На поиски сокровищ!

Кенма раздал всем игрокам и одной паре по двум картам. Все посмотрели что им выпало и всмотрелись в чужие лица. В покере важна реакция других игроков, но, так как все это отлично понимали, даже Сугавара, только что выучившийся правилам, все состроили повседневные рожи. Кенма молча выложил на пенёк флоп*. Сугавара с Ойкавой всмотрелись в карты. Пятёрка и семёрка на руках давали надежду на комбинации 3-7, 4-8 или 5-9, но выпавшие в флопе две двойки и шестёрка поколебали их намерения. Сугавара начал мысленно перебирать комбинации, названные Ойкавой. «Итак, есть старшая карта-просто карта с самым ценным номиналом – пара, тройка и каре. Тут всё ясно-две, три или четыре карты с одинаковым номиналом. Фулл Хаус, пара и тройка, у нас не получится. Флэш тоже не прокатит, у нас не соберётся пять карт одной масти. О Флэш Рояле мечтать и не приходится. Остаётся только Стрит. Хотя стоп, там же две двойки. Не-ет, теперь только тройка осталась. Или как там правильно? Сет, да, вот!» Теперь оставалось решить: оставаться в игре или пасовать. Играли они не на деньги, поэтому пас в принципе ничего у них не забирал. Но если они пойдут в финал, надеясь на блеф, то могут тут же нарваться на исполнение желания. Но ведь есть ещё две карты, которые пока не выложены на стол. — Пас, — сказал Бокуто с недовольной миной, скидывая на землю карты рубашкой вверх. — Пас, — эхом повторил Хаджиме и начал разливать по чашкам чай. — Играю, — сказал Акааши с непроницаемым выражением лица. — Поддерживаю, — от Куроо и Савамуры. — Мы в игре! — запальчиво кинул Ойкава, украдкой подмигивая Сугаваре. Кенма выложил на пень терн*. Семёрка. Сугавара скосил глаза на Ойкаву и получил едва заметный глазу кивок. У них всё ещё был шанс на победу, особенно учитывая, что теперь у них есть пара – две семёрки. — Пасую, — скинул карты Савамура, разочарованно цыкая. — Продолжаю, — сказал Кейджи, не мигающим взглядом смотря на свои карты. — Играем, — сказал Сугавара, повинуясь тычку Ойкавы. — В игре, — кивнул Куроо, исподтишка глядя на соперников. На пень лёг ривер*, оказавшийся ещё одной шестёркой, и парни, переглянувшись, вскрылись. Сугавара глянул на сидящего недалеко Куроо, Ойкава сунул нос в карты Акааши, и послышались разочарованные стоны. Куроо держал в руках двойку и короля, значит вместе с двумя двойками флопа у него был сет. Сугавара с Ойкавой продемонстрировали свою пару карт, семёрка вместе с терном стала парой. А вот Акааши, ухмыльнувшись, показал две шестёрки, вместе с флопом и ривером у него оказалось каре. — Молодец, Акааши! — восхищённо моргнул Бокуто, пихая того в плечо. — Теперь выбирай желание. Акааши оскалился в сторону Куроо, и тот нервно сглотнул. Видимо, Кейджи до сих пор не мог простить забытые палатки. — Ойкава, Сугавара, — повернулся к ним Акааши, на секунду задумываясь, — ну не знаю, покукарекайте что ли… Сугавара тут же исполнил желание под весёлый смех парней, закончив, он сам тоже рассмеялся, ничуть не стыдясь. Ойкава надулся, но всё же несколько раз прокукарекал. Щёки чуть-чуть покраснели, Тоору, похоже, действительно не нравилось делать глупости. — Петуша-ара-а, — тихо, как в никуда, протянул Иваизуми. В ответ раздалось возмущённо «Ива-чан!» и шипение Ойкавы. Куроо заржал, но оборвался под взглядом Кейджи. — Куроо, — протянул Акааши, растягивая момент торжества, — ответь мне на вопрос: какой твой самый большой страх? — М-мой? — Куроо даже растерялся. Он ожидал позорное задание, ну или хотя бы хороший пинок под зад со всей силы. А ответить на вопрос раз плюнуть! Не чуя подвоха, парень тут же сдал себя с потрохами. — До ужаса боюсь лягушек. Они такие противные, скользкие прям фу-у! Акааши покивал и, отвернувшись, усмехнулся. Сугавара заметил эту ухмылку и заведомо посочувствовал капитану Некома. — Играем дальше? — спросил Бокуто, опустошая первую чашку чая. — Сдавай, Кенма! За час парни сыграли ещё семь или восемь партий и выпили целый котелок чая. В итоге Бокуто был вынужден купаться в уже порядком остывшей воде, Ойкаву