Да он псих! Или трудный денёк

       Первый учебный год подошел к концу. Жаркое июньское солнце пробивалось в школьные коридоры через высокие пыльные окна. Студенты беззаботно прохаживались вдоль кабинетов, нет-нет да заглядывая попрощаться в полюбившимися преподавателями.        Адам, собрав наконец пыльные учебники и расставив их в библиотеке по нужным разделам, направился пожелать приятных каникул старому профессору.        Дверь в темный кабинет была слегка приоткрыта. Седой мужчина аккуратно складывал свои записи и личные вещи в небольшой прямоугольный чемодан.        — Профессор, могу я войти? — застенчиво спросил юноша.        — Адам, конечно, входите, — радушно отозвался учитель.        Он уже почти закончил свои сборы и теперь только внимательно осматривал свое рабочее место в надежде не забыть что-нибудь важное.        — Уезжаете на все каникулы?        — Боюсь, не только на каникулы, — невесело улыбнулся мужчина, его уставший взгляд остановился на настенных часах, в которых не было ни единой стрелки.        — Что это значит, профессор?        — Я ухожу.        — Но почему? И кто будет теперь преподавать ваш предмет?        — Я даже не знаю, останется ли мой предмет вообще, — безразлично пожал плечами он.        — Как это понимать?        — Министерство сокращает программу вашего обучения. И теперь будет делать упор на бытовую магию.        — Но это же глупо. Даже самый, мягко скажем, слабый ученик способен изучить бытовую магию. А ваш предмет…        — Мой предмет, — учитель как-то странно протянул эти слова, — мой предмет стал неугоден.        — И куда вы отправитесь? — с открытым отчаянием спросил юноша.        — К морю, думаю.        — Мы и так на острове, тут со всех сторон море.        — Нет, к такому, чтоб круглый год солнце, морской свежий бриз, и ни намека на туман или и того хуже дождь.        — Но это не справедливо! — разгорячился Адам. — Мы теперь станем стадом тупых идиотов, способных лишь развести огонь в камине, да без усилий смести пыль! Я не согласен.        — К сожалению, твое мнение, как и мнение многих моих коллег, никого не интересует.        Профессор сделал шаг к ученику, дружелюбно коснувшись его плеча.        — Но я хочу изучить магию! Я хочу стать великим волшебником, хочу добиться в этом мире чего-то большего, нежели приз за самый чистый дом в своем графстве.        — Я ничем не смогу тебе помочь, — он ловко опустил какую-то бумажку в карман пиджака Адама, взглядом требуя молчания и повиновения. — Я хочу верить, что ты сможешь этого добиться и без меня.        Волоча за собой старый чемодан, учитель покинул теперь уже совсем опустевший кабинет. Адам остался стоять, смотря в окно на то, как последние студенты весело что-то обсуждают, вальяжно раскинувшись на безупречной зеленой лужайке.        «Алмос Фабо. Найди его, он поможет» Дальше аккуратным наклонным почерком был написан неизвестный Адаму адрес. Как может помочь этот человек? Почему министерство с такой скоростью хочет превратить всех новых волшебников в никчемную биомассу? Вряд ли теперь возможно что-то сделать.        Бумажку Адам все же сохранил. Он вернулся в родительский дом и полностью погрузился в поиски места жительства волшебника. Только сон и усталость могли загнать юношу в постель, и лишь сильные спазмы в желудке оторвать от поисков и посетить кухню.        Больше месяца волшебник перелистывал различные карты страны, искал старые справочники, но нигде так и не встретил ни имени, ни похожего адреса. «Чепуха какая-то! Видимо его даже не существует!»        Вечер пятницы ознаменовывался собравшейся родней со всех уголков страны. Все гладко выбритые и надушенные родственники расхаживали по большому родовому имению, то и дело поучая Адама как следует жить, уважать старших, быть благодарным государству за возможность обучаться тайнам магии, быть полезным обществу. Адам держался из последних, дабы не нахамить кому-нибудь.        — Да, он преподавал в школе еще моему деду… — донеслось из гулкого коридора. Адам прислонился к дверному косяку, желая немного вникнуть в чужую беседу.        — Говорят, он был совершенно невыносим, сам себе на уме, совершенно не придерживался учительской тактичности и регламенту. Однажды сжег длинные шикарные усы директора прямо во время рождественского ужина, после чего высказался по поводу их нелепости и объявил об отставке. Хотя это уже и так было понятно.        Двое коренастых мужчин, чей диалог подслушивал Адам, расхохотались. Их смех прервал подошедший хозяин дома.        — Алмос был превосходным учителем, — нарочито серьезно сказал он, окидывая родственников жены уничижительным взглядом.        Адам встрепенулся. Он внимательно посмотрел на своего отца, которого долгие годы ненавидел за его напыщенную консервативность, его устаревшие взгляды и уклад жизни.        — А директорские усы и правда были вопиющим недоразумением, — задумчиво бросил мужчина, направляясь в тихую библиотеку.        Полумрак этой комнаты лишь кое-где пытались вытеснить дотлевающие свечи. Высокий мужчина расположился в мягком кресле с высокой спинкой. Взгляд его мутных зеленых глаз остановился на темном окне. Пальцы задумчиво поглаживали кожаный переплет любимой книги.        — Отец, — стараясь добавить голосу солидности, позвал Адам.        Как и ожидалось реакции не последовало. Адам давно отметил для себя незримую, но четкую грань в общении с родителями. И как раз сейчас пытался переступить через нее, надеясь хоть раз увенчать это успехом.        — Я… мне нужно спросить кое о чем, — с каждым новым словом юноша терял всю ту напористость, с которой шагал следом за отцом, четко планируя свою речь.        Мужчина лишь одобрительно кивнул головой.        — Алмос Фабо…        Изумленный взгляд вперился в Адама. Словно уж этих слов от него услышать он точно никак не ожидал.        — Я уже месяц ищу его.        — Зачем?        — Я лишь потрачу твое время рассказами, — уклонился брюнет.        — Ничем не могу тебе помочь, — явный интерес тут же потух в глазах родителя.        Непрошибаемый и совершенно упертый — казалось, именно это должно было стать девизом этого старика. Мужчина безразлично вернулся к своему увлекательному занятию лицезрения темного оконного стекла. Адам раздраженно выдохнул. Из гостиной доносилась неспешная музыка, негромкие разговоры и раздражающее звяканье бокалов. Адам удрученно вернулся к торжеству.        Утро выдалось по-летнему солнечным и теплым. Тяжелый тюль до последнего старался скрыть лицо Адама от ослепительных лучей солнца.        В гостиной был уже накрыт длинный стол, во главе которого молчаливо сидел отец.        — Доброе утро, сынок, — приветливо бросила мать, чуть ощутимо касаясь плеча Адама, задумчиво жующего завтрак.        Юноша в ответ лишь хмуро что-то буркнул под нос.        Никогда еще он не ощущал такого давления. Как со стороны отца, что так усердно буравил его взглядом, так и от самого себя — ведь столько времени было потрачено в пустую, а он и на шаг не приблизился в своих поисках.        Миссис Брук — невысокая молодая женщина, удрученно смотрела на сына. То и дело стараясь заговорить то с мужем, то с Адамом, но результата не добивалась ровным счетом никакого, от чего нервно поправляла свои пышные каштановые волосы.        — Спасибо, — сухо бросил Адам, поднимаясь из-за стола.        Женщина хотела еще что-то сказать напоследок, но под тяжелым взглядом супруга словно съежилась и опустила грустный взгляд в тарелку.        Адам упал на кровать лицом, приятная ткань обдала кожу прохладой. Что делать дальше? Может и шут с ним? Пусть все идет своим чередом? Что толку от его поисков пока он тут?        В дверь постучали.        — Я отдыхаю, — зло крикнул брюнет, отворачиваясь спиной к двери.        — Я… в общем вот, — вошедшая в комнату миссис Брук, осторожно положила что-то на прикроватный столик.        Адам лениво повернулся к матери. Сложно было не заметить, как сильно она разрывается между ним и отцом. Как тяжело ей даются всяческого рода размолвки в семье. Но это было всегда. Почему раньше он не замечал этот усталый взгляд, эти морщинки вокруг глаз, слабую улыбку, словно она просит прощения за то, о чем может даже не знать, но готова принести извинения?        — Мам, — голос был тихим. Рука Адама легла на холодные пальцы женщины.        — Я всегда помогу тебе, мой мальчик, — с этими словами ее накрашенные губы коснулись лба юноши, оставляя на коже характерную розовую отметину.        Женщина поспешила вернуться в гостиную, из которой уже доносился грубый отцовский голос.        Маленький клочок бумаги тут же завладел вниманием Адама. Он развернул его, быстро пробегая глазами по ровным строчкам.        — Очередное имя, — уныло выдохнул юноша.        Но это явно было куда большим шагом вперед. Дождавшись, когда родители уедут на очередную благотворительную встречу, Адам собрал кое-какие вещи, отправляясь для нового знакомства, даже не догадываясь, что вернется сюда совсем не скоро.

