My side of the story

Среда…       Весь вторник Джоана провела в клинике. После того, как из её тела полностью были выведены наркотики, она ещё осталась на несколько сеансов психотерапии. Её врач хотел убедиться, что её психическое состояние в порядке после произошедшего в понедельник. Он не счёл необходимым продолжать лечение Джоаны в стационаре, поэтому разрешил забрать.       Домой она попала только вечером, а телефон и вовсе отдали только утром следующего дня, поэтому извиняться за своё поведение перед Кристиной ей пришлось в среду перед занятиями. Крис была так рада наконец увидеть, что с её девушкой всё в порядке, что, пропустив мимо ушей сбивчивые извинения, кинулась ей на шею, принявшись целовать её щеки и губы. Вот такая она, любовь…       Сегодня первое для Джоаны в этом году занятие по английскому. Она люто ненавидела этот предмет, хотя сам язык в общем-то был ей по душе. Иногда для понту она использовала некоторые словечки, но все эти языковые конструкции, которые нужно использовать, чтобы получались предложения со смыслом, вызывали у неё желание держаться от них подальше. И от их учительницы по английскому тоже. Что в старой школе, что в этой, они как на подбор до жути строгие, злобные и надменные. Та, чей урок Джоана пропустила на прошлой неделе, родом из Великобритании. Наверное, поэтому у неё характер ещё более скверный, чем был у всех предыдущих.       Войдя в класс, Джоана остановилась в нерешительности. В прошлом году она сидела одна за последней партой. С новенькой особо никто не хотел контактировать. Были и другие, кто сидел по одному, и Джоана могла бы попробовать подсесть к кому-то из них, но ей не хотелось. А теперь не хотелось сидеть одной. Хорошо, что они с Норой в одном классе. Она тоже сидела в прошлом году одна, но в этом у неё точно будет соседка по парте. Усмехнувшись самой себе, Джоана бодро направилась к ничего не подозревающей о её намерениях Норе. — Привет, — бросив рюкзак на стол, Джоана села рядом с Норой, в глазах которой отразилась паника. — Что нового? — Ничего… Что ты здесь делаешь? — Это школа, Нора. Пришла немножко поучиться. Не пугайся, я планирую прогулять последнее занятие. — Я думала, ты и сегодня не придёшь. — Ну уж нет. Я уже пропустила английский на прошлой неделе. Если ещё и на этой пропущу, Эдвардтс решит, будто у меня особое отношение к ней и её предмету, — из рюкзака Джоана достала тетрадный блок и ручку, по-хозяйски разложив их на столе. — У нас была какая-то домашка на сегодня? — Да… а ты… ты планируешь сидеть здесь?.. — Ага. А сдавать ей что-то надо будет? — Нет. Серьёзно, пересаживайся! — В чём дело, Нора? Я не прокажённая. — Не обижайся, но я сижу одна. Эдвардтс всегда привлекает к диалогу тех, кто сидит в паре, потому что считает, что они отвлекаются от темы урока и разговаривают о своём. А тех, кто сидят по одному, она не трогает. Я не хочу всё занятие провести точно на иголках. Меня вполне устраивал тот факт, что я свободно могу смотреть в окно, пока Эдвардтс третирует кого-то ещё. — Не хочу тебя огорчать, солнышко, но твоя теория хуйня редкостная. Я сидела одна в прошлом году, и она меня спрашивала каждый раз, когда я приходила на занятие. — С чего ты взяла, что дело не в тебе, а в моей теории? — Какая ты сука. Твои подруженьки знают об этой твоей черте или ты держишь их в счастливом неведении? — дверь класса хлопнула, и все моментально расселись по местам, потому что пришла Эдвардтс. — Поздняк метаться. Сорри, я уже никуда не пересяду. Нора удручённо прикусила губу. Кэтрин Эдвардтс была ещё довольно-таки молодой женщиной, хотя и одевалась под стать старухе. Мешковатые пиджаки с неизменной брошью, выглядевшей как подделка под знаменитую брошь из десяти крупных бриллиантов, расположенных в два ряда по пять, которую носила ещё английская королева Виктория, и вечно прямые юбки в пол дополнял неизменный пучок из русых волос, закреплённый непременно шестью шпильками. Вся такая строгая и правильная, Эдвардтс всегда приходила за несколько минут до звонка. И хотя она начинала, когда он звенел, все всегда сидели тихо и на своих местах, так как Эдвардтс требовалась тишина.       Разложив на своём столе несколько однотонных синих папок, которые она принесла с собой, Эдвардтс вынула из пенала четыре карандаша и точилку, и тоже положила на стол. Тогда-то и прозвенел звонок. Моментально выпрямившись, Эдвардтс оценивающе оглядела учеников, задержав взгляд на Джоане, и, скрестив руки на груди, чуть вышла в проход. — Good morning, class, — произнесла она с явно выраженным британским акцентом. — Today we remember, and someone may hear about it for the first time, the past perfect tense, — развернувшись на сто восемьдесят градусов, она подошла к доске, написала большими буквами «The Past Perfect Tense», а затем, положив мел на стол, снова скрестила руки на груди и вновь обратилась к классу. — Who wants to remind everyone how it's formed, using an example from their life? — все мигом сделали вид, словно это не к ним