Про счастье ли?

      Но счастье было не долгим. Будильник настойчиво заставлял меня встать и начать новый день, но моему уставшему мозгу было мало: спать хотелось с невероятной силой, но, пересилив себя, я все же встал. Все-таки на раскачивание у меня времени точно не было. Умывшись холодной водой и приведя себя в более-менее надлежащий вид, я быстро спустился вниз, надеясь быстро позавтракать и спокойно добраться до работы. На кухне царила тишина, лишь завтрак, любезно приготовленный Сешем, ждал меня. Двойная доза крепкого кофе, какая-то питательная каша — и я уже не чувствую себя так плохо.       Когда я уже допивал кофе, целиком погруженный в мысли о компании и ее все еще оставшихся проблемах, в проеме показался довольно сонный отец. Приглядевшись, я понял, что кое-кто вчера явно выпил. И мои выводы подтвердились: залпом осушив два стакана с водой, отец все-таки налил себе кофе и присел напротив меня. — Ты во сколько вчера вернулся? — заботливо спросил он. — В четвертом часу, — делая последний глоток, ответил я. — Будь готов примерно к половине пятого — заеду за тобой. — Огрон, может не стоит? Давай я позвоню своему водителю, и он отвезет нас? — Нет, пап, — остановившись почти на выходе, ответил я. — Я в состоянии сам сесть за руль. Тем более, ты знаешь, как дед относится к тем, кто все же узнает об этом месте. Так что давай не будем испытывать судьбу. — Хорошо. Но будь сейчас аккуратен, — я улыбнулся и кивнул ему, выходя в прихожую.       Нужно было срочно выезжать, иначе опоздаю. Ведь принесенные в жертву сну минуты не вернешь. Перед уходом попросив Сеша собрать мою сумку, я вновь убедился, что не ошибся в нем. На улице уже во всю светило Солнце и стоял крепкий мороз. Очередная доза бодрости получена, и я готов снова окунуться в мир вечных финансовых проблем.       До офиса я смог добраться, не попав в пробки, и ровно в половину девятого поднимался в лифте. Во всех отделах работа кипела: тут и там сновали люди, передавая друг другу какие-то бумаги. Кристен уже тоже была на месте и почти сразу же всучила мне договор для Думана. Я, поблагодарив ее, зашел в кабинет и, раздевшись, тут же сел просматривать статистику. С вечера ничего, к счастью, не изменилось: динамика оставалась положительной, лишь немного колебалась в значениях.       На столе новых бумаг не было, и я вздохнул с облегчением. Теперь нужно было только грамотно организовать работу всего офиса, чтобы ничего не дало сбой. Для этой цели я вызвал в кабинет Думана, Паола и еще нескольких топ-менеджеров. Они появились на пороге спустя примерно десять минут. Думан выглядел не очень, прячась за своей веселостью, от которой Паол был не в восторге.       Устроив, по сути, небольшое совещание, на котором мы обговорили основные моменты, я отпустил всех, кроме Думана. Но тут, немного не вовремя, на пороге появился Марк, которому очень срочно нужно было уточнить у меня некоторые моменты. В итоге, друг тоже подключился к решению возникшей проблемы, и парень попросил поменять местами Думана и топ-менеджера, работающего с ними. Ведь именно из-за его промаха Марку пришлось мчаться ко мне. Зная, что Думан справится, я отдал соответствующие указания Кристен, и мы с другом наконец остались наедине. И у меня было много вопросов к нему. — Как там Гант? — поинтересовался я, протягивая другу договор. Помнится, он обещал позвонить, как только выйдет от него. — Черт, я забыл тебе позвонить, — проведя по волосам, как-то сокрушенно произнес он. — Но мало что изменилось бы от моего звонка. В общем, его не было дома. — Ты уверен? Может он просто не открыл, — сложив руки на груди и расслабившись, предположил я. — Огрон, ты меня недооцениваешь. Думаешь, я бы стал говорить, не проверив? — подняв на меня насмешливый взгляд, спросил Думан. — Ты же знаешь, что я очень остро чувствую присутствие других, особенно когда мне это нужно. Гантлоса не было вчера дома. — Замечательно, — настроение рухнуло в бездну от одного понимания, что Гант все же уехал, бросив все. — Кстати, ты же знаешь, что группа менеджеров, работающая с компанией Клодшера, сегодня собирает видеоконференцию? — между делом спросил он. — Теперь знаю. А тебя определили в эту группу? — я удивился и почувствовал, как внутри просыпается злость. — Да. Ну тогда вместе и пойдем. Я очень хочу посмотреть, как ты вставишь непокорным по самые… — сейчас Думан выглядел по-детски довольным, но смолк, стоило мне только поднять на него глаза. Хотя наверняка прекрасно понимал, что руководство должно быть оповещено обо всем, что он, собственно и сделал.       Друг, наконец, поставил свою подпись и протянул мне договор. Дело оставалось лишь за мной. Еще раз все взвесив, я поставил свою подпись и заметил довольное лицо Думана. Выждав время и немного поговорив на какие-то отвлеченные темы, мы пошли в сторону конференц-зала, в котором намечалась открытая диверсия. Я был готов отчитать любого за такое неподчинение и утаивание каких-то важных фактов. А в данный момент, когда офис находится на грани краха и любая мелочь может сыграть как «за», так и «против», подобного я точно не потерплю. Разбирайся с этим Гант и оставь он все, как есть, я бы не полез. Но подставлять себя и всю компанию — не только мою компанию, на минуточку — под удар… точно нет.       Выбрали самый отдаленный зал — умно. Но недостаточно, чтобы пытаться обвести вокруг пальца руководство. Думан пакостливо улыбался, предчувствуя что-то интересное, в то время как я пытался не разнести все вокруг раньше времени. Больше всего ненавижу какие бы там ни были обманы. Сходу открыв дверь, я, первым делом, оглядел всех здесь находящихся. Они повернулись в нашу сторону с улыбками, но они тут же исчезли, стоило им увидеть меня. Думан сделал серьезное лицо и присоединился к коллективу, предлагая продолжить.       Я не стал вмешиваться в ход конференции, но энтузиазма у провинившихся заметно поубавилось. А я с трудом удерживал лютое равнодушие на лице. Опасливо косясь на меня, они старались затянуть решение вопросов, но всему приходит конец. Конференция закончилась, и в помещении установилась гробовая тишина. Казалось, что под моим взглядом все присутствовавшие, кроме Думана, которого эта ситуация откровенно веселила, переставали дышать, немного боязливо опуская глаза. — Долго молчать собираетесь? — сурово спросил я, заостряя внимание на руководителе группы. — Мистер Ардерн, это не то, что вы подумали, — протараторил тот самый руководитель, подняв на меня взгляд и тут же сглотнув. — Да что вы говорите! — наигранно удивился я. Трусость в признании своих ошибок выводила меня из себя.       В итоге, точка невозврата была пройдена. Повысив тон и выражаясь максимально понятно для сотрудников, хоть и не совсем в соответствии с деловым этикетом, я отчитывал их, как позже выяснилось, на протяжении часа. Будь я в более спокойном душевном состоянии, все закончилось бы минут за пятнадцать. Однако все давившее на меня последние дни нашло выход именно сейчас. Может, оно и к лучшему. Перебивать меня не решались и лишь внимательно слушали, понимая свою оплошность. В глазах многих можно было заметить неприкрытое удивление, ведь в таком состоянии меня увидеть можно очень редко: обычно этим занимается Гантлос. Но так как его сейчас нет, то это легло на меня. Тоже.       