Глава 19. «Заколка»
Неизвестные окраины
В лесах нынче было мрачновато. Тени как будто с каждым днём становились всё темнее, покрывали всё больше и больше пространства. Селяне, проходя по протоптанным дорожкам, начинали нервничать и, озираясь, шагать быстрей. Им казалось, что чем дольше они находились в лесу, тем длиннее становились тени. Больше. Чернее. Казалось бы, на деревьях нет листвы и все пространство укрыто белым снегом. Но темные уголки появлялись везде, под каждой веточкой и кочкой, не оставляя ни одного светлого места. Тени все обращали в чёрный. В отраженной тенью реальности все было почти так же. Вот только вместо снега были горы серого пепла и черной золы. Деревья тоже были другими. Черные и кривые они тянули острые ветки вверх, закрывая и без того темное небо. Белая рука, тонкая с острыми пальцами, любовно провела костяшками по стволу черного дерева. Из борозд неспешно потекла гнилая кровь. Когтей у существа не было. Были закостенелые острые руки. И был жрущий внутренности голод. Слендермен, получивший от создателя только внешний образ и имя, шел к себе домой. В этом темном лесу обитали ночные кошмары. И его дом был среди них, кошмаров. Были бы у чудовища глаза, оно бы жмурило их от удовольствия. Его создатель не забыл про него. Позаботился. Дал ему то, что не позволит рассеяться среди множества неупокоенных духов, к числу которых Слендермен принадлежал. «Маленький, белый человечек,» — существо подумало о хозяине и его страшную пасть исказил оскал, а чьи-то кости хрустнули под ногами. Очень хотелось забрать хозяина себе. Сюда, в этот лес. Запереть в стенах его деревянной хижины. Он бы ласкал его живого и любовно хранил останки мёртвого. Но существо понимало - одно слово его хозяина и он прекратит своё существование. А попробуй он удержать его против воли - так и будет.... Или нет? Слендермен остановился. Белые руки прошлись по подвескам с ловцами снов, которые украшали его черную хижину. Хозяину было чуждо всё то темное и страшное, что существовало в душах людей. Но, тем не менее, он позаботился о нем, состоявшем из чужих страхов и страданий. Не бросил. Удовлетворил его отчаянную просьбу в пище. Ловцов сновидений было пока не шибко много. Но кошмары, которые в них попадали, давали поистине невероятные ощущения сытости. Даже удавалось оставить энергии про запас. Острые пальцы невесомо провели по висящим на ловце белым перышкам, которые принадлежали его создателю. Красивые. «Нет,» — с сожалением, существо отняло руку от перьев. Создателю нельзя сюда. Не выживет. Расстроится. Будет не доволен. Кошмарные чертоги не подходят для него. Но, даже осознавая это, чудовище пробирала дрожь наслаждения только от мысли, что это светлое создание, давшее ему жизнь, будет здесь. Под его заботой. Даже если эта извращенная забота укажет ему заковать человека в тяжелые цепи и переломать ноги. Тревожные и глупые в своем страхе люди всегда пытаются сбежать. Наивные. В его лесу самое страшное чудовище - это он. И уж если захочет сожрать - не спасешься. Ни в лесу, ни за его пределами. И где же хрупкому человечку найти место безопасней, чем у самого страшного чудовища под боком? Мертвых хозяину с ним можно не бояться, а живые не достанут... Никто не достанет. Верно. Если сломать ноги - не сбежит. Прорезать горло - не споет. Вырвать глаза, залив формалином, - и ему не увидеть окружающий ужас. Верно. Чудовище вскинуло голову. Он перережет сухожилия на ногах человеку. Тогда он, окрыленный глупым страхом, не сможет сбежать от него. А если прорезать горло - не сможет отдать Слендеру приказ отпустить его. Но тогда... и не похвалит, и не споет... Аргх! Черная тень металась по комнате, царапая серые и местами отошедшие от стен обои. Гадко. Бумажные ошметки посыпались на скрипучий пол. Грязно. Небесные глаза создателя не должны видеть эту грязь. Брезгливо пройдясь по набору стеклянных банок на полке, Слендермен вновь задумался. Может тогда просто залить глаза формалином? Да! Человека не будет беспокоить происходящий снаружи ужас. Слепой и не способный ходить он будет полностью зависеть от покорного слуги. Он будет носить его на руках на прогулки и петь колыбельные перед сном. Ахах. Конечно! Птичка будет нежится в его руках, а он