***
Именно с того момента, как всё начало налаживается, Фубуки стала обременять себя вопросом: какие чувства Шу внушал ей на самом деле? С ним хорошо, и он снабжал её тем странным ощущением свободы — будто это было не абстрактностью, а что-нибудь материальное, что, если захотел, можно подарить и также в любой момент забрать. Шу понимал, что, может, эти душевные терзающие раны заживут когда-нибудь. Может и когда-нибудь — лишь в случае, если с ней будет человек, который полюбит её достаточно сильно и будет заботиться о ней как никогда трепетно. Тогда возможно, что прибившейся счастье перекроет всё то, что ломало её так долго. Находя поддержку там, где она не ожидала её получить, Фубуки научилась ценить. Она ценила всё, что для неё делал Шу, была благодарна ему за это. Но чем больше она видела, как он для неё старается, тем сильнее подкипало чувство, будто она в чём-то виновата. Как минимум, в том, что не может отдавать ту же заботу взамен. Из-за характера, в какой-то мере из-за страха. Слова об особенности и любви не имели никакой силы. По крайней мере для неё. Чужая любовь обтяжлива, когда она не взаимна. Фубуки чувствовала, что он говорит всё то искренне, абсолютно полностью понимая мощь их невинности. Она ощущала к нему влечение, как самому близкому взрослому. Шу — неимоверно добрый, светлый человек. Он умудрённый жизнью — это наиболее отчётливо видно в его глазах. Которые отмечены мудростью и, главное, искренностью — они не просто красивые. Та ночь… такая невинная, но в то же время наполнена негласной интимностью облекла их особым теплом. Шу говорил ей такие искренние и красивые слова, что вся давящая на девушку неудовлетворённость от не сбываемых желаний быть нужной, понятой и главное, любимой бесследно покинули её. Девушка открывалась ему на фоне его непредвзятой искренности, то снова исчезала, утопая в сомнениях, заведомыми лишь её душе. За эти полтора месяца она успела о нём узнать многое. Но о той стороне Шу, что была связана с чувствами к ней, Фубуки не знала почти ничего — он никогда не говорил о своих чувствах открыто. Сумие взглянула на его руку на своём плече. Та ощущалась странно обязывающе. Но ведь это такое просто прикосновение… Она отвернулась. Обязывающе. Он мог уже давно, когда ему только захочется, проявить капельку напора и получить желанное. Это не причинило бы Фубуки ни злости, ни страдания. Только всё также душащее чувство вины. Идиллия была идиллией, но любой рай — только видимостью.***
— Фубуки, просыпайся, — парень ненавязчиво провёл рукой по плечу, а затем по всей длине руки. Спальня была залита солнцем. По коже прошёлся приятный холодок. Девушка неспешно приоткрыла глаза и сонно, с нотками недовольства посмотрела на Шу. — Ты немного проспала, я уже почти приготовил завтрак. — он непринуждённо улыбнулся: она была очень милой. Фубуки кивнула. Парень вернулся на кухню. Она лениво скинула ноги на пол, ступни моментально обвил холодок, глаза понемногу свыкали к свету. Этой ночью она плохо выспалась. В душе крылось неспокойно, причин на то не было. Через пару минут Шу позвал девушку — завтрак был готов. Она ответила простым «иду», но сразу зазвонил телефон. На дисплеи показывался знакомой номер. Сердце ускорило свой ритм, а руки задрожали. Неуверенным движением она приняла вызов. — Фубуки?.. Голос прозвучал сдавленно. Её безмятежность растворилась в прах. Она сжала сильнее телефон в руке. В горле неприятно запекло, глаза больно защемило, мысли мешались в голове, и на время они настолько заглушили её сознание, что она не услышала, что он говорил. — …понимаю, Фубуки. Возникла пауза. Она услышала нервный вздох по ту сторону телефона, но после этого тишина напрягающе затянулась. — Суоу?.. Сбросил. Просто сбросил, ничего не сказав. Послышался голос Шу, он вошёл в комнату, явно беспокоясь.***
Не в силах отвлечься от уже откровенно надоевших мыслей, половину дня — до обеда — она провела за бессмысленными занятиями. И почти всё время Шу провёл с ней — сейчас больше всего ей не хотелось оставаться самой, в одиночестве. Он это понимал. Суоу набрал её снова поздно вечером, когда девушка уже вовсе не ожидала звонка. Невозможность выразить всё то, что происходило в тот момент внутри него только давила. Все требующие выражений мысли, все чувства, от которых он хотел давно избавиться, отображались в его душе отчаянием. Отсыпать хоть чуть-чуть с горсть этого отвращения самому к себе не удалось: — Я… Фубуки, возвращайся домой. Всё это приносило ему страдание, казалось издевательством. Его голос сильно дрожал и моментами, когда надрывался, казалось, будто это вовсе не он. Тихие всхлипы, и он снова сбросил. Фубуки и сама заплакала. Пустота такой родной души чувствовалась как никогда сильно, несмотря на значительное расстояние, отчаяние в его голосе повисло в голове девушки, не имея сил раствориться. Послышался скрип двери, Шу медленно вошёл в комнату. Её глаза сразу посмотрели на него и, как ему показалось, вспыхнули. Не злобно, скорее несчастно. — Оставь меня… пожалуйста. Шу послушался её, оставил Фубуки одну. А как же хотелось сейчас дотянутся ладонью и стереть эти слёзы с её щек…***
Четвёртый лепесток.