Учитель

      После случая в медпункте Ханниган осознал, что никакой любви между ним и Маттиасом быть не может. То, как кузен вел себя до этого, вселяло в Клеменса крохотный лучик надежды, но, как оказалось, Маттиас просто издевался над ним. Ведь, ха-ха, это так, мать вашу, смешно – доводить до истерики своего непутевого младшего брата, который сам боится своих чувств.       Клеменс злился. Злился на самого себя, на Маттиаса, на свои чувства, на эту глупую-преглупую влюбленность, которая теперь заставляет его страдать день ото дня, рыдать по ночам в подушку и ощущать пугающую пустоту там, где до этого от каждого случайного взгляда и от каждой нежной улыбки быстро билось сердце.       В тот день, когда медсестра все-таки отпустила его, Клем шел домой абсолютно разбитый морально. Он ненавидел Харальдссона, его поведение и слова, но еще сильнее ненавидел свое тело, которое слишком бурно реагировало на такие вещи. Ему было попросту больно от того, что Маттиас так над ним смеется, но при всем этом не говорит ему твердого "нет". Клеменс ждал, что Маттиас, узнав о чувствах кузена к нему, проведет с ним воспитательную беседу, объяснит, что так нельзя, что их отношения невозможны; он ждал от брата всех этих банальных фраз, которые слышал первое время от своих друзей. Вместо этого Харальдссон придумал нечто иное. То, чего Клеменс не ожидал и не смог вынести.       Он не мог больше терпеть и для себя твердо решил, что хоронит свою влюбленность и посылает Маттиаса к черту.       К черту его, его прекрасные голубые глаза, его чудесную улыбку и идеально уложенные волосы. Клеменс считал, что вполне способен найти себе кого-нибудь получше. Того, кто не станет издеваться над ним. Он хотел найти парня, который будет ценить его любовь и его самого, парня, с которым Ханниган будет по-настоящему счастлив (так же, как в тот момент, когда Маттиас поцеловал его макушку одним прекрасным вечером).       Но Ханниган понятия не имел, где ему найти такого. И первое же, что предложили ему друзья – сходить в клуб.       Клем не был бы собой, если бы не сделал что-то эдакое. Поэтому он выбрал самый дальний клуб от своего дома (который при этом еще и оказался фетиш-клубом) и попросил парочку друзей пойти вместе с ним в качестве поддержки. Такие меры были вынужденными. Просто Ханнигану стало немного неловко, когда он посмотрел пару фото с сайта того места. На фотографиях было показано то, как в клубе проводятся закрытые вечеринки. Куча людей, облаченных в различные костюмы, почти полная темнота с редкими яркими лучами и дым. Дальше он смотреть не стал, чтобы сохранить таинственную атмосферу клуба и позже удивить самого себя.       Фотографии не остановили Ханнигана, даже больше подогрели юношеский интерес к этому заведению. Может, там он действительно найдет какого-нибудь горячего парня, которому, в отличие от Маттиаса, будет интересно что-то помимо работы и травли собственных учеников.       Это заведение не походило на место, которое обычно посещают люди, похожие на Клеменса. Он не особо любил шумные места с большим количеством посетителей. А это было еще и с уклоном в БДСМ, о котором он знал разве что только название, ну и, может, смотрел пару видео на небезызвестном сайте. Но раз уж решение пойти в этот клуб было принято, то и выглядеть ему стоит подобающе.       Ночью Ханниган сделал то, что обычно делают подростки в фильмах. Он сбежал из дома.       То ли к счастью, то ли к сожалению, до этого Клеменс не совершал ничего подобного, поэтому его родители полностью ему доверяли. Покинуть дом не составило никаких проблем – он просто подождал, пока отец и мать уснут, а потом тихо открыл входную дверь и выскользнул на улицу.       На самом деле Клеменс очень долго готовился к своему ночному побегу и старался не спалиться на том, что куда-то собирается идти. У него в голове был четкий образ для посещения клуба, а он делал все возможное, чтобы ему соответствовать. Из косметички собственной матери он стащил ярко-красную помаду, потому что она отлично подходила к цвету его волос, надел самые узкие джинсы из всех, которые у него только были, а к ним откопал темную короткую футболку – в общем, постарался и сделал все, чтобы выглядеть максимально привлекательно.       