Думан встал чуть поодаль и наблюдал за разворачивавшейся сценой, чуть ли ни хлопая в ладоши от восхищения. Мои способности друг знал хорошо и сейчас был рад, что впервые это направлено не на него и команду. Спустя час мне все-таки надоело этим заниматься и, приказав всем быть в моем кабинете ровно в два часа, отправил всех, кроме все того же Думана, на рабочие места. С ними я еще не закончил. — Это было потрясающе, — восторженно произнес друг, когда зал покинул последний сотрудник. — И даже лучше, чем я ожидал. — Тебе лишь бы повеселиться, — со строгостью произнес я. — Ты знаешь — на меня это не действует. А в чем смысл второго акта сие действия? — поинтересовался он, когда мы вышли и направились в сторону кабинета. — За каждой провинностью следует наказание. Чтобы такого больше не повторялось. — Уволишь? — Нет, — я засмеялся. — Это слишком просто. А вот лишить премии — то, что надо. К тому же, не мне принимать подобные решения. — Жестоко, — протянул Думан.       Оставшуюся часть пути мы шли в тишине: друг думал, я постепенно остывал. Кристен на рабочем месте не оказалось, но, зная количество поручений, данных ей, я даже не обратил на это внимания. О чем-то срочном девушка сообщает исправно, поэтому смысла напрягаться, что я мог пропустить что-то, не было.       Зайдя в кабинет, мы молча прошли к своим местам. На столе появилась какая-то папка, на которой я и сконцентрировал все свое внимание. Отчет из отдела статистики. Что ж, все пока шло ровно, с какими-то незначительными вмешательствами. И это определенно дало чуть свободнее вдохнуть. Но я совершенно упустил из виду одну важную вещь. Подняв глаза, я застыл, не в силах поверить в то, что вижу. В голове воцарилась такая тишина, что я даже сглотнул, стараясь понять, не кажется ли мне. — Огрон, ты чего? — усмехнувшись, спросил Думан. — Будто призрака… увидел.       Веселый тон парня сошел на нет, и теперь мы вдвоем не могли поверить в увиденное. На диванчике, совершенно не обращая внимание на происходящее вокруг, сидел Гантлос, увлеченный какой-то работой. — Мне кажется, — запинаясь спросил Думан, а после рухнул на стул, закрывая рукой глаза.       Это привлекло внимание Ганта, и он поднял на нас свой взгляд: привычно спокойный, не прячущий ничего за собой. Ощущение будто меня ударили по голове чем-то очень тяжелым. И вот тут я совершенно перестал понимать, что вообще происходит с этим человеком. — Что-то не так? — обыденно спросил он, и я только выдохнул, садясь в кресло. Шок никак не хотел проходить, а Гантлос уже начал как-то странно смотреть на меня. Но я не знал, что ему сказать. Да и не мог. — А ты… что здесь делаешь? — отмерев, спросил Думан, поднимая взгляд на друга. — Это я вообще-то хотел спросить у тебя, — убирая руки в карманы брюк, с легкой усмешкой произнес Гантлос, еще больше шокируя меня. — Думан наш новый топ-менеджер, — произнес я раньше, чем он успел ответить. Теперь Гантлос повернулся ко мне, и я выловил его взгляд, пытаясь понять, что изменилось в нем. Но там не было ничего. Совершенно ничего. — А у нас разве недостаток в штате? — О, ты просто не знаешь, на какой грани находится твоя компания, — в тон ему ответил я. — Ну так поведай, — присев напротив Думана, провокационно сказал он.       Меня дважды просить не нужно: я все рассказал Гантлосу, ввергнув его в сильнейший шок. А какой смысл молчать? Вернулся — пусть теперь сам все это и разгребает. Все-таки, это его компания. А мои мысли постепенно занимала моя семья, с которой не было никакого желания видеться. Но что-то я начал уходить в свои мысли. Вся игривость Гантлоса сошла на нет, и теперь он довольно серьезно рассматривал статистику. А я продолжал сверлить его взглядом, пытаясь понять, что не так. Он выглядел так, будто ничего и не было. Куда все делось? Что за таинственные перевоплощения? — Мистер Ардерн! — в кабинет влетел разъяренный Паол, ничего и никого не замечая на своем пути. Сзади немного боязливо стояла Кристен, все еще пытавшаяся объяснить ему, что сюда нельзя. — Я могу понять многое, но первый рабочий день, а мистер Ноэр, во-первых, опаздывает, — лицо Думана недоуменно вытянулось, — во-вторых, подставляет своих же коллег, — мы с Гантлосом улыбнулись, наблюдая за начинающимся шоу, — и, в-третьих, не появляется на своем рабочем месте. — Мистер Верде, — повернувшись на стуле, уверенно начал раздраженный Думан, — давайте внесем ясность, — парень в какой-то момент поперхнулся воздухом, наконец заметив присутствовавших в кабинете. — Во-первых, я сегодня был на своем рабочем месте на полчаса раньше, чем нужно. В отличие от вас. Во-вторых, я никого не подставлял. Если ваши подчиненные устраивают за спиной начальства такой беспредел, а вы их прикрываете, то это ваши проблемы. Не надо сваливать на меня. И, в-третьих… — И, в третьих, — вмешался я, видя, что друг уже не на шутку разошелся, — мистер Ноэр сегодня работает с нами в качестве консультирующего специалиста. — Мистер Верде, — вмешался Гантлос, — зайдите-ка ко мне сегодня после окончания вашего рабочего дня. Нам с вами нужно обсудить кое-что. — Х-хорошо, мистер Франш-Конте, — Паол побледнел. — А сейчас можете идти, — он неуверенно кивнул и на негнущихся ногах двинулся к выходу.       Стоило двери закрыться, как Думан подскочил и начал расхаживать туда-сюда по всему кабинету. В каждом его уверенно-резком движении была видна степень взвинченности. И вот тут проявлялась истинная сущность Думана — его не оторвать от собственной силы. И в такие моменты это становилось особенно ярко видно, ведь какая-то звериная нотка завладевала им. Гантлос усмехнулся и перевел взгляд на меня, на что я лишь многозначительно пожал плечами. — Что ж, видимо, нам нужен новый ведущий топ-менеджер, — обращаясь как бы ко мне, сказал друг, кивнув на расхаживающего парня. — Видимо, — Думан резко остановился, когда до него все же дошел смысл сказанного. Повернувшись, он внимательно всматривался сначала в лицо Гантлос, а потом уже и в мое, ища подвох. Так смотрит хищник на своих сородичей, пытаясь понять, в одной ли они стае. — А я говорил, — расплываясь в блаженной улыбке, произнес он и удовлетворенно присел на стул. От его силы не осталось ни следа. — Даже суток не прошло. — Уволишь? — спросил я у Гантлоса, продолжая внимательно вглядываться в его глаза. Это всегда было его самым сильным местом, но в то же время — и самым слабым. — Зависит от того, что он мне скажет, — удобнее сложив руки на груди, он слегка повернулся в мою сторону. — Что еще у вас тут происходило?       Долгого рассказа, естественно, не получилось. По сути, все, что происходило до того вечера, Гант знал, а после него прошло всего лишь полтора дня, чуть меньше. Я, конечно, чуть серьезнее отнесся к вопросу кризиса, потому что в следующие несколько дней вряд ли смогу хоть чем-то им помочь. Будет не до этого. — Я, наверное, пойду, — поднявшись, сказал Думан и немного потянулся. Поймав наши непонимающие взгляды, он продолжил. — К вам сейчас придут менеджеры, которых я «подставил», а я как-то не горю желанием встречаться с ними. Тем более, надо бы сходить к Марку, вникнуть в суть.       