***

       Старый волшебник, чье имя так заботливо подсказала мать, не спеша перелистывал большую записную книжку. Половина чернил выцвела, где-то поплыли краешки имен, многие были варварски вычеркнуты. Адам терпеливо ждал, нехотя осматривая крохотную захламленную библиотеку.        — Так так, — старик облизнул палец, в очередной раз перелистывая страницу.        — У меня уже есть его адрес, — нерешительно заговорил Адам. — Проблема в том…        — Что такого адреса не существует, — закончил за него волшебник, так же неотрывно водя пальцем по желтой бумаге. — Я знаю зачем ты пришел, так что, будь добр, не мешай.        Адам вздохнул и опустился в кресло. Его взгляд перекидывался от одного угла комнаты на другой, снова скользил по сосредоточенному морщинистому лицу, после поднимался вверх на люстру, от свеч которой то и дело на пол капал воск.        — Вот он, — волшебник схватил кусок пергамента старательно выводя на нем длинное заклинание. — Тебе нужно как можно ближе подобраться к его дому, — он протянул исписанный кусок бумаги юноше. — Потом прочтешь.        — И что?        Во взгляде волшебника промелькнула неприязнь.        — И будет мир во всем мире, — недовольно проскрежетал волшебник.        — Как я могу близко подобраться, если даже не понимаю в какой стране этот чертов адрес?! — закипал юноша.        — Я там тебе все написал.        На этом их встреча подошла к концу. С каждым новым днем мысль «а так ли мне это надо» все сильнее укреплялась в сознании Адама. С каждый недобрым утром желание плюнуть на углубленное изучение магии одолевало юношу по накатывающей. Он перебирался от одного городка к другому, не рискую прибегнуть к использованию портала, из-за чего тратил львиную долю времени пребывая в самых разношерстных местах и компаниях.        Наконец его измученное дорогой поисков лицо обдавал приятный морской бриз. Внизу, за обрывом разбивались о высокие скалы волны. Над головой кричали чайки. Адам устало опустился на камень, потирая чуть трясущиеся от долгой дороги ноги.        Юноша развернул клочок бумаги, внимательно читая заклинание. Песок под ним стал ощутимо нагреваться, ветер усилился, почти заглушая волшебника. Кровь прилила к лицу, Адам чувствовал, как горят щеки, но не остановился. Он продолжал читать, не отрываясь от листка, боясь сделать что-то нет, боясь испортить момент.        Ветер смолк так же внезапно, погружая юношу в тишину, из-за которой по телу побежали мурашки. Наконец Адам поднял глаза, любопытно озираясь. За спиной, словно карман в пространстве, появился неказистых низкий дом. Деревья, росшие до этого плотно друг к другу, просто расступились, позволяя строению стоять на их месте.        — Никогда о таком не слышал, — изумлялся юноша, теперь уже с новыми силами шагая к заветному дому.        Рука тянулась к поросшей мхом двери, как та резко открылась.        «Вот он!»        На пороге стоял светловолосый юноша, всем своим видом показывая, что не рад незваным гостям.        — Я представлял вас немного старше, — вырвалось у Адама.        Хозяин недовольно окинул гостя колючим взглядом.        — Уж не знаю кого ты там себе представлял, но я тебя не звал, уходи.        Дверь спешно начала закрываться. Мгновение и нога Адама попадает в дверной проем, тут же получая порцию неприятной боли.        — Гостеприимство явно не ваш конек, — попытался разрядить ситуацию волшебник.        — Что тебе надо? — сквозь зубы шипел блондин.        — Мне нужен Алмос Фабо.        Лицо излучавшее ненависть преобразилось. На смену гневу пришла нерадостная улыбка, а глаза, заметно потеплев, опустились вниз.        — Ничем не могу тебе помочь. Дедан умер.        