Часть 17
12 ноября 2019 г. в 20:52
17гл
Львель-ши прогуливался по саду. Не так давно стало известно, что у него будет котенок от вавэхдэ. Наконец-то! А то уже третью течку ничего не получается. Все же Ревис альфа сильный, а Львель-ши не идеален по потоку байри. Но все сошлось, и вот теперь он ходит в окружении дагжи, слуг и на него боятся даже дышать.
Мурлыкая себе под нос, он радовался. Скоро план срастется всеми частями. Самый главный калибр у них имеется, и это разис Чайсель-яс. Его намерения кристально чисты, а взгляд не мечется. Он для себя решил, кто главнее. И теперь надлежит бить в ноги вавэхдэ, дабы зверь его упал и не смог подняться, пока свора будет раздирать на части.
Будущий котенок, уже сейчас видно, он альфа, а значит наследие вавэхдэ. Если этот кошак падет в противоборстве смуты, то Львель-ши станет «тонму», неприкосновенным, равно как и его ребенок до первого совершеннолетия. А до этого момента надлежит иметь воина, что будет их защищать, и такой на примете имеется.
— Львель-ши, — слуга подошел и чуть склонил голову, потому что сейчас это положено делать всяк и каждому, кроме вавэхдэ и вавьи.
— Да.
— Разис Чайсель-яс желает встречи с вами.
— Эм, — Львель-ши и рад бы, да его положение обязывает держаться подальше от любого кота, кроме альфы под титулом «вавэхдэ».
— Это просили передать, прежде чем вы дадите ответ. — Слуга протянул руку и передал небольшую записку.
Львель-ши быстро прочитал ее и заулыбался.
— Передай разис Чайсель-яс, что встреча будет организована в большом общем саду. Через час.
Слуга откланялся. В мыслях крутилась одна единственная мысль похвала: «Ай да разис, ай да хитрец!» Где лучшего всего прятать? Правильно! — под носом! Где лучше о тайном поговорить? Средь бела дня на виду у всех. И никто не подумает, что беседа братьев, которая протекает не за закрытой дверью, будет одной из тех, за которую обычно обвиняют в предательстве.
Львель-ши прошел по галерее, где прогуливался в сторону входа в малый павильон, оттуда вышел в большой общий сад. Рядом с ним шли слуги, за и перед ним шли дагжи. Причем в боевом облачении, вызывая горделивую походку и задранный носик у будущего родителя. Ну, а как же, его берегут как зеницу ока.
Сад встретил роскошными цветами, кустами с трехцветными листьями и густыми кронами низкорослых деревьев. К центру сада деревья становились раскидистыми и высокими, но более редко посаженными. Львель-ши заметил силу брата сразу, а его самого только после того, как зашел на второй виток садового уса.
Деямерриты не только города свои четырехусыми выстраивают, но и сады да парки по тому же принципу, только разделяют их либо водоемами в виде серповидных треугольников, либо выкладывают пустые каменные площадки, правда очень красиво гравированные, или просто засеивают травой, что растет до колена. На витках же располагают деревья, кусты, цветы, беседки, ну, а к центру, как правило, строят Храм: выстроенные четыре уса, от хода которых начинается ус парка-сада, но при этом каждый из них, это ряд статуй в виде сидящего кота, обхватывающего себя хвостом, и с формой человеческой головы. Вот только лиц у них нет, лишь едва заметные наметки носа, скул, надбровных дуг и провалов для глаз. В центре Храма тоже пусто, там только трава растет.
По вере деямерритов, Кошачьи Боги не имеют лиц, они многолики, потому как отождествляют сразу зверя и человека, а их лик состоит из всех лиц ВСЕХ деямерритов: что родились, что родятся, что уже умерли. Если когда-либо в Храме или во сне, либо привидится наяву статуя Кошачьих Богов и у нее будет твое лицо, то ты где-то очень и очень сильно провинился. Если же Боги придут не одной статуей, а всем кольцом старших из них, и каждый будет иметь лицо, причем твое, потому что они не показывают чужой лик, только твой собственный, словно зеркало, — ты умрешь. И это не сказки, это реально. Увидеть лицо Кошачьих Богов — быть ими наказанным или умереть, при этом не просто оболочку потеряв, но и рассеявшись душой, стерев сознание и выдрав разум.
Львель-ши сейчас шел по направлению к Храму. Это место, оно имеет в себе сильный поток энергии, а если походить по траве босиком в пустом круге его центра, то можно ощутить касание их лапки или кончика хвоста. Особенно это ощущают беременные. Боги любят создаваемую жизнь, когда котенок еще формируется. Бывало в их долгой истории так, что, потерявши сильного альфу, рождающий шел в Храм каждый день и проводил в его круге больше двух-трех часов. Это позволяло его зверю плести колыбель для котенка. Конечно, не так сильна энергия, как передаваемая напрямую отцом, но в Храме она нейтральная и зверь родителя мог гораздо легче обуздать ее потоки. Он уставал от этого, но если родитель желал ребенка сохранить и делал для этого все, то и сами Боги ему помогали. Не делали всю работу, но облегчали плетение нитей щита, который плести на первых парах одному очень трудно. Каркас, самая ответственная часть, и она не терпит ошибок. Малюсенькая дырочка может расколоть весь защитный родительский щит.