Мы кивнули, и он не спеша, что-то присвистывая себе под нос, вышел. Гантлос как-то странно выдохнул и повернулся ко мне. Около минуты он внимательно смотрел мне в глаза, о чем-то задумавшись. Ну, а мне, хоть и выпала удачная возможность, понятнее перемены в друге так и не стали. Я не мог понять, что с ним произошло. — Огрон, — тихо начал он, опустив голову и встав с места, — я хочу поблагодарить тебя. Да, ты знал причину, по которой я отсутствовал все это время, но ни разу, оказываясь в сложной ситуации, не позвонил мне, беря всю ответственность на себя. Ты не дал компании рухнуть, удержал все и привел в стабильное состояние. Я знаю, каких усилий это стоит, и действительно ценю. — Пустяки, — поднявшись, кротко бросил я и, взяв договор, так удачно попавшийся мне на глаза, ненадолго покинул кабинет. Кристен, не отвлекаясь от составления какого-то акта, забрала его, обещая закончить все в ближайшее время.       Гантлос присел на стол и опустил голову на руку, окончательно ссутулившись. Конечно, его мучают совершенно конкретные вещи, но помочь себе он не дает. Еще и это его неожиданное возвращение. Помнится, после расставания с Авророй я только через две недели смог вытянуть его из импровизированного запоя и вернуть на работу. И то он периодически срывался, и все начиналось сначала. Не самое приятное время было. — Гант, — однако, я решился заговорить на эту тему, не зная, к чему это приведет, — все-таки, ты как? — Замечательно, — не поднимая голову, приглушенно ответил он. — А если перестать врать мне? — Я просто не хочу об этом говорить, — горькая улыбка коснулась его лица и во взгляде, поднятом на меня, мимолетно можно было увидеть всю печаль и тоску, одолевающую его. — Хорошо, но, — я запнулся, ища подходящие слова, — ты знаешь, что всегда можешь положиться на меня, — я крепко сжал плечо друга и получил в ответ легкую искреннюю улыбку. — Спасибо.       Я покачал головой и, отпустив Гантлоса, прошел на диванчик, в то время как друг занял свое законное место. Взяв в руки ноутбук, с которым он до этого работал, я не сразу понял, что за документы были открыты. Однако, несколько минут спустя меня все же осенило. — Ты хочешь сейчас это провернуть? — поинтересовался я, отвлекая друга от статистики, снова выведенной на большой экран. Гантлос, видимо, пытался конкретно вникнуть в ситуацию, поэтому сейчас там отображалось то, что сутки назад вгоняло меня в ступор и не отпускало ни на секунду. — Хотел. Но, судя по происходящему, придется повременить. Кстати, да, посмотри — у тебя опыта в таких вещах больше, да и это в большей степени связано с отделом твоей компании.       Я кивнул и попытался сообразить, что и к чему, сопоставляя отдельные фрагменты из разных документов. Общая картинка никак не складывалась, отчего я слегка нахмурился. Сама идея была неплоха, но что-то не давало ей уложиться в моей голове. Что-то было не так, но, сколько я ни старался понять, что именно, у меня ничего не выходило. Но, стоило мне включиться в работу, как на пороге кабинета показались те, кто с утра уже успел вывести меня из себя. — Простите, мистер Франш-Конте, можно? — Входите, — бросив на пришедших мимолетный взгляд, ответил Гантлос и, в итоге, отвлекся от своего занятия. — Чем обязан? — Мистер Ардерн пр… — Утаиванием от руководства планов и подделкой отчетов, — жестко вставил я, и некоторые вздрогнули, обернувшись. — Вот оно что, — как-то странно протянул Гантлос. — В таком случае, у вас есть пять минут, чтобы убедить меня, что вы не виновны. И ваше время пошло, — я с интересом прикрыл ноутбук и, сложив руки, настроился слушать.       Первые секунд тридцать потерянные взгляды бегали по всему кабинету, но, по итогу, руководитель взял себя в руки и начал пытаться хоть как-то выгородить своих подчиненных и себя. Фразы, противоречащие недавно произнесенным, какие-то вставочные комментарии от сотрудников — в общем, цирк. Мне надоело слушать это спустя минуты три, но Гантлос держался, хотя я уже догадывался, какое решение принял мой друг. — Достаточно, — оборвал, наконец, Гант этот ужасный бред. Да, время еще было, но они уже сказали больше, чем надо. Усмехнувшись, я вновь открыл ноутбук и вернулся к прерванному занятию, краем уха все же слушая Гантлоса. — Жду вас всех здесь после окончания рабочего дня. А сейчас можете вернуться к работе.       Я не заметил, как все покинули кабинет, но установившаяся тишина не могла не радовать. До меня наконец начал доходить смысл идеи, и я смог понять, что было не так. Гантлос разрешил мне все поправить, поэтому я тут же исправил то, что не давало однозначного результата. Конкуренты любую мелочь смогут обернуть против, так что нельзя давать им такой возможности.       До четырех часов мы просидели в устоявшемся молчании. Я успел полностью проработать будущий проект и немного отвлечься от неотвратимого отъезда. Но мне нужно было выезжать, поэтому я вернул Гантлосу ноутбук, объяснил все поправки и, в конце концов, начал собираться. — Что-то серьезное? — с долей беспокойства спросил вставший со своего места друг. Конечно, я мог прямо сейчас выложить ему всю правду, но решил пока промолчать об этом. Я и сам пока не осознавал, насколько все серьезно. — Относительно. — Когда вернешься? — Я… не знаю. Думаю, через неделю-полторы точно уже буду здесь. Если что… — Сами справимся. Ты и так уже достаточно сделал, дальше я и сам справлюсь, — для убедительности он кивнул, повторно подтверждая свои слова. — Ладно, но все же… — Огрон! — Все, молчу, — я закончил собираться и теперь выпрямился, смотря в глаза другу. — Удачи тебе, — пожимая мою руку, сказал Гантлос. — И тебе, — усмехнувшись, я словил его саркастичный взгляд и все-таки пошел на выход. — Кристен я предупрежу.       Закрыв дверь, я, естественно, как и обещал, предупредил секретаря: не очень хотелось, чтобы меня донимали эти несколько дней. Гант снова в строю, да и его отец тоже здесь, так что не думаю, что что-то пойдет не так. А мне теперь нужно сосредоточиться на немного других, не совсем приятных мне, вещах. Например, на семье, с которой я проведу все ближайшее время.       Всю дорогу до дома я только и думал о предстоящем. От некоторых мыслей бросало в дрожь, ведь это было настолько неизбежным… и скорым. Мне откровенно не прельщала столь быстрая встреча с матерью, но без этого никуда. Она в очередной раз захочет поговорить, и в очередной раз это закончится ссорой на весь дом. Вот только… ситуация сейчас не совсем подходящая. Вздохнув, я лишь понадеялся, что это в действительности ее остановит.       Хотя, когда мою мать что-то останавливало? Упертая, но не в тех вещах. Главное, не оставаться с ней наедине и всячески избегать контакта. Тогда, может, мы не придем к закономерному итогу всех наших встреч. И если бы все заканчивалось на этом! После этого житья мне не дает отец, вечно повторяющий, что я ошибаюсь в своих рассуждениях и слишком строг к ней. И когда он уже поймет, что мне не пятнадцать и помыкать мною уже давно бесполезно?       