будет любоваться голубыми глазами в формалине! Бац! С раздраженным шипением, чудовище сломало одну из балок в стене. Голод туманит разум. Пора ужинать. Отъевшись кошмарами из ловцов сновидений, ему уже хватало сил побираться в сны других людей. Или других существ. По крайней мере, мучать то недоразумение, которое назвалось Зецу, было одно удовольствие. Зецу был тем, кто покусился на святое, на хозяина, и Слендермен не жалел сил для того, чтобы заставить еретика страдать. Разорвет. Даже если затраты энергии на создание кошмара превысят поступление энергии от эмоций ужаса и страха. Плевать. Он сожрет его душу. Ведь птица. Его создатель. Человечек. Принадлежит ЕМУ!***
В выданных Изуне покоях
Шион вздрогнул и обернулся. Ему показалось, или он услышал треск древесины и надсадный вой? Нет же. Наверное, показалось. Потрусив клювом и передернув крыльями, птица продолжила своё нехитрое дело — выбираться из сумки. Изуна свалил мыться или ещё куда и будет буквально через пару минут. «Задолбал.» Весь день его носили то в сумке, то за пазухой, и постоянно шипели на любое дёрганье. «Бля, самый недовольный, вот сам бы залез и посидел, когда от ломоты и неподвижности конечности затекают и выкручивает суставы. Рррр.» Даже кусаться уже не выходит. Черногривая зараза начала укреплять кожу чакрой. Шион скорее клюв сломает, чем нормально укусит. — Фух, — наконец выбравшись и обернувшись человеком, Шион смог нормально выдохнуть. Потягиваясь и разминая затекшие конечности, юноша проводил ревизию того, что на нем было. Все же, те предметы, которые он не обрабатывал своими перьями, сохраняли свой первозданный вид и вместе с ним форму не меняли. Так и в этот раз. Забытая белая юката, которая одевалась под кимоно, была жестоко запихана под застеленный футон Изуны. «Красноглазый вандал!» — других мыслей после разглядывания в мочалку измятой ткани не было. Обреченно почесав голову, Шион уже было решил принять этот неизбежный, в принципе, вандализм, но растерянно замер на середине движения. Заколка. Голова была не заплетена. И хотя все шпилечки и пару тонких резинок он нашел так же под футоном и на дне опостылевшей сумки, нужной вещи он так и не нашел. Судорожно, все больше начиная нервничать, Шион обшарил всё помещение по второму и даже третьему разу. Жемчужной заколки не было. — Вот же блядство... — это было плохо. Как бы сопливо это ни звучало у него в голове, но Шион реально ценил лишь те вещи, которые дарил ему Учиха. И не только потому, что не хотелось расстраивать дарившего, отнюдь. Он дарил лишь то, что могло Шиону пригодится. Да, дарил редко. Мог даже всучить с видом аля «оно у тебя уже было, я не при чем». Но, тем не менее, эти вещи всегда оказывались качественными, нужными и — чего уж греха таить — красивыми. Грело так же душу то, что часть из них была сделана руками самого Учиха. В это, конечно, с трудом верилось, ведь шиноби было некогда тратить на подобное хобби свое время — проще купить. Однако не все покупные вещи долго жили в доме Учиха. Особенно те, которые дарили аристократы. В частности — гребни для волос. И нет, не потому что Шион плохо с ними обращался. Подаренные аристократами гребни были из тонкого металла и рассчитаны на мягкие волосы гражданских. Но у Шионы были необычайно длинные волосы и при расчесывании гребни неизбежно гнулись, тонкие зубчики ломались, а декоративные цветы из того же металла путались в волосах, изрядно мешая. Шион как сейчас помнит как с русским матом под нос наконец выкинул это непотребство прямо в мусорку. И спер гребень у Мадары. На время. Сделанный из дерева, хорошо отшлифованный и без лишних бесящих изысков тот верой и правдой служил ему чуть больше недели. А после он нашел у себя на подушке новый гребень. Небольшой и аккуратный. Крепкий. Обожженный до красивых черно-белых прожилок и гладенький-гладенький. До ужаса просто приятный на ощупь. Всего лишь гребень. Но от него все ещё слабо исходило тепло чакры старшего Учиха. Улыбаясь как дурак и кладя подарок в специальную шкатулочку, Шион лишь отстраненно подумал о том, что Учиха заметил пользование его гребнем. Как и выброшенное непотребство, подаренное аристократами. Сейчас же Шион расстроенно оглянулся, проходясь по исследованной трижды