Пока Львель-ши продвигался в сторону Храма, сбоку с ним сближался разис. Воин, монолит, даром что ростом не высокий и телом коренастый. Если его раздеть, то это будет жадная куча сухих мышц, силища в руках и ногах, а также уверенность в самом себе. А уж как он в боевом обмундировании полководца выглядит, — м-м-м, все слабовольные кошаки либо текут в энном месте, либо на слюну исходятся. Черные волосы заплетены в тугую боевую косу, его «кейх» хищно поблескивают острыми бритвами лезвий, а кончик косы захвачен стальным шариком. Достаточно симпатичный мужчина, строгие черты лица, чуть скривлен нос из-за нескольких переломов. Глаза черные, пожирающие, особенно когда он чуть хмурит густые и идеальной формы брови, без проплешин или прерывистой линии шрамов. Хотя шрам у него есть — за скулой, под ухом на шею, с левой стороны — неудачно подставился под горячую руку вавьи. Он его тогда когтями покарябал за усмешку, когда омега не смог его пробить с первого раза по щитам. Вот тогда и поплатился — чуть ухо не потерял!
В отличие от вавэхдэ, разис одет в более плотные кожаные штаны, не стесняющие движений, не давящие на живот поясом. На теле рубаха без завязок, вообще без разрезов, как туника. Ее плотно к телу прижимает кожаный жилет. Поверх него одевается сбруя, дабы рассовать оружие, показать его готовность убивать защищая. На ногах удобные короткие сапоги, которые как тапочки, но при атаке можно выбить пяткой по специальному зажиму, и он выкинет во все стороны острые лезвия. На самой голове, от лба и до затылка, лежит листок из металла, который крепится к волосам в момент плетения косы, отдельными локонами оборачивая специальные загнутые язычки, тем самым плотно прижимая украшение. Это знак «полководца», знак разиса, который нужен только для того, чтобы в глаза его ни разу не видевший, сразу понял кто перед ним. Ну, дабы не прыгали лишний раз слабаки, потому как разис обязан скрывать свою силу, не проявляя ее во все стороны, как делает это вавэхдэ. Тому это по статусу положено, а разис стоит под его лапой, значит перебивать своими силами влияние старшего кота не имеет право.
Чайсель-яс поравнялся с братом, поздоровался.
— Знаешь, я тебе порой удивляюсь. — Львель-ши стоял и смотрел на озеро, серповидной формы, разделенное на две части и проложенный каменный перешеек. — Вот так просто, дабы никто и подумать не мог, назначил встречу. И я ведь даже не догадался. Мне и в голову не пришло, что так можно.
— Я здесь по делу. — Разис ухмыльнулся на скривившееся личико ши. Ну что вы, не его вдруг ставшим значимый лик лицезреть возжелали, какая ирония, горе, беда.
— Дело. — Львель-ши тут же подтвердил то, что итак знал разис — сделал недовольную мину. — У сильных всегда дела, куда нам, слабым и беззащитным.
— Кто бы хвостом махал, только не ты, братец. — Запустив издевки в голос, Чайсель-яс не снизил ни звук голоса, ни изменил в нем тон превосходства. — Но ты прав, я — воин, и ценен кое-кому. Настолько, что ты побежал молить вавэхдэ, дабы тебя отпустили к тяте. — И усмехнулся на вид «сошедшего с лица» кошака.
— Ты думай где и что ты говоришь! — прошипел едва слышно испугавшийся Львель-ши.
— Вот она разница, — Чайсель-яс обвез взглядом полукруг перед собой. — Ты — страшишься даже тени, а мне достаточно лишь осмотреть полукруг. Брр-ратец, советую тебе перестать трястись, как продажная псина. И спину выпрями; ты ведь носишь в себе будущее, негоже в землю скручиваться.
— Вот именно из-за него я трясусь как листья под ветром! — рыкнул Львель-ши, шагнув ближе на шаг, сжав кулаки. — Если ты не знаешь, или не понимаешь, то вавэхдэ уничтожит меня за мгновение, и ему будет плевать — покрыт я им или нет.
— А ты, ши, — растягивая последнее слово с издевкой, — чем больше нервничаешь, тем больше заставляешь смотреть на себя. — Разис с силой посмотрел на рождающего и тот отступил на шаг, тот самый, который определяет границу приличий. — Каждый твой нервный дрыг — шаг к смерти. Если ты не успокоишься, клянусь Богами, я тебя сам разорву, дабы ты не разрушил то, что выстраивается. А уж сохранить следующее «будущее», будь уверен, с теми, кто стоит за тобой, мне труда не составит.
— Что? — опешил Львель-ши.
— Что слышал. — Разис коротко выставил звуковой барьер, а стоявшие на отдалении коты создали чуть ломающий восприятие иллюзорный барьер. Их будут видеть, но вот мимику лиц не разберут. — Мне дело с тобой иметь не выгодно. Так, кажется выражался твой отец? Выгода, она сладка тогда, когда идет сахаром на язык, а не мимо рта. — Чайсель-яс шагнул близко-близко и чуть склонился к уху замершего и побледневшего родственника. — Ты, наш дражайший козырь, что несет будущее, передашь тем, кто стоит за твоей спиной, и не дядя да отец мой, а те, кто за ниточки дергает, — льдом обдало, ведь разис воин и он не шутил, — личную встречу желаю.
— Это не так просто. — Львель-ши повернул голову и посмотрел в глаза воина.
— А мы упростим одним лишь вопросом: хочешь жить долго и счастливо?