заставили залезть на ближайшее дерево и изображать там лесного голубя, Савамура продемонстрировал несколько поз из йоги, издавая звуки животных, в честь которых были названы позы, Сугавара же должен был при этом стоять рядом, комментируя всё это, Куроо изображать ненавистных лягушек, пропрыгивая всю поляну, а Иваизуми признать, что Тоору красавчик. В итоге единственным, кто ни разу не проиграл, стал Акааши, придумавший большую часть заданий и мастерски скрывающий эмоции, подмечая чужие. — Дальше играем? — спросил Кенма, тасуя карты уже в который раз. — Ну уж нет! — сказал Ойкава, поднимаясь и подходя к навесу. Уже было темно, и, отойдя на пару шагов от света костра, он незамедлительно споткнулся. — Ты что уже спать? — удивился Бокуто, растерянно ухая. — Не-е, так нельзя! Мы же только начали! — Пусть идёт, — фыркнул Куроо, забирая у Кенмы карты и складывая в рюкзак. — И сами нормально посидим. — Смотря, что делать будем, — проговорил Кенма, отлично зная, что может придумать Куроо в виде развлечения. — Страшилки? — хитро спросил Тетсуро, ожидая реакции парней. — М? Кенма, Акааши и на удивление Иваизуми поднялись и молча ушли к Ойкаве, устраиваясь на ночлег. — Э-эй, вы чего! — недоумённо прокричал Бокуто им вслед. У него в уме не укладывалось, как можно променять ночь страшилок в лесу на сон. — Страшилки – это же круто! — Оставь их, бро, — позвал того Куроо и посмотрел на Савамуру с Сугой. — Не хотят – сами виноваты! Сугавара предвкушающе сверкал глазами, ковыряя в костре веточкой, мешая угли, и ждгал страшные истории, которые просто обожал. Савамура тихо вздыхал, надеясь, что страшилки будут не страшнее монстра под кроватью или Пиковой дамы. Однако парни, Бокуто с Куроо в основном, изощрялись, как могли, вспоминая все самые страшные истории, которые когда-либо слышали. Некоторые были действительно страшные, например, история про статуэтку с проклятьем была действительно жуткой, напоминая Савамуре про все заграничные сувенирные статуэтки, которые родители привозили из путешествий. Ещё Савамура почувствовал, как мурашки бегут по спине, когда Куроо, щуря глаза и растягивая губы в оскале, рассказал историю про серийного убийцу в спортивном лагере. И всё же большинство были просто тупыми, лифтом жрущим людей и шарфом убийцей можно было только рассмешить, а уж про раковину, в которой пропадала еда, можно было миниатюры в «каменди» ставить. Сугавара на удивление сидел спокойно, совершенно не пугаясь. Все истории слушал с выражением какой-то заинтересованности и отстранённости, будто не слушал страшилки, а оценивал сочинения школьников на каком-то конкурсе. Да, не плохо, но не цепляет. Коуши – любитель страшилок. Какое-то время назад он наткнулся на приложение со страшными историями, которое тут же скачал. Теперь связующий Карасуно почти каждый вечер проводил в компании двух-трёх страшных историй перед сном. В итоге Бокуто с Куроо затеяли соревнование – кто первый напугает Сугавару – призом назначив чайник со свистком, который оказался в походе не нужен. Приз торжественно водрузили на пень и время от времени алчно на него косились под смешки Суги-сана. — И когда она сунула руку под кровать, собака, как обычно, лизнула её пальцы… — замогильным голосом, и дико вращая глазами в свете костра, рассказывал Бокуто, Сугаваре было смешно, но явно не страшно, — и тогда… — Вы что тут делаете? — послышался хрип у Савамуры за спиной. Ойкнув и обернувшись, они с Сугаварой, как по команде, вцепились друг в друга. За спиной у них стояло бледное долговязое существо, с кем-то сдохнувшим на голове и щёлочками вместо глаз. — Не поздно? — Ойкава? — у Бокуто даже отвисла челюсть, настолько непривычно было видеть капитана Аобадзесай в столь непрезентабельном виде. — Что с тобой случилось? —Сон, — прохрипел тот, потирая глаза, не привыкшие к свету костра. — И пение. Охрип просто. — Ик, — неожиданно выдал Сугавара, продолжая цепляться за локоть Дайчи. — Суга, ты чего? — пробормотал тот, удивлённо глядя на широко распахнутые глаза связующего. — Он