комнате, и таки сам себе признался. Дело было не в том, что заколка ему действительно нравилась. Да, она была красивой и крепкой, не имела лишних деталей, так любящих цепляться за пряди. Но... она была такой именно потому, что дарил её Учиха. «Вот уж кто точно херни не подарит,» — Шион не хотел терять подарок, который Мадара, возможно, долго выбирал. — «Да заколка и дорогущая, наверняка,» — тонкие брови нахмурились, и севший по-турецки среди комнаты юноша думал, как же поступить. С одной стороны, безделица была единственной из едва ли не сотни заколок, которые жутко бесили, цеплялись, сползали, да и просто не нравились Шиону. С другой — всего-то очередная побрякушка. Девчачья. С третьей сидели жирная жаба и хомяк. Жаба верещала о том, что все другие цацки были халявными, а эта была куплена на кровно заработанные, непосильным трудом нажитые денежки из «семейного бюджета» — как окрещивала жаба в мыслях Шиона деньги Учиха. Учиха же зараза гордая. Купил заколку, которая явно дороже всех побрякушек вместе взятых, которые Шиону дарили. Расточительство в чистом виде. Хомяк же истошно верещал и бил себя розовой лапкой в пушистую грудь, говоря о том, что такие подарки ценны как память, даже если ничего полезного из себя не представляют. Беречь и грести домой нужно все. И побольше. Шион не знал, приложил ли Учиха свои руки к созданию жемчужной заколки, но даже если он просто выбрал её для него — это уже дорогого стоило. Заколку однозначно нужно было возвращать. И чем быстрее, тем лучше.***
Главная площадь рынка
Среди разномастных развлечений и большого количества шныряющих туда-сюда людей Хаширама едва ли не впервые чувствовал себя некомфортно. Расслабиться не получалось. Выпить тоже. Стоило ему только присесть возле очередной беседки с напитками, как к нему кто-то подсаживался и начинал задавать странные вопросы. И вот опять... — Мне посоветовали обратиться к вам по очень деликатному вопросу... — богатого вида чиновник, отвечающий за законопроекты северных областей страны, присел рядышком и доверительно наклонился. Не то чтобы они были друзьями или приятелями. Сенджу лишь изредка видел его как заказчика — тот в большинстве случаев нанимал Учиха или Абураме и к его клану обращался весьма редко. Заинтересованно подавшись вперёд, Хаширама уже спустя пару минут искал повод свалить побыстрей, не обложив потенциального клиента матом. У него уже начинал дергаться глаз, он что, так похож на сутенера?! Сенджу никак не мог понять, кто это такой смелый всем советовал обращаться к нему по поводу женщин. Тем более, как изредка мелькало в разговорах, замужних. Да замужних не за феодалом, а за шиноби. «Ещё бы жену Учиха заказали, идиоты,» — раздраженно передернув плечами, Хаширама шагал дальше и старался не задерживаться на одном месте больше минуты. Чтоб опять не пристали. Не то чтобы Сенджу был против заказов, отнюдь, деньги были нужны. Даже очень. Но не все заказы были одинаково безопасны что с политической, что с практической точки зрения. Одно дело, если им дадут заказ на кражу потенциальной невесты среди дворян одного статуса. И совершенно другое, если дворянин, не дай боже, наймет другой клан для кражи жены шиноби. Тем более сильного шиноби. Или жены Дайме. И в том, и в другом случаях будет пиздец. Вспомнить хотя бы Хьюга. Лет двадцать назад они не особо церемонились с теми, кто умудрился умыкнуть любимую их бывшего главы. Досталось и заказчику. В основном от похищенной женщины, что самое смешное. И нанятому мелкому клану Туро. Но уже от мужчин клана Хьюга. Вот если бы заказчиком был Дайме или очень влиятельный феодал, разговор был бы другим. За ними стояли самураи и кошельки с деньгами для найма более сильных кланов. Или нанимаемый клан должен быть равен или выше по силе того, на кого был сделан заказ, что тоже как вариант. Найми они вместо клана Туро тех же Сенджу, Сарутоби или Учиха, то здесь бы тоже возмущаться было бы опасно. Именно поэтому практически ни один клан не позволит себе взять заказ на правителя своей страны или высокого чиновника от кого-то менее влиятельного, тем более, если сам клан не в первых рядах по силе. Шкурка выделки не стоит. У Хаширамы же и так забот полон рот, и подписываться на головную боль от