Не один шаг

Вскоре они уже покинули клуб с его шумной музыкой и отвратительными посетителями. Сегодня Лафайет приехал на своей машине, поэтому ритуал вызова такси потерял актуальность. По пути к машине Жильбера Пегги не проронила и слова, как и в салоне самого автомобиля, пристегнувшись по левую сторону от водителя. - Я могу отвезти тебя домой, - произнес Мари, поймав себя на мысли, что, несмотря на достаточно длительное общение с Маргаритой, он все еще не знает ее адреса. Она живет с родителями? С сестрами? Быть может, и вовсе одна? - Или, если захочешь, можем поехать ко мне. Ты снова победишь меня силой своего джойстика, а потом добьешь выбором фильма, - предложил он со слабой улыбкой, надеясь, что хотя бы эти дурацкие попытки и подобия шуток вернут хотя бы толику света во мрак всей ситуации. Краем лба Маргарита припала к стеклу, выставляя размыленный взгляд перед собой в никуда. Почти никак не среагировав на вопросы или шутки парня рядом, через несколько мгновений она подала тихий, хриплый голос: - Давай к тебе… - прямо сейчас девушке нужно было чужое тепло рядом. Отнюдь, не в физическом плане, а тот, кто поддержит, подбодрит и подставит плечо для слез. Да, дома есть сестры, готовые сделать тоже самое, если даже не большее, но… Сердце подсказывает, что надо к Мари. Возможно, потому что… А, к черту, Пегги слишком устала чтобы придумывать причины, которые никому не нужны. Машина двинулась с места и спустя несколько сотен уличных фонарей и ступенек на нужный этаж привели молодых людей вновь к родной двери. Непривычно тихо было между друзьями, и лишь звук ключа в замочной скважине разрушал абсолютную тишину. Это огромное давление тишины лишь напоминало французу о той тяжести, которая сейчас со всей полнотой обрушилась на хрупкие плечи Маргариты. Пегги была какой-то потерянной, опустошенной, неуверенной... - Я… Могу воспользоваться душем, пожалуйста? - в обычном для последних событий тихом тоне поинтересовалась Скайлер. Получив разрешение, она захватила уже когда-то примеренную ей одежду Лафа и двинулась в душ. Смыть водой это казалось невозможным. На теле до сих пор чувствовались эти грубые, противные касания Чарльза. Изрядно натерев себя губкой и потратив достаточно времени под горячими струями воды, девушка вернулась к французу в гостиную. Студентка молча прошла к Мари, устраиваясь возле него на диване. - Можешь ничего не включать. Просто… Пожалуйста, посиди так со мной, - после этих слов тонкие руки обвились вокруг тела парня, а голова медленно приземлилась на грудь. Лафайет осторожно обнял девушку в ответ, стараясь этим простым жестом принести ей уверенность и успокоение. Сам, не замечая того, он осторожно гладил милые сердцу кудряшки и оставлял на макушке Пегги невесомые поцелуи. Нет, сейчас он не задумывался о каких-либо отношениях, не задумывался ни о чем, что раньше так трепетно согревало его сердце. Сейчас Жильбер мог думать лишь о том, что единственное его желание - это быть для Маргариты опорой и поддержкой, ее защитой. Пусть даже и в качестве просто друга. Пока в доме царила спокойная тишина, нарушаемая лишь равномерным тиканьем стрелок часов и чужим сердцебиением под ухом, мысли девушки невольно вертелись вокруг сравнения Жильбера и Ли. Был ли Ли когда-нибудь столь близким, как Лафайет? Да. Был ли Ли когда-нибудь откровенным? Наверное нет. Смог бы Ли когда-нибудь также крепко и трепетно прижать ее к своей груди? Определённо нет. Объятия француза ощущались сейчас как необходимый щит от внешнего мира. Так было ничего не страшно, безопасно и спокойно. Отпускать такое укрытие от себя не хотелось, от слова совсем. Только сильнее и сильнее вжиматься в грудь парня, получая ещё больше защиты. Смог бы кто-нибудь ещё так же заботливо и трепетно оберегать её - студентку - недоразумение Пегги Скайлер? Она почти наверняка знала, что нет - только Мари был способен на такое. Эти объятия длились еще очень и очень долго, однако они не могли быть вечными и нескончаемыми. - Ты не голодна? Или, быть