Возвращение

Первое впечатление не обмануло – за три года, которые выпали из жизни Зигфрида, Райнхард страшно изменился. А ещё Кирхайс прочувствовал, каким нелегким это время было для друга, несмотря на все достижения и победы. Нельзя было не понять, как жутко Райнхард устал. У него словно что-то сломалось внутри, что-то крайне важное. Друг пытался делать вид, что все в порядке, по-прежнему шутил и смеялся, но в глубине серых глаз не возникало привычного яркого блеска и вызова всему миру. Отчасти такие перемены, конечно, объяснялись болезнью... То, что всё донельзя серьёзно, стало понятно сразу, да и по поведению медиков легко было догадаться, что ими движет не только страх перед титулом пациента. К сожалению, знания Зигфрида о медицине ограничивались умением оказать первую помощь, и он практически не разбирался в специальной терминологии, так что понять что-нибудь конкретное из разговоров врачей при всем желании не мог. А сам Райнхард, несмотря на обещание, не спешил рассказывать о своих проблемах. Как скоро он решился бы на откровенную беседу, так и осталось неизвестным, но в конце концов Кирхайс получил ответы на все свои вопросы. На следующий день с самого утра возле Райнхарда собрался консилиум. Правда, Зигфрид, кроме названия диагноза, ничего нового из услышанного не почерпнул, – как, похоже, и сами врачи. Старший из них долго тёр клетчатым носовым платком свои очки, и наконец обречённым голосом сообщил, что, к сожалению, медицина Рейха не может предложить ничего, кроме уже испробованных методов. Волнуйся Кирхайс чуть меньше, непременно отметил бы, что этот человек откровенно тянет время, и очки носит именно для этого, а не потому, что имеет какие-то особенные проблемы со зрением. Слишком отработанным выглядел жест. Райнхард молча выслушал доктора, и Зигфрид заметил, каким мрачным стал взгляд друга. Снова захотелось хоть как-нибудь вмешаться, но тут заговорил прибывший вместе с Лоэнграммом доктор Кляйн: –Ваше величество, я полностью поддерживаю всё сказанное коллегами, однако, у меня есть одно замечание, которое я бы хотел до вас донести, – Кляйн почтительно поклонился и замер, ожидая решения кайзера. Главный врач госпиталя недовольно нахмурился, из чего Кирхайс понял, что тот в курсе того, о чём собирается сказать столичный доктор. И очень не хочет, чтобы это прозвучало вслух. Райнхард тоже подмечает перемену в настроении главврача. И слегка настораживается. –Говорите, – голос абсолютно ровный, но заметно, что друг озадачен. –Как я уже сказал, я согласен с выводами коллег, тем более что они подтверждают диагноз, поставленный мною. Прогноз развития болезни мы с вами уже обсуждали, и тут ничего нового они тоже не добавили. Райнхард согласно кивает. –Да, вы предупреждали, что у меня мало времени. От слов друга Зигфриду становится не по себе. Мало? Насколько мало? –К сожалению, медицина Рейха подобными заболеваниями практически не занималась, но после присоединения Новых Земель у нас появился доступ к информации о тех исследованиях, которые проводились на территории мятежников. И, поскольку мне была поручена забота о вашем здоровье, я счёл уместным ознакомиться с основными публикациями последних лет на данную тематику в медицинских изданиях бывшего Альянса. –Здешние врачи знают, как это лечить? – Райнхард очень старается, но всё же не может скрыть явного нетерпения. –У меня пока нет полной уверенности, но, судя по приведенной статистике, определённого прогресса им удалось достичь, поэтому я бы советовал пригласить для консультации соответствующих специалистов, – доктор Кляйн снова склоняет голову в поклоне. –Ваше величество, – теперь в голосе главного врача имперского хайнессенского госпиталя отчётливо слышится сильное беспокойство. Нервно сглотнув, тот поворачивает голову, как будто ему мешает слишком твёрдый воротник, – я просмотрел те материалы, на которые ссылается коллега, и должен сказать, что считаю их недостаточными и противоречивыми для того, чтобы принимать какие-либо решения. Если