МилаСара (сборник)

Мила лежит на маленьком диванчике в их гримерке. Сара сидит напротив и красится: просто не может выйти на сцену без макияжа. А Миле плевать: она звезда, ей позволено выходить на сцену в каком угодно виде. Тем более такая жара, что не хочется даже двигаться. Кожаная обивка дивана неприятно липнет к коже пониже подола коротенькой клетчатой юбки. — В следующий раз в райдере укажем: никаких гребанных кожаных диванов. Саре, наверное, и вовсе невыносимо: она в джинсах. Красивых, облегающих, с потертостями и дырками. А сверху — черная маечка и целая куча металлических цепочек с разными подвесками: перевернутый крест, замок, проткнутое мечом сердце, черная роза. Все по стилю. У Милы же только в ушах сережки да в носу пирсинг, себя она украшает по-другому — всевозможными татуировками. — Ты бы накрасилась, — поворачивается к ней Сара. Ее глаза подведены на манер уаджета, с такими же завитушками. — Мне впадлу. Сара подходит и легонько касается губами ее губ. Потом углубляет поцелуй — так, что начинает кружиться голова. Сонная после ночной попойки Мила мигом просыпается. — А если я тебя накрашу? — Мм... тогда согласна. Мила садится к зеркалу, и Сара приступает к делу. Она наносит тональник и пудру. Никаких румян: они не должны выглядеть, как пышущие здоровьем девицы. На глазах рисует длинную стрелку и наносит черные тени. Прежде чем мазнуть губы помадой, снова целует, прикусив губу Милы, так пикантно, ей нравится. Наконец мажет губы красной помадой — и образ оторвы-рокерши готов. — Пять минут до выхода, — кричат из коридора. Они не из тех, кто задерживает начало концерта. — Забыла губы накрасить, — напоминает Мила Саре. Если у той будет не идеальный макияж, она будет очень зла. Сара кивает и красит губы черной помадой. Теперь она — прелестная готичная куколка, такая маленькая, такая хрупкая, такая мрачная. — Хорошего выступления, — желает она, обнимая Милу. — И тебе, моя маленькая стервочка. Они выходят за кулисы. Гоша-гитарист, Витя-клавишник и Юра-барабанщик уже здесь, Гоша и Витя ржут. — С чего ржем? — интересуется Мила. — Юра сказал, что он гетеро, — отвечает Витя, недавно сбривший к чертям все свои волосы и теперь выглядящий просто комично. — Это после того, как он переспал с тем парнем, как его... король Джей-Джей? Мерзко! — Не будь гомофобкой, — бурчит нахохлившийся Юра. Мила фырчит. — Я имела в виду, что трахаться с реперами — просто трэш. — Он хороший, — невнятно вякает Юра. — Ты все-таки гей, — говорит Гоша, очень спокойно, потому что он — коричная булочка в их группе, хоть и выглядит агрессивно со всем этим пирсингом по всему лицу. — Да ну вас в баню! Я пансексуал, чтоб вы знали. — Ну вот, а говорил, что гетеро. Вот это другое дело. Юра сопит себе под нос. Микеле подает знак, что можно выходить на сцену, включается интро из их последнего альбома, и они по очереди выходят из-за кулис. Зрительский зал взрывается криками и овациями. На сцену летят черные розы и обезглавленные мягкие игрушки (фанаты впечатлились песней о девочке, которая отрывает игрушкам головы). Начинается шоу. Барабаны грохочут, Мила поет оперным голосом, а Сара гроулит. Такая маленькая, хрупкая девочка Сара, а такое вытворяет. На каждом своем концерте они выкладываются на полную катушку, они держат планку. Им подпевают, а после каждой песни публика поистине неистовствует. Миле хорошо. Пусть у нее клиническая депрессия, о которой не знает возлюбленная Сара, депрессия, которую она топит в море алкоголя, но на сцене она действительно чувствует себя счастливой.