Сейчас не время

Moscow 2037 — Чемпионат России 2038 и отбор на Олимпиаду POV Zhenya Международную серию гран-при Мэтт провел в своем темпе, без лишних нагрузок, давления и довольно успешно. Если свой первый этап дома в Канаде он выиграл, то на втором этапе в Японии стал вторым, а в финале в Италии завоевал бронзу, собрав всю коллекцию медалей. Конечно, Мэтт допускал ошибки, сделал пару бабочек, были и неидеальные выезды, но в целом картина была довольно неплохой, было над чем работать и все ошибки на лицо, копаться глубоко может и не нужно. Следующим важнейшим стартом был Чемпионат России, который являлся традиционным отбором на Олимпиаду, где победитель чемпионата гарантировано отбирался на Европу и Олимпиаду, а всех остальных сравнивали по различным критериям. Собственно как и всегда, федерация фигурного катания нашей страны не славилась точностью и аккуратностью, поэтому критерии казались размытыми, но говорилось о том, что фигурист, занявший второе место будет в приоритете для попадания в сборную вторым номером с учитыванием показателей на серии гран-при. Фигуристы, занявшие от третьего до шестого места будут сравниваться отталкиваясь от суммы баллов, которые они набрали за три или четыре выступления. В случае, если первое место займет фигурист, который не выступал на серии гран-при или на челленджерах, или выступал только на соревнованиях из категории ниже, то он не будет попадать автоматически, а будет рассматриваться со всеми остальными вместе. Лично мне хотелось изучить все эти критерии, чтобы заранее знать каковы шансы, чтобы заранее в голове была картина того, что будет дальше после оглашения результатов. Фигурное катание научило меня тому, что нужно быть готовым к любым ситуациям. Я не любила неопределенность и не терпела её, хоть и в нашем виде спорта её было не избежать. В сравнении со мной, Юзу не особо желал вникать в бюрократические моменты. Он фокусировался вместе с Мэттом на оттачивании навыков и чистки программ, качества всех элементов, ибо от них зависели результаты. И я, и Юдзуру, и Миша, и Брайан со всеми другими причастными тренерами и специалистами как никто другой понимали, что при желании федерация и высокопоставленные люди могут сделать всё, чтобы определенные спортсмены получали больше привилегии и доверия нежели другие. Это всегда утомляло. Именно утомляло, так как спортсмены злились, обижались, грустили, но после всего этого наступало утомление. Когда уже настолько привык ко всему, что происходит наверху, то банально не хватало ресурсов для эмоций. С Юдзуру поступали так же. Он держался куда дольше, чем остальные и это меня всегда удивляло. Впереди были самые ответственные соревнования для Мэтта как минимум на данный момент, соответственно и давления было больше. Но мы с его тренерским штабом максимально игнорировали все разговоры вокруг об Олимпиаде, о потенциальном шансе попадании в сборную, о жестокой конкуренции и обо всем в целом. Спустя столько времени и отдав большую часть своей жизни этому виду спорта я была уверена в том, что мы поступаем абсолютно правильно. Игнорирование — лучшая выбранная стратегия, когда ты даже не пытаешься выйти с кем-то на контакт, где даже встретив негативные комментарий, ты обходишь их как ни в чем не бывало. Этим мы и показывали Мэтту, что его задача сейчас это отработать на свой максимум на соревнованиях, а не раздавать интервью, не общаться с прессой, которая бесконечно пыталась дозвониться до нас, поговорить с ним, пригласить его на различные программы. С другой стороны, чем больше я рассуждала об этом и обсуждала с Мишей или Юзу, тем больше у меня появлялись сомнения и боязнь того, что Мэтт недостаточно опытен и может рассыпаться от такого внимания и давления. Нам было намного легче обо всем это рассуждать с высоты своего опыта, но он еще был подростком, к тому же близилась всего лишь первая олимпиада. Хотелось просто верить в то, что ребенок окажется достаточно сильным, чтобы спокойно, без лишних нервов пройти следующие два месяца. Мы прилетели в Москву за неделю до чемпионата, чтобы пройти всю акклиматизацию и не бороться с джетлагом прямо на соревновательном льду. К тому же, у нас с Мэттом было время