— Что? — на пол шага отступил, но тихий рык заставил стоять на месте.
— Львель-ши, я не дурак, и прекрасно понимаю, что меня вы все используете, а как только будет доведено дело до его конца, будет и мой черед. Думаешь я, пройдя битвы и стерегши границы, дурак дураком? Если встречи не будет, имей в виду, мне не составит труда обратиться к нему самому, все-все показать и сообщить, что его ши, семья его ши, а также мною виденные остальные коты, задумали сдвинуть лапу великого альфы. Как думаешь, сколько вы после этого проживете?
— Угрозы дело не решат. — Львель-ши в небывалом ему упрямстве сощурился и шагнул ближе, глаза в глаза уставился. — Собрать тех, кого ты хочешь, на щелчок пальцами нельзя. Это не так просто, объяснить «их» появление рядом с тобой.
— А вы подумайте, как и где нашу встречу организовать. — Разис шепнул, — я не пойду дальше, пока не буду знаком с ведущими и управляющими вами, как марионетками. Меня не устраивает роль котика для пинка. Если я в деле до самого конца, преданно и самоотверженно буду рвать свои жилы, то мне, в отличие от тебя, ши, — он сощурился недобро, — и близко быть к опасному делу нельзя. Он мой валеба. Не забывай, против кого я должен пойти так, чтобы его грудь больше никогда не сделала вдоха. Но и после этого, лично я желаю, вдохи эти делать самостоятельно, и не сидя на цепи, как изменник рода. Ты меня понял? Либо устрой все, либо готовьтесь, я ведь камня на камне от вас не оставлю, а дальше, — он хитро сощурился, — как думаешь, кого своим тятьянгом сделает вавэхдэ? И кому будет легко лишить его грудь следующего вдоха? Без вас, конечно же.
Разис покинул побледневшего ши. Вернувшись в свои покои, выпроводив верных ему и их делу слуг, Львель-ши опал на кушетку. Непроизвольно прижав руку к животу, облизнул губы. Опасно было считать Чайсель-яс недалеким. Так о нем дядя думал, ведь видел его росшим под боком драчливым котенком. Изменился брат, сильно. Как только они посвятили его, как только он плавно ступил с ними одной дорогой и в путь отправился, так и осознал все, что по его голову готовилось.
Написав одному из котов в совете, стал ждать ответа. Львель-ши, если честно, боялся больше своего родича, чем вавэхдэ. Сам альфа не тронет, но заставит кота, нехорошие вести принесшего, сделать все самому. И тогда… о, как же страшно помыслить об этом.
Ответ от советника пришел достаточно быстро, после чего организовали тайную встречу. Львель-ши прибыл ночью в дом, где была образована охрана из верных делу котов.
— Вы просили о встрече, — советник стоял близко, — что-то случилось?
— Да. — Львель-ши закивал головой. — Так как мы задумали, не получится.
— Что это значит? Объясните.
— Разис, он… — ши выдохнул с шумом, негодуя всем нутром, — не дурак. Все понял.
— Как?
— А вот так. — Ши стиснул руки в замок перед собой. — Сказал, что если его не свести со старшими, то мы все, о ком он знает и успел разузнать, пойдем под когти. Даже я.
— Угрожал? Не слишком ли осмелел?
— Вы не понимаете! — ши резко развернулся и шагнул ближе, впился блестевшими от страха глазами в лицо советника. — Чайсель-яс открыто сказал — если он на позиции моей или ниже, то его намерение лишить меня жизни «открыто» и будет вознаграждено титулом «тятьянг». А вы понимаете, когда хищник унюхал след, да еще и ранил, не упустит. А потом, как мы, только куда лучше, сделает все, дабы встать на место владыки.
— Его не устраивает роль?
— Его не устраивает сдохнуть, и ему нужны гарантии того, что, став первым после сильного, который сдохнет, он не последует за ним тут же, только как предавший своего валеба. Имейте ввиду, что и о вас он знает. Разис не только биться умеет, он и разведать-разнюхать способен.
Советник задумался. Несколько минут было тихо, затем кот вздохнул, головой покачал.
— Мы можем ему имитировать встречу.
— Это гарантированно нас уничтожит. — Львель-ши покачал головой. — Вы не забыли о нити? Он ведь потребует пути, при которых вам или даже моему отцу, были переданы приказы и вектор направления взглядов. А сеть такую, показать может только наш старший.
— Ее можно подделать.
— Она будет новой. — Львель-ши покачал головой. — Он не терял нюха на нить, и уж точно тогда лично руками рвать будет, а потом все вавэхдэ объяснит.
Советник кивнул головой. Опасно было брать на этот руководящий узел именно Чайсель-яс, разиса вавэхдэ. Но иначе ничего не получится. Под лапой разиса армия, флот, командиры. Вот только они просчитались, он унюхал других кукловодов. Те, кто сильнее, те кто ему на глаза не показывались. Умен, силен и опасен. Знающий о том, что есть кукловод, он смертельно опасен, а убить его дело очень сложное — заподозри разис подобную дурость, же атакует всеми своими силами.
Они разошлись по своим делам. Через три дня был получен ответ от кукловодов, затем таковой был передан ши, дабы сообщил о решении требующему встречи. Они вновь встретились, но не в саду, а в галерее, куда чисто случайно забрел последнее время хандривший ши. Встретились, поздоровались и медленно пошли вдоль колонн с резными стаканами. Мозаичный пол, легкий теплый ветерок и ясная погода — лучшее лекарство от хандры.
