Искренне ваша

Неизвестно сколько проболтавшись в темноте, Гермиона открыла глаза и увидела знакомый сводчатый потолок больничного зала. Причудливая резьба по камню, бронзовые люстры с оплывшими свечами, ширма-экран, разрисованная растительными узорами — всё это казалось милым и уютным после той бездонной черноты, из которой она только что вынырнула. Ей нравилось наступившее чувство определённости: тут — пол, там — потолок, волшебная палочка — на прикроватной тумбочке, она сама — в мягкой постели. Что ещё нужно для счастья? Попить. Придётся прогуляться до мадам Помфри. Гермиона взглянула на пол в поисках туфель. Странно, рядом с кроватью их не было. «Давно лежу, что ли?» — подумала она. Гермиона перевернулась на живот и, свесив голову, заглянула под кровать. В углу, куда едва проникал слабый свет ночника, валялись больничные тапки — видимо, кто-то из её посетителей (она была уверена, что друзья приходили к ней) случайно загнал их туда. Не глядя нащупав волшебную палочку, она нетерпеливо проговорила: — Accio, тапочки! Ничего не произошло. Ещё раз — никакого эффекта. Она поставила подушку повыше и уселась. Описав кистью руки красивую дугу, девушка произнесла: «Lumos!» и с надеждой воззрилась на кончик своей палочки. НИ-ЧЕ-ГО. Отложив палочку, она сползла с подушки и закрыла глаза. Перед мысленным взором появились два вертикальных зрачка, и воспоминания нахлынули на неё, и вместе с ними росло неприятное, отдающееся холодком в груди подозрение. Неужели она лишилась самого дорогого, самого важного, того, что так неожиданно и необъяснимо проявилось тринадцать лет назад, в тот день, когда чайная ложка зависла над столом на глазах у изумлённой мамы?! Нет, это несправедливо, этого не может быть! «Просто волшебная палочка неисправна», — пыталась прогнать страшную мысль Гермиона. Она снова схватила палочку, сняла цепочку с шеи и, положив её перед собой на одеяло, попыталась поднять с помощью Wingardium Leviosa. Цепочка ни на йоту не изменила своего положения. Гермиона откинулась на подушку. Что дальше? Она беспомощна, как сквиб! — Добби! — позвала она. — О, бедная мисс Гермиона очнулась! Какая радость для всех её друзей! — закудахтал возникший из ниоткуда эльф. — Чем Добби может помочь мисс? — Добби, принеси мне что-нибудь попить и, пожалуй, плитку шоколада. И самое главное: позови Гарри и Рона, только тихо, никого не разбуди! *** Вид двух пар ботинок, самостоятельно передвигавшихся по больничному залу, немного её развеселил. А может, помог шоколад, от которого уже остался лишь неровный шарик фольги. — Гермиона, наконец-то! — воскликнули ребята, сбрасывая мантию-невидимку. — Мы уже не знали, что делать! — В каком смысле «что делать»? — удивилась Гермиона. — Я долго здесь лежу? — Вторая неделя пошла! — пояснил Рон. Глаза у него подозрительно заблестели. — Расскажите мне, что произошло. Я ничего не помню, только её глаза… Гарри подробно описал возвращение кобры на свой гобелен. — Если бы не Рон, она бы так и не оторвалась от тебя! — Что вы сказали мадам Помфри? Она что-нибудь подозревает? — забеспокоилась Гермиона. — Когда мы тебя несли в больничное крыло, наткнулись на целый педсовет в коридоре. — Неужели толчки ощущались по всему замку? — В том-то и дело, — сказал Гарри. — Нам пришлось выкручиваться: мы, дескать, искали тебя, чтобы вместе пойти к Хагриду. Спустились в подземелья и нашли там тебя. Прокатило. — Флитвик сказал: внезапный всплеск магической энергии. Причину им установить не удалось, — добавил Рон. — То есть подробностей никто не знает? — немного успокоилась Гермиона. — Никто. Кроме нас и Фишера. Но, похоже, он держит рот на замке. И ничего не предпринял против Паркинсон — она ходит с самодовольной рожей, Слизерин по-прежнему на первом месте по баллам, — ответил Гарри. Рон скрипнул зубами: — Ну, ничего, посмотрим, что будет, когда они нам проср… проиграют в квиддич. — Значит, с Фишером всё в порядке? — с облегчением уточнила Гермиона. — Его в обмороке нашла Спраут. Он пару часов пролежал здесь, с тобой по соседству. Потом пришёл в себя и сразу потребовал у Макгонагалл предоставить ему комнаты в Восточной башне. Так что можешь не беспокоиться — ничего ужасного с ним не случилось, — сказал Гарри. — Разве что штаны обмочил, — усмехнулся Рон. — Зато со мной, кажется, случилось, — помрачнела Гермиона. Рон непонимающе уставился на неё: — Ты всё ещё плохо себя чувствуешь? — Не в этом дело. Возьми-ка, — она протянула Рону свою палочку. — Зачем мне