Я поморщился, потому что в моей голове это прозвучало с той же интонацией, которой это произносит отец. И вроде не успел еще ничего сделать, а уже чувствую себя так противно. А это все мысли о матери! Можно представить, что со мной происходит, когда мы встречаемся в живую. Будь у меня хоть какой-то выбор, уже давно бы сделал все, чтобы прекратить эту извечную нервотрепку.       Слишком сильно задумавшись, я проехал мимо своего дома. Молодец, Огрон! Развернувшись, я все же вернулся и, оставив машину возле ворот, сразу пошел в дом. Я не планирую надолго задерживаться, поэтому и не загнал машину. Все-таки путь не близкий, а гнать я как-то не очень хочу. Тем более, через пару часов мой организм даст о себе знать. Так что хорошо бы к этому времени проехать хотя бы половину.       Около входа стояли сумки, а в доме царила звенящая тишина. Отец наверняка где-то сидит и читает, а Сеш, как всегда, чем-то увлекся. Бросив ключи от машины на небольшой столик, я громко позвал отца и, разувшись, прошел на кухню. Здесь никого не было, но я услышал, как наверху кто-то закопошился.       Отец, скорее всего, собирался, так что я решил не тревожить его и, ожидая, пока он спустится, решил выпить воды. На глаза мне попались таблетки с успокоительным, и в какой-то момент я был готов выпить несколько, дабы немного расслабиться. Но тут же осознал, какой я дурак: впереди долгая дорога, вкупе с моим уставшим организмом это вряд ли закончится хорошо.       Послышались шаги на лестнице, и я, отставив стакан, вышел в коридор, тут же встречаясь с готовым отцом. Молча пройдя в прихожую, мы закончили последние приготовления и проверили, все ли готово. Дав появившемуся Сешу указания, я подхватил сумки и вышел на улицу, глубоко вдыхая.       Небо заволокли тучи, от бывшего утром Солнца ни осталось ни следа. Холодный пронизывающий ветер раскачивал голые верхушки деревьев и сдувал с высоких сугробов снежинки, которые неприятно резали кожу на лице. Снег хрустел под ногами, но какого-то детского восторга это вовсе не приносило: в такой мертвой тишине это противоположно воздействовало на нервную систему. По тяжелым свисающим облакам было видно, что вскоре начнется метель. После очередного порыва ветра, я вздрогнул и повыше поднял воротник пальто. Отец немного ускорился и сразу сел в машину, в то время как я убирал вещи на заднее сидение: смысла открывать багажник, просто-напросто, не было.       Зная, что внутри тепло, я быстро сел и, закрыв дверь, почувствовал, как кончики пальцев начало слегка колоть. Отец внимательно смотрел на меня, хотя ничего и не спрашивал. И если первые несколько минут у меня получалось это игнорировать, то позже уже начало раздражать. В тот же момент я понял, какой разговор меня ожидает. И, о Дракон, я бы сейчас отдал все, лишь бы он даже не начинался. Ну не в том я состоянии и настроении, чтобы сдерживаться и адекватно реагировать. — Что? — на выдохе спросил я, остановившись на светофоре. До межпланетной трассы оставалось несколько километров, так что сейчас было важно не пропустить каких-либо предупреждающих знаков и нужных поворотов. — Как твой день? — издалека начинает. Ладно. — Все нормально. — Чем занимался? — Подписал договор с Думаном, отчитал группу, которой всецело доверял, ввел в курс дела Гантлоса, поработал с некоторыми документами, а потом уже к тебе, — обыденным тоном перечислял я, сфокусировав все внимание на дороге. — Гантлоса? Он же… — Вернулся сегодня. Я и сам не понял этого. — Да, Гантлос сильно изменился после смерти Лили, — задумчиво произнес отец. — Пап, давай не будем начинать этот разговор. — Почему? — Гант любил свою мать, она для него была самым главным человеком в жизни. И ты уже не раз слышал это от меня, — бросив на отца слегка раздраженный взгляд, я выдохнул и вернулся к дороге. — Тем более, — продолжил я, — ты всегда после этого переходишь ко мне и матери. А я не хочу об этом говорить. — Я просто не могу понять, в чем разница: ты тоже любил свою мать, всегда тянулся к ней, а потом… — А потом случилось то, что случилось. Для меня это перевесило чашу весов. — Ты слишком серьезно относишься к этому, — раздражение медленно перерастало в злость. — Ах, ну да, это же такая мелочь. — Не язви, — строго сказал отец. — А ты не доводи меня до этого состояния, — выезд на трассу был свободен, поэтому слегка прибавив, я ловко вырулил на нее и теперь мог немного расслабиться: впереди долгая прямая. Небольшой снег начал падать, и, судя по тому, как он усиливался, мы въезжали в бурю. — Я спокойно разговариваю с тобой, а ты нервничаешь. — Пап, закрыли тему! — Я пытаюсь понять, почему ты так резко на это реагируешь.       Внутри что-то щелкнуло. В машине стало душно и просто невыносимо. Резко свернув на обочину, я вдавил тормоз и выскочил из машины. У всех сегодня какая-то мания выводить меня из себя? Опершись на крышу, я глубоко дышал: руки сами сжимались в кулаки, и так и хотелось ударить что-нибудь. И если снаружи это проявлялось таким образом, то внутри неконтролируемая ярость сносила все на своем пути. Ведь этот человек прекрасно знает, насколько для меня это больная тема. Но нет — раз за разом все одно и тоже. И когда ты, пап, поймешь, что реагировать по-другому я уже никогда не буду…       Самоконтроль терять ни в коем случае нельзя, но, черт, бесит! Не сдержавшись, я все-таки несильно ударил кулаком по крыше. Легче не стало. Но чуть большее проявление силы встанет мне дальнейшими проблемами. Мимо пролетали машины, в каком-то небольшом шаге. Сосредоточься, Огрон! — Прекрати разыгрывать тут сцены, — жестко сказал мне отец. Я поднял голову и тут же столкнулся с его недовольным взглядом. Я, значит, еще и сцены тут устраиваю! — А может все-таки дело не во мне? Никогда не думал об этом? — Ты хочешь сказать, что это я тебя вывожу? — глаза сверкнули недобрым огоньком, но пути назад уже не было. — Да! Черт, пап, да!!! Я попросил не затрагивать эту тему и всегда прошу, а что делаешь ты? Правильно, начинаешь в очередной раз промывать мне мозги. — Все сказал? — Нет! Когда ты, в конце концов, поймешь, что у меня есть свое устоявшееся мнение и менять его по одной твоей указке я не намерен? — во мне уже давно говорил не тот любимый сын отца, который во всем с ним солидарен. Однако он в упор не хотел этого замечать. — Теперь все? Тогда садись в машину. — Не командуй мной! — порывы ветра не прекращались, путая волосы и мешая.       Отец, не выдержав, сел в машину, хлопнув дверью. От резкого звука я прикрыл глаза и вздохнул сквозь зубы. Эмоций не поубавилось. Руки мешали, и я не знал, куда их деть, чтобы они еще больше не раздражали. И вот спрашивается: обязательно было доводить меня до такого состояния? Сердце билось, как бешеное, дышать было тяжело, все вокруг раздражало одним своим присутствием. Нет, такое не проходит за пять-десять минут.       Обойдя машину, я остановился сзади, и опершись о багажник пятой точкой, нервно собрал руки, одной прикрывая глаза. Снег усиливался, ветер разносил волосы во все стороны, но это было настолько мелочным, что ни капли не заслуживало моего внимания. Нужно как-то успокоить начавшуюся внутри бурю, но как это сделать, когда отец лишь подливает масла в огонь?       