— Скоро будет атака. — Львель-ши говорил крайне спокойно, словно о туче на небе вел беседу. — На ней надобно появиться с теми, кто стоит за твоей спиной, и слышит только твои слова, разис. Пролив между островом Бо-ака и Танш. Будет один корабль, а по другую сторону, ближе к острову Кшеш, надлежит сражаться.
Разис ничего не ответил, лишь едва заметно кивнув. Они прошлись еще немного, после чего альфа свернул в коридор, дабы направиться в сторону тренировочных площадок, а ши прогуливался по галерее обходя ее медленно кругом. После этого вздохнул и сообщил, что голоден и желает трапезу в саду своего дома.
Ревис некоторое время хандрил. Его все больше и больше одолевает желание бросить все, отказаться от титула, выкрасть Сио и бежать с ним куда глаза глядят. Так хотелось прижаться, обнять, целовать, что хоть на стену лезь и вой. В данную минуту он сидел в своем кабинете, пересматривал списки дел, которые требовали его непосредственного участия.
В двери, не стучавши, влетел разис, с круглыми глазами. О том, что воин в волнении, было нетрудно догадаться: с ноги двери еще ни разу не открывал.
— Вавэхдэ, — склонил коротко голову, выпрямился играя желваками, — только что пришла весть. Абокай Вехель пропал.
— Что? — изумленно уставился на воина его валеба, после чего оказался на ногах. — Объясни!
— Абокай Вехель вышел проливами в сторону острова Танш, но так и не добрался до него. Корабли, что следовали за ним, нашли пустой борт. Ни команды, ни его самого. Я не связан с ним нитью, посему не знаю — жив или нет.
— Однозначно жив. — Ревис прикрыл глаза и потянул нить, а затем удивленно, скорее даже изумленно распахнул глаза. — Оборвал. Сам. Что все это значит? — ошарашенно заводив по кабинету глазами, альфа сжал кулаки.
— Мне… — Опустив глаза, Чайсель-яс покачал головой. — Вавэхдэ, есть сведения, что абокай Вехель готовит против вас целую армию.
— Что за вздор! Я его валеба! Он не может идти против меня! — возмутился Ревис.
— Только если сам, — Чайсель-яс смотрел уверенно, — а если план и воины его, но атаку вести будет другой кот?
— Вехель не мог предать меня! — прошипел Ревис.
— Его нить все еще с вами? — вкрадчиво спросил разис.
— Нет. — Ревис отвернулся, стремительно подошел к окну и осмотрел разбитый сад снаружи. — Если он бросил корабль, значит там был другой. Чайсель-яс, найди следы, но лучше его самого.
— Как пожелаете, вавэхдэ.
— Живым, разис, — холодным тоном проговорил Ревис, — живым его найди.
Чайсель-яс вышел из кабинета, внутренне довольный всем: их слышали; абокай Вехель мешать не будет; официально можно отбыть хоть завтра. Разис Чайсель-яс умелый интриган!
Чайсель-яс собрал только преданных воинов на своем корабле. Преданных только ему, слышавших только его, и идущих в битву за его словом. Они никогда не переметнутся на другую сторону, они будут идти до конца. Посему, когда битва была начата в условленном месте, корабль отошел чуть подальше, а полководец отлучился. Спустившись в шлюпку, взяв сильных бойцов, разис отправился на встречу.
Корабль, как и было сообщено, стоял на якоре в условленном месте, чуть скрытый островами. На борту его ждали, не проявляя агрессии. Даже когда он поднялся на борт, его не просили свести до минимума защитные щиты. Даже не напряглись при появлении, и не стали смотреть, как на добычу. Словно рутина, словно он всегда тут на борт корабля поднимается, настолько часто, что уже поднадоел.
Разис прошел до спуска к каютам, вместе с тремя своими воинами дошел до входа в кают-компанию, вошел внутрь. Коты, его воины, от него не отставали и не вышли, когда их командир сел на стул. Перед ним были умные и сильные представители кошачьего народа, но не военные. Все оседлые и треть из них торгаши, остальные кто-чем занимается.
— Не скажу, что мы рады, но будем гостеприимны. — Начал беседу самый влиятельный меняла, вот только силы в нем было на третий уровень, и тот не боевой. Обычный слабый кот.
— Я тоже, не сильно рад. — Разис усмехнулся. — Не заимели ни одного боевого кота в своих рядах, а получив, решили разменом сделать. Нехорошо, мальчики, я ведь могу и обидеться. — Чайсель-яс усмехнулся на посмурневшие лица. — Но не об этом сейчас. — Он осмотрел весь круг за столом и покачал головой. — Вижу, вы всей ситуации не понимаете.
— Если мы так недалеки, то сделай нас ближе к сути. Как ее видишь ты. — Произнес еще один торгаш.
— Поясню. — Разис ухмыльнулся, от питья отказавшись, что ему ранее поставили, как знак гостеприимства. — Вы все, если конечно же, не струсила часть не явившись, здесь состоите из домашних котиков. Обычные киски, которые сидят на попке, и дело делают. По какой причине вы головы против вавэхдэ подняли, не суть важно, они уже задраны и оголены зубы. Это факт. Но вы, домашние котики, забыли одну простую вещь: вавэхдэ боевой и прошедший ни одну битву альфа МА-РА-ШАТ. Напомнить вам, что такое его ипостась? — и от альфы в кают-компании разлилась власть сильного зверя, которую прибывшие с ним коты экранировали для обитателей корабля.