она? — удивился рыжий. — Мне надо проверить одно предположение, — пояснила Гермиона. — Сделай что-нибудь простенькое. — Что? — Lumos или Wingardium Leviosa, к примеру. Рон кивнул, и через секунду палочка засветилась. У Гермионы упало сердце. — Теперь призови мои тапки из-под кровати, — потребовала она. — Пожалуйста, — пожал плечами Рон. — А теперь измени их цвет. Ой, только не розовый! — поморщилась Гермиона. Рон фыркнул и сделал на тапках гриффиндорскую полоску. — Теперь твоя душа довольна? — спросил он, возвращая ей палочку. Гермиона резко её вырвала из его рук и бросила на тумбочку. Палочка покатилась и упала на пол. — Так, — сказал Рон, садясь на край постели и обнимая Гермиону, — говори, в чём дело? Она передёрнула плечами, избавляясь от его объятий — сейчас ей была тягостна его опека. Уизли был неприятно удивлён, но ничего не сказал и, вздохнув, поднялся с её кровати. Тяжёлое молчание повисло в воздухе. Гарри, глядя на них, о чём-то размышлял, а потом осторожно спросил: — Ты потеряла магические силы, Гермиона? Она всхлипнула и кивнула, потом отвернулась к стенке и сказала с плохо скрываемым нетерпением: — Вы идите… Я устала… Хочу побыть одна. — Ты нас прогоняешь? — изумился Рон. Гарри подтолкнул друга к выходу и сказал девушке: — Мы придём вечером. Всё будет в порядке. Это временное явление, я уверен. Гермиона ничего не ответила. Дождавшись их ухода, она погрузилась в свои мрачные мысли. Гарри и Рон — её лучшие друзья. И Джинни. И ещё есть Невилл и Луна. Выдержит ли их дружба, если к Гермионе никогда не вернутся магические силы? Способны ли маги дружить с маглами? И есть ли вообще смысл в таких отношениях — Гермиона не была уверена. Слишком разные интересы. Кто у неё там есть, в неволшебном мире? Родители и родственники, которых она видит не больше двух раз в году. В городке, где она родилась, у неё была подружка — Сьюзан. Они вместе катались на роликах, а ещё обожали самодельные качели над оврагом. Качели эти — просто длинная верёвка, свисавшая с крепкой дубовой ветки, с прикрученной палкой, которая призвана была изображать сиденье. Хватаешь одной рукой веревку, другой — палку, разбегаешься, запрыгиваешь и вот уже летишь над оврагом! Здорово, аж дух захватывает! И можно кричать, визжать или громко петь, сколько хочешь. Сьюзан ничуть не смущали левитирующие под взглядом Гермионы ложки и самопроизвольно падающие с книжных полок тома детской «Британики». «Жаль только, что из тебя не получится фея!» — захихикала Сью, когда они, будучи пятилетними козявками, втайне от всех обсуждали эти маленькие Гермионины чудеса. «Почему?» — запальчиво спросила Гермиона — ей ужасно хотелось такую же красивую диадему, как у фей из детских книжек. «Нос у тебя не совсем подходящий», — простодушно пояснила Сью. Что правда, то правда — нос у неё, у Гермионы, был длинноват. «Ты права, скорее из меня выйдет ведьма», — согласилась необидчивая Гермиона и состроила страшную рожу. Сью рассмеялась и попыталась утешить подругу: «Ведьма — это гораздо круче, чем фея!» Потом семья Гермионы переехала в Лондон — родители купили там практику у одного дантиста, которому надоела капризная английская погода, и он решил податься в тёплые страны, благо у тамошних жителей тоже есть зубы, которые нуждаются в лечении. Сначала подружки переписывались раз в неделю, потом раз в месяц, и постепенно всё сошло на нет: иссякли темы для обсуждения. В новой школе с общением как-то не заладилось, и Гермиона с головой окунулась в учёбу, что не прибавило ей популярности. Напрашивались неутешительные выводы: с магловским миром её ничто не связывает, кроме родителей, а в магическом она рискует испытать все тяготы положения сквиба. Мадам Помфри отвлекла Гермиону от невесёлых мыслей. Увидев, что её пациентка зашевелилась, целительница поспешила к ней. — Святые угодники! Очнулась! Гермиона, как ты себя чувствуешь? Головная боль? Тошнота? Слабость? — Доброе утро, мадам. У меня ничего не болит, но чувствую я себя отвратительно! — Что такое, милая? — Я ничего не могу! — с отчаянием выпалила Гермиона. — Ничего не можешь? Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Помфри. — У меня не выходит ни одно заклинание. Даже те, что мы проходили на первом курсе, мне не под силу! — Не расстраивайся, это пройдёт. Такое иногда бывает даже с самыми сильными волшебниками от перенапряжения, недосыпания или от сильных душевных потрясений. У меня есть отличное средство на этот случай! Через некоторое время она вернулась со стаканом какой-то мутноватой жидкости. — Пей, девочка. Гермиона так и сделала, потом нетерпеливо схватила свою палочку. Помфри с улыбкой остановила её: — Не торопись, восстановление магических сил — это длительный процесс. Он может занять около месяца при условии, что ты будешь хорошо питаться, много отдыхать и регулярно принимать лекарства, разумеется… А вот и Минерва!