сейчас обращаются. Эдвардтс хищно оглядела класс в поисках жертвы. — Joana, would you like to share with us what you were doing so important last Wednesday that you missed your English class? * Из всех фраз, сказанных Эдвардтс, Джоана, не считая своего имени, поняла только три слова: среда, английский и время. Но благодаря им же она сообразила, каков был общий посыл. На уроке английского можно было говорить только на английском и только с Эдвардтс. Джоана не знала, как нужно было ответить, а потому бросила взгляд на Нору. А та не могла ей помочь, ведь тогда бы на головы обеих девушек обрушилась волна гнева, под которой они оказались бы погребены на веки вечные. Совсем проигнорировать персональный вопрос от Эдвардтс тоже был не вариант. У Джоаны возникла идея, как ответить этой женщине, учитывая её скудные познания в английском, но тот ответ отнюдь не лучше молчания.       Тишина затянулась, и по лицу Эдвардтс уже нетрудно было понять, что она потеряла терпение. Раскрыв рот, она уже приготовилась хулить Джоану витиеватыми фразами на английском, когда в класс вошла молодая девушка, выглядевшая действительно молодой, в отличии от Эдвардтс. Последней пришлось отвлечься на неё, в то время, как не теряющая времени Джоана оторвала мелкий клочок бумаги и шустро пододвинула его к Норе. — Напиши мне приблизительно, что ответить надо, чтоб эта кура от меня отстала! Сначала Нора хотела возразить, но, столкнувшись с суровым взглядом Джоаны, который красноречиво кричал, что она не примет отказа, начала писать, на ходу придумывая повод, заставивший её соседку по парте прогулять такой важный урок. А девушка, которая так удачно появилась в классе, передала Эдвардтс записку. Развернув её, та прочитала короткое послание, затем нахмурилась и подняла взгляд как раз в тот момент, когда Нора закончила писать. Эдвардтс заметила какое-то подозрительное шевеление за их с Джоаной партой, но это было уже неважно. Для Эдвардтс. — Nora and Joana, you must go to the Director. Take your things with you. If you don't stay there very long, come back. Quickly! ** Но Нора и не подумала сдвинуться с места. Ей овладел страх. Никогда в жизни её не вызывал к себе директор. Да и сейчас не было причин, кроме того, что они с Джоаной сделали. Неужели узнали, что это сделали они? Запаниковав, Нора беспомощно потирала запотевшими ладонями поверхность стола, словно пытаясь удержаться за него, точно как утопающий отчаянно хватается за спасательный круг. — Эй, — Джоана грубо ткнула локтем в бок Нору, отвлекая ту от тревожных мыслей, — что она от нас хочет? — Чтобы мы пошли к директору. — Что?! — Come on, girls! You're wasting my time, *** — заторопила их Эдвардтс. Под её хищным взглядом Джоана спешно засобиралась, не желая испытывать её терпение, в то время как Нора продолжала сидеть, точно что-то плотно удерживало её на месте. Когда рюкзак Джоаны был на плече, она только заметила, что её соседка по парте явный кандидат на испепеление взглядом Эдвардтс, и, ловким движением подцепив сумку, висевшую на спинке стула, побросала туда все вещи Норы, а в следующий момент схватила за плечо саму девушку, заставляя её встать. В следующий момент ей пришлось потащить Нору вместе со всем, что было у той с собой, уводя её из класса. Всё это время за ними пристально следила вплоть до самой двери Эдвардтс. Джоана не видела её взгляда, но отчётливо чувствовала его своей макушкой.       Следуя за девушкой, принесшей записку Эдвардтс, Нора и Джоана всё замедляли и замедляли шаг по мере приближения директорского кабинета. Останавливаться начала Нора, а уж вслед за ней затормозила и Джоана. К недоумению последней, вскоре и вовсе пришлось встать на месте, потому что так сделала Нора. — В чём дело? — спросила Бианчи. — Ты серьёзно?! — возмущённо воскликнула Нора. Её кулачки сжались с досады, но, переборов себя, она, всё так же держа руки сжатыми в кулак, приблизилась вплотную к Джоане, начиная шёпотом кричать. — Нас к директору вызывают. — И что? — Джоана, мы попались! Они знают… — Необязательно, — Джоана оглянулась по сторонам и, не увидев никого, кто бы мог подслушать их разговор, продолжила. — Успокойся. Пиздец начнётся, если нас поймают на лжи. Так что говорим, что условились. И… сделай ебало менее виноватым, и тогда нас не спалят. Оки? И, накрыв ладонями оба кулачка Норы, Джоана легонько сжала их на секунду, а затем потащила девушку за собой, схватив её за запястье. Не останавливаясь перед дверью в приёмную директора, девушки без стука, на ходу, влетели в неё. А вот там-то им пришлось притормозить. Помимо секретарши в приёмной ещё находилось двое полицейских. Теперь взоры всех троих были обращены на застывших в дверях девушках. — Здравствуйте, девочки, — сказала секретарша, вставая. — Директор Фернандес будет принимать вас в кабинете по одному. Джоана, вы первая. А вы, Нора, можете посидеть пока на диване. Секретарша указала рукой на диван, стоящий у стены, как раз напротив двери, ведущей непосредственно в директорский кабинет. Переглянувшись, девушки сделали то, что им следовало, а именно: Нора неловко уселась на диван, стараясь не коситься на полицейских, которые всё ещё глазели на неё, а Джоана проследовала в кабинет.       