разборок ему не хотелось. Тем более, что он подозревал — раз обращаются к Сенджу, то заказ идет против Учиха. А у них и так только-только образовался шаткий мир. Поэтому Хаширама всеми правдами и неправдами отнекивался от каждого потенциального клиента, который подходил к нему по «очень деликатному делу». Если Хаширама найдет этого биджева советчика, точно отдаст Тобираме на опыты! «Кстати об опытах.» — Да где же этот Хьюга? — Хаширама завертел головой, усердней осматривая большую солнечную площадь. По ней сновали люди в ярких нарядах. Их мельтешение было похоже на мельтешение муравьёв в маленьком муравейнике, разноцветном таком, красивом. Под ногами прохожих хрустел пушистый снег. Его хлопья отлетали маленькими кристаллами в стороны, когда люди проходили мимо. Остановившись посреди широкой улицы, Хиро Хьюга наблюдал, как блестящие хлопья снега таяли на теплой ладони. Чувствительным к свету глазам было больно, но Хьюга упорно ловил взглядом каждый отблеск тающих снежинок. Такие хрупкие. «А ведь ее волосы блистали точно так же,» — в память Хиро отчетливо врезался образ подмятой под него девушки. Такая же хрупкая, как и эта снежинка на ладони. Дотронься — и растает. Её растерянный взгляд и приоткрытые в — пока немом — протесте губы. Наверное, очень мягкие. Разметавшиеся же по постели волосы напоминали млечный путь под падающим на них лунным светом. Он ещё никогда не видел, чтобы в шёлке волос проблескам искрился лунный свет. — Хиро-доно! — вздрогнув и наспех сжав уже давно пустую ладонь, Хьюга обернулся на подошедшего Сенджу. Точно, они же о встрече договаривались. Рассеянно ответив на приветствие, Хьюга позволил увести себя в одно из заведений на площади, не забыв, однако, дать отмашку соклановцам о том, что все в порядке. Закрытое помещение с ограждёнными друг от друга столиками дало по глазам резкой сменой освещения. Да, определенно, здесь было лучше, чем на слишком яркой улице. Тяжелые минуты потонули в молчаливом ожидании сделанного заказа, но, даже когда его принесли, шиноби не спешили начать общение. Спустя пару минут первым не выдержал Сенджу. — Хиро-доно, как обстоят дела с порученной вашему клану миссией? — Сенджу явно чувствовал себя странно, главе Хьюго он показался каким-то... дерганным, что ли?Запустив пятерню в затылок, Хаширама немного отвел взгляд. Все с ним ясно. Если бы кому-то и показалось, что Сенджу неловко, то Хиро за напускным смущением сразу увидел, как взгляд улыбчивого шиноби, явно кого-то выискивая, мельком прошелся по окну с прохожими. Слежка? Что ж, это дело Сенджу, а не его. — Мадары пока нет в городе, и это вселяет некоторые, — Хаширама замялся, — беспокойства. «Мадара,» — единственная мысль тяжелой кувалдой ударила по темечку. Рука же во внутреннем кармане непроизвольно сжала жемчужную заколку. Единственное доказательство того, что его ночное видение было взаправду. Проснувшись от весьма смазанных, но будоражащих кровь снов, Хьюга бы даже перед ликом шинигами не ответил — было между ними что-то или нет. В любом случае, эту хрупкую снежинку охраняло яростное и смертельное пламя, скрытое за тонкой коркой черной золы. Коснись — и рванет. Учиху боялись отнюдь не за громкие речи, а за кровавые бани, которые он и его брат устраивали на поле боя. Боялись, когда под яростью катона пролитая кровь моментально запекалась, а её излишки, поднятые чакрой, образовывали кровавый туман. Эту войну кланы страны Воды запомнят надолго. От плохих воспоминаний Хьюгу малость передернуло. — Никак, — Сенджу на сухой ответ Хиро лишь в непонимании вскинул брови. — Вся одежда Шион пропитана чакровым слоем непонятного происхождения. Что-то похожее на фуиндзюцу. Я не могу оценить состояние её организма через неё. Куноичи нашего клана тоже ничего не выяснили, Учиха очень тщательно следит за её кругом общения и шиноби не подпускает в принципе. Сенджу моргнул и глубоко задумался. А не многовато ли охраны? Он тоже заметил, что при малейшем его приближении к жене давнего друга его мягко, но настойчиво оттесняют в сторонку. Хашираму грызло беспокойство. Причем грызло так, что порой спать было невозможно. После перемирия с Учиха все происходящее вернулось в привычную уже колею, когда крохи удачи приходилось вырывать