— шепнула она. — Знаешь, она каждый день заходит узнать, не очнулась ли ты. Гермиона перевернулась на бок, лицом к двери, и увидела улыбающуюся Макгонагалл. — Поздравляю, мисс Грейнджер, вы опять с нами! Есть проблемы? — улыбка директрисы сменилась озабоченным выражением лица, когда та увидела покрасневшие глаза Гермионы. Прослушав объяснения мадам Помфри, Макгонагалл сказала: — До конца семестра я освобождаю вас, мисс Грейнджер, от практических занятий по всем предметам. А дальше будет видно. Я настаиваю, чтобы вы неукоснительно следовали рекомендациям мадам Помфри касательно приёма лекарств и режима. С такими вещами не шутят! — Хорошо, мэм. — Я вас оставлю, — извинилась Помфри и скрылась в своём кабинете. — На каникулы вы собираетесь уехать домой, насколько я помню? — спросила директриса. — Да, ещё до болезни я получила письмо от родителей, они будут рады видеть у нас и Гарри. Так или иначе, он поедет в Лондон: его... мм… исследования требуют присутствия в Лондоне. Так уж лучше пусть поживёт у нас. Макгонагалл кивнула, соглашаясь с доводами Гермионы: — Почему бы и нет. Я направлю кого-нибудь наложить защитные чары на дом ваших родителей. *** Следующие несколько дней Гермионы были до отказа заполнены самокопанием, жалостью к себе и отчаянными попытками обнаружить хотя бы намёк на исчезнувшую магию. — Гермиона, доброе утро, — мадам Помфри, как всегда, встала спозаранку, чтобы всё успеть. — Я думаю, ты уже можешь вернуться в гриффиндорское общежитие, нет смысла держать тебя здесь. — А моя магия? Она до сих пор не вернулась… — Восстановится, надо только подождать. Не забывай про усиленное питание и хороший сон — не менее восьми часов в сутки! Гермионе было страшно покидать лазарет: здесь она — просто больная, а среди студентов она каждую секунду будет ощущать себя ущербной. То самое чувство, с которым она, казалось бы, успешно и незаметно для окружающих боролась шесть лет, настигло и поглотило её сейчас. — Мадам, не выгоняйте меня отсюда! Я чувствую себя слабой. Думаю, что ещё не выздоровела. Можно, я останусь ещё дня на три? — жалобно попросила она. Целительница с изумлением посмотрела на неё: — Если бы я не знала тебя, я могла бы подумать, что ты просто хочешь поотлынивать от занятий! Хорошо, если ты действительно плохо себя чувствуешь, можешь побыть здесь ещё два дня, но не больше. *** С трудом дождавшись, когда Помфри уйдет, Гермиона повернулась носом к стенке. Проблема была в том, что ей вообще ничего не хотелось. Просто не было ничего такого на свете, чего бы стоило хотеть. Это чувство родилось в тот день, когда она очнулась в больничном крыле и обнаружила, что лишилась магической силы. Друзья ещё несколько раз вдвоём навещали её, а иногда Рон приходил один, надеясь, что, оставшись наедине с Гермионой, сможет побороть её отчуждение. Не один раз появлялась в больничном крыле и Панси Паркинсон, притворяясь, что пришла за зельем от головной боли, и издали внимательно разглядывала Гермиону, пока Помфри рылась в своей кладовке в поисках подходящего зелья. Но эти посещения только раздражали Гермиону. Особенно визиты Уизли, со вздохами и укоризной… «Какой-то он стал другой», — равнодушно думала она. Или она сама изменилась? Скорее всего. Рон уходил с совершенно потерянным видом. Нередко Панси покидала больничное крыло вместе с ним, с сочувствием заглядывая Рону в глаза. Его шутки больше не казались Гермионе забавными и не поднимали ей настроение. Совсем не хотелось дотрагиваться до вихра на его макушке и называть друга рыжиком и солнышком. Его прикосновения, до недавних пор вызывавшие мурашки по коже и чувство радостного предвкушения, теперь были ей неприятны. Ещё недавно она совершенно искренне пообещала любить всегда, и ей даже не пришло в её умненькую головку, как это наивно звучит. Быстро же всё прошло! Оказалось, все их радости, опасения, надежды и ожидания лишены смысла перед лицом увиденной ею бездонной черноты. Чтобы она, Гермиона, ни делала, как бы ни прожила свою жизнь — конец будет один: обречённое скольжение к неизбежному Пределу. Нет никакого смысла оттягивать