повидаться с мамой, с Крисом и Евой, которые прилетели заранее сюда, чтобы побыть с нами и поболеть за Мэттью. Прилетели мы из Торонто абсолютно все вместе — Мэтт, Юдзуру, Миша. Последние месяцы Брайан активно консультировал Мэтта, ибо Юдзуру часто обращался и хотел, чтобы они взаимодействовали, но мы убедили его, что ему не стоит лететь через чуть ли не весь мир и рисковать своим здоровьем. По собственному желанию вдруг в Москве также оказался Хави, который уверил нас в том, что он не может пропустить такое соревнование и не поддержать своего лучшего друга и тем более его сына. Я была довольна собравшейся компанией, ЦСКА любезно поделились льдом, без никаких проблем выделив несколько часов и предоставив другие залы также. — Приятно возвращаться в Москву, — сказал Юдзуру, пока мы выходили из самолета и направлялись в аэропорт, откуда нас должен был забрать Крис. — Юзу, я совсем забыла сказать, что мама совсем не против, если ты останешься у нас. Я сначала думала, что не стоит, но она меня убедила, что возможно так даже будет удобнее, дом всё так и большой и в основном пустует. Он с улыбкой посмотрел на меня и внимательно выслушал. Я пыталась сказать всё это без дрожи и неуверенности в голосе, хоть и внутри действительно переживала, и думала о том, как он всё это воспримет. Я впервые поймала себя на мысли о том, что так не люблю эту неопределенность в жизни. Однако, мне некуда было от нее деться, некуда бежать, негде прятаться. Приходилось справляться и с чувствами, и с эмоциями, и с неизбежностью. Определенно, я привыкла к этому за столько лет в спорте. — Спасибо, Жень. Я только с радостью останусь с вами, только придется Мише сказать, надеюсь он переживет как-нибудь такую утрату, — пошутил Юдзу. — Не переживай, как любимого друга семьи мы не оставим его одного, ему тоже найдется место. — Хочу взять тебя за руку, но уверен, что журналисты уже вокруг всё фотографируют и не упустят ни малейшую деталь. Не хочу давать дополнительные поводы для новых заголовков, чтобы еще и Мэтта отмечали в социальных сетях. — О, да, я уверена, что уже через эти стекла они сделали не меньше ста снимков. Крис должен быть где-то здесь, можем пока идти за багажом. Буквально через пару минут я была в крепких объятиях Костова, а потом в них оказался Мэттью. Само ощущение того, что я нахожусь в Москве, уже грело меня изнутри, и, хоть и я полюбила Торонто почти сразу, как только увидела его, Москва в моем сердце занимает отдельное место. Я провела здесь половину своей жизни и даже если не знаю каждый уголочек, то всё равно очень хорошо ориентируюсь по городу. Есть много особенных мест, с которыми связаны разные моменты моей жизни, очень много воспоминании. Я сообщила маме, что мы уже направляемся домой из аэропорта и она сразу же ответила в мессенджере, что нас ждет накрытый ею стол и чтобы мы были в полном составе. Я улыбнулась ее сообщению и передала его слово в слово ребятам. Дорога занимала пару часов домой, но они пролетели очень быстро. Мы успели обсудить и предстоящий турнир, и соперников, и новости из жизни Криса, про его очередной тур, и Миша успевал вставлять свои шутки. Миша созвонился с ЦСКА и подтвердил, что они начнут тренировки завтра, в дороге они успели просмотреть расписание Мэтта и штаба на льду и в других необходимых залах. Было приятно, что этот каток смог организовать для нас всё так, как было нам удобно. Ребята планировали всю неделю концентрироваться только на тренировках, ибо все понимали важность Чемпионата России как отборочного турнира на Олимпиаду. Но мы заранее прорабатывали с Мэттом все возможные сценарии и не давали ему головой уйти и начинать загоняться по поводу отбора и всего вокруг, это могло негативно сказаться на его ментальном здоровье. Ева, Амели и мама ждали нас дома. — Мэтт! — маленькая Амели как обычно сразу же подбежала к Мэтту, как только он переступил порог и потянулась к нему, чтобы он взял её на руки. Эта сцена позабавила нас всех, а Ева и вовсе фотографировала их на телефон. Это вызвало широкие улыбки у всех на лицах. Зайдя домой я почувствовала домашний уют и тепло, испытала те же приятные чувства как и в детстве и молодости. Особенно помнилось, как