Красный Кракен

       По окончанию битвы, мужчины неизвестного племени осматривали оружие и броню железнорождённых. Один из них, по всей видимости, самый главный (в отличие от остальных, он имел на голове корону из перьев), приблизился сначала к стоявшему ближе к нему Эрлику и потрогал его лук. В его взгляде читалось удивление, так как по сравнению с его оружием, лук Эрлика был раза в три крупнее, затем он подошел к Теону и ощупал его броню, нагрудник, наплечники, затем дотронулся до меча. «Наверное, он видит всё это впервые», — подумал Теон.       Действительно, то, чем местные жители пытались защититься от этих чудовищ, совершенно не внушало доверия, и у железнорождённых должно было вызвать смех. Луки, в лучшем случае, подходили для охоты, не больше. Для того, чтоб защититься от серьезного врага, они не годились совершенно. Неизвестно, сколько бы все так простояли, если бы вдруг не послышался скрежет, а следом за ним не отворилась дверь, из которой высыпала толпа женщин. Их насчитывалось раза в три больше, нежели присутствующих тут мужчин. Часть из них немедленно подбежали к своим мужьям, братьям или возлюбленным. Послышались радостные возгласы, прерывистые всхлипывания, какая-то женщина упала на колени, протянула руки к небу и начала что-то бормотать. Некоторые из женщин бросились к погибшим и тут же принялись оплакивать их, а кто-то не делал ничего, — просто стоял и с любопытством рассматривал Теона и его отряд. — Чтоб вас всех Кракены сожрали! — выпалил кто-то из железнорождённых, оглядывая толпу полуодетых девиц, — посмотрите, сколько красоток.       Несмотря на грозный вид железнорождённных, девушки совсем не боялись своих «спасителей». Многие из них бросали на них томные взгляды и одаривали очаровательными улыбками. Эрлик, заприметив в толпе рыжую голову, дёрнул за рукав рядом стоящего капитана, заставляя тем самым того отвлечься от человека в короне из перьев, явно пытающегося найти с ним общий язык. — Ничего не понимаю, — бросил Теон, ни к кому конкретно не обращаясь, и повернулся. И, кажется, забыл как дышать.       Женщины расступились, пропуская Сансу вперед. Теон машинально передал своё орудие кому-то из своих подчинённых, в два шага пересёк те несколько ярдов, которые разделяли его с ней и молча заключил её в объятия. На миг он перестал слышать окружающих его людей, чувствовать землю под ногами, соображать, где находится и зачем он здесь. Вокруг не было никого и ничего. Только её глаза цвета аквамарина, которые, не отрываясь, смотрели в его глаза; огненно-рыжая копна волос вновь струилась золотистым шелком между его пальцев; нежная кожа, которая покрылась мурашками, едва он её коснулся, и трепетное дыхание на его шее: еле уловимое, чуткое и нежное, как южный бриз. — Задушишь меня, — прошептала Санса, почти задыхаясь, но не желая выбираться из его железной хватки. Её слова вернули Теона в реальность. Он, нехотя разомкнул объятия, но всё ещё не мог поверить, что нашел её. — Я больше не отпущу тебя, леди Санса, ни на минуту, — проговорил он, чуть отстранившись от неё, но при этом не отводя взгляда. — Но ведь ничего же не случилось, — ответила Санса. Она не могла придумать ничего другого, чтобы хоть как-то оправдать свою безалаберность. Неожиданно кто-то вскрикнул, тем самым, оторвав Теона и Сансу друг от друга. Это кричал один из раненных, которому требовалась помощь. — Мы с тобой позже поговорим, — шепнул Сансе Теон, — а пока не отходи от меня ни на шаг. - С этими словами он взял её за руку и молодые люди вновь направились в гущу событий.