Более того, держа в памяти направление этого клуба, он даже купил себе ошейник. Это, конечно, был не один из тех отпадных чокеров, что в большом количестве можно было найти в секс-шопах и интернет-магазинах, которые просматривал Клеменс, но он удовлетворился и этим. Простой черный ошейник с небольшими шипами (который он, если быть честным, купил в зоомагазине, очень убедительно делая вид, что это на самом деле для его несуществующего питбуля) плотно облегал его тонкую шею и неплохо дополнял его образ.       Итак, день Икс настал.       Ханниган по-прежнему немного боялся, чего нельзя было сказать о его друзьях – они казались готовыми ко всему и уже были слегка навеселе. И Клеменсу становилось немного легче от осознания, что он не один, и что он выглядит чертовски хорошо.       Им всем пришлось немного помудрить с документами, ведь на тот момент в их компании не было ни одного человека старше двадцати, а вход в клуб разрешен был только с двадцати одного. Но каких подростков это остановит?       Как только Клеменс отделался от вышибалы, дотошно копавшегося в его паспорте, и прошел внутрь, он почувствовал себя слегка не в своей тарелке.       В клубе была абсолютная темнота, но внезапно начал мерцать яркий свет: сначала красный, потом белый. После этого снова наступила темнота, а за ней – опять свет. Порядок вспышек был зациклен; повторившись несколько раз, цвета менялись вместе с продолжительностью их включения. В помещении стояла духота, а в воздухе витал какой-то сладковатый запах, как будто жгли благовония или свечи, очень много свечей. На фоне играла громкая энергичная музыка. Ханниган был слегка напуган, потому что понятия не имел, что ему делать дальше, ведь до этого он и в обычные клубы не ходил. Через несколько минут он начал постепенно привыкать, тяжеловатая атмосфера притягивала его, распаляла.       Примерно посередине клуба, перед небольшой сценой он увидел танцпол. Множество разгоряченных людей двигалось на нем, они смеялись, обнимались, прыгали. Клем заранее решил, что туда не пойдет точно. Неподалеку от танцпола располагались кожаные диванчики разных цветов – одиночные и составленные группами по три дивана. Некоторые из них отделялись от других перегородками и имели рядом с собой столик. На первый взгляд, все выглядело довольно обычно: подсвеченная неоновыми вставками барная стойка, слегка подвыпившие люди, музыка. В такт мелодии в больших клетках возле сцены извивались танцовщицы.       От простого ночного клуба это место отличали различные плетки, цепи и хлысты, которые висели на стенах, как бы напоминая о характере заведения. А еще посетители. Многие из них были одеты в латекс или кожу, их тела стягивали портупеи. Кто-то полз прямо по лестнице наверх за своим партнером, смотря на него с абсолютной любовью в глазах.       Остальное парень разглядеть не успел. Он немного растерянно озирался, встав недалеко от барной стойки. Стоило пройти немного вглубь клуба, как пришедшие с ним друзья моментально куда-то испарились, оставив его в одиночестве. Клем не очень хотел брать что-то алкогольное, но вдруг чья-то рука опустилась на его плечо и нежно погладила, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Ханниган повернулся и увидел перед возле себя невзрачного, как истершийся коврик у входной двери, мужчину лет сорока, который самодовольно улыбался, прижимая Клеменса к себе.       Клеменс почувствовал к нему легкое отвращение. – А что такая красота ищет в нашем клубе? – почти сюсюкая, заговорил мужчина, бегая по лицу и шее Клема водянисто-серыми глазами.       Отвращение стало сильнее. Парень почувствовал, что его практически облизывают взглядом. – Да я... эмм... – Ханниган растерялся, внезапно почувствовав себя максимально неуютно. – О, понимаю, в первый раз в таком заведении? Тогда я приму за честь показать тебе все тут, крошка, – мужчина развернул Клеменса к барной стойке и подвел его туда за руку. – Для начала купим тебе что-нибудь легкое...       Ханниган отвлекся от навязчивого мужчины, рассматривая идущую мимо стойки парочку: невысокая дама с пышными формами вела за собой на поводке своего коротко стриженного спутника, затянутого в черный латекс до самой шеи и покорно прижимающего руки к груди. Ее лицо светилось полным душевным умиротворением, лица "слуги" Клеменс разглядеть не успел – не смог оторвать взгляда от широкого ошейника с двумя рядами длинных шипов.       В его ладонях внезапно оказался высокий бокал с чем-то разноцветным, щедро политым сверху взбитыми сливками. На вершине сливочного холма гордо располагалась вишенка. Клеменс растерянно моргнул несколько раз и уставился на невзрачного улыбчивого мужчину, который снова приобнял его за плечо. – Я угощаю, крошка. А теперь давай осмотримся.       