В кабинете директора с момента перевода в эту школу Джоана была четыре раза. В первый раз, когда только перешла. Фернандес захотел лично встретиться с ней и её родителями. Мартин не смог прийти, потому что внезапно ему пришлось уехать в командировку. Зато пришёл Лито. Во второй раз Джоана оказалась перед Фернандесем, когда он засёк её за курением травки на заднем дворе школы. Тогда-то и закончилась её первая дружба в новой школе, но Джоана не расстраивалась, ведь в тот момент она встретила Крис. Третий раз разговор с Фернандесем состоялся, когда Джоана нахамила учителю просто так безо всякой на то причины. Это случилось из-за расстройства. Впрочем, четвёртый раз был тоже из-за него. Директор хотел обсудить возможность перехода Джоаны на домашнее обучение, но её мама сказала, что в этом нет необходимости, так как её дочь постоянно проходит психотерапию и может долгое время жить без срывов. Несмотря на беспокойство Фернандеса по поводу безопасности учителей и учеников, он уступил, позволив Джоане продолжить обучение в стенах школы… с частичными поблажками. Такими, как сдача работ по предметам в более поздние сроки и многочисленные пропуски. Не все учителя с этим согласились. Так, например, Эдвардтс полностью проигнорировала директорские указания и всегда требовала работу в срок. — Проходи, Джоана. Садись. Помимо Фернандеса в кабинете было ещё двое человек. Люди без формы, но с жетоном на поясе — инспекторы. Одного из них она видела в понедельник. Высокий полный мужчина, чьё лицо почти полностью обросло чёрными волосами, оставляя лишь две свободных области, где их нет — на лбу и нос с прилегающими к нему участками под глазами — нетерпеливо теребил свои подтяжки, облокотившись о подоконник. Его коллега, похожий внешне на Марио Касаса, обошёл сзади Джоану, плотно закрывая за ней дверь, и остановился почти что напротив напарника, но в противоположной стороне кабинета. Посредине между ними одиноко стоял стул, развёрнутый лицом к двери. И это были не единственные изменения в интерьере кабинете. Другой стул, который ранее стоял у стола вместе со своим братом-близнецом, теперь был отставлен в угол. На нём лежала чёрная сумка с длинным ремешком, полуоткрытая. Явно не директорская, потому что Фернандес всегда ходил с портфелем и непременно в чёрном трикотажном костюме с галстуком под цвет его голубых глаз. Каждый день в одном и том же. Некоторые ученики всегда смеялись, когда его видели. Говорили, что на директорскую зарплату он может позволить себе только один костюм за десять лет, но у Джоаны было другое представление о гардеробе Фернандеса. Ей часто представлялось, как он подходит к шкафу, распахивает его, а там… с десяток вешалок, на которых висят одинаковые костюмы. — Я могла бы и постоять, если это ненадолго. — Поверь, Джоана, тебе лучше присесть. Фернандес разнервничался не на шутку. Всегда обычно строгий, скрывающий за улыбкой свои истинные эмоции, он стоял, прислонив задницу к столу и скрестив руки на груди. Когда не говорил, он то и дело вертел головой из стороны в сторону, словно пытаясь предугадать, кто из инспекторов первым накинется на Джоану. Впрочем, такое впечатление сложилось у Бианчи. Что действительно было сейчас на уме у Фернандеса, знал только сам Фернандес. — Окей. Состроив равнодушную физиономию, Джоана плюхнулась на стул, небрежно кинув рядом с ним на пол рюкзак. Несмотря на то, что она говорила Норе не переживать из-за всего этого, глубоко внутри сама до ужаса боялась. Как известно, нет врага страшнее, чем страх. Вероятно, Джоана об этом подозревала, поэтому заткнула его куда подальше. — Меня зовут инспектор Санчес. А моего напарника — инспектор Карабальо, — произнёс мужчина, стоявший у окна, а затем сделал два шага по направлению к Джоане. Расстояние между ними сократилось, но всё равно несмотря на то, что теперь он стоял ещё не так близко, этого было достаточно, чтобы он смог угрожающе нависнуть над ней. — Мы из убойного отдела. И у нас есть к вам несколько вопросов. — Допрос? — Беседа. Но если хотите, считайте это допросом. В любом случае, он бы не стал для вас первым, ведь правда? Взглянув на инспектора исподлобья, Джоана закусила губу. Она не думала, что где-то зафиксирован факт её допроса. Она даже забыла про тот случай, но сейчас, когда Санчес упомянул о нём, белые пятна в памяти начали заполняться отрывочными неприятными воспоминаниями. Ей тогда было около четырнадцати. Парень, с которым она дружила, был найден на том месте, где они обычно проводили время в компании друзей, бухая и покуривая всё, что могли достать, без телефона и документов, но с распоротым животом. Учитывая обстановку, в которой его нашли — несколько ароматических свеч, два пледа, бутылка вина и пачка презервативов — инспектор, который вёл то дело, сделал вывод, что