***

      Виндор склонился над одним из пострадавших. Молодой парень оставался в сознании, но, даже несмотря на его смуглую кожу, казался бледным. На его плече была разодрана кожа, и сквозь рваную рану торчала кость. Из раны струилась кровь, и под ним уже натекла небольшая лужа. Сняв с пострадавшего кожаный пояс, Красный Жрец накинул на плечо петлю, взял подвернувшуюся под руку палку и, совершив под ремешок несколько оборотов, затянул петлю и остановил кровотечение. Затем, осмотрев рану, Виндор снял с плеч сумку и принялся в ней копаться. Вытащив оттуда мех с ромом, он дал парню выпить. Тот с опаской сделал глоток, но от неожиданности поперхнулся. Виндор, заметив его удивленный взгляд, знаками показал, чтобы тот выпил ещё. Затем, немного подождав, подозвал двоих бойцов и попросил подержать раненого. Ощупав рану, он резким движением попытался поставить кость на место. Парень коротко вскрикнул, вцепившись здоровой рукой в камень мостовой. На его лице выступил пот. Виндор похлопал молодого человека по здоровому плечу, показывая тем самым, что всё будет хорошо и дёрнул ещё раз. На этот раз сломанная кость встала на место. Парень, стиснув зубы, терпел. Дав ему ещё выпить, Виндор полил ромом на рану и перевязал её чистой тканью, предварительно выуженной из той же сумки. Потом, взяв несколько крепких веток, он привязал их к руке пострадавшего так, чтобы зафиксировать сломанную кость. Надёжно закрепив руку в локте, Красный Жрец подвесил её за верёвочку на шею и железнорождённые оттащили парня к ближайшей стене. — С ним всё будет хорошо, — произнёс Виндор, вытирая со лба пот, — теперь посмотрим что с другими.       Когда, наконец, раны залатали (большей частью это были переломы), местные жители пригласили Теона и его людей в свою деревню. Они решили устроить праздник в честь победы над своими «врагами» и как-то отблагодарить железнорождённых за спасение.       В центре поселения мужчины сложили большой костер и привели огромного быка. Как только солнце закатилось, один из воинов выступил вперед и поразил животное копьем так, что оно упало замертво. Другой воин сделал надрез на шее кремневым ритуальным ножом, специально по этому случаю выданным вождём. Затем вымазал свое лицо кровью, которая стекала с жертвенного мяса, в заранее подготовленный глиняный сосуд. Когда он наполнился, кровь вылили на жертвенный камень, перед которым и развели костер. В этот момент жители подожгли разноцветные перья, и наступило всеобщее ликование. Сразу после этого несколько мужчин вынесли огромный красный шар и подняли его на вершину каменного столба, стоявшего в центре площади. К нему подошла та самая жрица, которая помогала Сансе, прошептала какие-то молитвы, и шар засветился. Он отбрасывал красные блики вокруг и переливался, что вызвало у людей безудержную радость: женщины и дети плясали вокруг костра, мужчины били в барабаны. Железнорождённые просто наблюдали за происходящим во все глаза, плохо понимая, что происходит. После соблюдения племенем всех их священных ритуалов подали ужин: приготовили то самое священное мясо.       Даже несмотря на невозможность нормально объясняться, местные жители приноровились понимать своих гостей на уровне жестов, в частности Виндор как-то нашел язык с местной целительницей и изучал ее мешочки с травами, женщину же, в свою очередь, интересовали мази, которые он использовал, когда обрабатывал раны и ушибы, а ещё игла, которой он зашивал раны. На целительницу эта вещь произвела невероятное впечатление. Местный вождь, не прекращая, что-то рассказывал Теону. Грейджой мало что понимал, а точнее не понимал ничего. В ответ он лишь многозначительно качал головой и изредка пожимал плечами. Но точно Теон мог сказать только одно, этого человека интересовало его оружие. Женщины изо всех сил старались накормить железнорождённых, да и просто были не против произвести на них впечатление. Впрочем, моряки, не видевшие женского тепла уже около полугода, совершенно не противились их вниманию. Да и еда у местных жителей была вкусной и ароматной: свеже-зажаренное мясо на вертеле, похлебка из дичи с овощами, фрукты, — после корабельной еды этот ужин казался королевским. Вот, наконец, народ угомонился: кто-то уснул прямо возле костра, кто-то разбрёлся по шалашам. Теон весь вечер не выпускал руку Сансы из своей руки, только так он чувствовал себя спокойно.       Ночь давно вступила в свои права и молодые люди тоже чувствовали себя уставшими, впрочем, им совсем не хотелось спать. Они только сейчас поняли, как соскучились друг по другу, за те дни, пока не виделись. Подойдя к своему шалашу, влюблённые уже было хотели забраться внутрь, как вдруг услышали шум воды. Не сговариваясь, они направились на звук. Луна светила так ярко, что даже и не пришлось искать дорогу. Приодев расстояние не более чем в сто ярдов, они оказались возле небольшой лагуны. Шум исходил от маленького водопада. Теон подумал, что, скорее всего, именно здесь местные жители берут пресную воду, но, взглянув на свою леди, тут же забыл про эту мысль. — Прости, я знаю, что виновата, — тихо проговорила Санса, — я не должна была никуда уходить и…       Он не дал ей договорить, накрыв её губы своими губами, словно давая понять, что время разговоров ушло в небытие. Его руки заскользили по её спине, прошлись по лопаткам и спустились ниже на бедра. Её пробила мелкая дрожь, ноги стали ватными. Поддавшись его нежным ласкам, Санса застонала. Теон, с трудом оторвавшись от её сладких губ, откинул с лица, в свете луны отливающую золотом, прядь волос, хитро улыбнулся и проговорил почти одними губами:  — Я ведь ещё ничего не сделал.       Быстро раздевшись, он помог Сансе стянуть её нехитрые одеяния. Едва они окунулись в воду, Теон снова поцеловал её. Санса обхватила его за шею руками. Он вновь дотронулся до её округлых, теперь уже обнаженных бёдер, узкой талии, провел ладонью по груди. Его губы спустились к шее, а она откинула голову назад, будто бы подставляя себя там, где бы ей хотелось ощутить его прикосновения. Волосы взвились в воздухе и рассыпались на поверхности воды осенней листвой. Теон уложил её спиной на воду, она лишь прикрыла глаза, и наслаждалась переливами водопада, движениями воздуха плавно струящимися вдоль её тела и… его ласками. За водопадом находилась маленькая пещера, идеально подходящая для уединения двух влюбленных людей. Стена падающих струй создавала природное укрытие. В воздухе в этом месте ощущалась прохлада, но они этого не замечали. Теону казалось, что кровь вот-вот закипит в жилах. Больше он себя не сдерживал. Посадив свою любимую на каменный выступ, он развел её стройные ноги в стороны и вошёл в неё. Санса вскрикнула от удовольствия, ощутив его в себе. Она обняла ногами его торс, руками крепко вцепилась в плечи, желая чувствовать его ещё ближе, чем он был сейчас. Понимая её желания без слов, он обнимал её руками, как Кракен обвивает щупальцами свою добычу. Он и был Кракен, а она была его. Их глубокие стоны, шум воды, звон золотых браслетов на её кистях и лодыжках сливались воедино и создавали неповторимую музыку любви и страсти.