Лара
Он все-таки совсем другой. И я в замешательстве. Зачем я вообще сама заговорила про эту дурацкую вечеринку? Кто тянул меня за язык? Я не могу понять, как так вышло, но вот мы уже идем под одним зонтом, - причем это, кажется, мой зонт, Бо! - в сторону такси. И молчим при этом. Почти все люди разбежались от брызг ледяной влаги, и это не может не радовать - я удивлена, что он еще не притащил за собой целый хвост визжащих фанаток. Спасибо большое. Он одет в огромную простую черную куртку, свободные рваные джинсы и роскошные лаковые туфли, кажется, те же, в которых выступал на концерте. Смешной. Видимо, торопился. Капюшон натянут до самых бровей и скрывает его от мира почти так же хорошо, как меня мой платок. И он специально где-то искал эти цветы... Мои самые любимые, это правда. Искал меня в этом огромном парке. Для того, чтобы получить автограф? Да, похоже, я и правда сильно повлияла на его творчество. Ладно. Одно могу сказать точно: мне стоило увидеть этого парня так близко, только чтобы образ Грега наконец-то от него отделился. Теперь, когда восхитительная иллюзия испарилась, мне гораздо легче адекватно воспринимать его как человека и как артиста. Борегард был даже прав отчасти, когда так стремился затащить меня на эту вечеринку. Мы, все так же окруженные лишь звуками дождя, подходим к автомобилю. Он складывает зонт и сразу же открывает мне дверь. Подает руку, чтобы мне удобно было влезть в низкий седан на шпильках. С ума сойти, еще и безупречное воспитание... Димаш садится с другой стороны и объясняет водителю, куда нужно ехать. Все это время легкая улыбка не сходит с его губ. Непринужденная, почти детская, и настолько заразительная, что я сама начинаю улыбаться. Даже мысль о вечеринке теперь не кажется такой ужасной - это ведь буквально на десять минут, потом можно будет попрощаться, уйти и сладко протянуть ножки в постели. В конце концов, если это дарование действительно так радуется перспективе получить бумажку с чернилами, едва ли я могу ему отказать. Молчание становится неловким, потому что все время в пути, всматриваясь в вечерние улочки, я чувствую на себе взгляд. - Откуда Вы? - спрашиваю, с вежливой улыбкой отлепившись от окна. Он не отводит черных глаз. Ох. Кожей чувствую этот ожог. Я не привыкла к тому, что мужчины ведут себя так. В Канаде, да и в Европе, никто не демонстрирует так открыто свой интерес к собеседнику. Представляю, как это понравилось бы моему мужу. Точнее... пока еще мужу. При воспоминании о нем внутри все болезненно сжимается. Печальная и до отвращения обыденная история - измена, скандалы, слезы и номинальная "пауза", которая только в самых редких случаях заканчивается воссоединением. - Я из Казахстана, - отвечает мой случайный собеседник, сразу же приосанившись и подняв точеный подбородок. Теперь мне понятно, почему он не похож ни на кого из моих знакомых. - Простите, что... э-э-э... Мне трудно говорить. Я мало знаю язык, - смущенно признается он, чуть помедлив. Я ободряюще пожимаю его плечо и улыбаюсь. Мне однажды тоже пришлось начать с самых азов. Его глаза округляются, и я сразу отдергиваю руку - вдруг так не принято в их стране? Стыдно признаться, но я очень мало знаю о культуре Казахстана за исключением того, что ей пришлось многое пережить в ходе истории и она, как, оказывается, и всё остальное, не похожа на другие. Остаток поездки проходит в тишине. Мы подъезжаем к отелю, в пентхаусе которого полным ходом чествуют его имя, и парень тянется к кошельку. - Нет, нет, не переживайте, я расплачусь, - начинаю суетиться я и тянусь к сумке. Он непонимающе наблюдает за моими действиями и хмурится. Да что опять не так?! - Позвольте мне, - тоном, не терпящим возражений, парирует он. Настала моя очередь хмуриться. Водитель со скучающим