момент падения, может быть, прямо сейчас стоит уйти — слиться с великолепной и пугающе-притягательной темнотой и стать одной из мириадов безымянных звёзд. Да, это единственное разумное решение. Гермиона нырнула под одеяло с головой, припоминая расположение ядовитых зелий в хранилище мадам Помфри. Нужно что-нибудь не очень болезненное… И чтобы не выглядеть на собственных похоронах отталкивающе. Надо только заставить себя встать. И сделать это надо именно сейчас, пока мадам Помфри на завтраке в Большом зале. Слава Мерлину, Гермионе были известны все пароли в Больничном крыле. Они села на край кровати, нашарила ногами тапочки и с трудом поднялась. От долгого лежания её покачивало. Вот и хранилище. — Betula pendula! Вот досада — пароли без магии не действуют! — Добби! Добби! — Добрый день, мисс Гермиона! Мисс уже встаёт, как славно! — потирал серые лапки эльф, жмурясь от радости. — Добби, я хочу, чтобы ты проводил меня в комнаты мистера Снейпа, — решительно сказала Гермиона. *** — Спасибо, Добби. Я побуду здесь. Настало время обыскать шкаф из тёмного дерева, что стоит в кабинете. К счастью, профессор успел зачаровать только входные двери. К чёрту щепетильность! Закрыто. Попробуем сорвать замок — он не выглядит слишком крепким — нужен только рычаг. Каминная кочерга — то, что надо! Гермиона поднажала, замок слетел, и дверцы шкафа распахнулись, открывая взгляду пузырьки причудливых форм и разнообразных размеров, призывно поблёскивающих в недрах полок. Какая красота! Чего тут только нет: цикутотоксин, аконитин, кониин, гельвелловая кислота, гирометрин, аманитотоксин, гиосциамин, гиосцин, колхицин… Запасов хватит, чтобы отравить (или вылечить? — смотря в какой пропорции) половину магической Англии. Осталось только выбрать… Гермиона протянула было руку к цикутотоксину. Судороги, пена изо рта… Неэстетично. Гельвелловая кислота — понос, рвота… Неэстетично в квадрате. Аманитотоксин — действует не сразу, зато стопроцентная гарантия летального исхода, если вовремя не сделать очищение крови. Гермиона опустилась на пол и обратилась мыслями к хозяину этой в своём роде великолепной коллекции. Можно по-разному заглядывать в Бездну… Интересно, сколько раз он стоял здесь с теми же намерениями? Сколько раз, проходя мимо, кидал невольный взгляд на заманчивые полки? Сколько раз хотел уйти, но всё-таки оставался? Почему? Что давало силы? Долг? Упрямство? Надежда? Обещание или клятва? Семнадцать невыносимых лет находилось что-то, удерживающее его на этом свете… Может быть, и ей попытаться пережить трудный период? «Всё проходит, пройдёт и это». Надо стиснуть зубы и идти дальше. Не ждать от людей и от жизни многого. Тем радостнее будет неожиданно обнаружить что-нибудь стóящее. Гермиона почувствовала, что у неё замёрзли ноги; она забралась на диван и накрылась пледом. Ступни постепенно согревались, клонило в сон, желание отравиться меркло, пока совсем не исчезло. Впервые за последние две недели она спала без кошмаров — Бездна отступила от неё. *** Она покинула лазарет, выслушав многословные рекомендации Помфри, вернулась в гриффиндорскую башню, начала посещать лекции. Преподаватели, предупреждённые Макгонагалл, не спрашивали её на уроках. Гермиона надеялась, что магические силы вот-вот вернутся к ней, а до той поры никто не заметит их отсутствие. Поэтому она продолжала исполнять обязанности префекта, в том числе патрулируя коридоры после отбоя. Как-то раз поздно вечером, делая плановый обход, Гермиона услышала за поворотом коридора взволнованный голос Макгонагалл. Ей стало интересно, из-за чего так кипятится директор. Гермиона подошла поближе и выглянула из-за угла. Её часть коридора была освещена гораздо хуже, поэтому было маловероятно, что её заметят. Гермиона увидела, что директриса спорит о чём-то с двумя незнакомыми волшебниками. Разглядев на их мантиях круглые нашивки, изображающие восходящее солнце, девушка поняла, что это авроры. — Безобразие, устраивать такое в школе я не позволю! — раздувала ноздри рассерженная Макгонагалл. — К сожалению, госпожа директор, мы вынуждены настаивать, чтобы вы способствовали выполнению распоряжения Министерства «О предотвращении нежелательных контактов», — спокойно пояснил один из авроров. — Вот и предотвращайте на здоровье, причём здесь Хогвартс? — После того, как была зафиксирована попытка незаконного проникновения в помещения Северуса Снейпа, объявленного во всемагический розыск, имеется вероятность, что в школе до сих пор находятся