вы позволите, то я бы хотел создать комиссию для изучения данного вопроса. –Сколько вам потребуется времени? – жестко спрашивает Лоэнграмм. –Я… я точно не могу сказать, но вы ведь понимаете, что… – главврач явно не готов ответить, он запинается и краснеет, отчего его лицо становится похожим на переспевший помидор. –Доктор, – голос Райнхарда спокоен, и это спокойствие может обмануть кого угодно, но только не Зигфрида, – вы же знаете, что я могу и не дожить до выводов вашей комиссии. Если появился шанс, я хочу им воспользоваться. Можете быть спокойны, вы не несёте ответственности за принятое мною решение. –Ваше величество... –Довольно, – Лоэнграмм резко обрывает его и обращается к Кляйну: – Доктор, я хочу, чтобы вы немедленно связались со всеми, с кем посчитаете нужным, и пригласили их. –Слушаюсь. Как только за медиками закрылась дверь, Райнхард попросил Кирхайса пересесть к нему. Рассказ получился коротким, но всё оказалось намного хуже, чем Зигфрид себе представлял. И страшнее всего была последняя фраза Райнхарда. Друг снова коснулся его волос, пропустил между пальцами локоны чёлки и, опустив взгляд, произнёс: «Я не боюсь умирать, тем более теперь, когда ты вернулся и мне есть кому всё оставить. Но если я могу хотя бы ещё немного побыть с тобой и Аннерозе, я использую эту возможность». После этого замолчал, так и не подняв глаз. Зигфрид взял его за руку, и они просидели так несколько минут, пока в дверь палаты не постучали. Больше к разговору о болезни они в этот день не возвращались – Райнхард не хотел. Зато он попросил своего ординарца принести с «Брунгильды» фото и голограммы с Аннерозе и Гретхен. Их оказалось много, в основном любительских, – как пояснил Райнхард, обычно его племянницу снимала сестра, но иногда он и сам брал в руки технику. Особенно Зигфриду понравилась голограмма, на которой Аннерозе, сидя на веранде, держала на коленях смеющуюся дочку. А вот фото Греты, восседающей на плечах Кирхайса-старшего, своего дедушки, возле небольшой цветочной оранжереи, не только обрадовало, но и удивило. На вопрос о родителях Райнхард ответил, что они переехали на Феззан, и Аннерозе с дочерью часто бывает у них. Зигфрид ощутил легкий укол совести – он только сейчас как следует задумался о том, как объяснит свое воскрешение матери и отцу. Друг постарался успокоить его и пообещал, что будет при этом присутствовать. На следующее утро, едва они успели позавтракать, появился доктор Кляйн в сопровождении ещё одного врача, которого он представил как профессора Нортона. Доктор, видимо, уже ввёл коллегу в курс дела, потому что осмотр и опрос не заняли много времени. Профессор только кое-что уточнил, после чего безапелляционно заявил, что давно не встречал такого запущенного случая и вообще не понимает, как можно отказываться лечить человека из-за каких-то глупых предрассудков. Доктор Кляйн попытался возразить, но в итоге Нортон разразился пространной тирадой о долге врача, не давая своему коллеге из Рейха и слова вставить. По тому, как свободно и непринуждённо вёл себя профессор, Кирхайс понял, что ему не сообщили, кого именно предстоит лечить. Райнхард, видимо, тоже догадался, поскольку оставил без комментариев выпад альянсовского доктора. Вначале это поразило Зигфрида, но потом он решил, что ничего удивительного здесь нет. Заподозрить, что молодой человек с собранными в хвост светлыми волосами, лежащий в обычной двухместной офицерской палате вместе с другим пациентом, может быть правителем всей известной части галактики, было бы слишком даже для демократа. К тому же, насколько знал Кирхайс, палата располагалась в самом конце коридора, и охрана старалась особо не демонстрировать своего присутствия. Далее профессор потребовал лист назначений, и тут имперская медицина вновь была подвергнута жёсткой критике. Доктор Кляйн опять пытался возражать, но всё же признал доводы профессора и в итоге согласился со всеми новыми назначениями. Только тут Райнхард, до этого не вмешивавшийся в обсуждение, задал