после очередного турнира заграницей я всегда спешила домой, чтобы полежать в своей кровати, выспаться, поесть маминой еды и побыть именно дома. Мы поздоровались со всеми и прошли в дом. Ева с мамой продолжили накрывать на стол, который был сегодня особенно праздничным, к тому же, мы были жутко голодны после перелетов. Как только я прошла в свою комнату, которая уже превратилась в нашу, ибо Юзу даже не сомневаясь и не спрашивая занес и мои, и свои вещи в неё, я поняла, насколько скучала по дому. Торонто действительно был моим домом сейчас, мне было там спокойно и комфортно, и к дому в Штатах я привыкла быстро. А Москва была отдельной любовью. Я стала рассматривать комнату, но в ней ничего не поменялось. Всё было как и прежде, просторная комната с большой кроватью, висели разные фотографии, сертификаты, часть медалей, которые я не забирала с собой, и разные другие вещи. — Немного непривычно оставаться у вас дома, — заметил Юзу, аккуратно закрывая дверь комнаты, — а твоя мама, ну, как она отреагировала на меня вообще? Ты просто никогда не рассказывала, — он стал тоже разглядывать всякие медали и грамоты, которые были чуть ли не повсюду. Маме очень нравились все они. — Вроде хорошо. Точнее, не вроде, а хорошо. Вообще она мне как-то недавно сказала, что всё это, наверное, предначертано судьбой, и рано или поздно наши пути должны были сойтись. Хоть это и заняло шестнадцать лет. Не знаю, так ли это или нет, но ты ей определенно нравился, еще тогда давно. Мама не лезет в мою личную жизнь, хоть я и вижу как ей интересно обо всем узнать и расспросить, — улыбнулась я, заметив нашу с Мэттом фотографию в фоторамке. — Мэтт такой здесь маленький, даже сложно представить его таким. Ему здесь года три, наверное? — спрашивает Юдзуру, заставляя меня смеяться. — Юзу! Ему тут год с чем-то, всего лишь, ты вообще детей маленьких видел когда-нибудь? — Ну, просто он взросло выглядит и вообще, я просто сделал предположение. Я видел новорожденную дочку Хави, а племянников не уверен. Ты же знаешь, я был всегда на льду, — начал оправдываться он. — Это нас Ева фотографировала, они с Крисом приезжали тогда на несколько дней летом. Он еще тут капризный был, долго болел, очень долго, несколько недель. Я тогда стала бояться очень за его здоровье, ибо он был таким маленьким и беззащитным, не разговаривал еще, а я не всегда понимала что не так. И даже после выздоровления, помню, ночами могла не спать, и знаешь, даже спать не хотелось, лишь бы ребенок не болел. Помню, что мама еще шутила, что я сначала не спала, потому что не могла перед соревнованиями уснуть, а после, потому что ребенок болел, такой знаешь, резкий переход. Юзу заключил меня в свои объятия, крепко-крепко прижав к себе и касаясь своим подбородком моей макушки. — Не переживай, все в порядке. Я ни разу не жалела, даже в эти бессонные ночи. К тому же, иногда мама помогала. — Прости. — Юзу, давай уже перешагнем через всё это. Ты не должен передо мной извиняться и я поняла, что хочу жить настоящим. Самое главное сейчас вы знаете друг друга с Мэттом и ты даже его тренируешь. Мне это даже присниться не могло несколько лет назад, иногда жизнь кажется такой нереалистичной, особенно как вспомню о том, в каких условиях ты узнал про сына. Не надо было настолько затягивать, наверное. Мы постояли еще немного с Ханю, и, кажется, я не хотела с ним больше расставаться. День произвольной программы Неделя была насыщенной, полной тренировками и отрабатыванием программ. Прямо сейчас я находилась в ЦСКА на трибунах и наблюдала за утренней тренировкой Мэтта. Сначала он разминался, накатывал круги по всему катку в спокойном темпе. Мэтт расположился на втором месте после короткой программы с достойными баллами. Он набрал 108.08 с практически чистым прокатом, если не говорить о помарке с выезда лутца. Стоит заметить, что вся шестерка была очень близка друг к другу, буквально в двух, трех, пяти баллах. Как по мне, настрой на прокат был хороший и боевой, но мне было сложно судить со стороны, не зная, что может твориться у него внутри. Особенно после позавчерашней пресс-конференции с обладателями малых медалей чемпионата. flashbacks — Да, Юдзуру Ханю действительно является