Ришевские миниатюры

Аббат Хьюго ужаснулся. Потому как целое стадо ушастых муз полетело к Алану на подмогу вместе со слонами, кои раздавали, монстрами-чебурашками и чебурашоночками, дитями их, ринулись с места в карьер! На монстрах были чепчики с азаильскими звёздами, а ишшо монстры курили сигары. — Столица Ирландии! — некрасиво выругались чудища, пукнули, опрокинула аббата, свистнули его любимое колечко и с гиком полетели дальше. Аббат вздохнул, погрозил воришкам нательным распятием, отряхнулся. — И даже не извинились, робингуды-любители! Где-то далеко, в той части вселенной, о которой аббат и знать не хотел, аланоменестрель дождался слонов с музами-ухомонстрами, воров таких нехороших. Аббат наморщил лоб под аббатсокй своей шапочкой. — Как их… Черубахи? А на место чудовищ с неприличными именами уже шагал Гизборн, говоря о том, что больше скрипеть и улучшать шерифоимидж даже не подумает, в короли хочет. Или не он, а кто похожий на Гизборна? Похуже? Аббат не знал. Промелькнул какой-нибудь момент, и Хьюго де Рено поймал себя на мысли, что «тут что-то гизборновское промелькнуло». То есть что этот вот, в красном и железненькой кольчужке, в действии каком-нибудь или ракурсе был прямо Гизборн. Вылитый. А ещё выпитый и съеденный. Особенно когда гизборнопохоженец начал на турнирах сражаться. Или мечом махать, просто так, когда турнир уже закончился, и зверь-Чебурек с ушастеньким Мерлином со страшной фамилией Бибиси стали ему нудеть в гизборноуши, какими должны быть короли, апельсины из ящика, мандарины в вазе и новогодние каникулы для налогоплательщиков. Гизборнотурнирец слухал в оба уха, но иногда вскакивал, вот-вот и кривил рот, спорил. А вот он ужо психует, потом немножко мечом машет и опять успокаивается… Аббат вспомнил, что вредный шериф, брат его родной, по прудам с рыбой жадный, так ведь и не отпустил сэрку Гайку ни в одном турнире поучаствовать, а тут можно посмотреть… Ассоциации всякие, стимуляции и симулякры представились аббату. С турнироконями и принцессопризами. И очень его ассоциации эти испужали, потому что Гайский молодёжь опять вскочил и замахал мечом на ушастого чудища и младого, безбородого почему-то Мерлина (тоже с ушами, которые аж на солнце светятся), только чудом не задел самого аббата, который прятался рядом, за дверцею шкафной и шпионил в трещину на дверце, потрясая подолом от страху. А потом гизборнообразный повернулся к призопринцессе, сказал, что надо что-то делать с англодемографией, причём он хочет жениться пряма счаз и именно на ней. Всё заверте… у бедного аббата перед уша глазами. Аббат сурьёзно отвернулся от щели в шкафной дверце, стараясь не думать о думах об Англии, какие шумели там с другой стороны. Может быть, это безобразие когда-то кончится, подумал он, вспомнил Робин Гуда. Или нет? Чудище со страшной кликухой Чебурашка и бибисишный Мерлин намного глубже и серьезнее, чем могут показаться на первый взгляд, чтоб их всех! И этот недогизборн, в неправильный, невязаной кольчужке. Аббат пожал плечами, вздрогнул. — Столица Ирландии! — обреченно провозгласил брат шерифа, не к кому конкретно не обращаясь, и… Проснулся. Он лежал на вип-лавке с высокой спинкой у стола лицом в яблоках, братошериф зудел рядом на тему ужина и плохого вина, Гизборн возражал, что вино совсем не кислое, то есть почти не… И меч у Гизборна был подозрительно похож на тот, у турнирогизборна в металлкольчуге. Но этот Гизборн был какой-то добрый… Или уже просто сытый и уставший после праздника? Аббат посмотрел ещё разик в сторону доброго Гизборна с артуромечом. Всё в мире было явно не просто так, а так просто… А снаружи, на улице падал подозрительно рождественский снег. И было правда пора заканчивать рождественно ужинать. Аббат помассировал свои уши.