выражением на усталом лице наблюдает за нами в зеркало заднего вида, протянув огромную шершавую ладонь для наличных. - Деньги - не проблема для меня, - упрямо отзываюсь я, продолжая рыться в сумке. И куда только запропастился этот дурацкий кошелек?! Он в ответ лишь грустно улыбается и опускает голову, уже отсчитывая купюры. - Точно. Ваши деньги - проблема для меня. Что бы это значило? Меня почему-то кидает в жар, и я, оставив попытки отыскать в этом бездонном кожаном кратере кошелек, решаю позволить ему заплатить и выхожу из машины, махнув рукой. Да и пожалуйста. Молюсь только о том, чтобы мне удалось уехать на лифте одной, но буквально кожей ощущаю его присутствие за спиной - еще бы, с такими длинными ногами маленькую меня догнать не составит труда. Опасения подтверждаются, когда передо мной открывается дверь запасного выхода. Бесшумный возмутитель спокойствия самодовольно ухмыляется, пропуская меня внутрь. Потом начинается обычная мясорубка - и меня, и его моментально уносят в разные стороны постояльцы шикарного отеля – какое же счастье, что больше никого не пустили внутрь! Пугает, с каким сожалением я отмечаю его отсутствие. Нельзя. Подобные ощущения очень легко спровоцировать смазливой мордашкой, безупречными манерами и силой характера. И подобные ощущения легко могут привести женщину к огромной, непоправимой ошибке. Тем более, если она одинока уже несколько месяцев и жутко истосковалась по настоящему мужскому вниманию. Вот же глупая, честное слово! Аж самой смешно. Он - обыкновенный поклонник, правда, безумно талантливый и крайне привлекательный. И очень юный. Конечно, он просто хочет свой автограф. Что ж, он его получит, а потом пусть исчезнет со всеми этими своими взглядами и улыбками. Невероятным усилием воли я вырываюсь из плотного кольца человеческих рук и несусь к лифту, попутно проверяя возможный урон. Порядок. Охранники помогают мне сориентироваться в огромном фойе. Влетаю в подоспевший лифт и наконец облегченно выдыхаю. Осталось немного. Этот день стал настоящим потрясением для меня. Слишком много эмоций. Я поднимаюсь в пентхаус в блаженной тишине, которая, впрочем, быстро сменяется оглушающим «клубняком» на русском языке. Морщу нос. Я не считаю клубные треки даже косвенно музыкой, что уж говорить про честный и качественный продукт... Поправляю посильно макияж и волосы и выхожу, наконец, в шумный зал. Посмотрим, что мне еще принесет этот вечер.Димаш
Я веду себя неправильно. Неправильно?.. Да! Нужно просто отвлечься. Переключить свое внимание на что-то еще. Это ведь очевидно, что Лара Фабиан в жизни не обратила бы внимание на парня вроде меня. Очевидно?.. Да! Чего только стоило выражение ее лица, когда она увидела в моих руках кошелек. Тем не менее, я позволил себе утешиться мыслью, что это всего лишь различия в культурах, а не жестокий отпор. Я тупо сидел неподвижно всю дорогу, не в силах отвести глаз. Ну неужели нельзя было хоть что-то спросить, хоть как-то завязать разговор? Она... была похожа на все на свете и ни на что одновременно. И как это выразить на английском так, чтобы не выглядеть неадекватным придурком, посягнувшим на личное пространство женщины? Английский язык кажется мне вдруг жутко ограниченным. Теперь я понимаю, что сама мысль о встрече с ней изначально была обречена на провал. Внутри меня что-то взорвалось, разрушилось, перевернулось и встало на новое место. Одно дело – часами смотреть видео с ней и думать, что ради такой женщины ты пешком обошел бы всю планету. Это легко. Теперь я понимаю. Слова теряют смысл, когда это чувствуешь по-настоящему. Когда мечта обретает очертания, живые, более совершенные, чем я вообще мог представить, сидя возле старого телевизора в нашей гостиной. Я не могу навсегда попрощаться с возможностью