Порывы ветра охлаждали голову, и разум постепенно брал верх над чувствами. Разразившаяся буря сходила на нет, но по-прежнему есть тот, кто может обеспечить мгновенное вспыхивание всего, что сейчас утихало. Понимая, что попросту теряю время, я относительно успокоился и, сев за руль и все обдумав, вдавил педаль газа. Это, по крайней мере, отвлечет меня от человека, сидящего рядом.       К слову, он не обращал на меня никакого внимания. Даже про такое экстремальное и скоростное вождение ничего не сказал, хотя терпеть этого не может. Но мне сейчас было бы абсолютно все равно даже на эти его замечания: по сравнению с предыдущим, это ничто. Меня не переубедить, а на новый скандал отец сейчас явно не настроен. Однако, кто знает. Этот человек непредсказуем так же, как моя мать. А потом я слишком вспыльчивый. Пф!       Что ж, чувства постепенно утихали, высокая скорость и полупустая дорога захватывали все мои мысли. Я, откровенно, забылся. А когда очнулся, то уже было совершенно все равно, кто и что думает. Позади было три часа дороги.       Отец молчал. Смотрел на дорогу и молчал. Привычный хмурый взгляд, да он даже не скрывает, что недоволен мной! Но вот только давить на мою совесть бесполезно: она давно перестала реагировать на такие открытые провокации. Несколько раз повернув на него голову, я так и не удостоился даже взгляда, так что перестал пытаться добиться от отца извинений. Ну, иногда это срабатывало. Правда, я никогда не говорил ему в лицо столько правды.       Погода, кстати говоря, здесь была не то лучше, не то хуже: если в Магиксе это вещь довольно непостоянная — то холод, то оттепель — то здесь все стабильно. Стояли лютые морозы. Бортовой термометр с каждой минутой показывал температуру все меньше и меньше. Конечно, это место никогда не отличалось теплом, но не минус тридцать восемь же!       Снег здесь лежал белейший — от падающего на него света фар глаза резало. Оставалось меньше пяти километров по трассе и еще около десяти до самого поместья. От монотонности происходящего глаза через какое-то время начали закрываться: здесь движение было плотнее и много медленнее. Радовала мысль, что осталось немного.       Но сонливость свои позиции тоже не сдавала. И, когда я успешно пропустил поворот, стало совсем очевидно — мне нужно немного взбодриться. Тут же на глаза попался придорожный комплекс, возле которого я и остановился. Глушить двигатель не стал: на улице слишком холодно, да и отец вряд ли куда-то пойдет. — Возьми мне зеленого чая, — спокойно попросил меня отец, когда я все-таки решился выйти из машины.       Нет, я не удивился. Обычно так наши ссоры всегда и утихают: некоторое время в отдалении, и мы снова друг за друга горой. На какое-то время.       Стоило мне вылезти из машины, как тут же мощный порыв ледяного ветра ударил прямо в лицо, заставляя зажмуриться и вздрогнуть. Хорошо, что до входа недалеко. Очереди, фактически, не было, поэтому я довольно быстро взял все, что нужно, и, расплатившись, снова вышел из тепла. И как в таком климате вообще жить можно? Это больше похоже на крайние методы извращения над своей жизнью.       Быстро сев в машину, я слишком громко хлопнул дверью, но зато не впустил холод в салон. Почти. Протянув отцу его стаканчик, я сделал первый глоток крепкого кофе и сверился с маршрутом: до ближайшего съезда было около семи километров. И потом до поместья еще около двадцати. Слишком долго. Но если развернуться через полтора километра, проехать около трех и снова развернуться, то получатся примерно те же семь километров, но вот до поместья всего десять.       Недолго думая, я тронулся с места и, перестроившись в крайний левый ряд, погнал до ближайшего разворота. Боковым зрением я видел, что отец иногда бросает на меня взгляды, но продолжал спокойно пить кофе и следить за дорогой. Меня совершенно не напрягала стрелка спидометра, перевалившая за сто пятьдесят километров в час. На такой пустой трассе это еще мало.       В общем, на весь крюк ушло не больше десяти минут, и вот мы съехали на более узкую дорогу, которая поражала своей пустотой. Нам это, конечно, было на руку — раньше прибудем в пункт назначения — но крайне непривычно гнать по этой дороге. В итоге, двадцать пять минут и из-за поворота показался западный фасад поместья.       Все как обычно: мрачно и тихо. В некоторых окнах горел приглушенный свет, сквозь плотные шторы было невозможно понять, есть ли кто-нибудь внутри. Тяжелые высокие ворота медленно открылись, стоило мне только остановиться перед ними. Все это величие в очередной раз поражало, хотя, вместе с этим, и нагоняло какую-то панику, что ли. Ворота в гараж уже были открыты, куда я привычно и заехал. Оказавшись внутри, я тут же развернул машину и удобнее припарковал недалеко от других автомобилей. Ворота, тем временем, медленно закрывались, оставляя завывающий ветер за пределами.       Не торопясь вылезая из машины, я взглянул на время: почти половина девятого, мы сегодня даже рано. Отец не спеша шел к выходу, зная, что я его догоню. Так и получилось: взяв все вещи из машины, я чуть быстрее пошел к двери, и, в итоге, мы поравнялись возле нее. За ней — снова холод, но до дома не так уж далеко. Подняв воротник, я первым вышел и тут же попал под метель. И когда она успела начаться?       Дойдя, а точнее, докатившись по льду до поместья, мы быстро зашли и закрыли дверь. Тепло окутало и по телу побежали мурашки: сначала от разности температур, а потом от осознания, где мы находимся. Один из слуг забрал наши вещи и сообщил, что покои готовы. Но, лично меня, сейчас интересовало совершенно не это.       Где-то на другом конце длинного коридора громко хлопнула дверь, и раздался частый топот. Сначала я не придал этому значения, но чем ближе становился этот топот, тем больше он казался мне знакомым. И, наконец, меня осенило. В этот же момент отец повернулся ко мне, смотря взглядом, предназначенным именно для этой ситуации. А меня вновь пробрало до мурашек и, подперев стену позади, я нервно сжал переносицу. Спокойно, Огрон.       Топот был уже совсем близко, и я все же открыл глаза, чтобы удостовериться в своем предположении. И, конечно же, не ошибся. Испытания начинаются. Никто не говорил, что это будет легко. Заприметив чуть вдали силуэт, я выпрямился, пытаясь получше его рассмотреть. Вот тут-то я не смог сдержать пусть и малозаметной, но счастливой улыбки. Аарон медленно приближался к нам, убрав руки в карманы брюк. А помнится он терпеть их не мог.       Брат кивнул, показывая взглядом, что ему есть, о чем мне рассказать, на что я ответил ему таким же скромным кивком. Но тут наш зрительный контакт прервался. Аарон опустил глаза и, в итоге, присел, слушая, что ему шепчет маленькая Лия. На меня, тем же временем, был отправлен самый пронзительный взгляд, на который только способен мой отец. Инстинктивно сглотнув, я хотел что-то спросить у него, но мое внимание привлек брат, говоривший чересчур громко. — Ну что ты, Лия, он тебя не обидит, — выразительно взглянув на меня, ответил ей брат. — Он же твой брат. Смелей!       