Алмаз

К всеобщему удивлению половину лета погода в Лондоне была преимущественно солнечной. Гермиона помогала родителям, проводила с ними время, радовалась прекрасным теплым денькам, при этом не забывая о книгах, конечно. Она перестала думать о странном случае в поезде, а к сигаретам вовсе не притрагивалась. Всё шло своим чередом, всё было так, как должно было быть… Июль. Вечер. Дождавшись приятной вечерней температуры и идентичного ей ветра, Грейнджер решилась пойти на пробежку. По пути домой девушку окутало дурное предчувствие дежавю, такое она испытывала в последний раз извиняясь перед Гарри, да и почти весь пятый курс прошёл в подобном страхе, сомнениях. Домой идти совершенно не хотелось, спасало лишь желание поскорее принять душ и утонуть в мягком одеяле за прочтением интересных рассказов. По мере возвращения домой темнело, по телу бежали мурашки, начиналась паническая атака. Это совершенно не радовало, но у девушки не было другого выбора. Остановившись у калитки, она бегло оглядела строение и медленным шагом вошла внутрь. — Мам, пап, я дома. — оповестив о возвращении, шатенка направилась в сторону кухни, как вдруг ей навстречу выбежала слегка возбужденная мать. — О, мы ждали тебя. Пройдем в гостиную, — после этих слов женщина буквально потащила дочь в комнату, заставляя ту недоумевать. — Ждали? Можно мне хоть душ принять после пробежки? — слова повисли в воздухе, как только девушка увидела людей в комнате. Всё было как всегда. Тот же камин, фотографии, диван. Отец стоял у окна, а рядом с ним стояла… — Беллатрикс Лестрейндж?! — голос разрезал повисшую тишину металлом, смешанным с высшей степенью то ли негодования, то ли непонимания. — Милая, я всё тебе объясню, — пролепетала миссис Грейнджер, но оказалась перебита. — Не стоит, я сама, — строго сказала Белла. Последняя выглядела шикарно. Кудрявые, черные как смоль волосы перекинуты за спину, изумрудное платье с декольте красиво облегало фигуру, однако вульгарным не казалось в силу своей длины. Руки, сложенные в замок, слегка подрагивали, но взгляд оставался спокойным — ни следа хладнокровия, она смотрела на Гермиону с каким-то… теплом? Грейнджер стояла на месте, не решаясь пройти дальше. Стоило ли говорить, что её, успевшую повидать всякое, охватила высшая степень неприятного удивления? — Пятнадцать лет назад на свет появилась прекрасная малышка, позже названная Гермионой. В силу некоторых обстоятельств ты была отдана на воспитание… — последовала пауза, вероятно сделанная для того, чтобы подобрать нужное слово. — немагической семье Грейнджеров, с достоинством взявших на себя эту роль. — начала Лестрейндж. Некоторое время она стояла на месте, словно хищник, пытавшийся не спугнуть свою жертву. — Как ты могла догадаться, мистер и миссис Грейнджер являются твоими приемными родителями. — Что за чушь? И кто же, позвольте узнать, мои настоящие родители? — дерзкая защитная реакция уберегла девушку от сильных эмоций, но ненадолго. Шок прошёл ровно настолько, чтобы она смогла говорить. — Боюсь, ты не поверишь мне, поэтому скажу только одно — твоя мать это я. — во время реплики Беллатрикс как-то странно поглаживала свой перстень, одновременно с чем Гермиону стали отпускать негативные чувства, в душу прокралось тепло и покой. — И вы всё это время молчали? — разочарованно выдала Гермиона, смотря то на отца, то на мать. — Не нужно винить их, я сама не давала им права травмировать твою психику. — Хорошо, теперь я знаю, что я Ваша дочь. Зачем Вы пришли сюда? — непонятно, смеяться или плакать. — А? Зачем? — дикий смех всё же вырвался наружу вместе со слезами. «Правильно, Гермиона, молодец, зачем организму выбирать одно из двух?» — Забрать тебя, — невозмутимо ответила женщина, и, не обращая внимания на эмоциональный взрыв собеседницы, начала приближаться. — Зачем? Мне и здесь неплохо живётся. — истерика мигом прекратилась. Наверное, так и случаются нервные срывы. Тело пробила мелкая дрожь. — Для начала я бы хотела убедить тебя в нашем родстве. — тут же на маленьком столике рядом с диваном появился кубок, наполненный какой-то тягучей темной жидкостью, и острый нож, который немедленно перекочевал в руки старшей ведьмы. — Понимаешь, что нужно делать? — холодно, но с ноткой заботы произнесла женщина, делая порез на ладони, кровь с которого начала капать в кубок. Вскоре рана исчезла, не без помощи волшебной палочки. Острый предмет проделал такую же процедуру с хрупкой рукой шестикурсницы, а после Белла вновь залечила порез, мягко касаясь руки своей… дочери? — Если зелье станет синим с белой каёмкой, значит родство свыше девяноста девяти процентов, если цвет изменится на красный — о какой-либо связи и говорить не стоит. Пять минут тянулись вечно. Содержимое кубка забурлило, зашипело, а затем постепенно, будто испытывая терпение гриффиндорки, окрасилось в тот