вопрос, ответ на который Зигфрид желал получить не меньше, чем его друг: –Герр Нортон, скажите, каковы мои шансы и чего мне следует ожидать? Профессор хмыкнул, смерил Райнхарда насмешливым взглядом, и Зигфрид решил, что сейчас услышит ещё одну лекцию о превосходстве местной медицины, но вместо этого Нортон рассмеялся и ответил: –Молодой человек, я не кудесник, так что полного восстановления обещать не могу. Скажите спасибо вашим врачам, которые слишком поздно спохватились, – конечно, всё же совсем от шпильки в адрес коллег профессор не удержался. – Но где-то так через год, если будете следовать всем моим назначениям, вы вполне сможете сдать офицерский минимум по физподготовке, или что там у вас принято. Что впечатлило Лоэнграмма больше, обещание Нортона или то, как он при этом похлопал пациента по плечу, Кирхайс не понял, но увидел, как выражение лица друга меняется от удивленного до просто ошалелого. Райнхард смог лишь тихо выдавить: «Спасибо», хотя было очевидно, что он готов кричать от счастья. Сообщение о гибели Грильпарцера пришло ещё поздно вечером, но Оскар решил не беспокоить этим известием Его величество – всё равно уже ничего не изменишь, а кайзеру только-только немного полегчало. Было бы просто бесчеловечно тревожить его сейчас. Хотя Лоэнграмм наверняка возмутится, что ему не доложили обо всем вовремя, но бессонная ночь кайзера уж точно ничем не поможет покойному. Ройенталь сам приказал Грильпарцеру расследовать бунт на Урваши. Лучшей кандидатуры для усмирения мятежного гарнизона и выявления виновных под рукой не нашлось. Конечно, никаких сомнений в том, что за событиями двухнедельной давности стояли терраисты, не осталось. Бергенгрюну удалось отловить многих, однако не всех: увы, громкий побег Кирхайса растревожил этот осиный улей и верхушка хайнессенского отделения культа Земли успела скрыться. Но следовало точно установить, кто из офицеров находился под влиянием или сам был членом секты, а кто лишь бездумно подчинился приказу вышестоящего. Кстати, в одном из своих последних рапортов Грильпарцер сообщил, что перед самым прибытием кайзера на злополучную планету тамошнее командование получило приказ о нападении, причём подписанный личным кодом Ройенталя. Даже под сывороткой правды командир гарнизона подтвердил, что был уверен, будто губернатор Новых земель возглавляет мятеж. И сознательно решил встать на его сторону, в отличие от некоторых наркозависимых офицеров, которые потребовали от солдат не захватить живыми, а уничтожить кайзера и сопровождавших его адмиралов. Не полети Оскар сам навстречу Лоэнграмму, отмыться от обвинений потом было бы нереально. Даже если бы Райнхарду удалось спастись самому. Хель, жаль Грильпарцера... Хотя он и не вызывал у Ройенталя особых симпатий, но был вполне толковым командиром. К сожалению, от случайностей никто не застрахован, а предположить, что ординарец окажется фанатиком-сектантом, не мог даже параноик. Сайоксиновым наркоманом, как установили позже, тот не был, и идеи терраизма в массы не продвигал. Не шерстить же весь флот поголовно! Хотя в ближайшее время несколько хорошо спланированных неожиданных проверок, конечно, устроить следует, – а потом повторять периодически, для верности. Эта зараза слишком опасна, чтобы пустить дело на самотек. Уже один раз расслабились после уничтожения сектантской базы на Терре... Оскар опасался, что смерть командующего карательной операцией приведёт к новым беспорядкам на мятежной планете, но в утренних сводках ничего неожиданного не обнаружилось. Так что, захватив с собой отчёт по Урваши и протоколы допросов отловленных терраистов, Ройенталь все же отправился на доклад к Лоэнграмму. Никаких активных боевых действий, не считая последнего инцидента, давно не велось, и в просторном холле военного госпиталя было практически безлюдно, оттого не заметить господина в штатском, беседующего с одним из санитаров, мог бы разве что слепой. Тем более, посетитель был одет в светло-бежевый костюм нарочито имперского фасона. Где-нибудь