Возненавидь, трахни и влюбись.

Весь день они не разговаривали друг с другом, даже не смотрели друг на друга. Утро прошло довольно спокойно, и они оба отправились вместе на учёбу, несмотря на то, что Фёдора это не устраивало. А мысли Осаму были лишь о том, как отомстить ему. Доехав до своих учебных заведений, они разошлись по разные стороны. Первый день шатена в универе прошёл хорошо. Он понравился учителям, потому что пользовался своими знаниями в медицине во всей красе. Он подружился со всеми однокурсниками, так как его натура располагала к себе людей положительно. «Твою мать, подружился со всеми кроме своего любимого соседушки! Да он мне всё настроение испоганит своими выходками! Не удивлюсь, если без почки или без печени скоро останусь, нужно убрать все ножи в квартире, хотя, у него, наверное, и свой нож есть, раз он такой агрессивный», — такими размышлениями был занят мозг Дазая даже во время разговоров с новыми друзьями. — До встречи, скумбрия, — с ухмылкой на лице произнёс новый друг Осаму — Чуя Накахара. — До завтра, коротышка, — пролепетал шатен в ответ на прощание друга. Суицидник вернулся в общежитие поздно. И когда он зашёл в квартиру, то не поверил своим глазам. Было очень много народу, и Дазай сразу подумал: «Он тут вечеринку без моего ведома устроил?! Ну, всё, это последняя капля!» Шатен зашёл в свою комнату, и опять его изумлению не было предела, там сидели абсолютно незнакомые люди и разрисовали его собственный сборник стихов. — А ну пошли вон из моей комнаты! Дазай уже замахнулся, чтобы ударить одного из этих людей, но его самого откинули мощным ударом в стенку. — Эй, а красивые стихи пишешь, малец, только жаль, что я порвал твой сборник, ха-ха, — смеялся во всё горло какой-то парень лет 24-х, разрезавший ножницами сборник суицидника, а вместе с ним смеялись и его дружки, пиная лежащего на полу Осаму. День окончился ужасно, Дазай в этот момент хотел умереть, только чтобы больше не терпеть эту боль. — Идите по домам парни, мне покой нужен, а то завтра на пары рано вставать, — сказал вошедший в комнату Фёдор. — Конечно, братан. Спасибо за тусу. Они по-дружески обняли его и ушли вместе со всеми оставшимися людьми. Достоевский сел возле избитого Дазая. — Долго так лежать будешь? Вставай. И где ты так долго шлялся, что пришёл аж в 12 часов ночи? Небось развлекался с девушками или что-то наподобие. В ответ послышался всхлип, а затем плач. Осаму было очень больно, те ребята его ни капельки не жалели, когда пинали. — Ты плачешь? — с усмешкой спросил Достоевский, и хотел прикоснуться к его щеке, но Дазай отвесил ему пощечину. — Ненавижу тебя! Фёдор прикоснулся к своей щеке. — Тяжёлая же у тебя рука, больно. Осаму продолжал плакать, закрывая лицо руками, над ним всегда издевались и этот случай не был исключением. Он схватился за лезвие в своём кармане и хотел порезать себя, но Достоевский успел среагировать и отобрал у него острый предмет. — Совсем с ума сошёл? Умереть решил? — А я смотрю тебе не плевать, да?! Тебе же лучше будет, если меня не станет! Отдай лезвие! — всхлипывая сказал Дазай, потянувшись к руке Фёдора за своим лезвием, но Дост отдёрнул руку. — Прекрати. Ты мне не настолько противен, чтобы я желал твоей смерти. И с этими словами он подошёл к открытыму окну и выкинул лезвие. — Ты… У Осаму в этот момент был весь спектр отрицательных эмоций, но набравшись решимости он набросился на Доста, как обезумевший. — Успокойся! Федя повалил его на кровать и держал очень крепко за запястья. — Пусти меня, демон! Бился в конвульсиях, пытаясь освободиться, Дазай. Фёдор лишь вздохнул, нависавши над ним. — Осаму… — ласковым тоном произнёс он и, приблизившись к губам суицидника, поцеловал его, впуская свой язык в его рот и переплетаясь своим языком с его. Фёдор целовал нежно, успокаивая шатена, который бросил попытки выбраться из его хватки. Дазай просто охренел. Но почему ему было так хорошо от соприкосновения с Достоевским, он не знал. Наконец Федя отлип от губ Осаму, облизываясь. Он отпустил его запястья, слез с кровати и пожелал Дазаю спокойной ночи, уйдя в свою комнату и заснув на своей кровати. Но шатен всю ночь не спал.