Глава 17
Пещера Великих Корней
В пещере было темно. Вязко. Чувство страха в очередной раз подкидывало, дергало и заставляло проснуться от липкого кошмара. Неясные тени все ещё маячили перед глазами. Манили обратно. Скалились обломками зубов в обглоданных черепах. Насмехались. Знали, что рано или поздно он все равно заснет. Зецу это порядком достало. Черная субстанция перетекала и менялась, подстраиваясь под форму белого Зецу. Сон, служивший ему медитативным отдыхом, в последнее время выпивал не только силы, но и нервные клетки. Он определенно был проклят. Высокая и тощая, белая тварь разрывала его во сне из раза в раз. Та самая тварь, защитившая феникса. Зецу не может умереть. Не может испытывать боли. И страха испытывать не должен. Но, засыпая, он проваливался в сон настолько глубоко, что об этом уже не помнил. Зецу был в бешенстве. Биджева птица спутала все планы. К Учиха ему теперь было не подобраться, но… к Сенджу — вполне. Другие кланы тоже не стоило сбрасывать со счетов. Зецу замер, перебирая возможные варианты своих действий: «удача защищает Мадару? Хорошо. А вот птицу и других людей нет. Много ли ума нужно, чтобы стравить весь дворянский двор против одного человека? Хах.» Он дела куда сложнее с лёгкостью проворачивал! Ему всего-то нужно было направить свой негатив на саму птицу, а не того, кого она защищала. К тому же, после смерти пернатого обвинить Сенджу в его смерти было бы проще простого. Зецу нужно было лишь подготовить правильную встречу. Мысли черными когтями скребли по задетому самолюбию. Далеко не каждый мог заставить Зецу выйти из себя. Простой смерти пернатому не хотелось. Он пожалеет, что посмел встать между ним и его планом по воскрешению Матери!Поместье Учиха
Шион обдумывал сказанное ему утром и думал, что это — ёбанный пиздец. Национальный праздник, который отмечает вся страна. По масштабу сравним с нашим новым годом или пасхой. — Очередная, мать ее, традиция. — злобно шипел Шион, заранее устав от предстоящей суматохи. В этот раз прием устраивает не какой-то крупный феодал, а сам дайме. К нему во дворец и в сам город со всей страны соберется вся местная шушера, которую — видят боги — Шион сейчас видеть не хотел. А ведь празднование будет длится ни много ни мало — неделю. Пессимистично собирая вещи в дорогу, он уже прикидывал, как будет отбрехиваться от навязчивых чинуш, которым, судя по всему, жизнь была не дорога. — Видано ли дело, делать пошлые намеки замужней даме? — Шиону в самом деле было плевать на манеры его ухажёров, его больше злил сам факт наличия у него ухажёров, - Смертники, и только. Хотя иногда создавалось ощущение, что Мадара берет его именно из-за этих смертников, а не потому, что Шиону захотелось развеяться. Приглашали главу Учиха для обсуждения миссии или какой другой фигни — он в этом мало разбирался — в основном вместе с женой. Не всегда Учиха соглашался, и от этого, кажется, интерес аристократии только возрастал, заставляя придумывать дополнительные предлоги для встречи с шиноби. — Как зверюшка в зоопарке, брр... — Шион передернул плечами. Неприятное ощущение. Учиха в этот раз точно будет не до его развлечения — большинство кланов собирается там не столько ради самого праздника, сколько для того, чтобы выцепить пару тройку действительно хорошо оплачиваемых миссий. К сожалению, отказать и не поехать было равносильно плевку в лицо тем, кто приглашал. Шиону же становилось тоскливо только от мыслей о предстоящем празднике: «Гадство. Там же ещё будет эта чертова курица — Намиса-сама — чтоб её. А это значит что? Правильно, разговоры о парнях и дорогих побрякушках. Куча, куча сплетен. И абсолютное отсутствие личного пространства.» — Шион протяжно застонал, — «Хрена с два я в таких условиях закончу разработку накопительных амулетов. А ведь настроение на редкость рабочее...» Ему хотелось забуриться в тихий уголок и погрузиться в работу с головой. Одному. Без странно смотрящих на него Учиха и уж тем более без высокомерных куриц элитного курятника с тупыми вопросами!***
— Апчхи! — Будьте здоровы, Намиса-сама!***
Два часа спустя…