Меньше минуты потребовалось разису, дабы вдавить в пол, сгоняя со стульев, всех присутствующих кошаков, заставить скулить и сворачиваться в клубки их зверей. Мгновение и все исчезло. Перепуганные и оголяющие зубы, они вскакивали, отступая, сбиваясь в стаю.
— Итак, — разис прогремел отрезвляющим голосом, — раз мы тут освежили в памяти, что такое альфа боевого типа, увеличьте свои ощущения в десять раз и тогда, если выживете от простого пресса влияния иерархии марашат, может быть осознаете свою силовую ступень. По отношению к нему. И вы, умники, решили меня бросить на его клык? — разис рассмеялся. — Да вы домашние, даже понять не в силах, что такое битва с марашат, против него. А ведь он мой валеба, если кто забыл или не знает. Что я ему в открытом противостоянии предъявлю?
Разис замолчал, давая время оправиться от своей атаки, осознать сказанное с помноженным от пережитого. Несколько минут стояла гробовая тишина. Не дураки тут собрались, но и признавать свою ошибку никто не хотел. Все знали, что разис второй кот по силе из титулованных, способный на законном основании оспорить титул вавэхдэ, если тот по законам Островного поля стал преступником. А он им ведь стал: омега марашат в титуле «вавьи» от него сбежала. Да так сверкая пятками, что уже пару лет носа не кажет из своего убежища и альфу туда не пускает под страхом начала войны на истребление.
Когда мыслители прониклись, рассевшись на свои места, самый главный из всех, но не самый сильный кот, заговорил возвращая русло начинающего обсуждения ситуации и назревающей проблемы:
— Это была вся твоя сила давления иерархии?
— Нет. — Разис покачал головой. — Я бил только тело, зверя не тронул, но ему хватило и этого. — Он усмехнулся. — Ваш план, который шагает теми шагами, что вы мне присылали пожеланиями, уже сейчас показывает, что я лично должен устранить вавэхдэ. Но, как мы теперь разобрались, этого у меня не получится. И не потому что я слабее, или еще хоть в чем-то уступаю ему, как альфа. Он мой валеба. Не мне вам говорить, что такое «это» значение для моего зверя. И как он будет биться с марашат. И, — обведя очень серьезным взглядом всю честную компанию, — будет ли вообще против него глаза поднимать.
— И что ты предлагаешь?
— Банально и просто: встреча с вашим другом, что советует вам поступать так, как вы поступаете.
— С другом? — удивился торгаш.
— Да. Сами бы вы и помыслить не смели использовать воина, второго по силе после титула «вавэхдэ», как простой щит, на который потом общество поплюет так, что он расколется от стыда. Во всем, что вы делаете, я вижу руку вашего «небесного» друга. И, так как ваш друг, — разис заулыбался, — советует вам, как лучше всего сделать интригу, обвести вокруг пальца доверчивых собратьев, которых вы тоже затем устраните, дабы не мешали вам… но забывает при этом наши законы, тем самым себя выдавая.
— Не понимаю, о чем ты толкуешь? Здесь все, с кем ты хотел встретиться.
— Нет, не надо мне голову морочить. — Разис заулыбался хитрой улыбкой. — Я — разис, и я имею доступ к библиотеке Центр-дома. А там, на самых дальних и самых пыльных полках, где редко разгорается светящийся камень от хода разумных, лежат некие догмы, которые написали пером под диктовку друзей. Думаете я не почитал те свитки? — он ухмыльнулся с превосходством. — Вам, домашним котикам, что глаза от пола во время влияния иерархического давления альфы боевого типа не отдирали никогда, самостоятельно решиться на сбор здесь и сейчас, помог только мой пинок и угроза. А собраться ранее: совет друга и его наставления. Так вот, дабы ошибок, по которым я вас здесь лицезрю, более не было, и такой кот, как умнейший вавэхдэ за последние пару столетий, нас всех из-за вас самих не рассмотрел, надлежит другу объяснить кое-что. А после, когда мы поговорим, будем делать другой план. Способный обмануть Ревиса Улиму и отправить его на тропу Богов.
Они еще поговорили. После чего Чайсель-яс сказал, что корабли простоят ночь на месте битвы, и другу, коему добраться до него труда не составит, лучше явиться к нему в гости. Безопасность будет гарантирована.
Друг, который имелся, пришел. Ночью, когда на корабле были в дежурстве только матросы, к борту прибыл летающий катер. О их существовании островитяне знали, а также не страшились летающих машин. Да, им было любопытно, как они сталью парят над землей, но и только. Что такое космический корабль, деямерриты прекрасно знали, хоть и жили в своем мире в большинстве мест как обычные деревенщины.
Гость сошел на борт, его тут же проводили к спуску в капитанскую каюту. Разис не спал, посему встретил его одетым и собранным. «Другом» была самка. По меркам кетвинцев, а это была представительница именно этой расы, отваживающаяся наведываться в их мир без спросу, выглядела довольно-таки симпатичной, фигуристой, и очень-очень умной. На ухе висел шумовой заслон мыслей, прекрасно справляющийся с задачей лишения чтения разума кетвинца.
— Доброго времени суток, разис Чайсель-яс. — Она, согласно традиции, установленной между расами, чуть-чуть склонила голову кивнув. — Мое имя Архария Са´мон.