наблюдать это чудо. Нужно отвлечься. В этом чертовом пентхаусе с отвратительной музыкой яблоку негде упасть. Стоит только дверям лифта разъехаться, как меня тут же оглушают вопли и аплодисменты, облепляют какие-то люди. Я даже представить не мог, что Игорь Яковлевич соберет столько народу, просто чтобы познакомить со мной. Скромно киваю, улыбаюсь и кланяюсь, пожимаю чьи-то руки, чувствуя себя жутко уставшим. Нигде не видно роскошной копны медовых волос. - Наконец-то! Мы заждались тебя, дружище! – отчаянно перекрикивает очередную сомнительную композицию Крутой, с широкой улыбкой выныривая из-за вычурной колонны, и хлопает меня по спине. – Дамы и господа, вот и настал момент, когда я могу представить вам этот безусловный, космический талант! Снова аплодисменты. Следующие полчаса проходят так, будто я – любопытное растение на яркой подставочке под софитами. По очереди знакомлюсь с разряженными в пух и прах мужчинами и женщинами, мечтая, чтобы хотя бы сделали потише музыку, а потом вырываюсь-таки и продолжаю искать ее глазами. Простой страх узнать о том, что она уже ушла, не дает мне здраво и спокойно оценивать происходящее, поэтому я торопливо огибаю компании людей, как только замечаю солидное пузико Бо. - Бо! БО! – ору, цепляясь за его рукав. Мужчина-таки расцветает, завидев меня. - Полагаю, за этот вечер Вам успели наскучить комплименты, и Вы хотите услышать от меня что-то новое? – добродушно улыбается. Кажется, у него заплетается язык. Я широко улыбаюсь в ответ и киваю. - Здесь есть чудесный балкон с видом на Москва-реку. Прогуляйтесь, Вам понравится, - подмигивает он мне, приканчивая, кажется, далеко не первый бокал вина. Ни слова больше. Не без труда оказываюсь там, открываю огромную дверь и выхожу на балкон. Он и правда чудесный – дождь закончился и теперь тысячи огней освещают мрачноватую реку, купающуюся в свете почти полной луны. Но сильнее всего этот балкон украшает женщина, чьи крупные кудри плавно спускаются к обнаженной в вырезе вечернего платья пояснице. Черное, как эта ночь, оно играет со мной, мягко обнимая ее бедра и спускаясь к тонким щиколоткам в лодочках на высокой шпильке. Я теряю дар речи. Опять. Она медленно поворачивает в мою сторону голову, будто нехотя, и подносит к губам бокал для виски. Даже представить не могу, что сказать. - Вы прекрасны. Вы похожи на луну. Вы... светитесь, как луна, - вдруг выдает мой рот. Она улыбается и молча протягивает мне мою фотографию с красивой витиеватой подписью. Интересно, откуда здесь взялось это фото... Я успел совсем забыть об этом. Вот так, быстро и легко, она решила подвести итог нашему диалогу. Я не согласен, значит, я буду держаться за каждую минуту до того момента, пока вообще ничего нельзя будет поделать. Медленно, боясь ее оттолкнуть, не отводя глаз ни на секунду, я беру ее руку с фотографией в свою. Мягкая, теплая кожа. Контакт с ней отзывается тянущей болью во всем теле, и эти незнакомые, безумные ощущения пугают меня, но я не отступаю. Она выдерживает каждое мгновение моего взгляда. Другая... Не похожа на большинство наших девушек. Я изо всех сил тяну секунду за секундой, двигаясь, как сомнамбула, не разрывая драгоценный зрительный контакт, наклоняюсь и прикасаюсь губами к ее руке. Сначала невесомо, едва ощущая бархат ее кожи на своих губах, потом чуть сильнее, пытаясь выжечь навсегда в своей сетчатке эти огромные глаза. Когда мне кажется, что у меня вот-вот остановится сердце, она мягко освобождает руку и все с той же улыбкой с обложки слегка качает головой. - Что Вы... Это всего лишь автограф. Через пару лет мне придется просить у Вас такой же. - Через пару лет Вы... дадите мне исписать все Ваши стены. Она лишь усмехается и заходит обратно в шумный зал. Я уже знаю, что буду делать дальше.