Тяжелое молчание давило на нервы. Шион, переодетый в новое голубое с белым кимоно, скромно сидел напротив Учиха в тесном паланкине. Хрупкие пальцы бездумно перебирали подаренную жемчужную заколку, обрамленную золотом. Взгляд был задумчив, направлен явно сквозь дорогой подарок, словно того и нет вовсе. О чем думал феникс, оставалось только гадать. «Странный.» — пронеслось в голове у Мадары Учиха не переставал проводить параллели между Шион и другими людьми. Все в этом человеке было неправильно. Шутка ли, по случайности излечить неизлечимое? Имея власть над другими геномами, о чем свидетельствовал проявленный мокутон и нестандартный подход к печатям, он использовал все это лишь в мирных целях. Если Хаширама выращивал леса для боя, то феникс лишь для того, чтобы натянуть мягкий гамак. Шиноби использовали печати для оружия — Шион использовал печати для хранения продуктов и нагрева ванны. Казалось, у силы феникса не было никаких ограничений. Божество удачи, которое по нелепой случайности оказалось в человеческих руках. А в руках ли? Имея возможности Шион, можно сбежать откуда угодно. Стоит ему только захотеть и, Учиха был в этом уверен, правители стран, главы кланов, крупные феодалы — все и вся дадут ему то, что он хочет. Лишь бы остался. Лишь бы спустившееся божество подарило свою опеку и удачу. Вот только Шиону это было не нужно. Какими бы дорогими подарками его не одаривали при дворе феодалов и Дайме, он встречал их одинаково благодарной улыбкой. Пусть она и была искренней, но далеко не с первого раза Учиха сумел понять, что если Шион и радуется, то точно не тому, что ему подарили что-то дорогое. Дорогие броши, заколки, ткани, украшения, деньги в конце концов. И если последнее Шион отдавал Мадаре со скептическим замечанием: «И зачем мне деньги, если у меня есть ты?», то все остальное лежало в резных сундучках мертвым грузом. Они ему были просто не нужны. А ведь сначала Учиха тихо бесился. Феодалы дарили ему и его женушке подарки не только для выказывания уважения к сильному клану. Масляный блеск в глазах особо наглых вызывал брезгливость и раздражение от того, что Шион от этого даже не морщился. Учиха долгое время пытался понять с виду простой характер Шион. Но только он начинал видеть одну грань его характера, как птица выкидывала нечто новое, заставляя под первой гранью видеть вторую, а то и третью! Оказалось, Шион эти взгляды просто не видел. Поэтому, когда обнадеженные «кавалеры» пытались втихаря пофлиртовать и развести замужнюю красавицу на что-то большее, они встречались с глухой стеной непонимания. И после недолгих разговоров эти смертники посылались по далеким, но весьма вежливым маршрутам. Причем даже не Мадарой.Некоторое время назад, при встрече с одним из заказчиков...
— А как же… — хотел было возмутиться очередной обнадеженный, ведь подарок дама-то приняла! Так нежно улыбалась. А обниматься втихаря отказывалась! Не говоря уже о большем… — По всем интересующим вас вопросам в этом плане, прошу обращаться к знакомому моего мужа — Сенджу Хашираме. Я уверена, вы не останетесь разочарованы полученным результатом. И, мягко улыбнувшись, Шион слинял обратно к компании, состоящей из жены и наложниц заказчика. Сидящий на крыше Мадара, заподозривший тогда неладное и решивший проследить за отлучившимися куда-то Шионом и заказчиком, долго не мог понять... А почему, собственно, к Хашираме? Мужем то был он — Мадара. Изуна, которого брат озадачил этим же вопросом, тоже не смог понять, почему к Сенджу? В итоге, полдня поломав головы, решили спросить об этом прямо. Замявшись и алея щеками, Шион тихо заметил, что если у достопочтенного заказчика так много денег и наложниц, а ему все не хватает, то возможно дело не в девушках. Хаширама из лесного клана точно сможет ему помочь. Возможности мокутона в руках столь сильного шиноби должны быть безграничны. А вдруг понравится? Изуна, до которого смысл изощрённой шутки дошел быстрее, молниеносно свалил за пределы видимости. Ржать на все поместье в гостях было не прилично. У Мадары же вовсе не находилось слов. Вот это милое краснеющее создание весьма вежливо послало заказчика в лес сношаться с мокутоном Хаширамы в пассивной роли. Шаблон скромного и тихого в общении юноши трещал по швам. Какие ещё ёкаи обитают в этой белой голове? Сам Учиха отстраненно заметил, что точно не додумался бы до такого применения боевой техники. Да и придись ему снова сражаться с Хаширамой, он теперь явно будет смотреть на мокутон иначе, чем до этого. Учиха передернуло. Но при всей абсурдности ситуации, Учиха был уверен - дорогими подарками и деньгами птицу у него точно не переманят. А сам Учиха тем более не отдаст. Радоваться нужно. Вот только…Настоящее время, всё ещё в паланкине...