самый синий оттенок с чертовым белым ободом. «Сложное зелье, которое невозможно подделать говорит, нет, КРИЧИТ, о правде, сказанной ею. Но чем я обязана присутствию члена отряда ПСов?» — Вы решили забрать меня, ведь я понадобилась для каких-то целей, да? Кажется, Вы уже упоминали о корыстности моего попадания к чужим людям сразу после рождения. — отчаяние, такое горькое, твёрдое, почти осязаемое. — Я пришла забрать тебя домой, милая. Туда, где твое присутствие является самым важным на свете. — она поймала взгляд Грейнджер и тут же обняла её. Объятия оказались взаимными. Гермионе вдруг стало так уютно, после по щекам покатились слёзы. Стало плохо от осознания нехватки этого. Отрицать не хотелось совсем, или может быть это ментальное здоровье исчерпало запасы на борьбу. Но разум не желал поддаваться такой неправильной действительности. «НЕТ!!! НЕТ!!! НЕТНЕТНЕТ, ты — самая умная ведьма своего поколения, талантливая и признанная, а самое главное НАСТОЯЩАЯ гриффиндорка не можешь быть дочерью такого мерзкого человека…» — подобные мысли генерировал мозг со скоростью света и всё-таки сумел достучался до хозяйки. Она вмиг разорвала объятия. — Вы могли специально создать такое зелье, которое покажет родство, Вы способны всё подстроить. Для чего я Вам на самом деле? Я просто хочу правды… прошу… — слёзные железы обмелели, голос осип. Жалкое зрелище. — Гермиона… — миссис Грейнджер дотронулась до плеча своей, как оказалось, приёмной дочери. — Она говорит правду. — Вы сговорились?! — девушка резко отпрянула от этого сборища, сделав пару шагов в сторону коридора. — Если это розыгрыш, то у вас вышла хорошая шутка, Гарри, Рон, вылезайте! — мнимую надежду поглотила тишина комнаты. — Значит, Ваши слова не сквозят ложью. Теперь мне ясно не только значение перстня, но и причина неожиданного разговора Малфоя с Паркинсон обо мне! — фраза вновь растворилась в пустоте, а ответ и не требовался, ведь Гермиона успела хлопнуть входной дверью.       Девушка бежала изо всех сил от этого проклятого дома, неслась словно рысь мимо домов и особняков. Когда запас выносливости закончился, она остановилась на небольшой детской площадке, оборудованной качелями и всевозможными развлечениями для дошкольников, оглядывая сие великолепие безжизненным взглядом. Сейчас она устала, не только морально, но и физически. Обрести что-то родное безусловно прекрасная перспектива, но Лестрейндж? До сих пор было сложно поверить. В голове крутилось множество вопросов. Присев на качели, девушка раскачалась так, что волосы не успевали лечь в нормальное состояние, незамысловатая прическа, сделанная специально для вечерней пробежки, превратилась в копну запутанных проводков, а израненная душа пыталась вырваться из грудной клетки. Больно. Очень больно. Та и не заметила, как закричала громко, пронзительно. Настолько бушующее пламя пожирало изнутри, что терпеть его стало невыносимым занятием. Вскоре подъехала полицейская машина, как никак, время порядок зашло за комендантский час, а тут ещё и ужасающий крик разразился по кварталу. — С Вами всё в порядке, мэм? — подал голос сотрудник, выходя из машины и резво приближаясь к одиноко сидящему силуэту. — Да, в полном. Доброй ночи. — бесстрастно сказала гриффиндорка, попытавшись уйти, но её наглым образом остановили. — Не так быстро, миледи. Вы имеете при себе документ, удостоверяющий личность? — Нет, — «какой назойливый и неприятный тип.», — пронеслось в мыслях. От его общества и без того пульсирующая голова начала раскалываться. — Тогда придётся проехать с нами, — мужчина остановил её за плечи, заставляя развернуться. — Бросьте, я уже возвращаюсь домой. — «Идиотка… Благодаря эмоциям ты нарываешься на одни проблемы, неужели хоть изредка нельзя включать свой куриный мозг?» — ругала себя шестикурсница. — Конечно Вы окажетесь дома, но только после того, как Вас заберут родители. — полицейский начал терять терпение, поэтому как можно быстрее повел задержанную в сторону машины. У автомобиля их ждала Беллатрикс собственной персоной. Гермиона как никогда радовалась её появлению, ибо торчать в участке неизвестно сколько времени — занятие не будоражащее. — Я её мать, прошу прощения за предоставленные неудобства. — Предъявите доку… — начал отрудник правоохранительных органов, но… — Вомитаре Виридис. — одними губами прошептала ведьма, аккуратно направляя палочку на мужчину, оставляя предмет незамеченным. Полицейский выпустил девушку из рук, и у него неожиданно началась рвота. Гермиона только и успела отскочить к Беллатрикс. — О, Вам плохо, мистер? — наигранно беспокойно осведомилась Лестрейндж. — Ну, мы тогда пойдём, всего доброго. — сотрудник лишь махнул рукой в их сторону, а заклинание спустя пару минут прекратило своё действие. — Проклятье. — выругался мужчина и, приказав коллеге уезжать, быстро сел в машину.       