с кровью и мясом. Он буквально кожей чувствовал, что всё только началось и большинство неприятностей ещё ждут впереди. Это заставляло быть постоянно настороже и просчитывать все возможные варианты будущего. От варианта, где Шион умирает от недостатка чакры Мадары или других дефектов, холодели внутренности и вставали дыбом волосы. Ведь кого, недолго думая, могут обвинить в инциденте? Правильно, Хашираму. А там и весь клан Сенджу в придачу. Как профессионал медицинского дела, Сенджу мог с уверенностью сказать, что перерывы подачи чакры тоже отпечатываются на организме носящей женщины, но ещё больше на плоде. Не приведи боги, чтобы с ней что-то произошло. Учиха за своих соклановцев мстили. А за тех, кого любили, не только мстили, но ещё и с ума сводили всех, кто к их беде хоть как-то причастен. А вот потом уже и сами съезжали по фазе, становясь конченными психопатами... Поэтому представить, что будет с Мадарой после её смерти, много ума было не нужно. Всем пизда, до кого дотянется. От мала до велика. А в том, что Учиха свою женушку любит, Хаширама почему-то не сомневался. Не пошел бы он ради кого-то другого на такие уступки. Ради Изуны, разве что. Но даже он, как приклеенный, за невесткой таскается. От предположения, что и младший Учиха в Шион втрескался, от чего размер грядущего пиздеца увеличился самое малое в двое, Сенджу захотелось малодушно зарезаться. Или утопиться. Он, как никто другой, был заинтересован в том, чтобы с девушкой все было в порядке, вот только поди это Учиха докажи! Поэтому приходилось хитрить и изворачиваться, привлекая для этой работы других шиноби. Ему ещё повезло, что глава Хьюга — его давний должник. Чтобы один шиноби нанимал другого? Да его на смех поднимут, как не способного самостоятельно справиться с миссией. Но то, что Хьюга оказался бесполезен, вогнало Хашираму в очередную минутную тоску. Вот и как ему к девушке подобраться, а? Увезет её Учиха обратно в клан, и фигушки Хашираме, а не беглый медосмотр. Сиди потом на бочке, до отказа набитой взрывтегами и жди, пока рванёт. Оторвавшись от тяжелых мыслей и мазнув по окну внимательным взглядом, Сенджу решил хотя бы просто проследить за девушкой, пока главы клана Учиха нету в городе. Изуна хоть и силен, но при должном старании слежку Хаширамы заметить не должен. Сказано — сделано. Раскланявшись с Хьюго, Сенджу начал поиски своей цели. И каков же был его шок, когда вместо белокурой малышки он обнаружил подделку! Иллюзию явно накладывал Учиха, слишком сильная для других известных ему кланов, но разве Хашираму надолго обманешь? Холодея нутром и готовясь к худшему, Сенджу методично начал прочесывать дворец. Он готов был поклясться — ещё вчера вечером она была здесь. «Может быть, ей стало плохо?» — в таком случае ее замена имела смысл. Но, в этом случае, Учиха должен был быть рядом, а не шляться с подделкой по обеденным приёмам у Дайме. Мадара точно уходил один. Тобирама лично его видел, когда тот поздним вечером покидал дворец. «На кого могли оставить эту девушку, и куда вообще дели?» — Сенджу понемногу начинала раздражать вся эта ситуация. Вместо того, чтобы наслаждаться праздником, он вынужден бегать от сумасшедших заказчиков, которым жизнь не дорога, и искать девушку, при смерти которой будет полный пиздец всему и вся. — Не надоело? — голос за спиной оповестил Хашираму о том, что он только что нашел себе ещё одну проблему на задницу. — А? Изуна-кун, не ожидал тебя тут встретить, ахах... — Хаширама усиленно давил из себя кривую лыбу. Учиха же, явно в дурном расположении духа, сверлил главу Сенджу тяжелым взглядом. «Попал» — тихая, и на удивление спокойная, мысль посетила голову шатена, а после, вильнув хвостом, улетела. Может, если не удастся отбрехаться и удрать, он сможет ненавязчиво выяснить, что за странные дела у них творятся? Изуну аж передернуло от искренней и широкой улыбки Сенджу.***
POV Андрей