моим отцом и тренером в одном лице. Это моя личная жизнь и это касается только нашей семьи, а не всего мира. Я действительно видел и читал несколько спекулятивных статей, но не понимаю их смысла. Юдзуру, в первую очередь, для меня великий спортсмен и тренер, мы умеем разделять спортивное сотрудничество и семейные отношения. Как видите, наше сотрудничество вполне успешное и мне нравится работать с ним в команде. Думаю, на этом можно закрывать тему, сейчас мне нечего скрывать. — Мэтт, скажите, какого это ощущать, что ваш папа — это сам Юдзуру Ханю, трехкратный олимпийский чемпион, еще и в преддверии Олимпийских игр? Накладывает ли это какую-то дополнительную ответственность на вас? — Сначала нужно попасть на Олимпийские игры, это само по себе тяжело. end of the flashbacks На самом деле, мысли о пресс-конференции не выходили с позавчера. Мы успели перекинуться лишь парой слов с Мэттом, у которого я уточнила всё ли хорошо, на что он одобрительно закивал. А после мы пересеклись с Юдзуру и Мишей тоже ненадолго, но все трое промолчали об этом и я не стала начинать разговор, хотя сейчас думаю, что может надо было обсудить. Мэтт стал нервозно заходить на квадлутц, который у него сегодня откровенно не шел, в отличии от всех других прыжков и каскадов. Квадлутц был одним из первых прыжков, который Мэтт освоил хорошо вместе с сальховым и трикселем, но проблематичен был именно выезд с него. Меньше он сам любил флип, риттбергер, который у него получался даже лучше, чем лутц, и тулуп. Набор прыжков в короткой программе был стабильным, выбор был практически очевидным — сольный квадлутц, триксель, а во второй части программы квадсальхов с тулупом в каскаде. Это был наиболее оптимальный вариант, на котором тренерский штаб давно остановился. Переживания и перекраивание были головной болью произвольной программы. Сначала были изменения из-за травмы Мэтта, потом меняли нарезку музыки, меняли переходы и программа стала выглядеть немного по-другому. Где-то менялись местами прыжки или каскады и это все, конечно, рабочий процесс, но видя безуспешные попытки квадлутца и флипа, который получался и так редко, но сегодня и вовсе на квадфлипы надежды исчезали. Переживания стали расти на месте. С трибуны я переводила взгляд иногда на Юдзуру с Мишей, которые активно обсуждали и что-то рисовали на своих планшетах. Мне показалось, что скорее всего они обсуждали порядок прыжков или план «Б». Это не редкость, когда на утренней подготовке не получаются прыжки, когда коленки дрожат от волнения и кажется будто еще чуть-чуть и ты упадешь. У меня так было чуть ли не перед каждым турниром, где-то получалось больше, где-то меньше, но после тренировки я успокаивалась и на шестиминутную разминку выходила уже более уверенно. Через какое-то время и я, и мои тренера привыкли к тому, что утром я могу быть не выспавшейся, или могу излишне переживать, из-за чего теряется концентрация или голова не работает в привычном темпе и не контролирует мои движения. Смотря на Мэтта, мне хотелось думать, что это та же ситуация, но я понимала, что ранее такого не наблюдалось. Он мог косячить на тренировках, мог теряться на тренировках, мог забывать программы даже. Однако, этот ребенок всегда выходил максимально собранным в дни соревновании. Чем взрослее становился, тем больше он становился ответственным, хоть и с самого детства с дисциплиной у него проблем не было. Прямо как и у Юдзуру. Мэтт выглядел злым и опечаленным, он оставил попытки лутца с флипом, и спокойно прыгнул более легкие свои каскады, прыгнул квадритт, триксель, делал вращения и снова зашел на лутц. Чертов лутц. Я сразу заметила, что он не так, как обычно оттолкнулся и уже через секунду он не очень удачно оказался прямо на льду. В голове пробежали не самые приятные мысли о рецидиве и я вскочила с места, пытаясь посмотреть на реакцию сына. Сначала он полежал на льду, потирал колено, но после встал и подъехал к тренерам. Я решила, что смотреть издалека не очень хорошая идея и решила спуститься к ним. Тренировка всё равно подходила к концу. Невольно я стала свидетелем сцены, от которой у меня все тело покрылось мурашками. Мэтт просто подъехал к выходу со льда, возле которого