его сообщники. Именно поэтому аврорат принял решение взять у всех учащихся и преподавателей образцы почерка. — Вместо того чтобы искать Снейпа, вы занимаетесь всякой ерундой! — негодовала Макгонагалл. — Позвольте нам решать, чем заниматься. Ваше мнение в данной ситуации, боюсь, не имеет большого значения, — отрезал аврор. — Никто не должен знать об этом, иначе вы недолго продержитесь на своём месте, обещаю! Вы лично подберёте в архиве пергаменты с работами студентов и отчётами преподавателей и передадите нам. Вопросы есть? — Вопросов нет. Предупреждаю, я буду жаловаться в Министерство на ваши незаконные действия. — Ваше право. Доброй ночи. «Я ведь могла и не пойти этим коридором, не услышать этого разговора. Похоже, что здесь не обошлось без Фишера! — ужаснулась Гермиона. — Видимо, они будут вскрывать всю нашу почту! Надо срочно сообщить профессору Снейпу. Наверняка, у них есть образец его почерка». Гермиона побежала в свою спальню, схватила бумагу и начала писать: Уважаемый сэр, весьма опечалена вестью о внезапно поразившем Вас артрите. Я понимаю, как болезненно, должно быть, писать письма с распухшими суставами пальцев. Умоляю, не мучьте себя, поручите переписку своему секретарю, только ни в коем случае не обременяйте этим своего крестника. Искренне Ваша, Пруденс Подумав, Гермиона добавила постскриптум: P.S. Помните, я писала Вам о туристах, заполонивших наши края? Теперь у них новое поветрие — графология. И всё бы ничего, если бы они не навязывали своё увлечение всей деревне. Было бы интересно узнать Ваше мнение об этой науке. *** Профессор Фишер, оправдывая надежды Гермионы, переселился в Восточную башню и в подземелья спускался только на уроки. Он и Гермионе посоветовал как можно меньше времени находиться в лаборатории: — Если уж вам, мисс Грейнджер, так хочется проводить эксперименты вне уроков, я мог бы брать вас иногда с собою в Мунго — там отличная лаборатория, — небрежно предложил Фишер. — Нам запрещается покидать территорию школы, — ответила Гермиона. — Я договорюсь с Макгонагалл, — настаивал профессор, — она не сможет не отпустить вас, поскольку вы заняты исследованиями для клиники. — Я вовсе не хочу, чтобы для меня делали какие-нибудь исключения из школьных правил. Мне вполне удобно здесь, в Хогвартсе. — Этот случай, выброс магической энергии, он же может повториться, находиться в эпицентре очень опасно, Гермиона, как вы не понимаете! Я не смогу спокойно работать, зная, что моя лучшая студентка находится в этом, с позволения сказать, склепе! — Маловероятно, чтобы такое необычное и редкое событие произошло два раза подряд, профессор. Спасибо, что беспокоитесь за меня, — с трудом выдавила она улыбку. — Даже ваше упрямство мне нравится, Гермиона, — мужчина пристально смотрел на девушку, будто чего-то ожидая. Гермиона взглянула на часы: — Профессор, вы, кажется, уже опаздываете на совещание! — Да, да, до завтра, мисс Грейнджер. — До завтра, сэр. *** Гермиона занималась в читальном зале библиотеки, когда к ней подошла второкурсница-гриффиндорка и передала записку от директора. — Добрый вечер, профессор Макгонаггал. — Добрый вечер. Как ваши дополнительные занятия по зельеведению? — Мне самой трудно судить об этом, но, во всяком случае, я теперь знаю, в каком направлении двигаться. — Профессор Фишер недавно с восторгом говорил о ваших успехах в систематизации лечебных методов. — С восторгом? — Гермиона невольно поёжилась. — Да, Рой Фишер вам очень симпатизирует, это сразу видно, — Макгонагалл испытующе смотрела на свою студентку. — Мне как-то неловко, я не знаю, как вести себя с ним, — это было почти что правдой. — Не дайте ему этого понять, мисс Грейнджер. — Я стараюсь. — Вы не передумали поступать в Академию? — С каждым днём я хочу этого всё больше и больше! — воскликнула Гермиона. — Мадам Помфри говорит, что магические силы вот-вот вернутся ко мне. Макгонагалл задумчиво посмотрела на неё. — А целителем вы не хотите стать? Профессор Фишер считает, что вы просто созданы для этой деятельности. Гермиона поморщилась: — Меня привлекают научные исследования, а работа в клинике — это рутина. Это не для меня. — Я вызвала вас, потому что мне стало известно об изменении правил приема в Академию, — сказала Макгонагалл. — Добавили ещё пару экзаменов? — предположила Гермиона. — Да нет, не в этом дело. Вам известно, что у профессора Фишера нет учёной степени? — Известно, — насторожилась Гермиона. — Так вот, с этого года Академия будет допускать к