***
Я, заложник, который уже никогда не станет свободным.***
Зачем она приехала? Ведь эти встречи, взрываясь, всегда превращались в пыль, оседая налетом времени, добавляя лишь седину.***
Ей никогда не быть моей, она слишком свободна, а я… — А тебя не учили, что читать чужие письма — некультурно? — Света сидела на кровати, подогнув под себя больную ногу. — Как ты себя чувствуешь? — Диана взяв маленький обрывок бумаги, смяла его в кулаке и подошла к Свете. — Что ты спрятала? — Сурганова игнорировала все вопросы, равнодушно смотря на Динку. — Я хочу сохранить это себе, — Диана разжала руку и Света аккуратно взяла смятый листок. Язвительная, расчетливая, подлая дрянь! Как же ты мне осточертела! — Арбенина, а ты вообще нормальная? — Света скривила губы и уставившись на текст, за который сейчас было даже стыдно, закашлялась. Диана взяла с тумбочки спрей и, сняв крышку, подала Сургановой: — Совершенно нормальная. Думаешь мне нужны твои вылизанные буквы, которые ты пишешь, продумывая каждый слог? Или стихи, в которых осталась только рифма? — Ну кто бы говорил. — Света сморщилась и, обработав горло, насупившись, замолчала. — Поговорим и обо мне, если захочешь, только вот эти слова мне дороже. — Диана, свернув бумажку, положила ее в карман, взяла бутылек, закрыла крышку и поставив на тумбочку, дала Светке коробку с таблетками: — Сейчас воды принесу. Сурганова в недоумении проводила Динку взглядом и рухнула обратно в кровать. Слыша, как Арбенина подогревает ей воду, Светка совсем растерялась. Забота, между делом, необдуманная, больше рефлекторная, удивляла Светлану. — Вот, — Арбенина принесла стакан и отдав его Светке, снова подошла к столу. — Что ты хочешь там найти? — Сурганова запила таблетки и сморщившись, отставила пустой стакан. — А теперь час тишины, — Диана, словно заботясь о маленьком ребенке, не глядя на Светку, раздавала указания. Света, нахмурившись, встала и подойдя к столу, попыталась отобрать свои записи, которые не хотела даже перечитывать, а уж тем более видеть свои мысли в руках прямого адресата. — Вот это мне понравилось больше всего. — Диана бережно достала исписанный лист, разглаживая пальцами загнутый уголок. Ты спишь, скрыв от мира свои глаза. Как же тебе просто и легко в этот момент: потеряться и забыться в черноте ночи, укутывая мысли в белый саван смерти. Ты, живая, горячая, расслабленная, но твои глаза закрыты, а значит, мир забыл о тебе. Он забыл, отдыхая, а я смотрю на тебя и мне кажется, что я и есть твой саван. Как это глупо. Мерзко. Липко и холодно. Но это так. Кто сказал, что спящие вызывают нежный восторг? Я целую тебя, убеждая себя в том, что должна почувствовать в этом жесте тепло и любовь, а чувствую лишь страх, что ты проснешься и все начнется заново. Я не знаю, что происходит между нами и самое главное, что убивает меня с каждым днем все больше — сможем ли мы хоть на что-то повлиять или любые наши действия, слова и поступки, лишь бег загнанной лошади, которая с пеной у рта, ломая копытами корку земли, замертво падает, разрешая себе лишь последний хрип. Сурганова, слушая свои слова со стороны, удивленно смотрела на шевелящиеся губы, осознавая, что Арбенина, читая ее мертвые строки, делает их живыми и, черт возьми, красивыми. Как ей удается читать посредственный текст так, что веришь каждому слову? — Они красивы, — Диана спрятала листок в карман. — Твои глаза. Света отмахнулась и села на стул, закинув ногу на кровать, подложив под нее маленькую подушку. Диана, не обращая внимания на отвернувшуюся Светку, села рядом, аккуратно взяв перебинтованную стопу в свои руки. — Гордые, непокорные глаза, стремящиеся взять верх, но если присмотреться — они лишь бабочки, ищущие отдохновение на родном лице. — Арбенина, словами, кажется ласкала Светин профиль, поглаживая пальцами белоснежные бинты. — Непобежденная, грешная, ревнивая, сумасшедшая, резкая. — Диана глазами приковала Сурганову к