Лучше вместе

В парке практически никого нет, что только играет им на руку. Потому что ему бы не хотелось, чтобы на них пятились. Точнее не на них, а на Рё, который запрокинув голову вверх и открыв рот как можно шире, идёт рядом с Тошики, держа того за руку. Минегиши, наверное, действительно бы стоило сказать ему что-то в духе, что ему уже не пять лет и выглядит он со стороны как наркоман. Но по некоторым причинам молчит, перебирает ногами, вслушиваясь в приятно хрустящий под ними снег, и в который раз предупреждает Рё о порожке или луже, превратившейся в лёд. Ледяные цветы летят куда угодно кроме разве что языка. Падают на нос, не долетая и тая за пару мгновений до соприкосновения, на скулы, на впервые за столь долгое время не уложенные и не прикрытые шапкой волосы, на несколько непослушных прядей челки. Минегиши идёт рядом и засматривается. Засматривается на то, как Рё выпускает очередные облачка пара, как в его волосах путаются белые хлопья, то, как они замерзают на ресницах закрытых глаз и чуть поблескивают. Тошики засматривается. Непозволительно долго и как-то тоскливо. Красивый. Слишком красивый. Тошики думает, что обязан ему об этом сказать, иначе будет чувствовать себя последним мудаком до конца дней. Рё резко останавливает ход, выдергивает пальцы из сжатой ладони Тошики, прижимает их ко рту и чихает. Словно кот. Мило. Тошики хочет ему сказать, что это было мило, что он считает его милым и очень любит, но вместо этого говорит совсем другое. — Так всё, на сегодня поедания снега хватит, – голос получается против воли слишком серьёзным, и Рё вздёргивает бровями в немом вопросе. — Если будешь на холоде рот долго держать отрытым, то заболеешь, а мне потом тебя лечить! — Но я ещё недостаточно поймал, – протягивает Шимазаки. — Ладно... – Минегиши тяжело выдыхает, закатывает глаза и встаёт прямо перед спутником. — Если достаточно поймаешь, то успокоишься и мы пойдём домой? — Конечно! – радостно отзывается Шимазаки. — Тогда, смотри, – Тошики обхватывает скулы Рё своими холодными подушечками пальцев, чуть надавливая и направляет лицо вверх. — Я буду направлять твой рот так, чтобы туда падали снежинки, твоя задача устоять на ногах, пойдет? Рё довольно поднимает уголок рта и утвердительно кивает несколько раз. Ему кажется, что Тошики к нему слишком добр. Он никогда не обращает внимания на его слепоту, при этом постоянно помогая в том, с чем он не справляется, не говоря и слова недовольства. — Вот! – восклицает Минегиши. Он чуть тянет лицо вверх, из-за чего Шимазаки рефлекторно приподнимается на носках и наклоняет его в сторону. Первая снежинка наконец-то касается его языка, тут же бесследно тая. — На нас люди сейчас пялятся, не так ли? – Рё как-то виновато заносит руку в волосы и виновато улыбается. — Нет. Никому до нас нет дела, – он отвечает, не задумываясь. Тошики оглядывается и бросает на двух зевак взгляд, полный презрения. Те отводят глаза вниз и продолжают дальше куда-то идти. Он это ненавидит. Ненавидит, когда они вместе делают что-то странное, выходящее за рамки привычного, но кто-нибудь обязательно будет стоять и прожигать их любопытными взглядами. А это случается довольно-таки часто, хотя Рё об этом никогда не узнает — Тошики не скажет. У Минегиши отличная реакция: он ловко перехватывает лицо Шимазаки, то поворачивая, то чуть поднимая и запрокидывая, то уже опуская. Рё ловит одну снежинку за другой и, кажется, даже слегка в этом разочарован. Наверное, скоро Тошики скажет, что уже хватит, а то он заболеет, и уберёт свои ладони с его лица. На улице холодно, и он без шапки, но там, где их кожа соприкасается, всё горит огнём. — Вон! Там огромная летит! – Минегиши сжимает лицо между ладоней сильнее, делает два быстрых шага, совсем не смотря под ноги. Он наступает прямо на замёрзшую лужу, не успевая среагировать, заваливается на бок, и Шимазаки по