Так на чем я остановился? Ах да. Заколка. В душе не ебу, где мог её потерять. По-хорошему, можно было бы развести на помощь Изуну, да страхово как-то мне в последнее время его дергать. Нервный он какой-то стал. Колкий. Что ни слово, то в штыки. Прикасаться ко мне в человеческое форме старался как можно реже, может, брезговал? Фиг его знает. Взгляд же и вовсе старался на мне не задерживать. Такое чувство, будто у него не только шаринган с обычного эволюционировал в мангеке, но и тараканы в голове с опозданием эволюционировали из обычных домашних в мадагаскарских. Редиска Учиховская. И все же. Отлучиться мне нужно. Кусая коготок большого пальца, я взвешивал все за и против. Покушения на меня ночью были? Были. Учитывая, что младший Учиха оставил меня при себе, а не пинками выгнал обратно в свою комнату, опасность ещё оставалась. Значит, нужно всё-таки подождать этого невротика и сказать, что мне прям это пиздец как срочно нужно. В крайнем случае, пошлю какую-нибудь призванную мелкую пакость найти заколку. Благо, присмотреть за мной обессиленным уже есть кому. Но время шло. Минуты тикали. Тикало и мое терпение. Где этого Учиха черти носят? Вдруг часы терпения сломались, когда организм очень деликатно и настолько же внезапно напомнил, что в туалете я не был с самого утра! Больше ждать нельзя. Чертыхнувшись и наклепав побольше амулетов отвлечения внимания и пару барьерных, я отправился на поиски если не клозета, то хотя бы приличных кустиков. Искал, обернувшись птицей. Амулеты так реально меньше чакры жрали, да и какой спрос с птицы? Я на белом снегу вообще не должен особо выделяться. Топая своими лапками по коридору и насвистывая мотив рекламы Кока-Колы, я уже через пару пролетов оказался в нужном мне месте. Но, увы и ах, в туалет была очередь, а мне, чем больше думаю об этом, тем больше понимаю, что ждать ну вообще не вариант! Поджимает, зараза. Пришлось разворачиваться на 180 и топать обратно. Блин. Сейчас вечер, и в саду должно быть пусто, тем более, там на удивление плотные ветки у кустов. Сад мои ожидания оправдал с лихвой. Поэтому я залез под самый плотный куст, который нашёл, и в этакой нише из нависающих веток начал рыть лапками ямку аки курица. Получилось весьма удобно даже. Если бы лапы от снега не мерзли, то можно было бы тут и гнездо свить. Для сна — самое то. Уже хотевшего меня приступить к своему черному делу нагло отвлекли посторонние голоса. — Не надоело? — Изуна?! Да вашу же мать, как он меня нашел-то? И что мне могло надоесть? Даже в туалет с тобой, чёртом, не сходишь! Уже хотел вылезти из куста на другую сторону к Изуне, но не успел. — А? Изуна-кун, не ожидал тебя тут встретить, ахах! — Да ла-адно. Хаширама? Подобрался ближе. Сквозь ветки кустарника была видна только его спина, пятая точка и ноги в возмутительно открытой для зимнего сезона обуви. Напротив стоял Изуна. Так это что получается? Пока я один там в комнате маюсь, они тут приватные встречи устраивают? Интересно-интересненько, о чем базарить будете, мальчики? Минут пять я с открытым клювом слушал вежливую перепалку мужчин, которую очень даже неплохо мой мозг переводил в простой и русский мат. Если коротко, то Изуна интересовался, не надоело ли многоуважаемому Сенджу за ним следить, и вообще, шел бы он в свой клан пешком через светлые и просторные коридоры праздничного дворца. Сенджу парировал тем, что он и так туда шёл, но по пути решил заглянуть к Мадаре, которого на месте не оказалось. Неужели он не имеет права поговорить с давним другом и союзником? Учиха, судя по напрягшейся позе, Сенджу не поверил, но предложил обсудить все важные дела с ним, младшим, а не старшим Учиха. Я только и успевал переводить свою пернатую голову от одного к другому и обратно. Да это же покруче ТВ будет! Этих двоих можно прямо вместо сериала смотреть. Жаль, попкорна нет. Или чипсов на худой конец. Но, спустя каких-то пару секунд, во время которых я отвлекся на свои мысли, разговор этих двоих гавриков свернул куда-то не туда. Хаширама, как бы невзначай, начал полоскать мозги Учиха медицинскими терминами и здоровьем женщин и детей кланов. Союзники же. Товары в обмен на квалифицированную медицинскую помощь. «Как заливает-то, а?» — не думал, что Сенджу такой оратор. Но дальше — хуже. Неугомонный перешел на тему беременных женщин и разнице потенциалов чакры. Это он к чему вообще? Или... Догадка прострелила мою голову, заставив подавиться. И, пока Сенджу полоскал мозги Изуне, искренне охреневающего, судя по глазам, я кусал хвост в попытке сдержаться и не заорать припизженой чайкой от накатывающего