Возвращение

Вызов с Хайнессена пришел, когда Аннерозе гуляла с Гретой в саду. Они кормили орешками ручную белку, которая поселилась на огромном старом дубе у самой ограды, и зверек даже не испугался, увидев прибежавшую горничную. Лишь выслушал вместе с принцессой сбивчивый доклад о том, что Его величество хочет видеть сестру, фыркнул и цапнул с ладошки Греты еще один орешек. Поблагодарив девушку, Аннерозе попросила её ещё немного погулять с дочкой, а сама вернулась в дом. С братом они последний раз говорили несколько недель назад, перед тем, как он должен был спуститься на планету... название вылетело из головы. А через день после их разговора приехал адмирал Миттельмайер и сообщил, что по приказанию Райнхарда усиливает охрану и настоятельно просит пока без крайней необходимости не покидать резиденцию. Аннерозе, естественно, забеспокоилась. На её вопрос, всё ли в порядке с братом, Миттельмайер ответил утвердительно, но сказал, что против кайзера готовился заговор, нужно соблюдать осторожность, пока идет расследование, – и пообещал сообщить ей, если появится новая информация. Аннерозе давно уже привыкла, что мужчины склонны как можно дольше держать женщин в неведении относительно своих дел, особенно когда происходит что-то опасное. Брат обычно только отшучивался, вот и Миттельмайер постарался скрыть подробности. Они думают, что этим защищают своих женщин, но почему-то не могут понять, что от незнания правды бывает только страшнее. А учитывая то, как безрассудно может вести себя Райнхард… Узел связи находится на первом этаже, и до него идти ближе, чем до её покоев. В комнате с большими экранами, заставленной техникой, принцессу встречает дежурный офицер. –Ваше высочество, вы хотите поговорить с Его величеством отсюда или перевести вызов на ваш комм? –Нет, не нужно, я останусь здесь. –Тогда прошу сюда, – офицер указывает ей на кресло возле большого экрана и что-то быстро настраивает, пока она садится. Он выходит из комнаты, как только появляется картинка с лоэнграммовским львом. Примерно с полминуты ничего не происходит, но затем экран светлеет, и Аннерозе видит брата. Тот стоит, и это уже хорошо. Она отмечает, что на Райнхарде гражданский костюм, и ещё одна странность сразу же бросается в глаза – отсутствие золотого медальона, с которым брат не расставался вот уже три года. А ещё, несмотря на бледность и общий нездоровый вид, его глаза сияют – и это совсем не тот лихорадочный блеск, который она видела в них так часто. –Аннерозе, наконец-то! Ты куда-то собиралась? – брат весь в нетерпении. –Мы с Гретой гуляли, – она расстёгивает тёплый жакет, только сейчас ощутив, что стало жарковато. –Понятно, – Райнхард, как всегда, улыбается при упоминании племянницы. Затем поворачивает голову куда-то в сторону. – Сестра, я… прости, я не знаю, как сказать. Он запинается и снова оглядывается. –Райнхард, что-то случилось? – брат выглядит скорее смущённым, чем расстроенным, и тем не менее, её охватывает необъяснимое предчувствие чего-то очень важного. Райнхард встряхивает головой, и его золотая грива рассыпается по плечам. –Аннерозе, Кирхайс жив, – слишком отчетливо, чтобы не верить своим ушам. –Райнхард! Что ты такое говоришь? – горячая волна накрывает с головой, и принцесса еле сдерживает крик. Это не похоже на бред, но первое, что приходит в голову, – брат сошел с ума. Нельзя даже на минуту вообразить, что он может так жестоко пошутить над ней. –Сестра, пожалуйста, послушай! – Райнхард явно не ожидал такой реакции и кажется ещё более растерянным. – Я должен был сказать как-то иначе, чтобы не делать тебе больно, но… это слишком сложно, извини, я снова говорю что-то не то... – он на мгновение замолкает, затем оборачивается и произносит: – Кирхайс, иди сюда. Экран начинает расплываться из-за помех... или картинка плывёт у неё в глазах? Не хватает воздуха, руки становятся настолько тяжёлыми, что Аннерозе не может их поднять, чтобы расстегнуть воротник. Но всё же сквозь обморочную пелену до неё доносятся слова. Её зовут два человека, и пусть один из голосов она не слышала давным-давно, принцесса старается зацепиться за них, не дать себе окончательно потерять связь с реальностью. Постепенно свет возвращается, пелена отступает, и наконец-то снова получается видеть. Невозможно. Непредставимо. И все же... реально? –Сестра, тебе плохо? – голос брата полон тревоги. –Госпожа Аннерозе! – второй голос звучит не менее взволнованно. –Зиг, – это всё, что она может сказать. По щекам катятся слёзы, но нет сил их вытереть. –Да, это я, – в синих глазах застыло беспокойство, – пожалуйста, простите нас, мы вас напугали. –Нет, нет, – она пытается улыбнуться сквозь