на Одине или даже на Феззане Оскар не обратил бы никакого внимания на гражданского, мало ли по какой надобности пришедшего в госпиталь. Но на Хайнессене цивильных специалистов из метрополии было мало, и с очень многими из них Ройенталь если и не пересекался постоянно по рабочим вопросам, то хотя бы однажды встречался. Вот и этот господин сразу же показался ему знакомым. Фигура, голос... Оскара это не насторожило, но он всё же, проходя мимо, обернулся, чтобы рассмотреть лицо этого человека. Каково же было удивление Ройенталя, когда он понял, что перед ним не кто иной, как бывший председатель правительства Альянса Йоб Трунихт. Оскар до сих пор не мог объяснить себе, зачем Лоэнграмм принял на службу это... насквозь лживое существо. У самого Ройенталя проклятый слизняк с фальшивой улыбочкой и вечно заискивающим взглядом вызывал лишь стойкое желание пристрелить гадину на месте. Останавливало лишь то, что кайзер, весьма возможно, намеренно отправил перебежчика на Новые Земли – например, в качестве наживки для бывших «друзей». –Доброе утро, Ваше превосходительство! – Трунихт, казалось бы, вежливо здоровается первым. Вот только дежурно-дипломатичное выражение лица не сочетается с затаенным испугом и досадой во взгляде. Похоже, визит губернатора в госпиталь идет вразрез с кое-чьими планами. Интересно, в чем же они состоят? –Трунихт, а что вы тут делаете? – отвечать на приветствие нет никакой охоты, а вот выяснить, почему этот тип вдруг всплыл именно здесь, стоит. –Я… – заминка всего на пару секунд, быстро сориентировался, – ждал вас. –И зачем я вам так срочно понадобился? – несомненно, паскудник лжёт, но пусть сам загонит себя в ловушку. –У меня появилась информация относительно покушения на Его величество. В голосе столько подобострастия, что Ройенталь поневоле кривится. –Откуда? –Ну… – бегающие глазки явно ищут пути отступления, – вы понимаете, старые связи. Оскару настолько противно смотреть на эту мразь, что он решает оборвать комедию, не доводя до конца. И так понятно, что ни капли правды Трунихт не скажет. Как он мог узнать, где нужно искать губернатора, если Ройенталь никому, кроме водителя, не сообщал, куда именно собирается с утра? –Кто вам сказал, что я поехал в госпиталь? –Ваш секретарь, – Трунихт, видимо, начинает о чём-то догадываться. Он как бы ненароком делает шаг назад, но охране хватает всего одного кивка, чтобы двое солдат вмиг оказались позади подонка, готовые пресечь попытку к бегству. – Вы меня не так поняли! –Я понял, что вы зачем-то мне лжёте, а остальное расскажете следователю, – Оскар уже готов приказать увести задержанного, но тот вдруг кидается к нему. К счастью, охранники пресекают рывок в самом начале, явно не без удовольствия скручивая Трунихта. –Вы делаете ошибку! – голос слизняка почти срывается на визг. – Его величество не одобрит, я могу всё объяснить... Трунихт снова пытается вырваться, но солдаты держат его крепко. –Пока я буду занят, стерегите его как следует, – Ройенталь сейчас не в настроении тратить время на всякую пакость. – Если захочет что-то сообщить, пусть изложит в письменном виде. Последний год для Райнхарда стал настоящим испытанием. Промежутки между приступами болезни становились всё короче, а сами приступы, наоборот, усиливались, что только добавляло раздражительности к его и без того вспыльчивому характеру. И хотя Лоэнграмм искренне старался сдерживаться, время от времени всё же срывался, за что самому же потом бывало стыдно. Но присутствие Кирхайса действовало лучше любых успокоительных лекарств, и всё потому, что друг умел поддержать так, чтобы это не казалось жалостью, которую Райнхард не переносил. До такой степени, что просто взять и рассказать о своем самочувствии кому-то, кроме врачей и Эмиля, было непосильной задачей. Пару раз он даже ловил себя на мысли, что в какой-то мере рад своему падению в палате у Кирхайса, – а потом вспоминал о том, что друг-то оказался на больничной койке из-за него, и тут же становилось не по себе. Но, несмотря