ржача. Давился как мог. Честно. Грудина и живот болели уже от спазмов, но придушенное хрюкание все же вырвалось. Бляяяяя! Сенжду, твою мать, остановись ахахах, уссусь же! Когда Сенджу заявил вконец ошалевшему Изуне, что его невестка беременна и к этому халатно относиться нельзя, последний, судя по лицу, вообще ушел в астрал. Меня же согнуло в креветку повторно. Ыыыыыыы! От кусания уже хвост болит, люди, остановитесь, пожалуйста! Всхлип. Беременна. Ага. Вот только Учиха более чем в курсе, что я мужик. Подняв слезящиеся от смеха глаза на Изуну, я понял, что Учиха подумал о том же. Шок сменился недоумением, а после и гримасой, которую я расценил как «Сенджу вконец рехнулся». Ик! Бля, давайте дальше без меня ребята, ик! Икая и периодически глупо хихикая, я все же сменил кустики на самые дальние от этих двоих. Так же сделал свои дела и полетел на местную кухню греть околевшие от снега лапы. Изуна все равно ещё какое-то время будет занят моральным онанизмом рядом с Сенджу. Дальше, отогрев свои лапы и уперев со стола тару вкусностей, приступил к главной цели моей вылазки — поиску заколки. Обошел все коридоры, по которым ночью ходил, с заведомо отрицательным результатом. Может, слуги сперли? Ещё час я потратил на обыск покоев и вещей этих девиц. Цацки у них были, а вот моей прелести нет. Тц! Бляха-муха, да где же я ещё мог её обронить? На глаза попался Хьюга, заходящий в подозрительно знакомые двери. Хм. Вполне возможно, я мог обронить её, пока вылезал из-под этого лося. Чем не вариант? Чакры уже оставалось на самом донышке, так что петь не вариант. Подействует слабо, а молчать придется долговато для такой мелочи. Что ещё? Попросить человеком? Не-не-не, ну нафиг. Я, может, местами и глупый, но не отбитый же? Натравить мелкого Учиха? Метнув взгляд на окно, понял, что проштрафился уже достаточно сильно и нагоняй получу в любом случае. Забылся малость. Но, думаю, ещё минут 15-20 роли не сыграют. Все равно получу по первое число за отлучку. Добавлять к этому ещё и Хьюгу не хотелось. Вот и получается. Чакра на дне, позвать некого. Хотя-я... В голове начал вырисовываться более менее приемлемый план, и, посчитав его рабочим, я приступил к действию. Метнулся в местную кочегарку и, пока не было ответственного за отопление, искупался в золе и угле. Качественно так, даже пух пропесочил. Так. Дальше. Заскочил в оказавшуюся пустой, выданную мне комнату и взял все накопительные амулеты, что у меня были с чакрой Учиха. Этого должно хватить хоть на чуть-чуть. Так и вышло. Избавившись от амулетов отвлечения внимания и оставив только барьерные, я использовал накопительные для простой команды на комнату Хьюго - «Сон». А что? Ванну я также грел — командой «Нагрев». Тихонько, черной тенью пробираясь в комнату, я был готов прыгать от счастья и волнения. Шиноби действительно спал. Обыскал я почти все вещи, но, пока нашел заколку, успел почти отчаяться. Она оказалась под подушкой. «Моя преле-есть, иди к папочке,» — подцепив клювом искомое, потащил добычу гордо и независимо на выход. Вот только вонзившийся перед лапами кунай оборвал под корень всё мое радостное настроение. Блять. — Отдай, — тихий и угрожающий голос явно намекал, что меня собираются прям на месте убить и зажарить во фритюре. Тихо звякнула заколка. Это моя пернатая головушка решила обернуться и посмотреть на смерть мою скорую. Мужчина смотрел белыми глазами, не моргая, с вздутыми венами на висках. «Страшно — вырубай!» — но Хьюга вырубаться не спешил. А мне же отчего-то очень сильно жить захотелось. Капец как! Ладно, раз по-тихому не вышло. План «Б». — Кувииии! — уже спустя секунду я, растопырив крылья, удирал по коридору на своих двоих со звуками сирены. А что? — Мое! Не дам! Иди в лес, зоофил! — говорят, чем громче орёшь, тем больше людей хотят тебя прибить. Но моя цель была строго противоположная. Мою птичью тушку может спасти лишь два человека — Изуна и Коро. Но для того, чтобы меня спасти, нужно меня сначала найти. Вряд ли дворцовые узнают в черном и чумазом полупавлине белого феникса Намиса-сама. Расчет оправдался. На птичий крик моментом прилетел Учиха с Мангеке и катаной наперевес. И с Хьюго они явно не поладили с первого взгляда. Бугага, что, съел, белоглазый?! Я