находился Юдзуру и положил свою голову на его плечо. Он прикрыл глаза, больше не совершая никаких движении. Мое сердце затрепетало от увиденного и мне кажется, что я даже перестала моргать в этот момент. Юдзуру, кажется, тоже был в сильном удивлении и не сразу понял как отреагировать на это. Ханю обоими руками крепко обнял Мэтта и не решался двинуться. Это был один из немногих моментов, когда Мэтт проявлял какую-то нежность по отношению к тренеру и проявлял такие эмоции в каком-то публичном месте. Мэтт поудобнее устроился на плечах Юдзуру и обнял его в ответ, как только Юзу сделал это. Он даже не вышел со льда и они вдвоем продолжали стоять у входа. Всё это происходило молча, никто ни сказал и ни слова, Мэтт выглядел так, будто бы просто хотел найти какое-то успокоение или поддержку именно у Юдзуру и от этого внутри были смешанные чувства. Я не решилась подходить ближе и спускаться прямо к бортам. Через пару минут Юзу всё-таки помог ему выйти со льда и подал ему чехлы для лезвия. Он наклонился к нему поближе и стал что-то ему говорить или расспрашивать. Судя по тому, что Мэтт стал потирать колено, речь шла про последнюю неудачную попытку прыжка. Я решила не нарушать эту идиллию. Я вышла с арены и подумала, что могу поддержать Мэтта чуть попозже, давая возможность остаться ему с Ханю наедине. Может быть это действительно то, что ему нужнее прямо сейчас. — Ты тоже решила им не мешать, да? — передо мной вдруг оказался Миша, который довольной улыбкой подходил ко мне и приобнял, поглаживая по спине. — Ты тоже это видел, да? — задала я ему вопрос в ответ и попыталась выдать из себя слабую улыбку, — Миш, скажи, что всё будет хорошо? — А ты думаешь иначе? — мы продолжали просто задавать друг-другу вопросы, — он встал напротив меня и взял обоими руками за плечи, подбадривая как и делал всегда, — Жень, ты очень много переживаешь, даже излишне, понимаешь, это все отражается на Мэтте. Ты его мама, ты его тыл, крепость, для него твоя реакция, твои эмоции очень важны и ты же прекрасно знаешь какой у нас чувствительный мальчик. А вообще, с чего ты взяла, что всё может пойти не так? Физически ребенок готов отлично, он в своей хорошей форме. — А трениров. — Так бывает. Он тоже на нервах, сейчас главное его успокоить и дать ему немного времени прийти в себя после этой тренировки и уверить, что всё получится. Сейчас проблема только в голове. Господи, говорю прям как Брайан, — усмехнулся Миша и потряс меня за плечи, — всё будет хорошо, поверь в это. В такие моменты нужно просто верить. — Спасибо, Миш, мне правда это было нужно. Ты прав, мне кажется я очень нервничаю, знаешь, такие же ощущения, как перед олимпиадой тогда в 2018-м. Вот, я последние дни думала что это за переживания такие, а сейчас поняла, что похожее я уже испытывала. — Всё, мне надо к ребятам, нам надо еще обсудить что с этим лутцем будем делать. Конечно не мне советовать, но тебе лучше поговорить с Мэттом, у него сейчас заминка будет, а потом свободное время, пока произвольная девушек будет идти. Я кивнула Мише и была благодарна ему за поддержку. Миша — чудесный друг и мне очень нравятся его человеческие качества. Он был тем самым человеком в моей жизни, с которым даже не поддерживая связь столько лет, мы смогли сохранить теплые дружеские чувства. Они очень хорошо дружили и с Юзу, благодаря чему он без проблем читал нас обоих. Направляясь в нашу тренерскую комнату, я услышала как меня окликнул Мэтт, который шел вместе с Юдзуру. — О, вы уже все, — оглянулась я и подождала, пока они подойдут поближе. Настроение у ребенка было вполне рабочее, это мне, определенно, понравилось. — Да, я сейчас в зал на заминку и потом хочу перекусить немного. Составишь компанию? — спросил меня он. — С радостью. Как колено? — Всё в порядке, даже несильно и почувствовал боль, Юдзуру подтвердит, — проговорил Мэтт уверенным тоном и я знала, что если бы боль была достаточной для беспокойства, то он бы точно сказал об этом кому-нибудь из нас. Мы уже проходили через всё это и он сам прекрасно понимал, что игнорировать травмы, падения, боли, запивать всё это обезболивающими или ставить уколы — не решение. — Хорошо, позвони или напиши мне, как закончишь, я