Девочка испуганно посмотрела на меня, потом снова на брата и после его кивка сделала первый неуверенный шаг ко мне. Под взглядом отца я словно перестал контролировать себя и медленно присел, теперь смотря маленькой сестренке прямо в глаза. Она же медленно приближалась ко мне, и в каждом движении отдавалась боязнь. Ну что ж, сам виноват в этом.       В какой-то момент девочка остановилась, а в ее больших светло-голубых глазах зародилась настоящая паника. Тут же на себе я ощутил еще и тяжелый взгляд брата и, не выстояв под таким напором, сокрушенно, признавая свое поражение, опустил голову вниз, прикрывая глаза. Буквально пара секунд и я почувствовал, как маленькие ладошки крепко и уверенно обхватили мои плечи. Приподняв голову, я дал сестре чуть больший простор, и она прижалась ко мне, упираясь подбородком в плечо.       Для меня это было так… ново. И страшно. Поэтому, боясь спугнуть, я медленно и аккуратно обнял это маленькое создание, которое даже вздрогнуло при первом моем прикосновении. Сердце билось, как бешеное. Я даже начал чаще дышать. А вот Лия была спокойна: своими маленькими ладошками она что-то делала сзади, но это сейчас ушло на дальний план. Почему-то эта ситуация сейчас потрясла меня и внутри что-то рухнуло. Но пока я не мог сказать, что именно.       Спустя, кажется вечность, сестренка чуть отстранилась и, с деловым видом глядя мне в глаза, хотела что-то сказать, но боялась. Но эти глаза что-то ломали во мне, и я не мог оторваться от них. Меня затягивало в потаенные уголки собственной души, о которых я даже не подозревал. Откуда им взяться? Особенно у меня, прославившегося на всю Академию, как самый беспощадный темный маг, как маг ненависти. — У тебя такие же длинные волосы, как и у папы, — произнесла она, а по моей спине побежал табун мурашек. — Рон, почему у тебя не такие длинные волосы? Я бы могла делать тебе прически, а твои волосы не соберешь, — через раз выговаривая букву «Р», заявила Лия брату, который усмехнулся и пожал плечами. — Ты можешь попросить своего старшего брата об этом, — указав на меня, сказал Аарон, и сестренка повернулась, снова немного вздрогнув.       На этом милом маленьком личике отражались все самые искренние эмоции, которые только существуют в этом жестоком мире. И мне стало еще тяжелее дышать от этого. Лия словно маленький лучик света — чистый и непорочный. Сглотнув, мне вдруг пришла мысль, что я не достоин даже стоять рядом с ней. — А как… как тебя зовут, старший брат? — промямлила вопрос она, немного стыдливо опустив свой ангельский взгляд. — Огрон, — хриплым полушепотом ответил я. Голос не слушался и дрожал, в горле будто застрял ком. — А ты поиграешь со мной, Огрон? — Конечно поиграю, — смущенно улыбаясь, Лия опустила голову, а мне в глаза бросилась выбившаяся из ее уже достаточно растрепанной прически алая прядка. И чисто инстинктивно я осторожно заправил ее ей за ухо, усмехаясь самому себе. — Поиграю, Лия.       Ее имя звучало так… нежно. Малышка улыбнулась и, задорно засмеявшись, чмокнула меня в щеку и понеслась по коридору, что-то радостно вереща. А я так и остался сидеть на одном колене, смотря ей вслед, не в силах никак прийти в себя. Хотя, разговор отца с братом быстро вернул меня в реальность. — Неужели, мой старший брат наконец оттаял, — язвительно произнес Аарон и сложил руки на груди, усмехаясь. — Отомри уже. — Сколько… ей? — Ну, ты сравнительно рано опомнился: недавно только шесть исполнилось. — Что-нибудь известно? — вклинился в разговор отец, и мы синхронно повернулись на него. — Нет, пап. Мама молчит, да и вообще редко выходит из его покоев, — ответил брат. — Присмотрите за Лией, — Рон кивнул, тем временем, я отвернулся и провел по волосам, пытаясь убрать и так идеально убранные волосы.       В голове творился настоящий беспорядок: мысли о том, что я идиот, никак не уходили, становясь все навязчивее. Эти глаза будто до сих пор смотрели в душу, заставляя ритм сердца и дыхание сбиваться. В них столько… света, добра и теплоты. Они не выходили из головы, все больше что-то ломая во мне. Или же перестраивая? От тщетных попыток понять происходившее сносило крышу, и хотелось рвать волосы на голове. Перемены были, но чего они коснутся? — Успокойся ты уже, — брат положил руку мне на плечо, выдергивая из омута мыслей. — Впервые вижу, чтобы тебя что-то так выбило. — Я… не понимаю. Эти глаза… — я замолчал, понимая, что не могу описать их словами. — Такие же, как у тебя или меня. — Нет, — я сокрушенно качнул головой. — Ты прекрасно знаешь, кто твой старший брат. — Слухам, гуляющим по Академии, я не верю, потому что знаю тебя настоящего, — мы медленно двинулись по коридору. — Лия слишком добра к этому миру. Ей будет тяжело. — Удивительно лишь одно: откуда в ней столько света? — тон сменился на недовольный, и прежние мысли слишком резко ворвались в сознание, не давая перестроиться. — К ней отец относится гораздо мягче, чем к нам. А мать… — Не начинай. Мне это не интересно. — Хорошо, только не заводись, — уступив, быстро произнес брат и выставил руки в примирительном жесте. — Так что сказать-то хотел? — спросил я, останавливаясь возле одной из дверей. — Да, точно. Завтра приедут наши братья и сестры, — меня передернуло, и я покачал головой, осознавая, с кем придется встретиться. — А их предки? — Уже здесь, — спокойно известил меня брат. — Ты же знаешь, у них какой-то особый распорядок дня. — И очень хорошо. Мне не очень хочется с ними сейчас встречаться, — я убрал руки в карманы. — А что же это они не все вместе заявились? — Ты что, у них ведь экзамены, это же так важно, — саркастично недовольно сказал Аарон. — Именно поэтому ты здесь, — усмехнувшись, ответил я и поймал неодобрительный взгляд. — Все равно они чисто для галочки. Тем более, я договорился — потом сдам. — Будь готов, что так просто не отделаешься, — вспомнив годы обучения, предупреждающе сказал я. — Профессоры не любят просрочки, получать будешь много жестче своих однокурсников. — Спасибо за поддержку, — Аарон недовольно отвернулся, теперь смотря в окно. — Ладно тебе. Ты знаешь, что я беспокоюсь за тебя, — положив руку на плечо брата, я крепко сжал его, на что тот слегка улыбнулся. — Знаю, Рон. Только вот легче от этого жить не становится. — Ты второй наследник рода Ардерн. Еще сомневаешься в том, что справишься со всем этим? У нас, видимо, в крови умение разбираться с проблемами и выходить сухими из воды. — У тебя — да. За мной пока такого не замечается, — только сейчас я заметил усталость у брата. — Как Эми? — Огрон, прошу, хоть ты не начинай эту тему, — под моим взглядом он сдался и, недолго помолчав, заговорил. — Мы расстались. Отец добился своего — выжил ее из моей жизни. Я даже знать не хочу, как и кто ему помогал, — короткий взгляд был брошен в мою сторону. И в любой другой момент я бы принял это на свой счет, но сейчас было ясно — это чистая самозащита и любое слово против повлечет отрицание. — Со временем ты поймешь, что он все это делает лишь для твоего блага, — усмешка стала мне ответом. Но меня интересовал еще один вопрос. — Скажи: известно, кто именно приедет? — тихо начал я и отвел взгляд в сторону. Но расцветшая на губах брата улыбка показала, что его мне обмануть не получится. — Известно, — лукаво сказал он и замолчал. — Дориан обещал приехать сегодня ночью.       