бедняга ожидал девушку в тот час, когда его настигла смерть. И все, кто близко общались с тем пареньком, почему-то указали на Джоану. Хуже всего было то, что сама Джоана с лёгкостью поверила, что так оно и было. В вечер смерти Томми — так звали того парня — у неё случился приступ. Она ссорилась с мамой и Мартином, когда вдруг ей начало казаться, будто они собираются её убить. Дело было на кухне. Джоана кричала, что ненавидит их. Её мама и Мартин тогда ещё не подозревали, что это говорит ПРЛ, а не сама Джоана, поэтому их поведение становилось лишь агрессивнее по мере усиления её истерики. Мартин приближался к ней, старясь перекричать её, и в какой-то момент оказался так близко к ножу, лежащему на кухонном столе, что Джоана начала думать, будто он пытается дотянуться до него, чтобы зарезать её и прекратить наконец эти крики, сводящие с ума. А его короткие переглядки с матерью лишь укрепили эту идею. Тогда Джоана пришла в полнейшую ярость. Всё, что попадалось ей под руку, она кидала то в Мартина, то в маму в попытке прорваться к выходу, стремясь убежать из этого места, где её хотят убить. Она не помнила, как выбежала из дома, не помнила, как бродила по улицам Мадрида и оказалась где-то далеко на окраине. Мартин нашёл её утром на свалке автомобилей. Она лежала, прислонив голову к колесу разбитой хонды, а когда он её разбудил, даже не сразу поняла, где находится. Она ничего не помнила. И так бы и сказала инспектору, если бы с ней на допросе не был Мартин. Он сообщил ему, что всю ночь возил Джоану по городу, чтобы той стало лучше после ссоры с мамой. И ему поверили. Мартин умел быть убедительным, когда хотел. Но он впервые оказался лучшей частью воспоминаний Джоаны, которые напомнили ей, что в прошлый раз, когда она сидела в полицейском участке, ожидая допроса, инспектор говорил Мартину, что тот тоже должен был присутствовать. «По-другому никак. Не по правилам получится», — вспомнились Джоане его слова. Сейчас в кабинете директора не было ни матери, ни отчима, и девушка быстро смекнула, что за это можно зацепиться. — Если это допрос, то где мои родители? Я их тут не вижу, а они должны быть. И получается, что всё происходящее здесь незаконно. Инспекторы усмехнулись. Санчес отошёл обратно к окну, почёсывая затылок, а затем резко развернулся и скрестил руки на груди. Его насмешливый взгляд покоробил Джоану, отчего она поднесла руку ко рту, покусывая с досады ногти. Не такой реакции она ожидала. — Их не должно здесь быть, — раздался позади неё голос директора. — Джоана, ты уже взрослая. Полиция имеет право допрашивать любого, кто достиг совершеннолетия. — Но это не даже не допрос, а беседа. Джоана, мы рассчитываем на вашу помощь, — в разговор вступил инспектор Карабальо. Он подошёл ближе и облокотился правой рукой о спинку стула девушки, дружелюбно улыбнувшись. — Вы знаете, почему вы здесь? — Директор вызвал. — Хорошо. Теперь вы здесь и знаете, что на самом деле вас вызвали мы. Как вы думаете, почему? — Не знаю. Скажите вы, — перестав покусывать ногти, Джоана сжала руки в замок, смотря на Санчеса, который наблюдал за её поведением со своего места, пока его напарник говорил. — Кстати, спасибо. Если я проебу полностью этот урок, куплю вам пива. — Джоана, веди себя прилично. Фернандес всё менее успешно скрывал свою тревожность. Она слышалась даже в голосе и уже бы передалась Джоане, если бы та смотрела на него. — Как вам граффити? Неплохо кто-то украсил скучные здания этой школы. — Такое себе. — А что так? — Да ничего. От улыбки Карабальо и след уж простыл. Эти ответы вызвали в нём волну раздражения. — Вам не нравятся граффити? — Нравятся. — Тогда почему вы так отреагировали, когда я спросил о них в первый раз? — Я не фанатка уличного искусства. — Неужели? А я знаю, что вы были пойманы за это самое уличное «искусство», когда учились в прошлой школе. И поэтому вам пришлось оттуда уйти. Разумеется, они всё раскопали. И даже смешно стало Джоане: двое взрослых, здоровенных мужиков стояли и пугали девочку. Как будто больше нечем заняться было полиции в Мадриде. — Камон, вы что не в курсе? У меня ПРЛ. Не знала, что творила. Я прохожу терапию, так что всё хорошо. — Не далее как в этот понедельник у вас был срыв… или как это правильно называется? Карабальо заулыбался так, будто ему было известно что-то, чего он знать не должен, но по какой-то причине узнал и теперь гордится этим. Противно было смотреть, поэтому Джоана отвернулась от него, бросив короткий взгляд в окно, а затем уставилась в пол. — Бывают плохие дни. — Может быть, что в один из своих плохих дней вы нарисовали те граффити? Безусловно, не в одиночку. Мы знаем, что на них нарисован ученик этой школы, у которого возникли сложности в отношениях с одной из ваших подруг. Я имею в виду, Нору Грейс, если вы вдруг не поняли. Эти подростковые драмы… Девочки в вашем возрасте склонны остро воспринимать любую мелочь. Возможно, тот парень был не совсем мил с Норой, и, узнав об этом, вы обиделись за подругу. Я понимаю, сам