вступительным экзаменам только тех абитуриентов, которые смогут предъявить приёмной комиссии характеристику, полученную у лица, имеющего высшую ученую степень по зельеведению. — А сколько лиц в магическом мире имеют такую степень, и как их найти? — деловито спросила Гермиона. — Хороший вопрос. Таких людей всего трое. Один из них живёт в Южной Америке, второй — в Праге, но очень стар и ни с кем не общается, а у третьего вы учились пять лет. — А профессор Слагхорн? — цепляясь за соломинку, спросила Гермиона. — Да, он имеет степень, но не высшую, — ответила директриса. У Гермионы было такое чувство, что её ударили под дых. Она зябко обхватила плечи руками. Не может быть, чтобы не было никакого выхода. В критический момент ей всегда что-нибудь приходило в голову, надо только подумать, подумать… Профессор Макгонагалл молчала, давая студентке придти в себя. Она понимала, как разочарована Гермиона, но ничем не могла ей помочь. — Профессор, вы простите меня, если я пойду? Мне надо побыть одной и подумать. — Гермиона, я заметила, что в последнее время вы как-то отдалились от своих друзей, всё больше времени проводите в одиночестве. Так нельзя. Кстати, Академия — не единственное высшее учебное заведение, где преподают зельеведение. — Но оно самое лучшее! Я видела рейтинг учебных заведений в “Пророке” и… и профессор Снейп говорил, что фундаментальное образование дают только там, — воскликнула Гермиона. Макгонагалл нахмурилась. — Мисс Грейнджер, не поддавайтесь гордыне ума, это не доводит до добра! Вам не достаточно примера того же мистера Снейпа?! У вас есть прекрасная возможность стать колдомедиком, рекомендацию вы себе уже обеспечили. Или займитесь трансфигурацией, вы же её любили! На зельеделии свет клином не сошёлся, особенно для человека с вашими способностями. — Мне трудно объяснить, почему я выбрала зельеделие. Как описать словами ощущение, когда перед тобой приоткрывается завеса очередной тайны, приоткрывается совсем чуть-чуть, и ты ещё не знаешь, что это будет, но чувствуешь непреодолимую потребность узнать! Будто занимаешься реставрацией старинной картины, день за днём очищая полотно от искажающих цель художника следов времени, дюйм за дюймом, и вот перед тобой постепенно проявляется великолепие первоначального замысла! — То, о чём вы говорите, можно испытать, занимаясь исследованиями в любой области, не только в зельеведении! Думаю, что даже маглы не лишены радостей познания, — возразила Макгонагалл. — Я не совсем согласна с вами, профессор, — убеждённо сказала Гермиона. — Именно в зельеделиии магия, так незаслуженно щедро дарованная нам Создателем, вступает в гармоничные отношения с силами стихий, со свойствами веществ! Брови директрисы взлетели вверх: — Незаслуженно дарованная нам магия? Немногие согласятся с вами. — Скажите, почему одни люди способны к магии, а другие — нет? — горячо заговорила Гермиона. — Чтобы там ни говорили сторонники Волдеморта про кровь, и маглы, и маги — один биологический вид. Как от маглов рождаются маги, так и от магов рождаются сквибы. В чём заслуга одних и вина других? Почему способность к магии даруется так избирательно? — Боюсь, что эту загадку никому не под силу разгадать! — пожала плечами Макгонагалл. — А никто и не пытался! — воскликнула девушка. — Маглы не в состоянии это сделать в силу очевидных причин, а магов устраивает настоящее положение вещей, приятнее быть сильным на фоне слабых. — Гермиона, давайте всё же вернёмся к теме вашего образования. Подобный максималистский подход к выбору учебного заведения совершенно не оправдан. Вы только потеряете время, пытаясь преодолеть поставленный барьер. Я считаю, что получить характеристику при сложившихся обстоятельствах — совершенно нереально. — Я всё-таки хочу попробовать. Не могли бы вы сообщить мне имена этих людей, чтобы я имела возможность написать им? — Да, конечно. Но учтите, Гермиона, в конце учебного года характеристика должна быть у меня на столе, иначе я не смогу выписать направление в Академию. Либо вы добываете характеристику, либо называете мне другое учебное заведение, — твёрдо сказала директриса. Гермиона кивнула. — Профессор, могу ли я попросить, чтобы этот разговор остался между нами? — Разумеется! *** Гермиона брела по коридорам школы в сторону Гриффиндорской гостиной, лихорадочно прокручивая в голове разговор с Макгонагалл. Что бы придумать? А что тут ещё придумаешь? Надо писать письмо профессору Снейпу: учёной степени беглых преступников не