Ойкаву испугался! — заржал Куроо, падая на спину. — Бокуто, нас Ойкава обскакал. Тоору-чан, поздравляю, ты страшнее дюжины страшилок. — Идите знаете куда? — недовольно хрипло пробурчал Ойкава, уже собираясь отойти к палатке, как Бокуто кинул ему точно в руки чайник. Не сложнее, чем мяч пасовать. — Это ещё зачем? — Мы спорили кто быстрее напугает Сугу. Ты победил! — сквозь смех сказал Куроо и поймал чайник, которым Ойкава запустил в него. — Идиоты, — пробурчал Ойкава, забираясь обратно в спальник к Иваизуми. Рядом делили спальник Савамуры Кейджи и Кенма, уже мирно спящие. — Заткнись, Дурокава, — пробормотал Иваизуми, уже проваливаясь в сон. Через какое-то время собрание у костра направилось к навесу и устроилась там на ночлег. Вытащила кучу толстовок и курток, зарываясь в них и прижимаясь к парням в спальных мешках, пытаясь получить ещё тепла. Куроо был оставлен стоять на стрёме. Парень уселся на пень, предварительно закутавшись в пару кофт. Всю ночь он ковырял костёр, не давая тому окончательно затухнуть, и вслушивался в лесную тишину. В отличии от дневного леса, наполненного шелестом и звуками, ночной был практически безмолвен. Изредко слышался стрекот насекомых и совсем тихий шелест листьев. Не то, что бы Тетсуро был сильно против бодорствования, но хоть чуть-чуть поспать хотелось. Поэтому уже под утро, когда небо начало потихонечку светать, он растолкал Иваизуми, а сам забрался в мешок к Ойкаве, отогреваясь и засыпая. Ойкава вскочил с первыми же лучами Солнца и чуть не взвизгнул, глядя на морду Куроо перед лицом. Спешно выбравшись, Ойкава вытащил из сумки щётку с пастой и пошёл к реке приводить себя в привычный блистательный вид. Иваизуми проследил за уходящим Ойкавой, причёска которого сейчас выглядела очень похожей на бардак на голове Куроо. Следующим проснулся Кейджи и, тут же вскочив, тихо проследовал к реке. Иваизуми недоумённо смотрел ему в след, но, когда тот вернулся с несколькими лягушками в руках и присел у спящего Куроо, всё понял. Акааши запустил тихо квакающих лягушек в мешок спящего Тетсуро и с невозмутимым видом невинного человека пошёл умываться. Кенма тоже встал рано и пошёл готовить бутерброды на завтрак, пытаясь разворошить вчерашние угли. Иваизуми ещё чуть-чуть посидел у спящих, но, когда зашевелились Савамура с Сугой, встал и начал делать зарядку. Солнце уже появилось между деревьев. Лес наполнился звуками: пение птиц, шуршание кустов и журчание реки сплелись в привычную мешанину звуков, не оставляющуюй и намёка на ночную тишину. Куроо проснулся, когда все уже дружно уплетали бутерброды. Сугавара чуть не подавился хлебом, напуганный истошным воплем кошака, напуганного кваканьем вокруг. Тетсуро вскочил на ноги, предпринимая попытку к бегству, но тут же грохнулся обратно, запутавшись в спальнике и куртках. Не сумев подняться, он решил уползти от страшных скользких созданий, изображая гусеницу, но до него, видимо, дошло, что лягушки именно в самом спальнике. Наконец-то парень попытался выпутаться именно из него. И всё это под удовлетворённым взглядом уплетающего бутерброды Акааши. — Кейджи! — заорал Куроо, встрёпанный больше обычного, злой и с мешками под глазами. — Что? — усмехнулся тот в ответ, совершенно не напуганный видом злого Тетсуро. — Я ещё не придумал, но уже обиделся! — буркнул тот, хватая сразу три бутерброда и жадно в них вгрызаясь. — Ну-ну, думай — хмыкнул Кейджи, поднимаясь, и ушёл паковать свои вещи. Сегодня им тоже предстояло пройти кусок пути до сокровищ и лучше бы выдвигаться пораньше. Куроо, как самый невыспавшийся, делал меньше всех. Его оставили у костра дожёвывать бутерброды, пока остальные разбирали навес из еловых веток, паковали и мыли посуду. Тетсуро предстояло только затушить огонь. Когда все сумки были упакованы, парни в последний раз оглядели поляну, убеждаясь, что всё собрали, а костёр затушили. Ничего не забыли, всё сделали. Бокуто взял карту и скомандовал «в путь!», направляясь куда-то вдоль речки. Парни, весело переговариваясь, направились следом.