инерции летит следом за ним. Одна ладонь всё так же продолжает покоиться на скуле Рё. Шимазаки со свистом выталкивает воздух сквозь зубы — настолько болезненным оказывается случайное падение. Минегиши тихо ругается и, собираясь встать, упирается локтём одной руки на промёрзший асфальт, но как только он собирается убрать с лица Рё ладонь, то чувствует, как запястье обхватывают. Шимазаки перехватывает ладонь одними подушечками пальцев, продолжая всё так же безбожно лежать и прижимает её ближе к скуле, чуть ли не потираясь. — Не убирай. Тошики почти давится воздухом. Они только что упали по такой глупой причине, лежат посреди парка, и его реакция не должна быть такой. Они оба словно застывают в мгновении. Шимазаки не двигается, лишь продолжает распластавшись на асфальте, нежно держать запястье, спокойствие играет на его лице, уголки его губ приподняты, и кажется, что еще чуть-чуть, и он полноценно улыбнется. Минегиши даже не знает, что сказать. Он забывается, а в голове стучит лишь одна мысль: Рё выглядит слишком прекрасно, но под рукой нет ничего, что могло бы запечатлеть этот момент, поэтому Тошики жадно смотрит на него, пытаясь запомнить каждую деталь, любую мелочь, дополняющую цельную картинку.  Боль от удара в боку отходит на второй план, и Минегиши чуть наклоняется вниз, ближе к Шимазаки, собираясь поцеловать лоб, но тот резко чихает, отпуская запястье Тошики, еле успевая поднести руку ко рту. В такие моменты он его слегка ненавидит. Минегиши беззлобно фыркает, встаёт, отряхивается от снега и, цепляя Шимазаки под локоть, помогает тому подняться. — Не сильно ударился? – Тошики стряхивает с его волос снег и поправляет съехавший шарф. В голосе слышится едва заметное беспокойство и Шимазаки чуть шмыгает носом. — Всё-таки заболел... Вот чёрт, это мой просчёт, – заключает Минегиши, прикладывая тыльную сторону ладони к чужому лбу, отодвигая челку. — М? Почему это? – искренне удивляется такой реакции Шимазаки. — Ну, я же знаю, что ты идиот, который о себе совсем не думает. Я должен был тебя сразу после первого сигнала домой тащить, – Тошики тяжело вздыхает, отводит взгляд куда-то вниз и поджимает губы. — Ладно, идём ко мне. — А? Зачем? – Рё просто не может с лёгкостью поверить в свои догадки, как ещё и в то, что кому-то на него настолько не наплевать. — Я знал, что ты идиот, но не настолько... Лечить. Я буду тебя лечить. Тебе не кажется, что если ты будешь находится в моей квартире, мне будет заниматься этим легче, чем если мы будем жить в разных? – голос звучит насмешливо вопросительно, и Рё чувствует, как у него теплеют щёки. — Хм... Первая часть была чуть-чуть обидной, не находишь? – Рё старается ответить в тон, но он просто слишком растроган тем, как Тошики делает это. Заботится о нём. От одной этой мысли внутри разливается тепло. Он интуитивно чуть наклоняется вперёд, пытаясь попасть губами по лицу, но натыкается на холодные пальцы и вскидывает брови вверх в немом вопросе. — Это потом, когда вылечу, – голос звучит устало и даже слегка ворчливо, но в конце он всё равно издаёт усталый смешок и поправляет снова съехавший на шее Рё шарф. – А то заразишь меня и кто тогда нас будет лечить? Шимазаки кивает, и Минегиши берёт его за руку, пряча их ладони в кармане своей куртки. Они выходят из парка, и хоть в горле у Рё начинает предательски жечь, он до последнего старается не кашлять. — Ты уж прости, что так вы... — Я делаю это не ради твоих извинений, – хмуро отзывается Минегиши, резко перебивая. После слегка затянувшейся паузы, Шимазаки пытается превратить кашель в смех. Получается плохо, но Тошики не подаёт виду. — Спасибо, – говорит он неожиданно даже для себя хрипло, совершенно на несколько секунд зависая в неуверенности. — Дома поблагодаришь, – выдыхает Тошики, хмыкая и приподнимая уголок рта. И всё же в том, чтобы заболеть, Шимазаки находит свои плюсы.