себе и, смотря прямо в душу, скользнула рукой по ноге вверх, смяв серые шорты в гармошку. — Отзывчивая, податливая, моя! — Арбенина, произнеся последние слова хриплым шёпотом, со скрежетом подвинула стул вплотную к себе, рывком перетягивая Светку к себе на колени, бережно упирая ее больную ногу в кровать. — Мне нравятся твои испуганные глаза, которые горят жаждой ко мне. Ты не скроешь ее, только не от меня. — Диана, змеиным шепотом обволакивала свою жертву, которая, вопреки желанию встать и уйти, цеплялась за спинку стула, сидя верхом на женщине, которую безумно хотела. Арбенина, смотря прямо Светке в глаза, словно виноградной лозой оплела ее талию своей рукой, ехидно ухмыльнувшись, увидев, как глаза напротив медленно закрылись, отдаваясь такой простой ласке. — Ты, такая далекая, — Диана, пальцами прочертила по шее линию, изогнув верхнюю губу в легком оскале. — Недоступная. — Пальцы, под собственным весом скользнули по груди, заставив Свету вздрогнуть, прижаться еще ближе. — Не моя! — Арбенина, грубо скользнула вниз, врезаясь рукой в резинку шорт, отдирая ее от горячего тела и ввинтила пальцы, больно прикусив при этом красноватую кожу на беззащитной шее. — Почему ты не моя? — Каждое слово Арбенина утверждала, распаляясь все сильнее, сжимая Светку, не давая ей дергаться. — Не хватало тебе этого? — Сквозь зубы шипела Диана, наблюдая гремучую смесь наслаждения и безумной тоски в полуприкрытых глазах. — Где твоя воля? Где ты? — Арбенина, уже не контролируя силу и подступающую ярость, кричала в искривившиеся губы напротив. — Не моя… Не моя… — Слова, стекая горячим ядом, разрушили кажется, все живое. Дернувшись, Сурганова замерла, отворачиваясь от Дианы, которая тяжело дыша, осторожно выпускала ее из своего плена. Света, оттолкнувшись от Динки, которая спрятав глаза, сидела не шевелясь, брезгливо поморщившись, встала на здоровую ногу и потянувшись за ручкой, написала несколько слов на чистой странице блокнота. А ты разве моя? Самоутвердилась? Не противно самой то? Сурганова бросила ручку на стол и, опираясь на мебель, пошла прочь, оставив Арбенину в одиночестве. Диана, встряхнувшись, увидела Светку, ковыляющую по комнате, бросила взгляд на записку и рванула к Сурику, отмахиваясь от произошедшего, словно от кошмарного сна. — Света, погоди, я помогу. — Рука, как и несколько минут назад, ласково обвила талию, поддерживая и прижимая к себе. Сурганова развернувшись, откинула руку и, сверкнув глазами, хлестко ударила по бледной щеке. — Светка, прости, я… Еще удар, затем еще и еще, пока скулы не стали пунцовыми, а ладони белыми. — Прости меня, я не понимала, что творю. — Диана не пыталась даже прикрыться, стойко выдержав целый град пощечин. — Вот поэтому я и не твоя! — хриплым шёпотом процедила Сурганова и, вновь оттолкнув руки, собирающиеся помочь, зашла в ванну, с грохотом закрыв за собой дверь. Арбенина, замерев на несколько мгновений, слушая, как сердце все еще качает отравленную кровь по венам, занесла было руку над ручкой двери, но передумав, рванула вниз по лестнице и отыскав свой телефон, набрала сообщение, проигнорировав кучу неотвеченных звонков. Асет, если ты все еще хочешь встретится, я завтра буду в Москве. Ответ не заставил себя долго ждать и пришел почти мгновенно. Буду с нетерпением ждать встречи Диана, вызвав такси, подхватила рюкзак и нацепив на глаза маску безразличия, вышла из дома. На глаза попались осколки битого стекла, еще валявшиеся около ступенек, напоминая о произошедшем ночью. Отпихнув их подальше, Арбенина села, сжав голову руками. Невозможно вернуть, невозможно изменить, невозможно любить — крутилось в голове, а пальцы уже впивались в взлохмаченные волосы. — Надоело, — прошептала Диана своим коленкам и услышав подъезжающую машину, рывком подняла себя со ступенек. — Надо все забыть! С этими словами она, опустив на глаза темные очки, села в такси, и захлопнув дверь, откинулась на сидении.