на угрызения совести, было очевидно, что в этот раз приступ проходит намного легче. Уже на третий день Лоэнграмм смог самостоятельно встать с кровати. В другое время он бы немедленно поставил бы врачей перед фактом, что уходит из госпиталя, сейчас же не стал даже заикаться о досрочной выписке. Однако, надолго их пребывание в больничных стенах не затянулось, и инициатором оказался отнюдь не Райнхард. Кирхайсу как раз в очередной раз сканировали сломанную руку, когда Эмиль сообщил, что прибыл Ройенталь. Флот-адмирал почти ежедневно приходил с подробным докладом, но обычно появлялся ближе к обеду, чтобы не мешать медикам. Следовательно, новости, принесенные Ройенталем, наверняка очень важны, и все же позволяют немного подождать, иначе тот бы попросил о немедленном приёме. Поэтому Райнхард не стал прерывать доктора, который через несколько минут сообщил, что перелом окончательно зажил и уже сегодня можно снять гипсопласт. Выздоровления друга Лоэнграмм ждал с нетерпением, так что обрадовался как бы не сильнее, чем сам Кирхайс. С учетом вчерашних новостей о собственном здоровье, Райнхард был практически счастлив. Известие об убийстве адмирала Грильпарцера, с которого начал свой доклад Ройенталь, прозвучало словно гром среди ясного неба. Лоэнграмм, как ни старался, не смог привыкнуть к потерям среди своих людей, а теперь слышать такое особенно тяжело. Одно дело – война, и совсем другое – когда в относительно мирное время люди гибнут из-за предательства. –Подготовьте приказ о его посмертном производстве, – Райнхард очень надеялся, что на Урваши уже всё закончилось, но несчастная планета напоследок подкинула гадость. Как же невыносимо подписывать такие бумаги! – И на награждение орденом… – осекшись, он оглядывается на друга, сидящего на своей кровати, но Кирхайс, видимо, ещё не успел узнать об ордене, учреждённом в свою честь. Зато Ройенталь правильно понимает заминку и не пытается переспрашивать. –Слушаюсь. Ваше величество, – он едва заметно кривится, – сегодня мною арестован Трунихт, и я подозреваю, что он изначально был двойным агентом терраистов. –Даже так... впрочем, я не удивлён, – эта новость, в отличие от предыдущей, ничего, кроме брезгливости, не вызывает. – На него есть что-то конкретное? –Пока нет, но я уверен, что после допроса у нас появится достаточно информации, – в голосе Ройенталя сквозит пренебрежение. – Я застал его здесь, в холле, он попытался соврать, что искал меня, хотя никак не мог знать о том, что я появлюсь в госпитале именно сейчас. Уверен, что его интересовал вовсе не я, а флот-адмирал Кирхайс. –Но, значит, кто-то его сюда направил, – Райнхард по привычке хочет в задумчивости сжать медальон, и тут же вспоминает, что отдал украшение Ройенталю. Вместо этого он поворачивается к живому Зигфриду, поддержка которого куда весомее. –Ваше величество, – за эти дни уже стало привычно, что друг снова обращается к нему по имени, но сейчас они не одни, и Кирхайс вынужден соблюдать протокол, – если я правильно понял, речь идёт о бывшем главе правительства мятежников? – Райнхард утвердительно кивает. – Тогда, мне кажется, будет безопаснее, если вы переберётесь в резиденцию губернатора. Даже Валгалла не смогла изменить Кирхайса – в первую очередь друг думает не о себе, хотя опасность грозит именно ему. –Ваше величество, – Ройенталь почтительно склоняет голову, – я согласен с адмиралом Кирхайсом, но думаю, что вы оба должны переехать в «Эвфонию», конечно, если ваше самочувствие позволяет. Так будет намного проще организовать охрану. Райнхард снова оглядывается на друга, и тот чуть заметно кивает. –Хорошо, позовите Эмиля... хотя нет, вначале прикажите кому-нибудь привезти форму для Кирхайса, – Райнхард с досадой отбрасывает упавшую на глаза чёлку. Пора приводить отросшую гриву в порядок. – Плащ искать не обязательно, достаточно только мундира, всё равно мы с Кирхайсом пока не будем появляться на людях – я не хочу больше никаких неожиданностей. Он с превеликим удовольствием поскорее увёз