Возненавидь, трахни и влюбись.

— Я выбираю… — Дазай не на шутку так задумался. А Шибусава был в предвкушении ответа. Он понимал, для Осаму, что бы тот не выбрал, исходы были неблагоприятными, означавшими расставание с Достоевским. Даже если шатен и переспит с Тацухико, то долго не будет этого скрывать, чувство совести всё-таки в нём живёт и прогрессирует, а зная характер Фёдора, тот точно не оставит это просто так, скорее всего, тут же бросит — таковы были мысли Шибусавы. Но беловолосый слишком сильно надеялся на свою победу, даже в таком беспроигрышном для него положении. Не успел суицидник объявить свой выбор, как ему позвонили. Будто сама судьба послала в эту секунду позвонить шатену никому иному как Достоевскому: — Дазай, у тебя должны были закончится пары, ты где? Уже дома? — хоть Федя и спросил про общежитие, но сам знал, что, скорее всего, он с Шибусавой и явно не по своей воле. Достоевский также не терял времени после встречи с Тацухико. Он следил за беловолосым, так как это было возможно, находясь с ним в одном универе. К тому же Шибусава вёл себя обычно спокойно и прилично, а сегодня, наоборот, казался чем-то обеспокоен, да ещё и подозрительно улыбался, постоянно смотря на часы, чтобы поскорее свалить из универа. Всё это подметил Фёдор, которому не сложно было подмечать странности поведения и характера у разных людей. Осаму вздрогнул, хотел ответить, но Тацухико шёпотом сказал ему, будто услышав вопросы Достоевского, но всего лишь сделавший предположение, что это точно звонит он: — Скажи, что ты пошёл к Накахаре, и не выдавай того, что ты со мной, понял? И поставь на громкую связь, — Тацу узнал о существовании Чуи во время своей трёхнедельной слежки. Шатену пришлось соврать Фёдору, но в уже сделанном выборе он всё равно сомневался, это явно не понравится Шибусаве и, возможно, всё испортит. — Я у Чуи Накахары, помнишь, я рассказывал про него? Фёдор помолчал с секунду, анализируя ответ Дазая. — Тогда пусть Чуя-кун со мной поздоровается. Шибусава продолжил диктовать шёпотом реплики, которые должен говорить суицидник: — Накахара ушёл в магазин. Осаму повторил сказанные ему слова. — Он что, оставил тебя одного? — Да, — уже без подсказки Тацухико ответил шатен. — Интересно, интересно, тогда почему такое эхо в комнате, будто ты в кабинете? И почему я слышу свой голос, я на громкой связи? Осаму начинал понемногу паниковать, боясь того, что может выкинуть Шибусава, если всё же Фёдор поймёт, с кем он на самом деле. — Н-нет, ты ошибаешься, — ответил шатен на вопросы, а Тацухико сам начал волноваться и придумывать, что можно сделать с Дазаем, если всё-таки всё раскроется. — Ты заикаешься, и голос дрожит. — Тебе..кажется. — Дазай, скажи мне правду. — Я тебе не вру. — Врёшь. Обстановка накалялась, Осаму нужно было как-то уверить Фёдора в своих словах, но как? — Ты мне не доверяешь? Достоевский задумался, Дазаю он в целом доверял, но в данный момент нет. — Я..доверяю, но… — Что «но»? — Я чувствую, когда люди врут, Дазай. Шибусава странно себя вёл сегодня, это меня настораживает, тебя нет дома, я видел, как он буквально бежал в сторону твоего университета, к тому же, как я и сказал раньше, я отчасти слышу свой голос и эхо. Так что, опровергнешь мои слова или всё-таки признаешь, что ты с Шибусавой? Осаму побледнел. Всё, что говорил Федя, было сильнее его отговорок и является правдой. Шатен посмотрел на Тацухико. — Какой ты проницательный, Достоевский. Хлопаю, стоя, — Тацу начал громко хлопать и говорить так, чтобы Фёдор его услышал. — Так и думал. Если ты хоть кончиком пальца притронешься к Дазаю… — И что же будет? Убьёшь меня? — Верно, убью. — Боюсь, что ты не успеешь, — Тацухико сбросил звонок. «Надо бежать» — Достоевский помчался в универ Осаму, даже не зная, где именно тот находится в таком большом здании с самым ненавистным ему человеком. — Дазай, быстрее выбирай. — Я выбираю…ударить тебя по твоей мерзкой и ужасной физиономии! — шатен размахнулся своей рукой и со всей силой влепил пощёчину Шибусаве так, что тот потерял равновесие и упал на пол. — Кх, — беловолосый притронулся к щеке, которая покраснела от сильного удара, — до тебя слова не доходят, значит всё будем решать насилием. Осаму уже хотел было выбежать из кабинета, но Тацухико схватил его за руку и перекинул через себя, повалив на пол, зажимая запястья Дазая, чтобы тот снова не ударил. — Извините, вы не видели двух парней? Один с каштановыми волосами, другой с белыми, оба вот такого роста, — Фёдор показал их образ руками, расспрашивая вахтёра. — Кажется, да, видел, вот в ту сторону пошли, — он указал направление. — Спасибо огромное, — Федя побежал как раз туда, где были Дазай и Шибусава. — Отпусти меня, тварь, — суицидник пытался вырваться из хватки Тацухико, но не получалось. — Следи за словами, — Тацу тоже влепил шатену пощёчину, и вторую пощёчину, и третью, и четвёртую… Щёки Осаму были настолько красными от сыплющихся на него ударов, что казалось, будто они сейчас лопнут вместе с кровеносными сосудами. Тацухико услышал приближающиеся быстрые шаги. «Как по расписанию, Достоевский». — Дазай, ты здесь?! — Фёдор начал стучать в нужный кабинет и дёргать за ручку двери, но её заклинило. Только Осаму хотел прокричать, как Шибусава плотно закрыл его рот рукой, наклонился к уху и прошептал: — Тихо и не рыпайся. — МХ! — громкое мычание шатена услышал Фёдор. — «Так значит они здесь». Шибусава, я выламываю дверь, и лучше тебе найти то, чем ты будешь защищаться от моего гнева. — Чёртов Дазай! Я же сказал тебе тихо! — хватка Тацухико ослабла, шатен почувствовал это и ударил его на этот раз по голове. Удар был сильным, но беловолосый не потерял сознание, лишь промычал от боли и звона, который начался в черепушке. Осаму подбежал к двери, оставляя беспомощного Шибусаву на полу, и открыл её. — Федя! — шатен бросился обнимать его, тот обнял ответ и поцеловал суицидника в макушку. — Боже, что с твоим лицом? — мелкие царапины красовались на бардовых щеках Дазая. — Это… — Я убью его. Шибусава приподнялся с пола, прикладывая руку к своей голове, которая до сих пор болела: — Достоевский… — Тацухико смотрел на него. Фёдор достал нож, хорошо наточенный, это можно было заметить невооружённым глазом. Осаму не думал, что тот и правда собрался убить обидчика. Достоевский подошёл к Шибусаве, уже замахнувшись своим орудием, но между двумя парнями возник шатен: — Стой, Федя, не надо! — он загораживал Тацухико от направленного ножа. — Как это не надо? — Слушай своего Дазаюшку, он дело говорит, глупо убивать меня, — Шибусава окончательно выпрямился. — Тебе слова не давали. — Молчу, молчу, — Тацу поднял руки. — Кх, — Осаму отнял нож быстрым движением у Фёдора, взял его за руку, и они скорым шагом вышли из кабинета, как и в прошлый раз оставив Тацухико в одиночестве.