Мадара вернулся из воспоминаний в реальность. Тяжелый взгляд черных глаз упал на руки, теребившие заколку. Столько талантов, столько возможностей, а Шион не смотря на все это… ещё с ним. Рядом, как и договаривались. Ничего в этом мире не давалось просто так. Это знание либо впитываешь с молоком матери, либо платишь за него кровью и потом после. И в таком случае, почему Шион все ещё рядом? Материальные ценности его не шибко привлекают. А предметы обихода он и сам сделает лучше, чем любой мастер. Защита? Сомнительно. Шион хоть и выглядит безобидно, но Мадара все ещё помнит белую тварь без глаз, чуть не убившую всех, до кого дотягивалась. Что ещё? Что могло держать его подле Учиха? Власть? Даже не смешно. Жильё? Нет. Компания от скуки? Однозначно нет. Любовь?.. Покрутив это предположение и так и этак, Учиха сделал вывод, что этот вариант тоже отпадает. Не выглядел феникс влюбленным. Да и не шарахался бы в панике всякий раз, как видел или чувствовал намёк на что-то большее, чем прикосновения. Закрадывалось подозрение, что у Шиона дикая неприязнь к однополым отношения. И чтобы его не нервировать, Учиха свел все откровенные прикосновения к минимуму. И тем не менее. Феникс доверял. Покорно позволял обнимать себя, пока спит, и терпеливо позволял переодеть его и заплести ему волосы, когда требовалась помощь. Учитывая его нервозность в этом плане, такое доверие многого стоило. А ещё он… помогал. Просто походя, как будто и не специально, решил проблему с продовольствием. Казалось бы. То, из-за чего зимой гибло столько детей, а порой и взрослых оказалось для птицы несущественным. После — вылечил брата. Вернул хорошее зрение и Мадаре тоже. Шион не спрашивал. Просто делал и благодарности не ждал. А вот вопрос, почему он все это делал, мучил Учиха до сих пор. Он для него кто? Заказчик, который обменял свой дом и услуги шиноби на его присутствие. Все. Так резон Шиону оставаться и решать все его проблемы? В какой-то момент в сознании Учиха мелькнул хвост мысли, что для птицы он бесполезен. Однако, чуть нахмурившись, Мадара решил отложить подобные мысли на потом. И все же, эти мысли очень тревожили его. — Шион. — тихий голос отвлек феникса от перебирания жемчужин заколки. Мягко забрав ее и жестом попросив наклониться, Учиха закрепил дорогое украшение в тяжелых белых прядях. Как бы последний не возмущался, но украшения ему шли. Ему всё шло, кроме действительно мужской одежды, которую тот однажды втихаря примерил. Но, запнувшись о длинный для него подол и выдав что-то заковыристое на своем языке, явно передумал примерять чужие вещи. Что сказать, Учиха про себя посмеялся и даже успел порадоваться, что тяжелый для себя доспех тот и вовсе не поднял. Было откровенно боязно за него, ведь Шион казался весьма хрупким. А в последнее время ещё и болезненным. — Выглядишь уставшим — Мадара всерьёз беспокоился, Шион плохо спал эти два дня. Ещё беспокойство причинял тот факт, что за все нужно платить. За техники исцеления особенно. Причём чем они аукнулись Шиону гадать долго не пришлось — простыл на следующее же утро. Списать бы на случайность и забыть, да только строки в чертовом свитке, который он откопал, сомнения отбили напрочь. Расплачивался Шион пусть не зрением, но здоровьем, а вследствие и самой жизнью. Феникс не мог не знать этого. — Не стоит себя так изматывать. Зачем тебе это? — получилось несколько грубее, чем Мадара планировал. Оставалось надеяться, что феникс поймет его правильно. На