Ханниган промямлил "спасибо" и побрел вместе со своим слегка подозрительным сопровождающим по клубу. – Думаю, здесь ты все уже разглядел. Ничего необычного: танцпол, диванчики с перегородками и без, сцена, с которой мы иногда слушаем выступления разных замечательных людей, – вещал мужчина, в то время как его толстые пальцы бегали по плечу Клеменса, пока что не касаясь кожи. – И наши прекрасные девочки, которые как всегда отлично двигаются.       Ханниган кивнул, неуверенно отпил немного коктейля и нашел его приятным на вкус. Взгляд его притягивала лестница на второй этаж. – Выше у нас комнатки, в которых можно уединиться, – хитро улыбнулся навязчивый провожатый. – В них уже побольше интересного.       У Клеменса возникло желание покинуть невзрачного мужчину и сбежать куда угодно, хоть на танцпол. Тот это почувствовал и решил умерить пыл: – Потом заглянешь в одну такую, если захочется, – он засмеялся, снимая возникшее напряжение. – За лестницей есть свободные диваны, можем пока присесть.       Они прошли мимо мерцающих в темноте ступеней, свернули за колонну и оказались в другой части зала. Отсюда Клеменсу было удобно наблюдать за людьми у столиков. Некоторые из них пили коктейли, другие просто отдыхали от танцев и переговаривались. За столиком напротив сидела группа парней и девушек, которые на вид были чуть старше Клеменса. Они выглядели так, будто кого-то ждут. На всех были одинаковые черные ошейники с большим кольцом спереди и похожая одежда: что-то вроде топов с разными рисунками, короткие юбки или шорты, колготки или чулки и обувь на платформе. Часть их крутила в руках телефоны или бокалы с коктейлями, другие просто сидели, сложив руки.       Мужчина с водянисто-серыми глазами продолжал болтать, рассказывая о клубе и о том, какие яркие вечера в нем иногда проводятся. Клеменс слушал его вполуха, вертя головой и не отрывая трубочки от своих ярко-красных губ. Коктейля он выпил уже достаточно и чувствовал себя довольно расслабленно.       Ханниган сам не заметил, как его проводник перекочевал со своего дивана к нему и как его рука очутилась на талии Клеменса. Парень заливисто смеялся с каждой пошлой шутки навязчивого мужчины, задорно сверкая в полутьме глазами. Ему начинало казаться, что он готов идти с этим человеком куда угодно и делать любые грязные вещи – действовала либо жаркая атмосфера фетиш-клуба, либо дурь, которую ему, возможно, незаметно подсыпали в коктейль. Клеменс поднялся со своего места и соблазнительно потянулся. Его футболка слегка задралась, оголяя впалый живот, что вызывало у спутника очередную улыбку, полную грубого животного желания.       Клему хотелось раздразнить навязчивого мужчину еще больше: выловив пальчиками вишенку из сливок, он положил ее себе в рот и облизнул пальцы. Мужчина протянул к нему свои жадные руки, но Клем игриво отскочил в сторону, не забыв взять со стола бокал. Провожатый не обозлился на такое, только продолжал улыбаться. – Смотри-ка, а это один из постоянных клиентов, – начал он, подыгрывая Клеменсу и поднимаясь вслед за ним. Он указал рукой в сторону молодого человека, который успел подойти к столику напротив в то время, когда свет в очередной раз погас. – Сущий дьявол в ангельском обличии. Приходит сюда каждые выходные, но никто до сих пор не знает его имени. Все эти милейшие создания, которых он вокруг себя собрал, зовут его Повелителем или Господином. Говорят, он временами очень жесток с ними.       Клеменс впился взглядом в спину "дьявола в ангельском обличии" находя ее очень привлекательной: из-под небрежно наброшенного на одно плечо пиджака выглядывали соединенные кольцами тонкие темные ремни, которые обвивали талию и плечевой пояс и терялись на фоне латексных черных штанов достаточно свободного покроя. Ноги до самых коленей обхватывали сапоги, по которым серыми завихрениями стлался вездесущий для клуба дым. Парни и девушки, до этого сидевшие смирно, приветствовали своего Господина, ползая перед ним. Некоторых он небрежно гладил по волосам, других, нисколько не раздумывая, ударял ладонями по щекам, и они принимали это с полной покорностью. Те немногие, что получили одобрение, прижимались к его ногам, закрывая глаза.       