леса, галактики и во все, что хочешь. Мне все равно, Кларк. — Все равно? Лекса качает головой, целует Кларк снова, снова и снова, и шепчет: — Только если ты будешь делать это до конца моей жизни.