слёзы. Хочется ущипнуть себя за руку. Или больше не просыпаться, если это сон. – Всё хорошо. –Аннерозе, – брат первым берёт себя в руки, – ты не должна больше плакать, ведь Кирхайс вернулся к нам. –Не буду, – она честно вытирает глаза платком, но это мало помогает. – Когда вы прилетите? – первое, что приходит на ум. Чтобы до конца поверить, ей нужно прикоснуться к этому чуду. –Точно не скажу, но мы постараемся быть к новому году, – Райнхард отводит взгляд. – Я понимаю, что вам с Кирхайсом хотелось бы раньше, но у меня вряд ли получится, а отпускать его одного я не хочу. –Не надо, я подожду, только прошу тебя больше не пропадать надолго, – всё же удаётся улыбнуться, и она видит ответную улыбку Зигфрида. –Я обещаю! – Райнхард кладёт руку на плечо друга. Лишь после того, как брат завершил сеанс связи, Аннерозе подумала, что они так и не объяснили ей, что же произошло. У Райни никогда не получалось соврать ей, так что это не было ни мистификацией, ни сном. Она действительно только что разговаривала с живым Зигом. Но как?.. Даже если предположить, что три года назад в капсуле было не мёртвое тело, что похороны – лишь инсценировка... разве Аннерозе не видела, что творилось с братом всё это время? Нет, Райнхард не играл перед ней ни тогда, ни сейчас. Он действительно был уверен в том, что потерял друга на Гайерсбурге. Что-то изменилось лишь сравнительно недавно. Хотя... так ли уж важно, что именно произошло? Зиг жив – и он вернётся к ней, на самом деле, наяву. А когда-нибудь потом обо всём расскажет. Но даже если и не сможет, это не будет иметь значения. Аннерозе слишком сильно любит, чтобы вести себя подобно глупым сказочным принцессам, которые своим любопытством разрушали волшебство. Кое-как приведя себя в порядок с помощью носового платка и невесть как оказавшейся в кармане пудреницы, она поднялась в детскую и сообщила няне, что та может быть свободна до утра. В отличие от большинства знатных дам, Аннерозе не перекладывала на посторонних воспитание ребёнка. Няня была всего лишь помощницей, в основном же принцесса всё делала сама, ибо просто не представляла, как может быть иначе. Гретхен и Райнхард были смыслом её существования, лишь благодаря им её жизнь не остановилась после известия с Гайерсбурга. Тогда Аннерозе очень хотелось сбежать, спрятаться ото всех, навсегда забыться в воспоминаниях, но будущее ещё не рождённого ребёнка было важнее собственного горя. А когда дочь появилась на свет, все настолько изменилось, что думать о себе стало просто некогда. Вечером, уложив уснувшую Грету рядом с собой, Аннерозе долго перебирала кудри дочери, такие же ярко-рыжие, как и у её отца, и слёзы, которые удавалось сдерживать весь день, то и дело капали на подушку. Райнхард однажды проговорился, что это он подстроил их с Зигом единственный вечер, проведённый наедине. Как он тогда сказал, ему просто надоело смотреть на то, как Кирхайс себя мучает. Брат не понимал, почему Зиг никак не может объясниться и понапрасну тянет время. ...В тот вечер она никого не ждала, ведь Райнхард ещё после обеда позвонил и предупредил, что вряд ли вернётся раньше полуночи. Поэтому, когда горничная доложила о приходе Зига, Аннерозе немного испугалась, что с братом что-то случилось. Но, увидев Кирхайса через минуту, тут же забыла о плохом. Зиг принёс ей охапку роз всех цветов радуги. Они были разной длины и разных сортов, но явно недавно срезанные, и опьяняюще сладко пахли. Вручая этот импровизированный букет, Зиг чуть виновато улыбнулся и сказал, что не смог выбрать какие-то одни цветы, поэтому купил у цветочницы всё, что у неё было. Подходящей обёртки для такого букета, видимо, не нашлось, и когда Аннерозе попыталась их взять, сильно уколола палец. Зиг тут же пришел ей на помощь – взял ее за руку и, вытащив свой платок, аккуратно прижал его к ранке. Он стал извиняться, потом отнял платок, но руку не выпустил, вместо этого наклонился и коснулся губами её пальцев. Поцелуй получился совсем лёгким, но Аннерозе ощутила, как волна жара разошлась по всему телу. Зигфрид снова что-то сказал, но сейчас она не могла вспомнить, что именно и ответила ли ему, зато никогда не забудет, как в следующее мгновение оказалась в его объятиях, и как жарко было целоваться. В какой-то момент он взял ее на руки, а затем они оба очутились на диване. На мгновение Зиг отстранился, явно спрашивая взглядом разрешения, при этом в синих глазах было столько любви, что отказать ему было невозможно, да она и не хотела отказывать. Потом, лёжа в его объятиях, она слушала его признание и думала о том, что их любовь была даром богов, а они так долго им пренебрегали. Райнхард, как и обещал, приехал