Эти слова ударили юношу по лбу, а затем обошли его и добавили по затылку. То, что такое возможно исключать конечно не стоило, но ведь столько сил и времени было потрачено, лишь для того, чтобы услышать это.        — Но…        — Для смерти нет никаких но, — невесело пожал плечами юноша.        Адам заметно осунулся. Теперь все его мысли о том, что остается лишь подчиниться нововведениям министерства и стать слабовольной марионеткой грозились стать правдой. Это был его последний шанс, достичь того, о чем он так мечтал, добиться хоть чего-то неординарного в магии. И теперь эти мечты были похоронены рядом со взбалмошным и могущественным колдуном.        Хозяин дома не спешил больше закрыть дверь перед носом Адама. Он внимательно следил за выражением лица парня. Словно поняв что-то, он все же открыл дверь шире.        — Заходи. Так уж и быть сделаю тебе чая, но не долго. У меня еще куча дел.        Адам неторопливо шагнул в полумрак дома. Темные, выцветшие от времени обои, стабильно отставали от стен под самым потолком, местами свисая аж до пола. Ноги липли к грязному деревянному настилу, а в воздухе намертво завис непонятный запах. То ли чайная заварка с цветками яблони, то ли пряный шоколад. Или это годовая пыль забилась в ноздри? Адам оглядывал беспорядок кругом, с трудом представляя, что здесь и правда кто-то мог жить, работать.        — Как ты сюда попал? — хозяин ловко управился с приготовлением обещанного чая и уже ставил большую пузатую чашку напротив гостя.        — Это долгая история, — нехотя отозвался юноша, делая маленький осторожный глоток.        Горло обожгло чем-то цитрусовым. Жар тут же побежал по уставшему телу, расслабляя напряженную шею, растекаясь дальше по груди к рукам, перетекая, добираясь к гудящим ногам. Терпкий вкус прочно закрепился на языке.        — Я Адам, — юноша поднял глаза. — Я должен был найти Алмоса, чтобы тот научил меня… научил, — голос предательски дрогнул. Адам поспешил снова сделать глоток, чтоб хоть как-то избавиться от подступившего к горлу комка.        — Поверь мне, ты немногое потерял, — язвительно ответил блондин. — Единственное, чему он смог бы тебя научить — как лишиться рассудка.        — Мой учитель… в школе, он дал мне адрес, имя, сказал, что Алмос великий волшебник, и с его помощью… — продолжать не хотелось, ведь это значило в слух признать полный крах всех надежд.        — Твой учитель ошибся, — выдохнул хозяин, — дед пусть и был выдающимся колдуном, но в то же время был тем еще гадом.        — Откуда ты это знаешь? Кто ты?        — Тот, кого он взялся обучить. Видимо, понял, что кому-то все-таки придется его хоронить. Может не хотел гнить в этой лачуге?        Лицо Адама внезапно расцвело. А ведь есть еще выход. Да может и не самый идеальный, но все лучше, чем ничего.        — Ты учился у него? — голос снова второе дыхание приобрел.        — Да, но это ничего не значит, — тут же добавил блондин, понимая к чему клонит гость.        — Пожалуйста, я просто хочу учиться, я не хочу к окончанию универа быть способным лишь на мастерскую уборку кладовки, не хочу пришивать пуговицы на пиджаки министерских крыс быстрее и ловчее кого-либо. Я хочу понять, что могу, узнать на что способен.        Он молил, ни уговаривал, ни просил. Молил.        — Я ж тебе сказал, Алмос умер, — блондин был несгибаем.        — Но ты ведь… ты ведь можешь помочь мне.        — Даже не надейся, — фыркнул волшебник, шумно отхлебывая из чашки.        — Интересно, ты бы стал таким заносчивым, если бы не обучался у сумасшедшего старика?        — Дед предполагал, что у меня это врожденное, — внезапно смягчился блондин.