таким был… — Девочкой-подростком? — Нет, Джоана. Максималистом. Я мог любого порвать за друга, даже не разбираясь, что по чём. Это даже в почёте, но ни один друг не будет стоять горой за другого, если речь заходит о смерти человека. — Что?.. — Вам о чём-нибудь говорит имя Хуан Пирес? — Нет. — Он перевёлся в этом году из вашей бывшей школы. — И? Я не обязана знать всех, кто учился в моей бывшей школе. — Этот парень, — начал наступать Санчес, — не все. Он торговал наркотиками и был в одной компании с тобой и твоей бывшей девушкой, вспоминаешь?! Тон инспектора изменился почти так же быстро, как менялось восприятие ситуации Джоаной. Она вспомнила, о ком шла речь. Хуан подбивал клинья к её бывшей, а когда Джоану исключили, они начали встречаться. — Погоди, друг, не надо так. Мы с Джоаной почти приятели, — Карабальо хлопнул Санчеса по плечу, принудительно отталкивая на два шага назад. — Так, Джоана, вы знаете Хуана Пиреса? — Похоже, знаю. Карабальо улыбнулся и присел на корточки перед Джоаной, смотря на неё снизу вверх заискивающим взглядом, словно ожидая, что она ещё что-нибудь скажет. Но Бианчи не собиралась. — Знаете, почему он перевёлся в эту школу? — Эм… — Джоана глубоко вздохнула. — Нет. Почему? — Потому что его картель намерен охватить новые районы. Сейчас эта школа входит в зону деятельности картеля Альворадо, и мы знаем, что здесь распространяются наркотики. И всё началось в то время, когда вы перевелись сюда. Парень на класс младше вашего умер от передозировки весной прошлого года. Его друг сказал, что ему продали таблетки в школе, но не смог назвать кто. Мы обшарили весь учебный комплекс с собаками, но ничего не нашли. И знаете, что интересно? Вас тогда не было в школе. Всю неделю. — И что? Карабальо поднялся и скрестил руки на груди. Он хмурился, давая понять, что недоволен тем, что Джоана не понимает, к чему он клонит. А девушка и правда не понимала, почему в том, что она отсутствовала как раз в то время, когда здесь был обыск, а значит, является распространителем наркотиков, есть логика. — Хуана Пиреса убили в проулке возле этой школы, из которого можно было выйти незамеченным только в том месте, где граффитчики разбили камеры слежения! — крикнул Санчес, бросившись на Джоану, но был остановлен Карабальо. — Это уже походит на допрос, господа, — вмешался Фернандес. — Я не позволю допрашивать мою ученицу здесь, как отъявленную преступницу, наплевав на её права. Либо предъявляйте обвинения и уводите её в участок для своих допросов, либо уходите! — Ещё один вопрос, и она сможет уйти. Пока что, — произнёс Карабальо. — Джоана, где вы были в момент убийства Хуана Пиреса? — А когда оно произошло? — В тот самый момент, когда были нарисованы граффити. — И когда это было? Если сильно прислушаться, можно было бы услышать, как заскрипели зубы Карабальо. Джоана вывела его из себя. Со школьниками несложно говорить, особенно с теми, кто виновен. Они боятся инспекторских значков, а потому быстро признаются. С Джоаной оказалось сложнее. Если бы он только знал, как сейчас боялась она. «То, что случилось, ещё не катастрофа, а просто конкретная ситуация»,  — мысленно произносила Джоана, как ей говорил психотерапевт. Она пыталась успокоиться, чувствуя, что теряет контроль. Человеку, не страдающему расстройством, показалось бы, что инспекторы настроены враждебно, а у Джоаны и вовсе появились мысли, что эти люди хотят ей навредить. И она знала, что должна успокоиться, пока эта идея полностью ей не овладела. — В вечер субботы. — Суббота… я была дома у Норы. Мы играли с ней в Скраблс. — Ещё кто-нибудь был с вами? Например, родители Грейс или другие ваши друзья. — Нет. Могу идти? В то время, как Санчес демонстративно отошёл к окну, Карабальо лишь жестом показал, что она может быть свободна. И Джоана не нуждалась в особом приглашении: схватив свой рюкзак, она мельком взглянула на директора, а затем сразу же покинула кабинет. Распахнув дверь, она тотчас столкнулась взглядом с Норой. Та ждала, что Джоана как-то подаст знак, хорошо ли всё прошло или нет, но Бианчи явно была не в порядке. На ходу воткнув в ухо наушник, она включила плейлист, состоящий из подборки музыки для медитации, которую слушала, когда должна была успокоиться, и уверенно зашагала прочь из директорской приёмной. Джоана даже не услышала, как Нору позвал Фернандес, а его секретарша прокричала ей вслед, чтобы та возвращалась на урок. «Это скоро пройдёт, надо немного подождать», — повторяла она про себя. — Джоана!.. Незнакомый голос проник сквозь музыку и её мысли, заставив остановиться. Джоана медленно развернулась и увидела, как к ней бежит та самая секретарша. Оказавшись совсем рядом, она, вся запыхавшаяся, держалась рукой за грудь и отрывисто говорила: — Джоана… вернись, пожалуйста… вернись в класс… — Нет, спасибо. Ответ был спокойным, но несколько отстранённым, а потому секретарша не стала настаивать, и Джоана, не торопясь, побрела в сторону холла, где плюхнулась прямо на пол и осталась так сидеть, слушая музыку