может, ты хочешь спать? - чуть отстраняясь от Скайлер, негромко поинтересовался Маркиз. - Не думаю, что у тебя есть что поесть, - с тенью улыбки, хотя бы её она смогла изобразить на своём лице, ответила Скайлер, неохотно отрываясь от француза, - но, по правде говоря, я бы не отказалась перекусить. Услышав слова девушки, француз не смог сдержать легкой усмешки. - О, мисс Скайлер, должен признать, что своими речами вы практически убили меня. Ранили мое нежное и чувственное сердце, - надеясь на то, что эти легкие шутки и дальше будут неким целительным средством, произнес француз. Щеку саднило неприятными ощущениями, только сейчас, немного абстрагировавшись от душевных истязаний, Маргарита обратила внимание на свою физическую оболочку. Она аккуратно прикоснулась к ударенному месту и болезненно сморщилась, отдергивая руку. В этот момент улыбка мгновенно сошла с лица Лафайета. Вспышкой в мыслях молодого человека возник образ Ли, что так нахально и беспардонно посмел причинить боль одному из самых дорогих сердцу Жильбера людей. Мари и сам не заметил того, как осторожно и невесомо дотронулся до покалеченной щеки Скайлер. - Нужно приложить что-то холодное. Быть может, это поможет снять хотя бы часть боли, - негромко добавил он, внимательно рассматривая щеку Маргариты. Добравшись до морозилки и взяв лед, Маркиз обернул его в целлофановый пакет, а затем, вернувшись к Пегги, передал «охладительное средство» в ее руки. Пегги осторожно протянула руки навстречу Лафайету. Несколько секунд потерянно изучала холодный пакетик в своих руках, после чего взглянула на француза расширенными глазами и уверенно проговорила: - Не так уж и болит, честно! Не нужно, - однако встретив ответный взгляд, не терпящий возражений, все же приняла свое потенциально лечение. Скрытый под целлофаном лёд приятно успокаивал раздраженную кожу. Пегги облегчённо вздохнула, утыкая взор в пол. - Спасибо, - с выдохом произнесла она, натягивая улыбку. Внутри бушевал микс из благодарности, чувства вины и невероятной привязанности к Мари. Скайлер даже представить не могла, что же сейчас происходило бы с ней, не появись однажды в её жизни этот временами несносный, легкомысленный, раздражающий своей несерьёзностью парень. - Спасибо, что ты сейчас здесь. Рядом со мной, поддерживаешь и успокаиваешь, шутишь глупые шутки и втюхиваешь мне лёд для обычной пощечины, которая сойдёт через пару дней, - закончила свое откровение Маргарита и тепло улыбнулась Жильберу. Когда, как не сейчас все это сказать вслух. Такие простые слова, которыми мы так часто пренебрегаем. Слушая выражения благодарностей девушки, француз чувствовал себя крайне неловко. Ведь он заботился и помогал Пегги лишь потому, что его душевное спокойствие и равновесие напрямую было связанно с ее счастьем и благополучием. Жильбер вновь избрал традиционной способ выхода из любой «неугодной» ему ситуации - юмор. - Что значит «Глупые шутки»?! - с напускным негодованием и драматизмом воскликнул он, принимая максимально оскорбленное выражение лица. Маргарита закатила глаза. Не был бы Лаф сейчас самим собой, если бы снова не дурачился. - Так, что вы предпочтете заказать, месье Лафайет? - Я предпочитаю заказать подругу, что будет ценить мой, несомненно, уникальный дар и талант к шуткам и юмору, - в прежней манере ответил он на вопрос Маргариты. - Думаю, неплохо бы было заказать роллов, - после небольшой паузы негромко добавил Маркиз и, достав свой телефон, уже через минуту сделал заказ. - Что ж, это не ко мне, - в жесте непричастности вскинула руки Скайлер, - потому что я считаю, что твой «дар» юмора прямо пропорционален твоим навыкам готовки, - на лице растянулась саркастичная улыбка, которая почти сразу превратилась в добрую и искреннюю. Слово «подруга» звучит приятно. Так просто и устойчиво, словно так всегда и будет. Никаких сомнительных «девушек», только фундаментальная «подруга». - Закажи, пожалуйста, Филадельфию тоже, - спокойно добавила Пегги, пока француз не положил трубку.