***

Почему Грейнджер реагировала так спокойно, даже с неким умиротворением? Замешано кольцо, вернее родовой перстень. Сумерки давно опустились на город, ветер плавно переходил от стадии тёплого и приятного до пронизывающего кости. В ночном стрекоте насекомых двигались два силуэта, до боли похожих со спины — мисс Гермиона, очевидно, что не Грейнджер, и миссис Беллатрикс Лестрейндж, но, признаться честно, юная ведьма выглядела потрёпанной и до жути уставшей, чего нельзя было сказать о её матери, чья фигура оставалась изящной. До поры до времени они шли в тишине, которая становилась всё более давящей, густой, как дёготь и тяжёлой, будто валун из Лос-Анджелесского музея искусств. — Полагаю, теперь, когда твои мысли хоть немного упорядочились, мы сможем поговорить как взрослые люди, — слова словно гром посреди ясного неба врезались в ставшую противной тишину, первой заговорила старшая ведьма. — Моя голова гудит, а мозг отказывается переваривать полученную информацию, но нам действительно стоит обсудить некоторые детали. Я скорее приняла смирение, чем упорядочила факты, поедающие меня изнутри. А ещё… — гриффиндорка запнулась, прежде чем закончить фразу. — хочу принести извинения за сегодняшнее поведение. В свете последних событий такая реакция совсем несвойственна для меня… — прозвучало как оправдание, но, как говорится, «слово не воробей». — Последствия были очевидными и даже мягкими в сравнении с тем, какой ураган мог пронестись, чего, к счастью, не произошло. Ты и сама понимаешь это. Предлагаю прекратить откладывать разговор, — Белла поджала искусные пухлые губы, что поблескивали в свете фонарей. Слишком много эмоций для одного вечера. — можешь задать любой вопрос. Словно по мановению палочки мысли разом улетучились. В голове предательски застряла единственная дилемма, что преградила путь другим не менее важным деталям. — Что с моей жизнью будет дальше? — вопрос прозвучал грубее, чем рассчитывала Гермиона, но на этот раз она не стала покрывать свою ошибку. «Будь что будет» Успокоив себя этим, девушка ждала ответ. — Для начала стоит вернуться в дом. Ты заберешь палочку, в остальном, я имею в виду одежду или книги, необходимости нет. Затем попрощаешься с родителями, и мы трансгрессируем в родовое поместье, где я поведаю твою настоящую историю. — перечисляла Лестрейндж, словно делая пометки в свой ежедневник. — Если хочешь услышать более глобальные планы, то придётся подождать. Боюсь взваливать этакий хаос на хрупкие плечи дочери, — женщине было далеко не наплевать на своего ребенка, но нельзя исключать любой исход. Вдруг всё это является игрой, где Гермионе дана партия пешки? — Хотела уточнить: какие изменения произошли в тебе после того, как мистер Грейнджер вручил тебе кольцо? — Возник интерес к тёмной магии, отвращение к своим друзьям, — данные факторы больше не вызывали недоумения и даже не казалось вопиющими, от слова совсем, — в повседневности появилась сдержанность и постоянный уход за внешним видом. — Грейнджер… Грейнджер ли?.. испытывала неприятные чувства. Ещё бы, создавалось впечатление, мол сделавший глупость лейтенант отчитывался перед генералом. Забавно. — Смею предположить, что и в моей слишком спокойной реакции участвовала эта вещица. — Верно, но скоро перстень прекратит так действовать на тебя, ведь наконец Гермиона Р… — женщина осеклась. — вернётся на законное место, — глупейшая ошибка чуть не испортила их еле налаживающийся контакт, но гриффиндорка до сих пор не отошла от шока, именно благодаря этому осечка в реплике Беллы осталась без внимания. Беседа зашла в тупик, и в неловком молчании родственницы вернулись домой, где прямо с порога на них налетела миссис Грейнджер: — Гермиона, мы волновались за тебя! — беспокойно произнесла она. — Прости, мне не стоило так остро реагировать и заставлять вас беспокоиться, — просто ответила девушка и поднялась наверх, дабы забрать палочку. Зайдя в свою