Ришевские миниатюры

Подружка Мэг-кун, та, которая справа, в новом кимоно… или нет… после девятого сакэ, распитого в угрюмом одиночестве под облетевшей сакурой в Уикхемдзимском парке на каменной лавочке, Гай-сан уже не был так уверен хоть в чём-то. Короче, одна из подружек Мэг-кун пьяно хихикнула, вздрагивая поясом оби из траченных реликтовой шервудской молью смушек, шагнула к нему под сакуру и сказала что-то на тему, а не соблаговолит ли он прогуляться в склеп камней, а то ей одной туда хочется, но страшно. Заранее. А это неприлично и нетрадиционно, в конце концов. Гай-сан, которого вся префектура считала очень странным японцем, удивлённо икнул. Нет, вы посудите сами: мало того, что этот самурай был непозволительно высок, бледноглаз и светловолос, так ещё и с коллегами отказывался пропустить кубок-другой, сваливая до дому, стоило только закончиться трудовому дню! Безобразие. Явно Маргарет-сан чего-то недоговаривала, но воспитанные люди (а других в нашей префектуре не держат, спасибо большое) не стали её пытать. И потом, Гай-сан никогда не опаздывал, как настоящий японец, а что у него окрас нестандартный и рост в нормативы не вписывается… ну, гены. А ещё Васи и Пети, в Японско-русскую, пленные, как раз на их скромном острове. Бывает. — Э… — красноречиво ответил, проикавшись, Гай-сан. На качественную японскую поэзию его сейчас бы всё равно не хватило, и жутко стеснительный молодой самурай решил не умничать. — Со мной? Вы увере… — Абсолютно. — кимоно смелой девушки ему нравилось. Определёно, ей шёл этот оттенок патриотичного ноттингемюсю. А уж что там, внутри, под слоями лин-кольнского сукна новой расцветки… — Так вы согласны пойти со мной, Гай-сан? Шутите? Ещё бы он не был согласен! Если повезёт, то у него получится узнать, из чего именно сделаны девушки, а то Бертран-аники шутил всегда так многозначительно, что Гай-сан не понимал его анекдотов, а спросить стеснялся. Впрочем, как и сознаться в том, что девушек видел только в кимоно, а не вне оного. Как он надеялся, пока. И топал к склепу дорожками, которые шуршали под сандалиями опавшими листами сакуры, держась на почтительном расстоянии от подруги Мэг-кун, ласково и пьяно кося глазами через лечо: не отстала ли. …Склеп встретил их традиционно: он был мрачен, холоден, лучше не найти. Каменный и добротный, он был предоставляем всем желающим — щедротами барона-самы, который любезно разрешал соседям любого ранга являться для прохождения ритуала отвыкания от летнего зноя. Золотой человек, барон, хоть и большой оригинал: поговаривают, что он катался в Европу к этим дикарям и нахватался от них всякого, ещё когда был юн и жив. Но вы не верьте, барон — самурай с безупречной репутацией! Молодая пара схватилась за руки, чтобы не упасть от выпитого, и чтобы не стало чересчур страшно. Самурай предвкушал, как он сейчас испугается в девичьем обществе, и как общество прижмётся к нему своим оби в традиционном, благословенном веками испуге. …Несколько месяцев спустя, на празднике любования сакурой, эта история получила неожиданное продолжение. — Врёшь! — отец подруги Мэг-кун (Гай-сан так и не вспомнил, как её зовут, продрав очи неправильного цвета после вчерашнего, да и вспоминать было особо нечего) подпрыгивал и топал обувью. — Это как надо было испугаться, чтобы так раздуло живот у моей девочки? Как, я вас спрашиваю, Гай-сама?!