***

       Упорству Адама не было границ. Он обивал порог дома каждый день, рано утром встречая раздраженного блондина просьбами учить его, совал бесчисленное количество записок под дверь, в проемы треснувших оконных рам, ходил по пятам за волшебником, когда тот наконец выбирался наружу. И молил. Как заведенный. Одно и то же. Сотни раз на дню.        — Боги! Ну хорошо! — наконец взмолился блондин в очередной раз споткнувшись об уснувшего на пороге Адама, расплескав утренний кофе на свою одежду.        Они приступили к медленному изучению различных записей и пометок к учебникам Алмоса Фабо. Целыми днями сидели за столом, погруженные в толстенные записные книги, лишь изредка делая перерывы на легкий перекус и отдых. Вечерами перебирались поближе к камину, перетаскивая ворох документов в зал, раскладывая на полу, увлеченно обсуждая наконец ставшее ясным то или иное заклинание. Дни летели один за другим, юноши, поглощенные чем-то новым, совершенно забыли про бег времени.        Лето подходило к концу.        — Я должен вернуться в универ, — горько отметил Адам, рассматривая уродливый календарь на стене кухни.        Блондин лишь утвердительно кивнул, также не отрывая покрасневших от недосыпа и нехватки отдыха глаз от очередной книги.        — Ты слышишь меня? — Адам коснулся руки друга, заглядывая тому в глаза.        — Я ж не глухой, — недовольно ответил блондин.        Его яркие голубые глаза внимательно следили за реакцией Адама.        — Значит вернешься. И будешь учиться как быстро починить водопровод. В чем проблема?        — Проблема в том, что я хочу учить вот это, — он махнул в сторону кипы бумаг, — а не новую программу по производству послушных домохозяек.        — То же мне проблема, — фыркнул волшебник.        Адам вопросительно изогнул бровь.        — Я конечно никогда не учился в каких-то там школах или что там еще бывает, но там же есть выходные. Займись тем, что тебе интересно на них.        — Это вряд ли, скорее всего они уберут всю «ненужную» литературу. Можно я буду писать тебе?        Он вопросительно уставился на друга. Но тот не спешил с ответом.        — Хорошо, — словно скрипя сердцем выдавил блондин.        Губы Адама тронула улыбка.        Последний совместный вечер они провели у огня, долго и медленно обсуждая все плюсы и минусы обучения в школах. Адам ловил каждый момент, будто боялся упустить что-то важное. И не понимал, что важным для него сейчас было лишь то, кто с ним рядом.

***

       Учебный год начался довольно уныло, а чувство беспомощности добавляло различных хмурых мыслей. Адам исправно посещал занятия, смотрел в пустые глаза учителей, которые монотонно читали свои лекции, листал книжки. Он умирал от скуки. Лишь ежедневные переписки с новообретенным другом поддерживали его.        Это стало его воздухом. Каждый вечер он спешил в свою комнату, в надежде найти на столике письмо, в надежде вновь прочесть о каком-нибудь новом заклинании. Узнать что-то о прошлом Алмоса Фабо, в котором было несметное количество приключений и опасных для жизни ситуаций.        Адам исправно выводил ровным почерком ответы, не в силах выкинуть из головы образы. Он постоянно вспоминал те вечера. Как блондин низко склонялся над мятыми свитками, как менялось его лицо, когда находилось что-то интересное, как подрагивали его черные длинные ресницы, когда он, забывшись, залпом читал. Адам постоянно сравнивал блондина с теми, кто окружал его сейчас. И не мог найти ничего общего ни с учителями, ни с одногруппниками. Этот волшебник не был похож ни на кого. Его бархатный голос, порой почти усыпляющий Адама, каждый раз звучал в памяти стоило начать читать его письма. Перед глазами появлялось выражение его лица, его теплый взгляд, терпкий апельсиновый вкус снова оказывался на языке, нотки цветущих яблонь щекотали ноздри.        «Если не собираешься ехать на рождественские каникулы к родителям, то я нашел кое-что интересное.» Короткая записка была тут же скомкана и выброшена в пустующую мусорную корзину. Адам спешно бросал вещи в широкий чемодан, подгоняемый желанием поскорее вырваться из этого места.        Скалистый берег встретил юношу предгрозовой погодой. Ледяной ветер забирался под одежду, заставляя ежиться и трястись. Колесики чемодана прыгали по неровной дорожке, цепляясь за камни. Адам быстро шагал в сторону покосившегося дома. Из окон неярко светился каминный огонь, и даже сам вид его уже грел.        