вспорхнул на плечо напряженному Изуне и скинул в раскрытую ладонь свою прелесть. Мужчины играли в гляделки минуты две. Аж скучно стало. Потом Изуна таки догадался мельком посмотреть на скинутое ему украшение. — Неужто великий клан Учиха опустился до воровства? — надменная морда Хьюго была бы более внушительна, если бы не ночная юката и темные коридоры, в комнатах которых копошились перебуженные мной люди. — Печальна судьба клана, у которого могут своровать вещи даже обычные птицы, — не моргнув и глазом парировал Учиха. Ээээ, стопэ. Не делай вид, что ты заколку не узнал! Отдать хоть не додумайся! Изуна, блин! — Твоя даже отдаленно на обычную не смахивает. Что за павлин? — а вот сейчас обидно было. Морда, конечно, у нахала как кирпич, но интонация явно с издёвкой. — Селекция нашего клана не стоит на месте. Эта порода воронов очень любит драгоценные металлы и камни. Также очень хорошо находит ворованные украшения, — Изуна как-то незаметно убрал катану в ножны и покрутил заколку в руках. — В каком месте это ворон? — Хьюго был полон священного негодования. Ну вот сдалась тебе, мужику, промышляющему убийствами, моя прелесть, а? Или я чего-то не знаю? К тому же... ворон, говорите? — Кар-р! — оба шиноби дернулись. Хехе. Малость с громкостью не рассчитал, но каркнул хорошо. Пусть только заикнется, что я какой-то попугай или павлин. Каркну в самое ухо, да так, чтобы оглох! — Допустим. Однако с чего ты решил, что я её украл? — а вот теперь мне интонация Хьюго совсем не понравилась. Ехидная улыбка тоже. Ты че задумал, белоглазый? Что белоглазый задумал, я узнать не успел. Из комнат послышались возмущенные возгласы и по коридорам засеменила прислуга. Вор заколок смылся. Изуна тоже себя ждать не заставил и свалил со мной на руках в свою комнату. А дальше. Дальше был Пиздец с большой буквы. Я столько матерных слов даже от нашего столяра из подъезда не слышал. Меня разве что за шкирбон не шмотали. То ли поранить побоялся, то ли испачкаться — хрен знает. Но выволочку он мне устроил знатную. На мои слабые писки лишь шипел. И шипел похлеще ещё не родившегося Орочимару. Ну ладно. Выговаривайся. Вызверивайся. Говорят, после вспышки агрессии мозг начинает соображать лучше, и нервная система успокаивается. Но шли минуты. Прошло полчаса. И Изуна ещё ни разу не повторился. И было бы пофигу, вот правда. И на маты его, и на распекание моих интеллектуальных особенностей со вспышками жажды крови. Заслужил, что скажешь. Но! — Ты думаешь хоть о ком-то, кроме себя?! — в запале Изуна резко оборвался и замолк. Не понял. Что за наезд? Склада и лекарства от слепоты мало? Или он о другом? О другом ведь. Я бессовестно сбежал на два часа. Я мог не думать только о его чувствах, но он же не... Блять. Заметив мой резко охуевший взгляд, он быстро поджал губы и отвернул от меня злой взгляд. — Забудь. Чё? Да ну нахрен? Серьёзно? Только не говори, что обиделся. Очередной мой клишированный шаблон треснул. Раз шиноби, так и обижаться не может? А вот и фигушки мне. Злая и нехорошая бяка здесь всё-таки я. От осознания, что эта редиска всё-таки за меня переживала, как за человека, а не как за амулетик вроде кроличьей лапки, стало тепло на душе. А после стыдно. Вот капец как. Заставил человека переживать и волноваться. Да, редиску. Но зато его колкое состояние в мой адрес всё отлично объясняет. Или я уже себе лишнего напридумывал? Но при взгляде на напряженную спину и плечи отчего-то верилось — не напридумывал. Учиха привык ко мне, как и я к нему. Другом пусть не назовет, но частью, составляющей его быт — вполне. Как же всё-таки приятно и стыдно одновременно. Ыыыыы. Че вы со мной творите, япошки проклятущие? То шугаюсь из-за вас, то ржу как конь. То вот, краснеть заставил. Никакого с вами покоя. — Прости, — вряд ли он понял мое тихое курлыканье, но подозрительный взгляд в меня вонзил. А я что? Мне стыдно. Я привык к Учиха. К обоим привык. И заставлять их переживать или терпеть из-за себя неудобства не хотелось. Следующая ночь была проведена в тишине. Меня, мурзу пернатую, отмыли прямо в комнате, налив в большой тазик воды. Спал я, хотя, скорее делал вид, что спал, под алым шаринганом тихо точащего оружие Учиха. В общем, тихо ночь прошла. А вот наутро был пиздец...