буду где-нибудь неподалеку. Мэтт кивнул и направился в зал, и я заметила задумавшегося Юзу, который листал какие-то свои бумажки. — Всё в порядке? — Да, да, всё хорошо, хочу дождаться Мишу и обсудить пару вещей. Поговорили с Мэттом, всё должно быть в порядке, с коленом, кажется и вправду ничего страшного, но после заминки покажется врачу, на всякий случай. Я одобрительно закивала ему в ответ и мы направились в тренерскую. Планка была задана высокая. Очевидно, что все, кто выступает сегодня были готовы на высшем уровне. Человек десять соревновались за эти три места в сборной, ибо у всех были свои сильные стороны и свои слабости. Поэтому, предугадать, кто точно окажется в сборной было сложно, но надо заметить, что на Мэтта было много ставок. Сейчас я находилась на трибуне для гостей вместе с Крисом, Хави, и другими знакомыми фигуристами в прошлом. Этот чемпионат приехали посмотреть и Настя Скопцова, и Саша Трусова с Ильей Малининым, и Саша Бойкова с Димой Козловским, с которыми я поддерживала теплые отношения. Перед выступлением я получила сообщение от Джуни, в котором он желал удачи Мэтту и был морально с нами, хоть и не могу присутствовать физически из-за своего графика. Было и много других знакомых лиц, но это меня мало интересовало на данный момент. Мэтт вышел в последней сильнейшей разминке и среди этих спортсменов сегодня будут разыгрываться и медали, и места в сборной. Шестиминутная разминка прошла в спокойном темпе, без каких-либо происшествии, столкновении, или еще чего-либо. Как обычно, все разминались, накатывали круги по льду, «пробовали» лёд, а все вокруг предвкушали чистые прокаты, но мужское одиночное катание — тот самый вид фигурного катания, который считается самым непредсказуемым из всех. Это я привыкла держать в голове еще со времен, когда выступал Юзу, который мог спонтанно перекроить программу и никому об этом не сказать. Первый прокат, второй, третий… Прокаты были хорошие, но не невозможными или исключительными. Четвертый прокат взорвал зал. Это был тоже один из фаворитов турнира, который потрясающе и чистейше выполнил и техническую часть, и сама программа была передана полностью. Зал безумно сильно аплодировал и это было абсолютно заслуженно. Технически это была самая сложная программа на данный момент и он набрал больше трехсот баллов. Зал не умолкал. Атмосфера становилась с каждым прокатом вся напряженнее и тяжелее. Я чувствовала, что Мэтту придется явно непросто выступать следующим. Юзу говорил какие-то наставления ему перед прокатом, а Мэтт внимательно слушал его. Он похлопал его по плечу и Мэттью пригласили для исполнения произвольной программы. Он принял стартовую позу и все мы были в ожидании начала проката. Я вцепилась руками за руки Криса, чтобы хоть как-то справиться с нервами, но внешне старалась оставаться невозмутимо спокойной. Лед и всю арену с наших мест было хорошо видно и можно было заметить реакцию Юзу и Миши за бортом. Всё началось со степ-аута с четверного лутца, продолжилось падением с недокрученного четверного ритта, и чисто исполненным четверным сальховым, следом был чистый, пролетный триксель. оставалось три каскада, три сложных каскада, но исполненных чисто на утренней тренировке, это вселяло надежду. вторая часть программы началась с идеального четверного тулупа — тройного акселя, продолжилась четверным тулупом-ойлером-флипом с ошибками на выезде, и закончилось всё бабочкой на квадсальхове, после которого риттбергера в каскаде можно было уже и не ждать. А все непрыжковые были выполнены на высшем уровне, так, как умел и мог выполнять Мэтт. Цена каждой ошибки была дорогой. Особенно на Чемпионате России Олимпийского сезона. Технически программа была сложной, возможно даже самой сложной среди российских фигуристов. Стоило ли на сегодня отказаться от этого контента и упростить его? Может быть стоило сократить на пару четверных и добрать бонусными баллами, гарантируя место в тройке? Может все эти шесть четверных не стоили того? Мысли сами лезли в голову. Я устало прикрыла глаза, чтобы отогнать эти мысли как можно скорее. Мэтт после поклонов подъехал к тренерам и в его глазах была настоящая пустота. А внутри, скорее всего, опустошение. На