— Доброго времени суток, Архария Са´мон. — Разис тоже чуть склонил голову в приветствии. — Присаживайтесь. — Он прошел к пайше, что стоял в компании второго, а на столике между ними была налитая чаша с чистой водой, как знак деловой встречи, не несущей в себе никакого подтекста.
Женщина прошла, присела, скрестив ноги, положив руки на колени.
— Мне передали, что в моих советах, при вопросах как поступили бы в моем мире, есть определенная ошибка, которая может стоить жизни моих друзей. Эта ошибка, — женщина облизнула губы, показывая на лице озабоченность, — она уже успела дойти отголоском до вашего правителя, чьим правлением недовольны мои друзья?
— Ваша ошибка звучит даже сейчас. — Разис покачал головой. — Вавэхдэ — не правитель, и никогда им не был. Он сильнейший титулованный кот, который взял под свою боевую защиту острова, которые согласны с тем, что он представляет их интересы во время любой конфликтной ситуации между армиями. Вавэхдэ никогда не будет правителем островов. Он силен, он умен, он способен как защищать доверенные ему территории, так и разрешать боевые конфликты внутри границ. Управлять островами могут только те Дома и валеба, чьи территории собственность по законам Островного поля.
— Хм. — Архария призадумалась, обмозговала и задала вопрос: — В чем ваша выгода нашего разговора?
— После того, как вавэхдэ не станет, мое имя и близко не будет запятнано, даже пылинки ему не достанется. Вы знаете, кто такой валеба для островитянина?
— Глава рода.
— А еще?
— Еще? — Архария пожала плечами, — старший кот.
— Еще?
— Хм?
— Ваши советы ведут к тому, что я открыто пойду в бой против валеба, против моего валеба. Это невозможно.
— Почему? Если вы здесь, то по меньшей мере недовольны тем, как себя ведет вавэхдэ. А раз так, то почему нельзя устранить его согласно правилам и законам?
— Не будь он моим валеба — я бы загрыз его и до ваших советов домашним кошакам. — Рыкнул Чайсель-яс. — Вам, не имеющим духовного зверя, никогда не понять всем своим нутром, что такое валеба для зверя. А битва между нами, с вавэхдэ, это не драка на кулаках, или с применением оружия, как трусливые слабые псы из канавы. Это будет битва зверей. Я проиграю с первой секунды, как начну поднимать глаза против него. Посему план, который ведет меня к битве с ним один на один, или трусливо собрав свору, провальный от самого начала. И тогда, даже если вавэхдэ задавят толпой, а я сдохну, никакого патроната над наследником не будет. А это значит, что уже через пару недель к Центр-дому придет сильный кот, вызовет на бой абокай, что будут еще живы, после чего новый вавэхдэ взойдет на титулованный пьедестал. И он, тут же, не глядя, уничтожит всех, кто был замешан во всем этом провальном плане.
— Хорошо, — женщина закивала головой, признавая, что деталь была ей неизвестна, — тогда, что вы предлагаете?
— Другую точку опоры. Вавэхдэ кот бесчестный, бесстыжий и бессовестный. Значит надлежит ослабить его самого. Стычки с противниками, что пришли пободаться против его самоуправства, а там и граничные волнения, которые меня отдалят от Центр-дома далеко и надолго. А когда он ослабнет, когда на свет появится альфа его крови, и мы сможем его сохранить: ударить по бессовестному и недостойному вавэхдэ, объединенными силами домашних и той армии, которую я разделю на две части — за мою спину, как верные воины, думающие также, как и я, и те, кто на стороне бессовестного вавэхдэ. Битва будет кровавой, истребляя силы владыки. И когда его в Центр-доме уничтожат, вами созданные палачи, а я по закону стану защитником, будет провозглашено, что лютый вавэхдэ Ревис Улиму пал, наказанный своими же воинами, за все свои прегрешения. Вот тогда, получится то, что вы так хотите: домашние котики станут руководить боевыми альфами. А я нет, я останусь на посту воина, который будет защищать наследника и не даст после войны уничтожить целостность владений после кончины вавэхдэ.
Основные слова разис сказал, затем последовала долгая беседа, проработка плана. Они даже карты взяли и расставили метки по ней. Женщина с огромным интересом обрисовывала узлы того, как стоит поступить. Затем было сказано, что два абокай, приближенные к вавэхдэ, Вехель и Камаль, подлежат уничтожению. Они не пойдут против своего владыки. Первого разис уже хорошо опозорил в глазах Ревиса — отбросить нить, связывающую валеба и воина, это такой позор, какой не смыть кровью.
Когда гостья покидала столь гостеприимный корабль, на ее губах играла улыбка. В мыслях крутилось: — «Не дурак, совсем не дурак. Верность такого котяры стоит всей верности прихвостней, что передерутся после всего».
Если быть честными, то Архарии была бы на руку анархия, но Островное поле слишком быстро вернет здесь мир да покой, порядок и устои. Как только исчезнет вавэхдэ, если еще и разис будет опозорен, то Центр-дом будет занят другим котом, а все заговорщики выловлены и уничтожены. И тогда не получится войти в круг советников, а отсюда и безнаказанно играться с их законами, устоями и традициями. Пришлось признать, что путь анархии еще рано делать; пока было слишком мало слабых котов, отравленных мыслью, что они могут руководить сильными особями. Будь таковых больше, а закостенелые правила более гибки и поломаны, узы разорваны, разис не смог бы ничего. Но здесь и сейчас, столь наглое заявление ей, самой Са´мон, имеет место под правильной нишей: обоснованно.