Вздохнув, я посмотрел на улыбающегося брата. Ему-то весело, а мне как-то не очень. Дориану лишь бы прицепиться ко мне. Конечно, мы ведь ровесники, и он не упустит шанса стать наследником рода Фортинье. Только вот и я не особо жажду этого, но, чисто из принципа, не могу отдать этот титул ему. Мне-то и своего вполне хватает. — Надеялся, что он не приедет? — Это слишком несбыточное желание. Чтобы Дориан и пропустил такую дележку. — Его родители все время повторяют, что борьба между вами действительно равная, но вот только излишняя нервность выдает их, — прошептал мне на ухо брат, стреляя глазами в разные стороны. — Они боятся тебя. — Ох, Аарон, ты ведь понимаешь, что мне это все не нужно. — Понимаю, но и отказаться ты не можешь. — К сожалению, — дополнил я и медленно повернул голову в сторону окна: метель все усиливалась, и, если прислушаться, можно было услышать завывание ветра. — Что бы там ни было, — задорно начал он, — решение уже принято. Так что предлагаю забыть об этом и все-таки пойти к Лии, а то как-то подозрительно тихо.       Распахнув дверь, мы зашли в небольшую гостиную, каких в этом поместье по пальцам не перечесть. От остальных ее отличало, наверное, только разбросанные игрушки сестры. Их было немного, но, тем не менее, они были, без преувеличения, везде. Вот только самой виновницы данного беспорядка видно не было. — И где она? — задал я вполне логичный вопрос, внимательно осматривая гостиную. — Где-то здесь, — усмехнувшись, ответил Рон — У нее уже появились силы, поэтому таким образом она играет с нами в прятки. — И отец разрешает ей пользоваться ими? — я удивленно посмотрел на брата, ища подвох. — Иногда. Ей можно использовать их, только когда рядом я, — выдохнув, он все-таки сдался и сказал, как есть. — И как ты ее ищешь? — я снова огляделся, пытаясь приметить хоть какое-нибудь движение. Но тщетно. — Ха, это уже другая история, — Аарон вышел в центр гостиной и, повернувшись вокруг себя, снова заговорил. — Мне стоит говорить, что она всегда выигрывает?       Я рассмеялся и, присев на подлокотник, стал наблюдать за поисками брата. Поскольку нам магией пользоваться нельзя, он просто ходил по комнате в надежде случайно наткнуться на сестру. Несколько минут спустя это уже стало смешно, ведь ловить воздух — не самая лучшая идея. А, учитывая размеры помещения, девочка наверняка следила за этим со стороны и старалась сдержать смех. — Все, мне надоело. Лия, выходи, я сдаюсь, — громко сказал Аарон, снова осматриваясь. Я же смотрел на него, стараясь не начать смеяться во весь голос. — Лия! Рон, позови ее.       Он встал напротив меня и, смотря сверху вниз, ждал от меня хоть какой-нибудь реакции. Я усмехнулся и, разорвав зрительный контакт, пытался вспомнить, на каком же курсе учат определять магическую энергию, не используя магию. Но, видно, не на первом. — А почему ты назвал его Рон? — Лия появилась на диване неожиданно. При чем прямо рядом с подлокотником, на котором я сидел.       Брат испуганно отскочил, ведь голос раздался слишком громко и резко. Наблюдая за ним, мы с сестренкой засмеялись. Я-то все это время знал, где она была. Да и ближе к концу происходящего она поняла, что я знаю ее местоположение, поэтому подсела ближе ко мне. В этот момент наблюдать за поисками Рона стало еще смешнее. — Ты знал? — наигранно зло спросил он, пронзительно смотря на меня. — Конечно знал, — продолжая заливаться смехом, ответил я. Лия тоже звонко хохотала, свернувшись в небольшой калачик. — Это заговор, — буркнул брат и, сев поодаль, сложил руки на груди и уперся взглядом в стену. Обиделся.       Сестренка, наконец, успокоилась и теперь непонимающе смотрела на своего брата. С надеждой взглянув на меня, она подползла чуть ближе и шепотом изложила свой план. Да, ее фантазии позавидуешь. Улыбнувшись этим детским наивным фразам, я согласился с ней и теперь внимательно наблюдал за ее действиями. — Рон, — тихо произнесла Лия, жалобно смотря на него. Но брат молчал. — Рон, прости. Ну, Рон. Прости. Ну прости. Рон. Пожалуйста. Рон, прости.       Спустя буквально пару минут уже меня начинало напрягать произношение в таких количествах этих слов. Что ж, хитрости Лие не занимать. Аарон пока держался, но его это уже тоже раздражало. Слишком много внимания было к его персоне. — Все, хватит! Сдаюсь. Я не обижаюсь, — не выдержав, брат убрал руки от груди, позволяя сестре залезть на него и обнять. Ухмыльнувшись, я опустил взгляд, ловя печальную мысль, касающуюся Лии.       Лия снова засмеялась. Только теперь причиной стала щекотка, которой, как мне кажется, Рон немного мстил сестре за слегка взбудораженные нервы. При наблюдении за этим на лице появилась улыбка, которую невозможно было сдержать. И как я мог шесть лет игнорировать такое прекрасное создание? Как можно было все это не замечать?       Дверь совсем тихо скрипнула, но я услышал и повернулся к ней. В проеме показался отец, который, не говоря ни слова, жестами попросил меня выйти. Бросив последний взгляд на смеющихся младших, я осторожно вышел, пытаясь не привлечь к себе внимание, и закрыл дверь, только после сталкиваясь с немного встревоженным взглядом отца. — Что такое? — вспомнив, куда ушел отец, я сглотнул, но интересующий вопрос все же задал, боясь услышать на него ответ. — Он просит тебя к себе. — А… — Он хочет поговорить наедине, поэтому попросил всех уйти, — ответив на мой вопрос, он развернулся и медленно зашагал в сторону покоев деда. — Как… он? — слова давались тяжело. — Просто будь готов, — слегка обернувшись на меня, грустно ответил отец. Весь осадок недавней ссоры растворился, не оставив после себя и малейшей частички, напоминавшей о полыхавших в тот момент чувствах.       Оставшийся путь прошел в тишине. С каждым чертовым шагом сердце билось все быстрее и громче, а самые ужасные мысли заполняли голову так, что она грозилась лопнуть от такого количества. Сам не заметив как, я нервно закусил нижнюю губу. Постоянно бегающие по телу мурашки заставляли вздрагивать, и чем ближе мы были к двери, тем больше я чувствовал, как внутри все замирает, а руки начинают дрожать. Остановившись прямо напротив, я медленно сглотнул и почувствовал руку отца на плече. Он кивнул и, отпустив, спешно удалился. Сделав глубокий вдох, я аккуратно вошел.       За дверью меня ждал мрак, который разгонял лишь свет от бра, висящих возле кровати. С такого расстояния мало что можно было разобрать, но я четко увидел силуэт лежащего человека. И именно в этот момент внутри все похолодело. На дрожащих ногах подойдя к кровати, я осторожно присел, с ужасом осматривая лежащего деда. Его будто высушили: торчащие из-под кожи кости, впалые щеки и глаза. От одного этого зрелища кровь стыла в жилах.       Чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, я почти невесомо дотронулся до его руки, боясь сделать что-то не так. Тяжелый вздох, медленно открывающиеся глаза и легкая улыбка. Повернув голову, дед улыбнулся еще шире, слишком внимательно осматривая мое лицо. А я не мог оторвать взгляд от потухших, когда-то насыщенных, голубых глаз. В них что-то крылось, но я никак не хотел принимать это. — Огрон, ты пришел, — было видно, что слова давались ему тяжело, но дед вложил в них всю возможную радость встречи. А от его изменившегося голоса по спине вновь прошлись мурашки. — Ты ведь просил, — шепотом ответил я, осознавая, что мой собственный голос меня не слушается. — Конечно, я ведь не мог не попрощаться с любимым внуком. — Не говори чепуху. Ты поправишься. И все снова вернется на свои места, — эти слова, кажется, были адресованы в большей степени мне. — Я понимал, когда слышал это от маленькой Лии. Но ты, Огрон, уже далеко не маленький мальчик, — его глаза будто загорелись. Так он смотрел на меня. — Выслушай меня, не перебивая. Хорошо? — Да, конечно. — Ты уже не маленький. Ты вырос, причем так стремительно, что я даже не успел заметить этого… Но вот ты уже во главе семейного бизнеса, чуть погодя заведешь семью, у тебя появятся дети. Я бы очень хотел их увидеть, но жизнь не даст мне столько времени… Знаешь, я уже говорил с Лией, Аароном. Теперь говорю с тобой. А после… после поговорю лишь с Драко… Потому что вы те, в кого я вложил часть себя… И, знаешь, умирать не так страшно. Я знаю, сколько мне осталось… Страшнее всего в такой момент осознавать, что нужно оставить вас. И если вы все уже достаточно взрослые, чтобы все понять, то Лие это будет сложно объяснить… И я прошу тебя: сделай это аккуратно… Я знаю, что ты ненавидишь ее и свою мать, но не бросай Лию. Ни ты, ни Аарон… Вы оба выросли достойными. Такими, какими вас я и не мог представить… Каюсь: я всегда любил вас больше остальных. И вы те, кого мне не стыдно назвать своими потомками… Ты знаешь — я уже принял решение… И скоро вы его узнаете. И я уверен, что поймете… А ты ведь всегда был таким чувствительным. Помню тебя маленьким мальчишкой, задающим глупые вопросы… Ты всегда так внимательно все слушал, так хорошо запоминал… И я надеюсь, что после моего ухода у тебя останется память обо мне не только в фамильном древе и на надгробной плите, но и в воспоминаниях… Никогда не говорил, но скажу сейчас, видимо, в первый и последний раз: я горжусь тобой. Всегда гордился. И буду гордиться, куда бы меня ни закинула судьба дальше… Ты всегда говорил, что хочешь вырасти лучше меня… Хочешь, чтобы я гордился. И я горжусь…       Он замолчал, и по его щеке скатилась первая слеза. А я… я пытался вдохнуть как можно ровнее. Но ничего у меня не получалось. И я отпустил. Отпустил эмоции. Ситуацию. Истинного себя, сидящего в жестких рамках. Сейчас наружу вырвался двенадцатилетний мальчуган, искренний, не прячущийся за статусом, фамилией. Тот, у которого было одно-единственное желание: порадовать деда и услышать заветное «горжусь». Вот только сейчас хочется, чтобы это все показалось, стало страшным сном, проснувшись от которого будешь долго сидеть на кровати и смотреть в одну точку размышляя. Чтобы показалось это чертово «горжусь», которого я добивался так долго. Так долго… — Я…я все сделаю. Только ты прости меня за все. За все, что сделал. И нет. За все то, что творил в жизни. Прости, — мысли путались, по уже влажным щекам продолжали сбегать слезы. Я говорил словно в бреду, уткнувшись лбом в ладонь. В такую слабую худую ладонь, которая раньше без особых усилий поднимала и утешала, когда было совсем плохо. — Я прощаю тебя, Огрон. Прощаю, хоть и прощения нужно просить мне, — вторая его рука легла мне на затылок. — Тебе не за что. Ты всегда был поистине достойным. Но я прощаю. Что бы там ни было. Прощаю. — Я знаю, что ты проживешь такую жизнь, что твои потомки будут горды своими корнями. Ты единственный, кто знает, как правильно, как верно… Понял? — я быстро закивал. — А теперь выполни мою последнюю просьбу. Посмотри на меня, — я поднял голову, встречаясь с такими родными глазами. — Запомни меня таким, какой я в твоих детских воспоминаниях. И отпусти. Я лишь жалкая песчинка в бесконечном урагане жизни. И сейчас, выйдя отсюда, ты отпустишь… Отпустишь меня и все свои дурные мысли. И больше не придешь ко мне. — Что? Нет! — Огрон, — тихо перебил он. — Это моя последняя просьба к тебе… И я хочу, чтобы ты выполнил ее беспрекословно. — Но как же…как…- голос затихал под давящим взглядом глаз. — Хорошо. — Молодец, Огрон. Самое сложное — принять… И я знаю, что ты справишься с этим. И поможешь справиться сестре и брату… А теперь — иди… Иди и помни, что я тебя люблю.       Дрожа всем телом я встал и, боясь ошибиться, сделать неверный шаг, смотрел на деда, как на последнюю надежду. А он лишь кивал, говоря, что я двигаюсь в нужном направлении. Возле двери я остановился и, понимая все, снова посмотрел на него. А он снова кивнул и одними губами прошептал: «Иди и отпусти».       Нехотя закрыв дверь, я еще с минуту смотрел на нее, не в силах поверить в случившееся. А потом, резко развернувшись, облокотился на стену и сполз вниз по ней, даже не пытаясь остановить поток эмоций. Рубашка душила, поэтому я рывком расстегнул верхнюю пуговицу и снова попытался вдохнуть. Но ничего снова не вышло. Дрожащими руками зарывшись в волосы, я опустил голову и так и сидел. Плевать, что прямо в коридоре. Плевать! «Это не слабость, это первый признак силы», — раздался в голове голос деда, и всплыло воспоминание. Это ломает. Это меня ломает! Перед глазами проносились картинки прошлого, все больше подрывающие мой стержень. — Огрон! Огрон, — кто-то очень настойчивый вытянул меня из этого омута, и я устало поднял заплаканные глаза на этого человека. Передо мной стояла Лия. — Ты плачешь? — Нет, малыш, нет, — усмехнувшись, ответил я и вытер кулаком влажные дорожки на щеках. — Я же вижу, что да. Что случилось? Кто тебя обидел? — ее обеспокоенные глаза бегали по моему лицу, а маленькие ладошки аккуратно сжимали колени. — Никто. Правда, — я постарался улыбнуться, но вышло, как мне кажется, не очень. Опустив взгляд, я вновь оказался там — в счастливом детстве.       В момент, когда очередные слезы сорвались с глаз, Лия взяла своими маленькими ладошками мое лицо и подняла, заставляя посмотреть ей в глаза. В них было столько жалости и тревоги, что я невольно почувствовал себя самым главным виновником ее плохого настроение. — Я не знаю, что у тебя случилось. Но я знаю, что ты справишься. Ты же мой брат. И Рон всегда говорит, что ты можешь справиться со всем, — она обняла меня за шею так крепко, что на душе откуда-то появилось тепло. И оно разливалось на протяжении всего времени, что мы сидели в обнимку. — А я тебя потеряла. Хотела, чтобы ты почитал мне на ночь, — смущаясь, призналась она. — Конечно, Лия. Пойдем, — ее лицо украсила счастливая улыбка, и она радостно закивала, отходя и давая мне возможность встать.       Поднявшись и отряхнувшись, я снова посмотрел на нее и, подхватив на руки, пошел к ее комнате, направление к которой мне указывала Лия, крепко обнявшая меня за шею. А может это и не так уж сложно.

Отпустить…