Мужчина с водянисто-серыми глазами, приобнимая Клеменса за талию, уже лез своими толстыми пальцами под его задравшуюся футболку. Ханниган не обращал на него никакого внимания, зачарованный стоявшим перед ним высоким темноволосым парнем, который достал сигареты и зажигалку и собирался закурить. Его подчиненные притихли, ожидая от него каких-либо действий или приказаний. – Могу ли я с ним познакомиться?.. – озвучил свои мысли Клем, извлекая из кармана телефон в надежде сделать парочку фотографий такого привлекательного молодого человека, на коже и одежде которого, причудливо сплетаясь, играли блики света.       Мужчина рядом, не находящий претензий и поэтому собирающийся уже поцеловать Клеменса в плечо или ключицу, слегка оторопел. Ханниган разблокировал телефон и навел на "дьявола в ангельском обличии" камеру. Кто-то из подчиненных, сидящих в ногах у Повелителя, сказал ему об этом, предварительно осторожно подергав его за штанину. Выдыхая табачный дым, молодой человек медленно повернулся, безошибочно найдя взглядом телефон и его владельца.       Клеменс почувствовал, что все у него внутри внезапно холодеет: прямо на него смотрели ледяные глаза Маттиаса. Ханниган забыл про телефон в своей руке и продолжал жать на кнопку спуска затвора камеры. Его дыхание замерло в груди, а высокий бокал с остатками коктейля, выскользнув из ладони, упал на пол и разбился. Если бы воздух можно было сломать, то и он сейчас разошелся бы миллионом осколков, скрежеща трещинами.       Взгляд хищника на жертву. Клеменс тихо ахнул и слегка попятился. – Кажется, ты ему понравился, – протянул навязчивый мужчина, нисколько не удивляясь тому, что Клеменс разбил бокал: тут бывало и не такое. – МНЕ ПОРА, – мгновенно трезвея, просипел Ханниган и бросился бежать к выходу из клуба.       Он не помнил, как добрался до дома, гремел ли он чем-либо или был тихим. Может, даже родителей случайно разбудил. В голове стоял взгляд Маттиаса, направленный в самую душу, пронизывающий насквозь, заставляющий заглохнуть все эмоции, кроме страха.       Ханнигана трясло и тошнило от испуга и выпитого коктейля.       Пришлось дрожащими руками лезть в аптечку из шкафичка в ванной, доставать оттуда какое-то завалявшееся успокоительное и принимать его, чтобы хотя бы перестать трястись. По пути Клеменс, конечно же, умудрился что-то уронить и рассыпать, но не стал тратить времени и просто задвинул все ногой под тумбочку. Кое-как стерев (а точнее размазав) помаду, он пришел в свою комнату, забросил ошейник куда-то под кровать, неуклюже разделся, упал на застеленную постель и тут же отключился.       Тяжелая дремота, похожая на глубокий обморок, окутала его. Но сюжет сна не позволил парню хоть сколько-нибудь отдохнуть от полуночных приключений.       Он смог убежать от ледяного взгляда хищника в реальности, но во сне деваться было некуда. Клеменс терялся в клубе среди танцующих людей, спотыкался и падал, но поднимался и продолжал нестись сломя голову. Его дрожащие руки распихивали толпу, а ноги несли его все дальше. Однако Маттиас все равно настиг Клеменса у самого выхода, после чего сильной рукой увел за собой на второй этаж, в темную и непонятную комнату, где прижал Ханнигана к чему-то холодному и сковал ему запястья, задрав его руки. – Так вот чем ты занимаешься, маленькая шлюшка, – грубо шептал он, в каких-то местах почти переходя на рык. Придерживая ноги Клеменса, Харальдссон сдирал с него узкие джинсы. – Хорошие мальчики в такое время сидят дома. Твои родители были бы очень, очень недовольны тобой, Клеменс, и я сделаю им огромное одолжение, если накажу тебя как следует.       Под звуки еле слышной музыки с первого этажа Харальдссон крепко сжимал бедра Клеменса руками, разводя их в стороны и рвано двигаясь. Ханниган стонал и скулил в полураскрытые губы кузена, в то время как тот обжигал его своим дыханием. Даже во сне Клеменсу было невыносимо душно, а сжатые чем-то запястья неприятно саднило.       Кажется, в какой-то момент Маттиас даже разорвал на нем футболку и стал грубо ласкать оголившийся торс. Два пальца правой руки Харальдссон просунул под ошейник Клема и, притянув к себе его чуть ближе, то ли целовал, то ли кусал губы.       Клеменс проснулся в кульминационный момент сна от того, что скатился с кровати на ковер. В голове шумело, тело, покрытое липкой испариной, била мелкая дрожь. Бедра свело, а в трусах было неприятно влажно. – Черт, снова... – тихо выругался Клеменс, закрывая лицо руками.       Он поднялся с пола и, шатаясь, побрел в ванную.