нём не было никаких эмоции, он никак не реагировал на публику, не оглядывался. Единственное, он слушал Юдзуру, который точно также безэмоционально говорил ему как только встретил его и вплоть до уголка слез и поцелуев. Все камеры были переведены на Мэтта и его тренеров. Миша был более эмоциональным, он в этой команде явно отвечал за эмоциональную поддержку. Внутри всё смешалось и я уже не различала что конкретно я испытываю прямо сейчас. Оценки появились на табло быстро, судьи не заставили никого ждать. Это был самый низкий результат по произвольной программе за этот сезон. Мэтт занял четвертое итоговое место и остался, на этот раз, без медали Чемпионата России. Баллы были абсолютно справедливые и соответствовали моим ожиданиям, другие оказались сильнее. В этот раз. Не физически, а именно морально. Я боялась именно этого, видя как много внешних факторов создают вокруг Мэтта нездоровую атмосферу. Конечно, мы предполагали всё это, но никогда нельзя подготовиться к такому давлению в полной мере. Мы, все-таки, люди, и живые существа. Нам свойственно чувствовать эмоции, проживать их, расстраиваться, злиться, переживать, волноваться. После того как Мэтт, Юзу и Миша покинули kiss&cry, я тоже решила не оставаться на трибуне, но попросила Криса и Хави остаться, ибо не знала пока какая реакция на всё происходящее у Мэтта. Я нашла их в подтрибунной, где Юзу, Мэтт и Миша разговаривали о чем-то. Быстрыми шагами я направилась к ним и Мэтт, который заметил мое приближение обнял меня, но выглядел грустным и разочарованным. — Всё, Мэтт, раньше времени шансы на попадание в состав не хороним. Решение будет приниматься всем комитетом только завтра и неизвестно как все сложится. Тем более, ваша разница с третьим место небольшая, два балла. — Миша прав, такое бывает. Ты боролся, мы все это видели. Было безумно сложно подобрать правильные слова. — Ребят, давайте поговорим и обсудим всё потом. Мэтт, иди заминаться, иначе мышцы остынут. Я подойду минут через пять в зал, — сказал Юзу, в голосе которого не было заметно ни капельки переживания. Я всегда удивлялась тому, как он, порой, может так умело скрывать свои эмоции. Мэтт слегка кивнул и направился в зал. В его глазах не было слез или отчаяния, или еще чего-то. Лучше бы это были слезы и взрывные эмоции, чем эта пустота, которую я увидела в нем только что. Гораздо страшнее видеть пустоту в глазах ребенка. Когда в глазах погасает огонек и ребенок смотрит на тебя без единой эмоции. — В его глазах пустота, таким я его еще не видела, — сказала я Мише и Юзу. — Жень, не преувеличивай. Это просто состояние неопределенности. Ребенок очень хотел выиграть и автоматически попасть в сборную. Дай ему немного времени, пусть сейчас пойдет в зал, успокоится, поедет домой, поспит. Да, это было не лучшее его выступление, он может куда гораздо лучше. Но надо не дать ему сильно винить себя, иначе можно не вытащить из такого состояния. — Может ты и прав. Заседание по определению состава будет уже завтра и завтра всё станет гораздо понятнее. После заминки и как только Мэтт привел себя в порядок, мы решили, что можно и уезжать домой. Время было довольно позднее, многие все еще оставались во дворце, чтобы посмотреть награждение, но тратить на это силы и эмоциональные ресурсы не хотелось никому из нас. Мы доехали до дома практически в полной тишине. Никто не хотел грузить Мэтта, мы все как-то не сговариваясь пришли к тому, что ему нужно дать немного времени, чтобы он сам разобрался в себе. Наши вопросы и расспрашивания бы ни сделали абсолютно ничего. Перед тем как уехать, мы успели попрощаться с Хави, который поддержал нас и заверял, что всё будет хорошо. Крис поехал вместе с нами домой. Перед тем как зайти домой, Мэтт первым нарушил тишину. — Мам, Юзу, Миша, всё в порядке. Я очень устал и я хочу побыть немного один. Я не хотел вот так вот откатать произвольную и я действительно расстроен, но вы не переживайте, пожалуйста. Я буду у себя. Мы обняли Мэтта и я попыталась выдать легкую улыбку, чтобы успокоить Мэтта. Он в ответ устало улыбнулся и зашел в дом вместе с Мишей. Мы остались стоять под небольшим, колючим, зимним дождем на улице. — Это был тяжелый день, — сказал