лишают! Снейп преследуется английским Министерством Магии, а Академия — в Швеции, им там всё равно, лишь бы характеристика была. Придётся, правда, её показывать Макгонагалл, но об этом можно подумать потом. Перед Фишером придётся притворяться, что она горит желанием учиться на колдомедика. Всё хорошо, только захочет ли Снейп ей помочь? В любом случае, попытаться стоит. Дорогой сэр, прошу Вас благосклонно отнестись к моей просьбе, изложенной ниже, поскольку мне совершенно не к кому обратиться, кроме Вас. Мой интерес к Вашей профессии достиг такой степени, что я твёрдо решила поступать в Высшую Академию фармакологии, которую Вы положительно охарактеризовали в одной из наших бесед. Изучив дополнительную литературу, любезно рекомендованную Вами, я пришла к выводу, что Академия — это лучшее учебное заведение в области фармакологии, и теперь ничто на свете так не занимает меня, как мысль о поступлении туда. До последнего времени я не видела никаких препятствий для осуществления своего намерения, но недавно мне стало известно, что для поступления необходимо заручиться рекомендацией специалиста, имеющего высшую ученую степень в этой области. Вам лучше всех известно, что г-н Аптекарь не имеет научной степени, посему его рекомендация будет для меня совершенно бесполезна. Поскольку Вы являетесь единственным знакомым мне лицом, отвечающим названному выше требованию, убедительно прошу Вас рекомендовать меня в Академию фармакологии. Я буду Вам бесконечно признательна и готова принять любые Ваши условия. Искренне Ваша, Пруденс P.S. Ваш дружеский совет моему другу научиться играть в гольф оказался трудно выполнимым, так как отыскать в нашей местности тренера необходимой квалификации оказалось нелёгкой задачей. Может быть, Вы порекомендуете кого-нибудь в Лондоне, мы могли бы заняться этим в Рождественские каникулы, поскольку приглашены погостить у моих родителей. Буду рада, если Вы напишите мне в Лондон на их адрес, который Вы легко отыщите в справочнике. Ответ пришёл через несколько дней с утренней совой. Мисс Неосторожность, взвесив указанные в Вашем письме обстоятельства, я пришёл к выводу, что Вы вправе рассчитывать на моё содействие. Сообщаю Вам, что дам Вам рекомендательное письмо только в случае, если найду уровень Ваших знаний удовлетворительным — не в моих принципах раздавать рекомендации направо и налево! Зная уровень квалификации Вашего уважаемого патрона, я сильно удивлюсь, если Вы выдержите мой экзамен, тем не менее, я обязан предоставить Вам возможность переубедить меня. Ваша готовность принять любые мои условия пришлась весьма кстати. У меня действительно есть для Вас довольно серьёзное поручение, которое потребует от Вас некоторых усилий. Возможно, пригодятся связи с членами небезызвестного Вам клуба орнитологов. Наша встреча состоится в Рождественские каникулы, о месте и времени сообщу на адрес Ваших родителей. П. Принс P.S. К Рождеству я решу вопрос с тренером. Гермиона два раза перечитала письмо. Он собирается лично принять у неё экзамен! С одной стороны, она была польщена таким вниманием со стороны профессора, с другой стороны, понимала, как это опасно для него и для неё — встречаться лично. Гермионе казалось, что благодаря переписке ей удалось установить какое-то подобие дружеских отношений с профессором Снейпом. Ей нравилось предполагать, что она перестала быть для него всего лишь одной из студентов, существующих для того, чтобы раздражать и досаждать ему. А так ли это? По большому счету, она ничего не знала о Снейпе. Сторонник Волдеморта, человек, пользовавшийся доверием Дамблдора, человек, всеми правдами и неправдами отстаивающий интересы своего факультета, резкий, язвительный, несправедливый, жёсткий до жестокости. Но и человек, благодаря которому спасено, по меньшей мере, две семьи. Это только те, о ком она знает. А сколько было ещё? Интересно, какое поручение он собирается ей дать? Что это — новая степень доверия между ними? А впрочем, выбирать ему особо не из кого. Клуб орнитологов? Птицы… Феникс! Это орден Феникса! *** В один далеко не прекрасный вечер, выходя из лаборатории, Гермиона неожиданно столкнулась с Креббом и Гойлом. Похоже, что слизеринцы оказались здесь не случайно: завидев девушку, они многозначительно переглянулись и своими тушами перегородили коридор. — Что вы здесь делаете после отбоя? Десять баллов со Слизерина за нарушение распорядка дня! — выдала она дежурную фразу. — Что делаем? — недобро ухмыляясь, переспросил