Вовсе не особенные

Сначала Гермиона крайне разозлилась на Драко Малфоя, ей страшно захотелось ответить что-нибудь резкое или вовсе заехать этому неблагодарному типу кулаком по лицу, как год назад, но после она представила, что, должно быть, ощущает он: сначала предательство союзников, в том числе Гойла, затем - падение со скалы, а теперь он лицом к лицу сталкивается с "презренной грязнокровкой", которую столько лет изводил. Разумеется, парень уверен, что Грейнджер собирается его убить! Но, конечно, то, как он её назвал, ничем не оправданно, хотя здесь подобные пустяки простительны. Надеясь успокоить слизеринца, Гермиона мягко опустила руку ему на плечо и сказала что-то о том, что не собирается причинять ему вреда, но Драко это не успокоило, он лишь дёрнулся вперёд, чтобы высвободиться и принять оборонительную позицию, что ему не удалось: едва Малфой попробовал подняться на ноги, он тут же со стоном рухнул обратно на траву, схватившись за лодыжку. - Давай, - зло процедил он, - прикончи "коварного слизеринца"! - Какой же ты идиот! - совершенно внезапно пришла в ярость Гермиона. - Почему, по-твоему, ты всё ещё жив, придурок? - Мне нет никакого дела до того, о чём там рассуждает какая-то поганая гриффиндорка! Давай, сделай своё дело! - Заткнись! - девушка с силой залепила слизеринцу пощёчину, чтобы привести в чувство. - Хватит ломать трагедию, не собираюсь я тебя убивать! Малфой, скривившись, даже не поглядел на неё. - Зачем я тебе, а? Я не кретин, ты убьёшь меня - к чему союзник, неспособный даже подняться на ноги, Грейнджер? - отвернувшись, спросил он. Гриффиндорка живо представила себе Волдеморта, который, заинтересованно наблюдая за происходящим откуда-нибудь из безопасного и удобного места, задаёт себе тот же вопрос и чуть заметно улыбается своими змеиными губами. Но она и сама не знала, что ответить. Нечто таинственное и необъяснимое просто велело ей спасти Драко Малфоя, иное решение означало бы, что она собственноручно убила его. Совесть? Гермиона не знала, что теперь делать, ведь слизеринец сам отказывается от помощи. Но всему виной недоверие и страх, давняя вражда, причина которой кроется в событиях давно минувших лет, и, наверное, Тот-Кого-Нельзя-Называть будет только рад, если избранные поведут себя так, как он задумывал. Дамблдор был против вражды и ненависти, ну, по крайней мере, казался таким... "О мёртвых рассуждать смысла нет," - одёрнула саму себя Грейнджер, - "У меня полно забот поважнее, надо ещё с этим неадекватным живым разобраться." - Что затихла? - недовольно фыркнул Малфой. - Неужели тебя мучает вопрос, на который ты не знаешь ответа? Я скажу: пытки ни к чему, давай же, режь, души, топи или трави - что предпочтёшь? - слова звучали едко, но можно было заметить, насколько страшно Драко. - Ничего я не предпочту, придурок! - почти рявкнула на него девушка. - Настойка растопырника и спирт - для дезинфекции - здесь. - она небрежно махнула рукой в сторону серебристого ларчика. - Оставайся и жди, когда я соизволю тебя прикончить. С этими словами она подхватила с земли свои немногочисленные пожитки и отошла на небольшое расстояние - не терять Малфоя из виду, совесть мучает - и (не без труда) вскарабкалась на раскидистый вяз. Устроившись на развилке ветвей, кстати говоря, довольно неудобной, Грейнджер потуже привязала себя к дереву, чтобы не свалиться во сне, и устало поглядела на Драко. Тот сидел на земле, неестественно выпрямив правую ногу, и зло, с подозрением смотрел на спасшую его гриффиндорку, как маленький затравленный волчонок на того, кто его изловил, словно ожидая неминуемой гибели, но готовый при случае вцепиться "обидчику" в горло, или лучше просто удрать. Гермиона закатила глаза: идиот, мнительный идиот! Неужели он так боится, что кто-то хочет оборвать его никчемную жизнь? Просто самовлюбленный трус, и ничего больше. Она испытывала к слизеринцу не ненависть, но отвращение, столь сильное и жгучее, что, пожалуй, куда хуже ненависти. Она презирала его до дрожи, лучше бы убить сразу или, чтобы не нарушать данного себе обещания, позволить Гойлу прикончить своего недавнего повелителя. Но нечто неуловимое, не совсем ясное не позволяло девушке убить Драко Малфоя или просто бросить на произвол судьбы: простая доброта, великодушие, совесть, непримиримая, как никогда раньше, или даже ненависть - к Волдеморту? В общем, не до конца разобравшись в своих чувствах, она ещё раз раздражённо покачала головой и, устроившись, как только могла, погрузилась в сон. *** Малфой не мог понять. Происходящее никак не укладывалось в его сознании: Грейнджер, которую он столько лет изводил, унижал, была готова, собственно говоря, рискуя жизнью, спасти его. Так не бывает! У неё нет перед ним долгов, чтобы таким образом расплатиться, она никогда не испытывала к нему тёплых чувств, да и сейчас, похоже, ненавидит. Просто ни единой причины! Хочет втереться в доверие - а смысл? Нет, он, без сомнения, запутался. Логику девушек и гриффиндорцев почти невозможно понять, а уж если приходится иметь дело с гриффиндоркой... Взгляд упал на лекарства: даже спонсоры ей доверяют! Или это какой-то трюк. Неловко оттолкнувшись