Вернувшись, разис сообщил вавэхдэ, что нашел только метки, но самого Вехеля нет. Ревис молча кивнул головой, выпроводил воина, после чего разнес кабинет на щепки. Удар под дых — вот что такое позор абокай Вехеля, принявшего нить валеба. А для Ревиса, это еще и предательство друга. Первого и сильного кота рядом с ним, практически с детства находящегося рядом.
Больно. Это было очень больно.
Пока Ревис бесился, разис делал свое дело тихо и безмятежно. Он, плавно и аккуратно, проводил разделение армии на части. Точечными уколами вычленял единомышленников, давал им пищу для размышления, затем проводил беседу. Действовал тихо, аккуратно и незаметно. Когда кандидат был готов, ему даровалась нить, чье натяжение приведет в исполнение заложенного приказа в одну из капсул на ней. Разис стремительно захватывал армию, создавая полки внутри полков, перетягивая одеяло мощи и величия, при этом оставаясь подле вавэхдэ его преданным и ответственным воином.
Такая работа затянулась на долгое время, месяца если точнее. И вот наступил момент, когда разис услышал, что Львель-ши ночью родил. Он долго мучился, почти решились резать живот, но все же смог сделать это самостоятельно. Котенок родился крепеньким, здоровеньким и голосистым альфочкой. Вавэхдэ же сразу не пришел к сыну, как и в случае с Каон-ши, который в итоге котенка потерял, при этом его берегли как зеницу ока, но не смогли ничего сделать с заболеванием энергетической немощи.
Все заговорщики головы подняли, но тут же опустили глаза — разис рыкнул. Было слишком рано. Если котенок не выживет, что толку? Будет только война, а не победный марш и патронат с вольготными правами слабым котам над сильными. Разис был прав, посему все присмирели, принесли пожелания здравия малышу.
Сио-ын, в который раз отметил, как некий кот поглядывает на него. Со дня принятия его подарка миновало больше полугода. С тех пор они постоянно встречаются на трапезах у кого-либо, или на собраниях, да даже просто на прогулках. Кот, который проявляет интерес, показывает его, воспитан и учтив. Симпатичен, имеет хорошую фигуру и очень воспитанного зверя. Кот еще ни разу не попытался приблизиться к нейтральной зоне так, чтобы ступить на нее одним шагом. Да, он подходит достаточно близко, дабы его увидели, но не стремится покрасоваться наглея. И марашат с интересом ожидает, когда зверь сделает шажок ближе. Этакая обоюдная игра-выжидание — кто первый?
Омежка-сплетник, что является официальным другом и спутником махаг, постоянно шепчет о том, как и сколько данный альфа смотрел, куда и как отворачивался, дабы скрыть бугор, растущий и намекающий. Сио-ын лишь посмеивался едва заметной улыбкой. Льстило, что его хотят, хотя первого фаворита от себя не отдалял. И это незримое соперничество за его персону — приятно волновало.
Сегодня вавьи Сио-ын пришел в дом друга омежки, которого семья устраивала трапезу для гостей. Этакий прием, где было много приглашенных. Дом у этого омеги был в два этажа, а внутренний двор занимал 4/5 территории круга, 1/5 занимала кухня. Во дворе был разбит шикарный сад-парк, много беседок, скамеек, искусственный водоем, сочные цвета и поздние цветы. Скоро сезон холода, посему уже сейчас ощущается снижение температуры днем. Вот цветы и цветут последние деньки, после чего начнут стремительно сбрасывать листья кустарники, за ними пойдут деревья.
Вавьи Сио-ын вошел в дом, прошел через гостевой коридор до внутреннего сада, пару раз свернув мимо закрытых помещений. Он был сегодня в боевом одеянии, красуясь красным цветом не только ткани на теле, но и украшениями с красными камнями — ему не так давно сделали маадой белого цвета с рубинами. Омежка шел рядом, как сопровождающий, даже в доме своей семьи.
Сио-ын шел полукруг по саду, в компании омеги, прекрасно зная, что сейчас произойдет. Не далее, чем пару минут назад его друг прошептал о просьбе своего валеба, а вавьи разрешил. И вот сейчас они горделиво вышагивали по дорожке, меланхолично переговариваясь о «цветочках-лютиках». Через десяток шагов к ним подошел валеба, ведя подле себя одного из гостей.
— Махаг Сио-ын, после приветствия, сразу же показывающего, что идет официальная часть последующего действа, — прошу разрешения представить вам: Хеммайн Ваон.
Сио посмотрел на представляемого ему человека. Симпатичен, хорошо сложен, высок — все, как ранее видел вавьи. Каштановые волосы, игривые карие глаза, слегка вытянутое лицо и веет от него азартом и силой. При знакомстве его таури вышел из-за дымки, так как уже все знали, что на правой руке махаг Сио-ын именно его подарок находится и уже довольно продолжительное время не снимается.
Знакомство прошло довольно быстро и Сио шлепнул его легонько хлыстом за слишком быструю попытку вытянуть разрешение ступить зверю на нейтральную территорию. Таури отступил, а Хеммайн покаялся, но делая это обещал глазами, что не отступит. Особенная игра, когда альфе дозволялось проявить больше инициативы перед рождающим, которым он интересуется.