Гойл. — Тебя ждём, киска! У Гермионы похолодело в груди. — Дайте пройти! — потребовала она, пытаясь скрыть испуг. — Не спеши, дорогуша, побудь с нами, — Кребб одним мощным движением притёр её к шероховатой каменной стене. — Мне некогда, пусти! — голос Гермионы звенел от волнения. — Что ты суетишься, Грейнджер? Всё равно от нас не уйдёшь. Гермиона решила сблефовать и молниеносно выхватила палочку из рукава. Парни дружно загоготали. — Грейнджер, да ты теперь ни хрена не можешь, разве глаз выколешь своей бесполезной деревяшкой. — И выколю, если потребуется! — угрожающе заявила Гермиона, прикидывая, сможет ли она врезать слизеринцу между ног, как показывают в кино. Что-то подсказывало ей, что с этим лучше не экспериментировать, если нет опыта. Почему на ЗОТИ их не учат магловским приёмам самообороны? Те же авроры, небось, не только палочками умеют размахивать… — Будь поласковей, киска, и тебе почти не будет больно, — пробасил Кребб, задирая подол её мантии. — Убери руки! — закричала Гермиона и изо всех сил дёрнулась, пытаясь оттолкнуть от себя парня. С тем же успехом она могла бы попытать сдвинуть шкаф в кабинете зельеварения. — Что ты из себя недотрогу строишь? — пророкотал Кребб. — Думаешь, мы не знаем, что ты и Виселю, и Очкарику, и Фишеру давала. Не ломайся, грязнокровка, если не хочешь ходить с синяками. — Попробуйте только — и завтра же вылетите из школы! — Кисуля, мы просто сотрём тебе память, — усмехнулся Гойл. — Завтра будешь гадать, почему еле ноги таскаешь. — Нет, вы не сумеете сделать правильно — это очень сложное заклинание! — Гермиона чувствовала, как противный, липкий страх овладевает ею. — Да уж сделаем, как получится… Может, будешь в Мунго потом долго лечиться — нам без разницы, лишь бы результат был! — насмешливо ответил Гойл и хлопнул Кребба по плечу: — Давай, братан, шевелись, а то мне тоже невтерпёж. — Развлекаетесь, мальчики? После отбоя? — послышался насмешливый голос Панси Паркинсон. Она появилась из-за поворота и теперь рассматривала открывшуюся её взору сцену. — Это не есть хорошо! А кто тут у нас?! Грейнджер! Ну надо же! Любишь парней покрупнее? Ну, извини, облом — не в этот раз! Кребб, Гойл, чтобы через пять минут были на территории факультета — сегодня возможность потерять баллы как никогда велика — Флитвик дежурит, Макгонагалл тоже не спится, и Филч не в духе. А у нас от Рэйвенкло слишком маленький отрыв! — Да кому они нужны, эти баллы? — подал голос Кребб. — Молчи, Винс, за умного сойдёшь. Начальство велело поддерживать честь факультета — значит, будем поддерживать. — Какое ещё начальство? Арола, что ли? — пренебрежительно поинтересовался Кребб. — При чём здесь Арола — эта жалкая пародия на декана? Я сказала — начальство! Что вы стоите? Быстро валите отсюда! — Память ей сотри — нажалуется, сучка! — сказал Кребб, с неохотой отпуская Гермиону. — Без тебя разберусь, проваливай! — отрезала староста. Разочарованно вздохнув, громилы скрылись в тёмном коридоре. Гермиона осела на пол и, закрыв лицо руками, наконец позволила себе больше не сдерживать слёзы. Панси села на корточки рядом с ней. — Гермиона, ты как? — Нормально, — всхлипнула та. — Ты вовремя появилась! — Слава Мерлину! Жаль, Драко нет — он бы промыл мозги этим озабоченным придуркам! — Да ладно, Панси, стал бы он меня защищать, как же! Гриффиндорку, грязнокровку и подружку Поттера! — Ну, явно защищать, может быть, и не стал — вряд ли он может себе это позволить, но мозги бы им вправил. Знаешь, как он умеет опустить одним словом! — с нескрываемым восхищением сказала Панси. — Да, мы все этот его талант на себе прочувствовали: и я, и Гарри, и Рон, — язвительно отозвалась Гермиона. — А кого ты имела в виду, говоря про начальство? — Это была импровизация, — хитро прищурилась Панси. — Пусть думают, что я в контакте со Снейпом. — Зачем тебе это? — не поняла Гермиона. — Мне надо поддерживать свои позиции на факультете. Я хочу попросить тебя: сделай вид завтра, что ты ничего не помнишь. Пусть удостоверятся в том, что я стёрла тебе память, мне не нужны осложнения. — Неужели ты их боишься? — удивилась Гермиона. — Со стороны кажется, что ты помыкаешь ими, как Малфой. — Это только видимость. Не то, чтобы я их боялась, но осторожность не помешает. Знаешь, кто у них отцы? — Догадываюсь. — Давай договоримся не осложнять друг другу жизнь: ты молчишь и ничего не помнишь, а об их молчании я позабочусь. — Хорошо, Панси. — И не ходи по коридорам одна, бери Уизли или Поттера. Лучше Поттера.