бы друга на Феззан, но доктор Нортон говорит, что путешествие лучше отложить как минимум на месяц, пока не проявится стойкий эффект от лечения. Отправлять же Кирхайса одного, даже с половиной флота Ройенталя, он не станет: прошло слишком мало времени с их встречи, и Лоэнграмм не может представить разлуку с другом даже на день. –Ваше величество, – снова обращается к нему Кирхайс, – думаю, что было бы целесообразно поручить адмиралу Мюллеру провести расследование относительно задержанного Трунихта. В принципе, предложение вполне разумно, но Райнхард всё же бросает быстрый взгляд на Ройенталя. У того сказанное не вызывает никаких претензий. –Я согласен, у адмирала Мюллера имеется соответствующая подготовка, поэтому он лучше всех нас подходит для этой роли. –Что ж, – Райнхард слегка прищуривается, – передайте ему мой приказ немедленно заняться арестованным. Если у вас всё, можете быть свободны, и сообщите Кисслингу, что мы покинем госпиталь, как только доставят форму. –Слушаюсь. Вызванные после ухода Ройенталя медики особо против выписки не возражали. Они тут же занялись Кирхайсом. Лоэнграмм их рекомендации слушал вполуха, но в целом среди советов не попадалось ничего такого, что нельзя было бы делать вне больничных стен. С ним самим все обстояло куда интереснее – после перебазирования профессор Нортон, похоже, наконец поймет, кого именно лечит. Часа через полтора на пороге палаты возник адмирал Бергенгрюн с чехлом для одежды в одной руке и пакетом в другой. –Ваше величество, – вице-адмирал попытался вытянуться по стойке «смирно», и Райнхард чуть не рассмеялся, настолько нелепо это выглядело, – форма для флот-адмирала Кирхайса. –Спасибо, кладите сюда, – Лоэнграмм махнул рукой в сторону спинки второй кровати. –Будут ещё какие-то приказания? – избавившись от своей ноши, адмирал всё же принял подобающую по уставу позу. –Нет, идите, – Райнхарда так и подмывало сказать вечно чем-то озабоченному Бергенгрюну, что одеться они сумеют и сами, но присутствие Кирхайса его остановило. Как только дверь палаты закрылась, Лоэнграмм тут же раскрыл молнию на принесенном чехле и вынул из него комплект новенькой формы. –Должно тебе подойти. Он покрутил в руках вешалку с кителем, рубашкой и брюками, и аккуратно положил возле сидящего Кирхайса. Затем заглянул в пакет, где обнаружилась коробка с туфлями, ещё один пакет с бельём и на самом дне кожаный ремень с кобурой, – правда, пустой. Недовольно фыркнув, Райнхард положил ремень поверх кителя и потянулся к почти такому же чехлу, висящему на спинке своей кровати. Раскрыв молнию, он снял с вешалки свой ремень и вытащил из кобуры оружие. –Держи, – рукоятью вперёд он протянул бластер Кирхайсу. –Зачем? – друг удивлённо посмотрел на него. – Это же твой, я пока могу обойтись. –Нет, – Райнхард опустил взгляд, но решительно произнёс: – Я не хочу, чтобы ты ходил безоружным. Больше никогда, – и, чуть более властно: – Возьми, или я буду вынужден приказать. Кирхайс ещё несколько секунд смотрел на пистолет, затем кивнул и протянул-таки руку. Переодевались они молча. Райнхард быстро справился со всеми застёжками и крючками и обернулся к немного замешкавшемуся другу. Кирхайс пытался застегнуть пуговицы, но сделать это одной рукой было проблематично, а правая слушалась его пока слабо. –Давай я, – не дожидаясь ответа, Райнхард начинает помогать. Через минуту они оба стоят полностью готовые к выходу. Райнхард внимательно осматривает друга и остаётся довольным увиденным – форма сидит на Кирхайсе как влитая, не хватает только флот-адмиральского плаща. На мгновение задумавшись, он улыбается и касается пальцами огненной чёлки. –Я думаю, что тебе пойдёт чёрный плащ. Согласен? Кирхайс широко улыбается в ответ и кивает. –Конечно, ведь красный уже занят. И Миттельмайер, наверное, к нему привык. Оба весело смеются. Никто никого не собирается обделять, Кирхайс и так значится в почетных членах Триумвирата, и проще слегка переформировать его задачи, чем переводить куда-то с понижением верных людей.