заполночь, поинтересовался, был ли Кирхайс, – и, услышав, что Зиг недавно уехал, только пошутил насчёт того, что если завтра на совещании друг будет зевать, то в этом будет виновата она. Больше не сказал ничего, и вообще не затрагивал эту тему, пока не стало ясно, что у него скоро появится племянница. На следующее утро после сеанса связи Аннерозе позвонила адмиралу Миттельмайеру и сообщила, что хочет навестить родителей Кирхайса. По тому, как сочувственно-понимающе посмотрел на неё адмирал, она поняла, что и он уже знает о возвращении Зигфрида. Вольфганг не стал возражать и пообещал немедленно прислать машины сопровождения. Не прошло и часа, как они выехали из поместья. Грета обожала своих дедушку с бабушкой, так что с большим энтузиазмом восприняла сообщение о том, что они едут в гости. Сама же Аннерозе была не столь радужно настроена. Несомненно, новость, которую она собралась сообщить, была замечательной, но родители Зига уже не в том возрасте, чтобы легко перенести подобное известие. Если она сама вчера чуть не потеряла сознание, увидев Зига, то что уж говорить о фрау Кирхайс? И всё же Аннерозе чувствовала, что не имеет права даже из лучших побуждений скрывать от них правду о возвращении Зига. Хотя и сама не знает почти ничего. Неужели его похитили тогда, подменили тело? Других версий, худо-бедно объясняющих всё, в голову не приходило. Даже через полчаса, подъезжая к аккуратному небольшому домику за зелёной изгородью в пригороде, Аннерозе так и не решила, что именно скажет. –Анхен, Грета! Входите, входите, – фрау Кирхайс, открывшая им дверь, была искренне рада. – Людвиг, иди скорее сюда, посмотри, кто к нам приехал! –Ах, моя девочка! – герр Кирхайс, присев, широко расставил руки, и Грета со всех ног бросилась к дедушке. –Милая Анхен, почему же вы не предупредили о своём приезде, – фрау Кирхайс подхватила ее жакет и пристроила его на вешалку, – я бы испекла для Гретхен кексы с шоколадом, она их так любит. –Простите, фрау Эльза, вышло несколько неожиданно, – Аннерозе развязала ленты на капоре Гретхен, устроившейся на руках у дедушки. –Не стоит извиняться, дорогая, – фрау Кирхайс протестующее замахала руками, – вы же знаете, что вы – самые желанные гости в этом доме. Ну что же мы стали, идите в гостиную, а я сейчас заварю чай. Вы же будете чай, Анхен? –Да, конечно, спасибо. – Аннерозе попыталась улыбнуться. Минут через десять она уже помогала расставлять вытащенные из серванта парадные чашки, гордость фрау Эльзы, которые достались ей в приданое. Слуг в этом доме не держали, поскольку Кирхайсы отказались принять какую-либо финансовую помощь, даже положенную им за сына пенсию и оставшиеся деньги Зига тут же переоформили на имя Гретхен. Аннерозе не стала спорить, понимая, что этим только оскорбит их. Все соседи считали чету Кирхайсов обычными переселенцами с Одина, которые потеряли на войне единственного сына и перебрались в новую столицу поближе к внучке. –Фрау Эльза, – после того, как чай разлит, Аннерозе наконец решается начать разговор, ради которого приехала, – вчера со мной связался брат. –Так это из-за него вы так расстроены? С ним снова случился этот ужасный приступ? – сочувствует фрау Кирхайс. –Нет, – Аннерозе отставляет чашку, – с братом, с Райнхардом всё в порядке, – во всяком случае, она на это очень надеется, – но… случилось нечто, чего я пока не могу объяснить. Она замолкает и оборачивается к играющей на диване дочери. Грета безмятежно причесывает куклу и, похоже, совсем не интересуется разговором взрослых. О боги, объяснить все это ей будет еще тяжелее... –Но что же тогда случилось? Я сразу заметила, что вы чем-то огорчены, – фрау Кирхайс удручённо смотрит на невестку. Аннерозе вздыхает и комкает в кулаке платок. –Пожалуйста, не волнуйтесь и поверьте мне. Зигфрид жив. Вчера я говорила с ним. –Ох… Фрау Кирхайс, резко побледнев, хватается за край стола, а её супруг, вскочив, обнимает ее за плечи. –Но как, мы же были на похоронах и видели тело! – Кирхайс-старший выглядит не менее растерянно, чем его жена. –Я не знаю, – принцесса качает головой и чувствует, как в уголках глаз становится мокро, – они ничего не объяснили, но это правда, он действительно жив и сейчас вместе с Райнхардом находится на Хайнессене, – слёзы уже вовсю катятся по щекам. –Ах, Анхен, – голос фрау Кирхайс дрожит, она тоже смахивает с лица слезинки, – что же вы плачете? Мы должны радоваться, идите же сюда! – мать Зига встаёт и протягивает к ней руки. Несмотря на слова фрау Эльзы, они обе долго рыдают, обняв друг дружку, пока Грета, глядя на маму и бабушку, не присоединяется к ним. Взрослым приходится взять себя в руки и успокоить плачущего ребёнка.