It Takes Two

— Херн! Местная версия Гизборна подпрыгнула, как была, под одеялом из ценной святоземельной материи. Схватилась за меч и только потом открыла глаза. — Пожар? Штурм? — П-просто… вода горячая. Спи. Гизборн сощурился, подумал… и решил, что не будет проверять жену на вшивость. Даже если она врёт, и даже если он пару насекомых вчера пропустил. Хоть разочек посплю до второго завтрака, любимая. Любимая (в таких видах и позах, о которых она если и слышала раньше — и то случайно, когда Назир просвещал ребят, покуда она уходила в кусты по нужде, а потом тихо вернулась и подслушала) осторожно выждала, пока муж и господин уляжется снова. Выждала ещё. Марион потянулась к бадье с водой: накануне она была откровенно не в себе (вернее, та её часть, которая подсознание, прямо-таки рвалась наружу), и позволила эротично себя вымыть, с закрытыми глазами. Помывщику и её подсознанию вроде бы понравилось, а теперь… На неё смотрел подрагивающий на волнах лик незнакомой женщины. Незнакомка была потолще и побрюнетистее. И не такой волосатой. И вообще, не-Марион. Совсем другая! …За вторым завтраком муж был весел, интересовался, как она смотрит на покупку ещё парочки лошадей, для совместных конных прогулок, и не пора ли им немного переоборудовать их дом, а то детскую за пару дней не отгрохаешь, надо бы заранее, и новый камин в спальне, он даже знает, где купить лучшие камни для кладки… Марион кивала. Наверное, во всём виновата она сама, пожелавшая сильно-сильно и срочно-срочно оказаться в заботливых объятиях влюблённого по самое не могу брюнета, который бы всё оборудовал, включая камин и лошадей, но при этом не носился бы по лесополосе в одной одежонке, драной до пупа, ночуя в ней же. Местный недовариант Робина глядел, как она кивает, и мрачно ел, нахохлившись за соседним столом, хотя день выдался тёплый. — Эй, Гиз… Давай постреляем апосля еды, а то всё равно нечего делать, порт далече… Спорим на золотой! — Отчего ж и не пострелять. — сэр улыбнулся жене через стол. — Мэриэн, поставь на меня пару монет. Они взялись за луки. А она… совсем чужой, незнакомый и брюнетный профиль резко выделялся на фоне Средиземного моря. Руки профиля сжимали большой лук. Матросня сновала фоном в живописных, каких-то театральных нарядах, что уж говорить о ней, Марион. Надо будет одеться поскромнее. И стучало, и звенело в её сердечке болезненно-сладковатым стоном, глядючи на такого вот брюнета, со всеми их ночными позами, которые достались не только на долю подсознания, звучало и подпрыгивало в Марион одно ощущение. Где ж ты раньше был?!

***

— Чёрт! — Херн, извините. Из лесного озера на Мэриэн смотрел старикашка в рогах. И она сама тоже смотрела. То есть какая-то женщина таращилась. В ужасно немодном платье. — Это не я! Тощая, а волос рыжих столько — голове тяжело! — Правильно, чужестранка, — странный пожилой дядька в безвкусном (и, чего уж там, вонючем) гардеробе достал глиняную штуковину и набил её листиками, а потом эти листики зачем-то поджёг и глотнул дыму. — Правильно. Когда симуляции и симулякры сталкиваются купно… Мэриэн отмахнулась от дымного дядьки в шкуре и с чужими рогами. У вас тут подванивают не все, так через одного, даже симпатичный блондин. — Я хочу… нет, требую, чтобы меня вернули домой! Там без меня не справятся, ясно вам? — Увы. — Херн (кажется, так называли его местные ребята, которые ей немножко помогли в том отвратительном замке) с наслаждением затянулся. — Голубиной почтой вас, уважаемая, не поднять. — Это ещё почему? — Вес не тот. — отрезал Херн. И добавил, пока она набирала воздуху в тощую грудь, чтобы возмутиться этакой наглости. — А будете спорить, отдам Гизборну. — Так я его живо… — Вряд ли, девушка, — пыхнул Херн. — Спорю на ваше благополучное возвращение, что с нашим Гизборном такой номер не пройдёт. Мэриэн голодно улыбнулась. — По рукам!