***

Ночь прошла довольно спокойно и, кажется, обошлась без происшествий. Пегги начала отходить от пережитого кошмара. По крайней на это очень надеялся Лафайет. Всю ночь она не отлипала от Мари, как, собственно и он от неё. Они зарубились в уже знакомую обеим игру, где победила честная ничья, а позже включили какой-то клишированный ужастик, выпили по баночке завалявшегося в холодильнике пива и под середину просмотра вновь уснули друг на друге. Проснулась студентка неприлично рано. Просто в один момент быстро раскрыла глаза, тяжело дыша и уже без и доли сна. Видимо, сновидения её были не самые приятные, но воспоминания о них сразу сжались и потерялись где-то на закоулках памяти, стоило девушке только сфокусировать взгляд. Она осторожно поднялась с тела парня и мягко встала с дивана, создавая как можно меньше шума. Собрала одежду и, когда уже переодевшись снова возвратилась в зал, увидела просыпающегося парня: - Доброе утро, - негромко произнесла Скайлер, застегивая верхнюю пуговицу ненавистной рубашки, - не хотелось тебя будить, но мне скоро надо уходить - сестры волнуются… Проснувшись утром, молодой человек сначала и вовсе не понял, куда именно собирается Маргарита. Казалось, что когда она была в его квартире, когда они проводили время вместе - все это было естественным, органичным, неотчуждаемым. - Давай я подвезу тебя, - потянувшись и потирая заспанные глаза, предложил француз, хотя, кажется, предложение было лишь формальным, потому что в следующее мгновение, не дожидаясь ответа Скайлер, он отправился в ванную и, приведя себя в порядок, вскоре вернулся к девушке. Не успела Пегги ничего ответить, как Жильбер, видимо, уже сам принял решение довести её до дома. На самом деле, девушка планировала добраться до дома самой, прогуляться по городу и побыть ненадолго в одиночестве. И, если быть совсем откровенной, она испытывала некий стыд за свою «ущербность». Лафайет радом с ней как мать рядом с цыпленком бегает, а что она может предложить взамен? Разве что старания улыбнуться и общение такое, будто ничего не происходило. Однако спорить было бесполезно, это она знала наверняка, потому уже скоро друзья были на пути к дому Пегги и слушали свои любимые песни. Когда машина остановилась, и не оставалось ничего кроме как попрощаться, Жильбер почувствовал странное желание, практически острую необходимость поцеловать Пегги, почувствовать вкус ее губ. Мари едва сдержался от того, чтобы наклониться и приблизиться к Скайлер, понимая, что после всего произошедшего с ней вчера, с его стороны это будет величайшей глупостью, свинством, если не предательством. Мог ли он, уподобляясь Ли, так нагло и нахально обращаться с девушкой? Вряд ли... И дело не только в моральных принципах и нравственности. Глядя на Маргариту, он чувствовал какой-то благоговейный трепет. Боялся дотронуться, боялся прикоснуться к ней без дозволения на это действие. Точно Пегги была не из плоти и крови, а из хрупкого и самого изящного фарфора королевской коллекции. - Пока, - улыбнувшись несколько меланхолично, произнес Маркиз. Когда они покинули квартиру парня, в душе начало нарастать чувство тревоги, что обострялось с каждым мгновением. Своей кульминации это достигло по прибытию их в поместье Скайлер. Путь закончен, а значит, придётся прощаться с Мари. Пегги уже успела принять француза за надёжного защитника, но… Сейчас, хоть и не на долго, они будут порознь. Внутри все щекотало от нервов, сбившихся в один спутанный ком. Девушка перевела взгляд на своего друга и ещё больше обдалась эмоциями… Непонятными, смешанными и сумбурными. Нутро кричало, руки тянулись к Жильберу за душными объятиями, нежностями, заботой, но так нагло эксплуатировать парня Пегги была не в состоянии себя заставить. Они просто друзья, такое бы было бы слишком откровенно для них. - Пока… - на выдохе произнесла Маргарита и слегка улыбнулась. После неспешно расстегнула ремень и вышла из машины, хлопая дверью за спиной с чувством полной открытости и беспомощности перед внешним миром.