заданный ему вопрос Шион наконец поднял глаза на Учиха, как бы спрашивая: «Зачем мне что?» Нехотя Мадаре пришлось пояснить, что имел ввиду. Он терпеть не мог разжёвывать очевидные, по крайней мере для него, вещи. Ситуацию ухудшало и то, что Шион по мере понимания его объяснений начинал смотреть на него, как на идиота. — По договору мне был обещан дом и защита в обмен на мое присутствие, так? — дождавшись от Учиха кивка, Шион продолжил — Но разве можно назвать домом место, где дорогие тебе люди страдают? — скептический взгляд и приподнятые белые брови выдавали явное негодование от незнания столь простых вещей. — Дорогие тебе люди? — До Мадары странная логика птицы все ещё не доходила. Не понимал он ее. Хотя, трудно понимать то, чего нет. Они явно оперировали разными понятиями. Это порой мешало не хуже куная в печени. — Знаю, звучит бредово. — Шион тряхнул белой головой, и заколка отозвалась мелодичным перезвоном, — пусть и в одностороннем порядке, я считаю вас семьей. Ведь дом — это не стены и фундамент, а в первую очередь люди, которые не останутся равнодушными к судьбе друг друга. Я не стану жалеть о своих действиях и что-либо за них требовать. Так что и оправдываться не собираюсь. В одностороннем порядке? Вот уже на это Учиха хотелось возразить. — Мы женаты — разве это не делает нас семьей? — На, казалось, логичное замечание феникс как-то весь поник. Плечи опустились и взгляд, отведенный в сторону, потяжелел. Шион серьезно задумался и даже не знал, стоило ли сейчас пускаться в долгие рассуждения о фиктивных браках и семейных нормах. Но через пару секунд, показавшиеся Мадаре затишьем перед бурей, Шион отвел вопросом на вопрос. — Имя-то моё хоть знаешь, дорогой муж? — горькая усмешка появилась всего на пару мгновений, но Учиха хватило и этого. Имя? На это главе клана Учиха крыть было нечем. Они с Изуной и вправду не знали имени птицы. Почему-то об этом ни один, ни второй даже не вспомнили. Впервые за очень долгое время Учиха испытал стыд. Ведь человеку, сидящему напротив, он уже был обязан далеко не малым. И после всего этого Мадара даже не удосужился поинтересоваться его именем, что само по себе в их мире было ощутимым оскорблением или выказыванием пренебрежения. Скотина. Тень набежала на лицо Учиха, делая атмосферу вокруг него довольно гнетущей. Он был зол. На себя. Скажи тот же Хаширама, что не запомнил его имени и Учиха бы костьми лёг, но набил бы морду ублюдку. Но Хаширама не союзник и даже не друг. Да даже на поле боя порой имя достойного соперника запоминали, и не только потому, что сильных врагов нужно знать. Это дань уважения к человеку, признание его заслуг и его существования. А ведь Шион не враг и даже не соперник. Сколько он сделал не только для него, но и для всего клана в придачу? А взамен? Учиха даже не удосужился имени спросить, что приравнивалось к признанию феникса как пустого места. Вот уж уважительное отношение к удаче, ничего не скажешь. По-хорошему здесь нужно просить прощения, да не сидя, а на коленях, как положено. Интересно, что сказал бы на это Изуна? Явно ничего цензурного. Сообщение сопровождающего паланкин о том, что они уже приехали, оторвало Учиха от тяжёлых мыслей. Время заняться делами. А перед птицей он извинится и уж в этот раз выкажет уважительное отношение, как положено. Подавая Шиону руку, чтобы тот вылез из паланкина, Учиха пообещал себе, что раз уж само счастье считает его своей семьей, то грех не ответить взаимностью.