и мысленно повторяя заученные во время сеансов психотерапии фразы. Уже прозвенел звонок, и в холле начали появляться другие ребята, а она всё продолжала сидеть, пытаясь вернуть себе спокойствие, так необходимое ей, чтобы оставаться нормальной… ***       Возвращавшаяся после учёбы домой Нора пребывала в добром расположении духа. Сначала во время беседы с инспекторами ей было жутко страшно, и они поняли это. Карабальо задал ей об этом вопрос, но она соврала, что всё из-за пропущенного урока у Эдвардтс. И благослови бог Фернандеса, который подтвердил, что Эдвардтс серьёзный преподаватель, у которого пропуски чреваты последствиями. А потом Норе пришло сообщение от Джоаны, в котором говорилось, что полиция не может говорить с ней, когда рядом нет кого-то из её родителей. И поэтому, когда инспектор Санчес попробовал нажать на неё из-за убийства Хуана Пиреса, о котором она ровным счётом ничего не знала, Нора хитро улыбнулась и спросила, а не нарушают ли они закон, когда беседуют с ней без согласия её родителей. В ответ ей последовало: «В качестве вашего представителя здесь находится директор Фернандес, который проследит, чтобы ваши права были соблюдены». Нора хоть и вполовину не была так умудрена «опытом», как Крис или Эва, но дурой никогда не была. И как только она упомянула слова «адвокат» и «иск», допрос, прикрываемый красивым словом «беседа», сошёл на нет, и её отпустили. Выйдя из кабинета директора, она больше не боялась. Единственное, что привело инспекторов к ней, — Алехандро. Он сказал инспекторам, что она могла быть тем, кто нарисовал карикатуры на него. Всё. Теперь оставалось обсудить это с Джоаной. Но сегодня не получилось. Сначала она встретила её в коридоре, донимаемую Крис, поэтому разговор был отложен до времён, когда они смогут остаться наедине. Нора рассчитывала, что они настанут после уроков, но и тогда не вышло: Джоана быстро и стремительно ушла домой. Краем уха Нора услышала потом, что они с Крис поссорились.       Выйдя из метро, Нора не спеша шагала по тротуару. Помимо провала экзаменов, Нора больше всего боялась умереть. Поэтому она никогда не надевала наушники, идя по улице. Слишком уж был велик риск того, что она не услышит, когда к ней подкрадётся смерть. Но бояться стоило не машин, которые собьют её, если она не будет внимательна на дороге, а преследователей — в квартале от её дома она остановилась, увидев Алехандро. — Эй! — крикнул он, когда увидел, что Нора развернулась и быстрым шагом пошла в обратную сторону, что было не очень умно с её стороны. — Нора! Он догнал её меньше чем за десять секунд и, схватив за руку, резко развернул к себе лицом. — Ты с ума сошёл, Алехандро? Отпусти меня! — Нет уж! Блядь, Нора, ты добавила меня везде в чёрный список. Я пытаюсь поговорить с тобой в школе, но ты всё время меня избегаешь. А я хочу, чтобы ты пояснила за эту херню с граффити. — Я ничего не знаю об этих граффити. Отвали уже! Мимо проходили люди, не обращая на них внимания. А между тем Нора пыталась вырвать свою руку, но Алехандро держал так крепко, что она начала бояться. Никогда этот парень не был так зол, как сейчас. — Ты смогла соврать полиции, но я точно знаю, что это ты. Ни у кого другого не хватило бы смелости так со мной поступить. Какого хера, Нора? Надо мной смеётся вся школа, а я этого не заслуживаю. — А я ещё раз повторяю, что не имею к этому отношения. Отпусти же, ну… — Ты глухой? — послышался сзади знакомый голос, и, резко повернув голову назад, Нора увидела, что это Лито. — Тебе сказали отвалить. — Мы с моей девушкой как-то сами разберёмся. Эй!.. Не успев опомниться, Алехандро оказался лежащим на тротуаре. Тут уж прохожие не могли не обратить внимание на заварушку, происходящую между двумя парнями и девушкой. Какой-то дедуля, проходя мимо, спросил у Алехандро, всё ли с ним в порядке, но Лито быстро его спровадил, а потом склонился над Шпицем и что-то сказал ему. Что именно, Нора не слышала, но тот быстренько поднялся на ноги и ушёл, а, вернее, убежал подальше от них. — Он тебя больше не потревожит, — произнёс Лито, когда Алехандро скрылся из виду. — Привет. Как ты? — Нормально. Я не нуждалась в том, чтобы меня защищали. — Понял. Что ж, машины времени у меня нет, так что, может, просто пройдёмся и поговорим? Заодно и прослежу, чтобы до дома ты добралась нормально, а то мало ли, вдруг у мальчика проблемы не только со слухом, но и с пониманием. — Не стоит, я сама могу. — Боишься? — Нора открыла рот, но так ничего не ответила. Она его не знала, поэтому, можно сказать, что её нежелание идти с ним вполне логичная мера предосторожности. — Это правильно. Знаю, что прошу много, но, пожалуйста, поверь, я тебя не обижу. У меня есть вопросы о Джоане. — Какие вопросы? — спросила Нора, зашагав вперёд и приглашая Лито пойти с ней по привычному маршруту, ведущему к её дому. — И, кстати, я хотела уточнить… я не девушка Алехандро. Больше нет. — Я догадался. Наверное, он сильно обидел тебя, раз ты решила так ему отомстить. Я понял, что он был на