Шагнув внутрь, Адам облегченно вздохнул, набирая в легкие долгожданное тепло.        — Это бомба, — тут же завопил из гостиной блондин.        Брук поспешил скинуть куртку и направиться на голос. Наконец он столкнулся с горящим взглядом волшебника. Однако, не смог смотреть в эти глаза столь долго как хотелось бы — его внимание перекинулось на нечто, что не укладывалось в голове. Огромный зверь, полностью созданный из огня, разъяренно мотал своей несуразно большой головой, его мощный хвост ходил из стороны в сторону, сметая остатки мебели, превращая те в пыль веков.        — Какого черта? — Адам не сдержал вскрик. — Ты рехнулся? Почему в доме?        Блондин лишь отмахнулся от упреков, подходя ближе к своему детищу. Его пальцы смело коснулись бурлящего огня. Они погрузились внутрь чудовища, кожа на руке даже не покраснела.        — Видал?! — восхищенно крикнул он.        — Как ты это сделал? — Адам сделал несколько шагов вперед, все так же побаиваясь быть сожженным заживо.        — Это Алмос, сукин сын, всегда знал, что огонь моя стихия, — юноша кивнул на стол у дальней стены.        Адам взял в руки длинный свиток. Тот развернулся, и бумага зашелестела по полу. Все было исписано корявым трудночитаемым почерком. Кое-где были схематичные зарисовки движений, и возможного результата, но нигде не было написано, что в итоге твой дом оккупирует огненный дракон.        — А как его убрать тут тоже написано? Или это теперь его дом? — скептично осведомился Брук. — Мы сегодня спим под грозовым небом?        — Не бубни, — нахмурился блондин.        — Ты не знаешь, как его убрать, — охнул Адам, замечая растерянность на лице друга. — Понятно, с тобой в разведку я не пойду.        Блондин прохаживался вдоль своего творения, ласково касаясь того пальцами, поглаживая по огненной морде, чуть ли, не сюсюкаясь с чудовищем.        Расположившись в кресле, Адам устало потер глаза. Он был слишком вымотан дорогой, холодом, да и страхом перед мощью новосозданного дракона, чтобы сделать еще хоть что-то.        — Знаешь, не так я себе все представлял, — неожиданно выдал брюнет.        — Ну хватит ныть, сейчас я его уберу, пока он тут все не сжег.        Блондин снова погрузил руку по локоть в грудь живого огня. В самой серединке слабо замерцал фиолетовый отблеск, он быстро разросся, поглощая языки пламени. Дракон, громко взрыкнув, сгорел, объятый магией.        Блондин сделал чай. Они долго сидели среди пепла и очередной разрухи, в молчании делая один за одним глотки обжигающего напитка. Успокоившиеся нервы теперь позволяли Адаму вновь наблюдать за другом, который, допив свой чай, уже вовсю хвастал новыми полезными навыками. Брук хотел остаться здесь. На эту ночь, на эту неделю, хотел провести все свое время рядом с ним. Слушать его, видеть его живую улыбку, ловить на себе теплый взгляд голубых глаз.        — Завтра и ты попробуешь создать такого, — наконец вырвал из неги Адама блондин. — Адам?        Тот лишь сфокусировал свой взгляд на улыбчивом лице.        — Конечно… только не в доме.        Каникулы проходили не за чашкой горячего шоколада у теплого камина. Они постоянно были на улице. И лишь прозябшие до костей возвращались в дом. Постоянно о чем-то разговаривали, спорили, помогали друг другу с проблемными заклинаниями. Они были вместе эти короткие семь дней.

***

       Новый семестр. Новые предметы, толком не отличающиеся от старых, ничего сложного или невыполнимого. Адам учился блестяще, по большей части благодаря лишь новому другу, чьи постоянные письма поддерживали в нем желание учиться этим бесполезным на его взгляд бытовым заклинаниям. Он сдал экзамены и уже представлял, как проведет свое летнее время бок о бок с блондином. Возможно, ему даже удастся уговорить друга на хотя бы маломальскую починку дома. А может они отправятся куда-то далеко, может даже найдут что-то не связанное с привычной стихийной магией. Ох сколько надежд и планов.        Но писем не было уже больше недели. Адам исправно строчил строчку за строчкой, не понимая, что могло заставить блондина забыть о нем. Ведь он сам не мог и на секунду выкинуть его из головы.