Юдзуру и приблизился ко мне, раскрывая свои объятия. — Это был тяжелый и долгий день. Пока ехали домой, я подумала, что может быть я излишне переживаю или как-то слишком эмоционально реагирую, — поделилась я своими переживаниями. — Я бы не сказал, что это слишком эмоционально. Я понимаю тебя, ты переживаешь за моральное состояние Мэтта и не хочешь, чтобы с ним повторилось хоть что-либо из нашей с тобой спортивной карьеры. Но… так не бывает, Жень. Трудности будут всегда, и к ним невозможно быть готовыми абсолютно всегда. — Когда моя мечта на Олимпийских играх рассыпалась вдребезги в тот момент, когда я увидела оценки и не заветную первую строчку, а вторую, я два года после прожила в моральном аде. Я не могла нормально спать, не могла есть, меня преследовали мысли об Олимпиаде, меня преследовала бессонница. Всё это пронеслось перед глазами, знаешь, когда я увидела итоги произвольной. Мэтт к этой Олимпиаде идет с его осознанных лет и не попасть туда — это будет слишком тяжело для него. Я просто боюсь об этом думать. — Жень, я всё знаю. Для него сегодняшний результат — это поражение. Надо это пережить, успокоиться и начать работать заново. Я уверен, что даже в худшем сценарий, он не сломается. Мы будем рядом с ним и поможем справиться со всем, что будет еще происходить в его спортивной карьере. Сейчас всё кажется слишком невыносимым, но ты сама прекрасно знаешь, что это лишь очередное испытание, а не конец света. Мы зашли домой, успев замерзнуть под морозным дождем, и увидели, что мама с Мишей разговаривают в зале за чаем. Они позвали нас к себе и мы присоединились к их разговорам. Все обсуждали сегодняшние прокаты спортсменов и это был такой внутренний разбор полетов без Мэттью. — Я отнесла ему в комнату фрукты и горячий чай, чтобы не заболел и в целом успокоился. Отреагировал хорошо и мы немного поговорили, сказал, что поспит и надеяться, что будет уже легче, — сказала мама. — Спасибо, мам. Только что-то мне подсказывает, что он сегодня не уснет, — ответила я и отпила горячего жасминового чая, который приготовила мама сама. Разными видами чая мы начали баловаться после того, как нас приучил к этому Юдзуру. И сейчас у мамы уже была коллекция чая. Если моей слабостью был кофе, то его слабостью были разные виды чая. Он любил жасминовый, но еще у него дома всегда можно было найти и лавандовый чай, и чай с бергамотом, и улун, и мятный и даже с лепестками роз. Он часто дарил мне или маме чаи и даже любил процесс готовки чая, показывая нам как правильно заваривать каждый вид чая. Глоток крепкого жасминового чая казался спасением от всего произошедшего за сегодня. Прикрыв глаза, хотелось себя представить в чайных полях где-нибудь в Японии. Эта мысль заставила меня улыбнуться и снова слушать разговоры за столом, пока вдруг не зазвонил телефон. — Да, слушаю? — Да, я буду. Хорошо, буду одна. — Зовут в федерацию, — вздохнула я, предвкушая это собрание, — завтра в 8 утра. Будем обсуждать составы, говорят, хотят, чтобы я присутствовала, послушала. Сказали, чтобы был кто-то один из тренеров официальных. — Учитывая, что мой русский язык неидеален — лучше пойти Мише, — сказал Юзу. — При этом, фигура Юзу выглядит явно более значительнее для федерации, чем я, — поделился Миша, — а в нашей федерации такое играть не последнюю роль. Не прошло и две минуты, как телефон зазвонил еще раз. — Алло? — Да, это я. — А, Антон Тариэльевич, не сразу узнала, простите. Да, только что звонили из вашего секретариата и позвали завтра в восемь утра вместе с кем-то из тренеров. — В 7 утра? Хорошо, да, я знаю это место. Спасибо, доброй ночи. Все вопросительно смотрели на меня, пока я разговаривала по телефону. — Сихарулидзе позвонил лично, хочет встретиться перед советом. Я даже удивилась и не узнала его голос сразу. Попросил не опаздывать, но ни слова лишнего не сказал, да и мне не дал ничего спросить. — Это глава федерации? — спросил Юзу и мы утвердительно закивали. — Жень, он бы не стал просто так тебя звать. Хочет что-то или предложить, или о чем-то предупредить заранее, — сказала мама и Миша ее поддержал. Я ощутила себя в некой растерянности.

Чувствую, это будет долгая ночь. Чувствую, это будет тяжело.