одной ногой и одновременно стараясь не задеть другую, Драко подался к ларчику. Но даже здесь всё чисто, по крайней мере, с настойкой растопырника - явственно различим почерк Малфоя-старшего. Нет, тут окончательно ничего не ясно - эта всезнайка сама-то понимает, что делает? *** Гермиона проснулась, ощутив, как на лицо упало несколько крупных холодных капель. Ещё и ещё - они падают всё чаще. Кажется, начинался нешуточный ливень. Малфой куда-то пропал, хотя вряд ли он смог уковылять далеко, но сундучок с лекарствами всё ещё на месте. Девушка ещё раз осмотрелась по сторонам: куда мог пропасть слизеринец? Но, различив блондинистую макушку среди кустов, она успокоилась - пусть делает, что хочет. Надев на голову капюшон и отвернувшись, чтобы защититься от дождя, гриффиндорка вновь задремала, хотя, конечно, под дождём это труднее, да и не так приятно. Следующее её пробуждение сопровождалось вспышками многочисленных молний - вряд ли природного происхождения, оглушительными раскатами грома, адскими порывами ветра и стеной воды, через которую было почти что ничего не видно. Плотный материал куртки, конечно, не пропускал воду, а вот в остальном девушка намокла так, словно купалась в одежде. Внизу слышались плеск и хлюпанье, и Грейнджер, взглянув вниз, явственно увидела, что река, подпитываемая ливнем, вышла из берегов. Да, уснуть теперь вряд ли получится, и Гермиона предалась размышлениям, то и дело кутаясь в куртку поглубже, хоть это и не помогало - вода затекала даже под капюшон, ливень был слишком силён. Сначала девушка представила себе Рона и Гарри, где-нибудь укрывающихся от дождя, но в ту же секунду нахмурилась, вспомнив о предательстве, только сердце всё же как-то жалко, неуверенно заныло, напоминая о тех временах, которые сейчас больше напоминали сказку, когда всё было хорошо, а они втроём были лучшими друзьями, целиком и полностью доверявшими друг другу. Затем в воображении встали мёртвые тела Эвелины и Флёр, которых наверняка сейчас оплакивают родные и близкие. В глазах защипало, гриффиндорка сама была готова умереть, лишь бы помочь им - но прошлого не вернуть. И тут Гермиону как током ударило: Малфой! Слизеринец до сих пор остаётся внизу, замерзая и, возможно, едва не захлёбываясь - кто знает, как высоко поднялась вода? Внизу никого, да и разве увидишь что-нибудь сквозь сплошную стену дождя? - Эй! - как-то не очень уверенно прокричала девушка. - Эй, Малфой! - уже увереннее повторила она. В ответ раздался тихий отклик, потонувший в шуме грозы. Гриффиндорка рванулась на зов, едва не свалившись вниз - к счастью, верёвка удержала. "Показалось или нет, показалось или нет?" - твердила про себя Грейнджер. Неспособная больше мучаться в догадках и сомнениях, девочка отвязала себя от надёжного ствола дерева, который сулил безопасность, и закрепила один конец верёвки на наиболее толстой ветке. Оскальзываясь, едва держась за намокшую верёвку, Гермиона спустилась вниз. Плюх! Она оказалась по колено в мутной ледяной воде. С трудом переставляя ноги, увязавшие, впридачу ко всему, в размокшей земле, гриффиндорка пошла туда, откуда, кажется, долетел до неё звук. Ливень мешает видеть что-либо, даже невозможно понять, где остался вяз, послуживший лагерем. Как будто в один миг, перед Гермионой из-за водной стены выступило очередное дерево, к которому прижался дрожащий всем телом Малфой. Он едва не сползал вниз, в воду, как будто ноги его не держали. Не желая заговаривать с ним, девушка просто молча протянула руку, как бы приглашая за собой. Драко слабо нахмурился, но ничего не сказал: ливень несколько привёл его в чувство, или, что более вероятно, просто лишил его остатка сил и энергии. Почти взвалив слизеринца на плечо, Гермиона зашлёпала обратно к "своему" дереву. Малфой с ног валился, но его нисколько не смущало то, какой обузой он является, и, стиснув зубы, Грейнджер шла к цели. - Ну же! - тряхнула она Драко за шиворот, когда, добравшись до цели, тот невидящим взором уставился на верёвку. - Залезай! Он послушно попробовал уцепиться закоченевшими пальцами, но не смог подняться ни на дюйм. Разочарованно вздохнув, гриффиндорка опоясала парня верёвкой, а сама, с ещё большим трудом, чем спустилась, вскарабкалась наверх. Затем, напрягая остаток сил, девушка (далеко не с первой попытки) втащила Драко за собой, поминутно громко давая знать, как ненавидит его. Грубо примотав почти бессознательного Малфоя к одной из ветвей, Гермиона устроилась рядом - а где же ещё? - чтобы нести вахту и, заодно, не свалиться в холодную воду внизу. Писк с присвистом. В ларце - небольшая стеклянная баночка, в которой горит неяркий синий огонёк, приятно греющий замёрзшие пальцы. Также есть записка, торопливо написанная на клочке пергамента: "Помню твои уроки. Не злись на Рона! Джинни". В уголке приписка, уже другим почерком: "Брось Малфоя!" - кто-то из близнецов. Надпись жирно зачёркнута, но слова различимы. Крупные капли смывают чернила, превращая буквы в мутные кляксы, и девушка поскорее убрала записку в карман. А вот тёплый синий огонёк - то, что надо. С ощущением какой-то светлой грусти, гриффиндорка прижала дар к себе, и замолчала, задумавшись.