тех граффити. — Каких ещё граффити? — Аха, молодец. Ты давно дружишь с Джоаной? — Нет… не очень… а что? — Просто… ты же знаешь, что у неё пограничное расстройство личности? — Да, конечно. — С такими людьми очень трудно. «Пограничникам» не удаётся нормально поддерживать межличностные отношения. Джоана плохо относится к людям, но старается быть лучше. Психотерапия помогает, но не так сильно, как хотелось бы. — Зачем ты мне это говоришь? — Хочу попросить тебя быть снисходительнее. У неё нет друзей, а они ей очень нужны. Она заставит тебя чувствовать себя пустым местом, ничтожеством, а то и вовсе напугает, но это будет не Джоана. Не бросай её, пожалуйста. Я знаю, что нечестно об этом тебя просить, но, кажется, вы ладите. И она пошла на преступление ради тебя. Было бы справедливо, если бы ты отплатила ей чем-то подобным. — Не только я дружу с Джоаной. Может, я буду неправа, сказав, что у неё теперь много друзей. Но мы все будем рядом. Я так думаю. — Хм… а ты всех друзей её знаешь? — Да. У нас общий большой круг. Мы собираемся будущим летом все вместе отправиться на Майорку. Джоана не говорила? — Нет. Она довольно… независима. Что иронично, учитывая, что «пограничники» как раз болезненно зависимы от тех, кто рядом с ними. Возможно, со мной что-то не так, раз она цепляется за кого угодно, но не за меня. Кстати, а она ещё дружит с девочкой, с которой общалась весной? — Какая девочка? — Э… блондинка. Симпатичная. Я видел их в баре, откуда они сбежали, не заплатив, между прочим. — Крис… — произнесла Нора, вспомнив, как её подруга рассказывала эту историю. — Да, да… можно сказать, да. — Что это значит? — Спроси Джоану. Вот мы и пришли. Пока? Стоя напротив входной двери, Нора нервничала. Её родители должны быть дома, а значит, будет куча вопросов о Лито. — Быстро мы… Хороший дом. — Спасибо. — По поводу Алехандро… если он будет донимать тебя, скажи мне. Дай телефон. — Зачем? — Я оставлю тебе свой номер. Пригодится. Даже, например, если с Джоаной беда случится. Бросив быстрый взгляд на окна своего дома, Нора отдала телефон. Меньше чем за минуту у неё уже был номер Лито, и она уже собиралась войти в дом, но он как будто не хотел её отпускать. — Ты правильно сделала, — заговорил он опять, — что бросила того парня. Нельзя позволять какому-то мерзавцу-психопату обращаться с собой, как со своей собственностью. Молодец, что постояла за себя. — Спасибо, что сказал это. Пока. — Увидимся. Лито развернулся и пошёл в обратную сторону. Как и в субботу, когда его видела Нора, он был в джинсах и толстовке. Только толстовка теперь была серая. Этот цвет гармонично сочетался с цветом его глаз. Они были голубыми. И сейчас, когда они с Норой стояли друг напротив друга, она заметила, что он часто моргал. Выходило это будто бы непроизвольно, но выглядел он при этом мило. Почему Джоана не сказала ему, что встречается с Крис? ***       После школы Джоана не сразу пошла домой. Настроение было паршивое. Когда днём она смогла преодолеть кризис, радовалась, как ребёнок, получивший в Хэппи Мил ту игрушку, которую очень хотел, но недолго. Её радость омрачила любимая девушка. Кристина подскочила к Бианчи внезапно, немного напугав множеством неожиданно осыпавшихся на неё поцелуев. Обычно Джоане это нравилось, но после произошедшего утром она лишь хотела пребывать в спокойствии и рисовать. Но Крис же жива бы не была, если бы сидела спокойно на месте больше одного вечера в неделю. Сегодня у кого-то из друзей Хорхе намечалась тусовка, и, конечно, она не могла её пропустить. И шла бы она, кто ж был бы против? Только вот Крис хотела, чтобы Джоана непременно пошла с ней. И когда она отказалась, Кристина встала в позу. Она обвинила Джоану в том, что они делают вместе только то, что хочет она, и никогда не руководствуются желаниями Крис, как провести выходные, вечер и т.д. Естественно, это не было правдой. Джоана часто ходила с ней в клубы, после которых её состояние часто ухудшалось в основном из-за принятого там. Но Кристина хотела обидеться и обиделась. Её душа жаждала веселья. Учитывая то, что она пережила за последнюю неделю, по её мнению, отрываться со своей девушкой семь дней в неделю все ночи напролёт было справедливо заслуженным возмещением морального ущерба, нанесённого её психике. Джоана прекрасно её понимала, но как могла Крис в ответ не понимать её, не укладывалось в голове. Конечно, если бы она рассказала о том, через что проходит сейчас, Крис среагировала бы по-другому — в этом у Джоаны сомнений не было.       Одинокая прогулка по городу не пошла ей на пользу. Она много думала, размышляла о беседе с инспекторами, о ссоре с Крис… Её переполняли эмоции, которым срочно нужно было дать выход, пока они не свели её с ума. Но перед тем, как пойти домой, она зашла в магазин — у неё закончились синие карандаши. Купив пачку, она поспешила, движимая желанием их использовать. Её мама уже звонила семь раз, но Джоана ни разу не ответила, прекрасно понимая, какой фразой её встретят на пороге. Приступы паранойи могут случаться не только у людей с психическими расстройствами, но когда на подходе к своему дому Джоана начала испытывать тревожное чувство, словно кто-то за ней следит, конечно, она испугалась, что вновь начинало обостряться её ПРЛ. Но это было не оно — за ней действительно следили.       