комнату, ведьмочка резко почувствовала отчуждение. Всё в комнате казалось чужим. Аккуратно заправленная небольшая кровать цвета дерева красной вишни раздражала. Полка с книгами без единой пылинки бесила. Огромный дубовый шкаф окончательно вывел её из равновесия. А в следующую секунду та вновь ужасно завопила, начав разрушать окружающий порядок: скинула всё постельное белье на пол, выпотрошила, словно умалишенный маньяк кишки жертвы, вещи из шифоньера, столкнула добрую дюжину книг, что с резкой болью покалечили пальцы на ногах. Вырвала все нежно-розовые орхидеи из горшков, мирно покоящихся на подоконнике, разбросала черную землю по белому коврику из ворса, превратив его в грязную серую массу. Последней каплей стало зеркало, которое познакомилось с кулаками Гермионы. В отместку серебристая гладь впилась осколками в костяшки рук. Из ран брызнула кровь. Крик прекратился, сменившись тихими всхлипами, стена покрылась кровавыми пятнами от громких ударов, сотрясавших весь дом. За окном страшно завыл ветер, небо осветила молния, а гром заставил девушку содрогнуться. Погода казалась символом начала чего-то страшного, бесповоротного. Теперь неожиданная буря означала новую жизнь некогда спокойной Гермионы Грейнджер. *** Крик. Громкие удары предметов о пол, дрожащие стены, звуки битых осколков и тихие рыдания заставили Беллатрикс сломя голову нестись вверх, а за ней и оставшихся взрослых в доме. — Оставьте её в покое, не смейте подниматься со мной! — громкий агрессивно-отчаянный возглас Лестрейндж остановил мистера и миссис Грейнджер — это означало полную покорность и опущение ситуации в руки старшей волшебницы. Ворвавшись в комнату, Белла наплевала на свое роскошное платье оттенка змеиного факультета и опустилась на колени, обнимая рыдающую дочь. Повсюду были раскиданы вещи, на половицах и паласе разбросана земля, но её это не волновало. Гораздо важнее сейчас был пламенный, но хрупкий цветок, истлевающий среди творившейся анархии. За окном пошел ливень. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — шептала Гермиона в плечо плачущей матери. Им больно одинаково. Они обе ненавидели эту жизнь и то, что она сотворила с ними. — Тише, моя маленькая, тише. Всё будет хорошо, я тебе обещаю… Пойдем домой? В эту ночь все маски слетели к Мерлиновым чертям, что уж говорить об аристократической сдержанности или хладнокровии. Экс-Грейнджер держала в окровавленных, дико трясущихся руках палочку. Мать и дочь вернулись в холл, где хозяева дома стояли, потупив полный боли взгляд. — Простите меня, мама, отец. Спасибо за то, что вы воспитывали во мне, терпели и любили как родную. Я никогда вас не забуду. — разрушенная семья соединилась в объятиях, каждый из них бесшумно ронял слезы. «Пришло время вернуться домой.» Пока семья прощалась, Беллатрикс не без помощи магии вернула комнату к полному порядку, не забыв стереть размазанную кровь с обоев. Возвращаться вниз абсолютно не хотелось, но выбора не предоставлялось. — Я вынуждена стереть память о Гермионе, дабы обезопасить вашу дальнейшую жизнь. — сказала Лестрейндж с нарастающей тоской в голосе. Она действительно жалела этих людей и безумно благодарила их за помощь с дочерью. — Да, конечно, — первой ответила миссис Грейнджер, в то время как её муж погрузился в скорбь, ушел в себя. — Мы любим тебя, милая. — Обливиэйт… — прошептала старшая ведьма, направив палочку на убитых горем родителей. В следующую секунду мать и дочь исчезли. *** Посреди глубокой ночи они оказались чуть поодаль от территории родового поместья, ведь ни за ворота, ни из них аппарировать невозможно. Исключения составляют лишь каминные сети, и то не всегда. Двухэтажный особняк с чердаком, отделанный в стиле барокко, был действительно величественным. В ночном свете фонарей атмосфера становилась ещё более подходящей, особенной для положительного впечатления. Тёмная черепица и нежно-желтые стены выделялись работами