Постоянно оглядываясь назад и по сторонам, Джоана вместо того, чтобы ускорить шаг, наоборот всё замедлялась и замедлялась. Проходя по краю дороги, в любой момент готовая перебежать на другую сторону улицы, всякий раз шарахаясь при виде любой проезжавшей мимо машины. По счастью, их было немного. С момента переезда Джоана не припомнила бы ни разу, когда здесь бы было сильное оживление. Всегда тихо, машины лишь изредка проезжали по её улице. Да днями ни одной машины не стояло у обочины, поэтому светло-голубой тюнингованный форд таурус привлёк внимание, заставив девушку насторожиться. Уже подойдя ближе, она увидела за рулём Лито и по чуть-чуть начала успокаиваться. — Опа, ты теперь мой сталкер или что? — поравнявшись с машиной, произнесла она. — Или у тебя ещё есть знакомые в этом районе? — Есть, но я действительно здесь ради тебя. Твоя мама вся извелась уже. Почему ты не отвечаешь на её звонки? — Заебалась. — Класс. А мне потом ездить и разыскивать тебя. Это не шутки, Джоана, у тебя ПРЛ, и мы переживаем за тебя в разы сильнее, чем те же родители Норы. Сядь в машину, поговорим. Джоане не хотелось сейчас ни с кем говорить, но, скрипя зубами, она всё-таки села в машину к Лито. Запах его туалетной воды был приятен и ненавязчив, из магнитолы тихо играла спокойная мелодия, и это подействовало на Джоану успокаивающе. — Моя мать отпиздит меня, когда увидит, — произнесла она. — Когда тебя успела удочерить Злая Королева? Не наговаривай на маму, она у тебя золото. Тем более, я написал ей, что ты подходишь к дому пятнадцать минут назад. А ещё добавил, что задержишься примерно на полчаса, потому что нам надо поговорить. — Как ты узнал, что я тут? — Воспользовался приложением «Найти друзей». Как ты? — Херово, — Джоана подтянула ноги к груди, встав кроссовками на сиденье и одновременно сбросив на пол свой рюкзак, и обхватила колени руками. — Я разговаривала с полицией сегодня. — О граффити, что ли? — Не только. Убили парня из моей бывшей школы. То есть, он нечто большее, чем просто парень, с которым я училась. В общем, мы знакомы. Инспекторы сказали, что он убит вследствие борьбы наркокартелей за территорию. И они думают, что я к этому имею отношение. — Да что ты? — если бы Джоана смотрела сейчас на него, то наверняка заметила, что он стал моргать ещё чаще и быстрее. — Школьники, наркотики, картели, убивающие за территорию… Мы словно в мексиканском сериале находимся. Не знаю, как по тебе, а мне кажется, что это какая-то херня. — То есть волноваться мне не о чем? — По-любому. Это развод для лохов, чтоб ты призналась, что нарисовала граффити. Не ведись. Ты же ни в чём не призналась? — Бля, нет. Не знаю, как Нора, но раз меня ещё не арестовали, значит, всё ок, — повернув голову на Лито, Джоана заулыбалась. — Ты такой забавный, когда так часто моргаешь. — Я всегда так моргаю, Джоана, потому что у меня тик. Ничего забавного. Я не контролирую это, как ты своё ПРЛ. Люди смотрят на меня и говорят: «Какой ты странный…» — А на меня люди смотрят и говорят: «Пойдём-ка мы нахер от неё. И подальше!» — И Крис? Мигом улыбка сошла с лица Джоаны. Её пристальный взгляд мог бы прожечь сейчас дырку в Лито, если бы обладал такой способностью. — Что? — Неужели забыла? Я вот часто вспоминаю, как мне было стыдно, когда ты вместе с той блондинкой сбежала из бара, не заплатив за пиво, как только увидела меня. Я понимаю, что знакомить меня со своими друзьями вовсе не обязательно, но… почему зачем ты опозорила меня перед моими? Хозяин того бара — мой хороший друг. И только благодаря этому, Джоана, ты и твоя весёлая подружка не встретились с полицией. Что ты думаешь, если камер не видно, то их и нет? — Бля… — Ага. Так что там с Крис? — А что с ней? — Вы ещё дружите? — Как на допросе прям. — Джо, я спрашиваю, потому что мне не всё равно. Никакого давления. Если не хочешь говорить, то и не надо. — Я встречаюсь с ней. Лито замер, схватившись руками за руль. Только веки беспрестанно смыкались и распахивались вновь, как и прежде. Только мама и Мартин знали, что Джоане кроме парней также нравятся и девушки. — То есть… — Она моя девушка. — Ого… — Да… Не говори Пабло. Вместо ответа Лито кивнул, и Джоана поняла, что он не расскажет. Чувство усталости переплелось с облегчением, и тогда будто все силы разом покинули её. Она опустила голову на плечо парня и прикрыла глаза. В тот момент уже играла другая песня, но такая же спокойная. Джоана её узнала. Tú dices que: soy imposible de descifrar Ты говоришь, что меня невозможно понять, Callada, reservada y temperamental Что я молчаливая, скрытная и неуравновешенная, Que te encantaría que me expresara un poco más**** Что ты бы очень хотел, чтобы я выражала свои чувства немного чаще…