искусных скульпторов, однако лепнина лишь подчеркивала могущество рода, ни в коем случае не уличая в излишней вычурности. В совокупности эти вещи разлили тепло по телу гриффиндорки, в отличие от присутствия в своей комнате ещё в немагической части Лондона — там она испытывала лишь раздражение. По мере приближения к округу резиденции Гермиона разглядела ухоженный, наполненный аккуратно постриженными деревьями и прекрасными цветами сад, вызвавший легкий восторг. «Да уж, не таким я представляла себе логово Лестрейндж.», — тотчас промелькнуло в мыслях девушки. — Вид, открывающийся тебе, создан совсем недавно, начиная от здания, заканчивая густо цветущей территорией. — Беллатрикс решила добить и без того воодушевлённую дочь. — Каждый завиток на фасаде имеет смысл, что уж говорить о растениях, рассаженных повсюду. На первый взгляд обычная трава, добавляющая антураж, но среди неё запросто можно найти ингредиенты для приготовления большинства зелий. — в голосе слышалась гордость, вполне оправданная. — Множество сильнейших заклинаний вместе с родовой магией оберегают эту землю от любого нежелательного вторжения в наш священный округ. — монолог подошел к концу ровно перед входом в резиденцию. «Если сооружение огромное снаружи, то какое же обширное оно внутри…», — аксиома вновь поразила мозг волшебницы, а вскоре увиденное убранство прекратило поток мыслей. Оказавшись дома, Гермиона лишилась дара речи, а Белла явно зарделась. Молчаливый взгляд наследницы был выше всех похвал, которые она помнила. Холл являлся большим и просторным, его небольшой центр ограничивали золотистые колонны, украшенные черным витиеватым узором. Они окружали небольшой водопад, захлёбывающийся в непрерывно текущей, почти хрустальной воде. Заметив интерес к главному объекту комнаты, Лестрейндж поспешила объяснить его значение. — Это не обычный поток воды, коим кажется для всех. На данный момент жидкость исцеляющая, прямые наследники могут изменять её силу прикосновением и одной силой мысли. Сейчас продемонстрирую. — женщина подошла к водопаду и коснулась его, после чего вода озарилась синей вспышкой, но в остальном ничего не изменилось. Вооружившись волшебной палочкой, Белла наколдовала цветок, посаженный в белый глиняный горшок. — Теперь струи имеют противоположное значение, а значит убивающее. Подойди сюда, — Грейнджер медленно и недоверчиво приблизилась к шумному потоку, ожидая дальнейшего развития событий. Также взяв маленький кубок, старшая ведьма наполнила его водой, полив здоровое цветение, что за секунду погибло: земля высохла, растение расположилось на ней твердыми камнями, отдалённо напоминавшими стебель и листья. Брови Гермионы поползли вверх, безусловно, такое существует в волшебной природе, но видеть изобретение в данную секунду было чем-то вроде нонсенса для гриффиндорки. Беллатрикс проделала ту же операцию, прикоснувшись ладонью к водной глади, блеснувшей снопом всё тех же синих искр, и заполнила кубок. Послышался звук земли, впитывающей влагу, — всё стало как прежде, только в горшке теперь красовался целый букет голубоватых роз. — Повторюсь, всё в твоей власти. Можешь превратить это хоть в текущий мрамор или жидкий шоколад, — усмехнулась Белла. — прикасаться к нему могут лишь истинные члены нашей семьи. «Истинные члены нашей семьи… нашей семьи…», — повторяла про себя Грейнджер, смакуя, будто пробуя на вкус эту фразу. Колонны образовывали купол из прозрачного рубинового стекла, через которое просматривалось небо, усеянное звездами. Чуть поодаль от центрового объекта располагались кресла, больше похожие на королевские: мягкая изумрудная обивка, сотканная из шёлка, дубовые подлокотники, да здесь всё кричало о богатстве, но не бросалось в глаза, если не всматриваться. Грейнджер это нравилось. Нет, не золотая жила, которую та обрела, совсем нет. «Всё только начинается, Гермиона», — подумала девушка и ухмыльнулась. — Я дома. Наконец-то.