Дни летели, разис делал дело, вавэхдэ хандрил еще больше: нить абокай Камаля оборвалась так, словно он погиб. О том, что это могло быть делом рук Вехеля, он старался не думать, вот только след энергии остался. Разис принес доказательства. «Словно» стало «точно», а доказательство было щедро полито кровью убитого. Разис сказал, что тело абокай Камаля не нашли, посему с почестями проводить тело в последний путь у них не получится.
В тот же момент Львель-ши ощущал себя дорогой стеклянной вазой. После родов он оправился очень быстро, как и все коты, после чего его заняла забота о сыне. К малышу приходил его отец, поцеловал в лоб, дал силы сгустком родителю, после чего занялся проблемами, что повалились как из рога изобилия.
Под лапами вавэхдэ запылала земля! Он раскрутился во все стороны, отдал приказы, но так и не смог ничего сделать с волнением в народе. Плавно и постепенно из-под его ног стали уходить острова. И ему бы отчаяться, но он властно и твердо руководил оставшимися. Когда же сила и власть островов была более чем расшатана, разис велел начинать атаку, сам же попросил подругу помочь советом, лично. Архария Са´мон не отказалась.
В момент получения просьбы о встрече, она выслушала отчет от соглядатая о том, что все идет их проработанным планом. Разис удивил и сделал невозможное: разодрал власть вавэхдэ, но при этом вышедшие острова согласились присягнуть на верность его наследнику. Это было идеально.
Улыбаясь, она села в катер, плавно спустилась по координатам, улыбаясь тому, что это Центр-дом. По последним донесениям вавэхдэ был пленен, опутан цепями и сброшен в подземелье. Его просто задавили толпой и как это происходило, столь стремительно и столь внезапно, ей показали.
— Да, котенок, тебе надлежит показать, что такое благодарность высшего. — Мурлыкнула про себя она, ощущая, как плавно спускается на землю катер.
Еще немного и она получит широкий доступ на острова, а там уж сможет создать многое, из того, что так страстно желает получить старший. И ее похвалит.
На площадке стояла встречающая делегация из сильных воинов и возглавляющих ее Чайсель-яс. Этот кот, немного встрепанный после битвы, которую завершал у границ острова с Дом-городом, сейчас слизнул капельку крови на губе. Все же, он не неуязвим, а значит и кровь имеет, и синяки, может и переломы.
Архария Са´мон вышла из аппарата, заулыбалась и склонила голову в приветствии.
— Доброго дня, друг мой. — Выпрямляясь, женщина осмотрела лицо разиса.
— Доброго дня, друг. — Кивнул головой разис. — Прошу, — повел рукой, приглашая войти.
Она согласилась, не осекшись на то, что он назвал ее другом нейтрально. Это было особое приветствие для любого народа, спускающегося с небес. Она ведь не является его подругой по-настоящему, так? Поэтому более прямолинейные деямерриты, даже на материках, приветствуя более приближенных к себе гостей из космоса без добавочных и уточняющих слов. Посему в данном случае сказав просто «друг», разис тем самым никак не проявил непочтения, а наоборот повысил ее до приближенного к себе человека, пусть и расы кетвинцев.
Они пошли в сторону здания, откуда вошли в коридор-галерею. Там никого не было, только они и шедшие за спиной воины-дагжи и охрана Архарии.
— Итак, у вас был вопрос, который требовал моего присутствия. Я здесь — ваш вопрос?
— При столкновении, — разис цыкнул языком, — вавэхдэ не погиб. — Он покачал головой. — Его сейчас держат в цепях, внизу, под землей. Но, как вы понимаете, долго этого делать нельзя. В нашем мире нет и не было узников на цепях, соответственно по закону не позднее чем на второй месяц, мы должны предоставить на бой сильного альфу, который победит его, и закончит дни.
— Понимаю. — Кивнула головой Архария.
— А так как сильный альфа, это я, то выиграть у него, моего валеба, без отброшенной нити нашей связи, не смогу. А отбросить эту нить, покрыть голову пеплом и уничтожить свое имя. — Разис вошел в комнату-холл, не останавливаясь прошел до двери и открыв ее, пригласил пройти внутрь комнаты-переговорной с пайше, столиками, подушками и коврами.
Архария Са´мон знала, что столь умный кот ей пригодится, а уж убрать его тогда, когда будет развращено общество его окружающее, труда не составит. Сейчас разис выгоден и удобен, а завтра ему вполне хватит и короткого отравленного жала под ребра.
Они расселись на пайше, показывая озабоченные лица.
— Согласно вашим традициям, убить его в цепях, — покачала головой, — покрыть пеплом головы всех. Замолчать такое не удастся, с вашими-то ватпэ.
— Вы правы. — Разис кивнул головой. — Валеба для меня все, пока он дышит. И пока он дышит, под его взглядом я не могу действовать открыто, и даже сокрыто с огромной оглядкой. Было достаточно трудно искать первых, кто пойдет за мной, против него. Дальше шло быстро и легко — всех, кто валеба лично не присягал, удалось переманить, а кто присягал, ну, что же, их выбор.
— Вы коварны, разис Чайсель-яс. — Заулыбалась женщина, чуть наклонившись вперед и заглянув ему в глаза. — Что именно вы хотите узнать от меня?
— Как сделать так, чтобы он умер до того, как я спущусь вниз. — Разис показал руку, где играли его когти: то станут человеческими ногтями, то примут форму острейших когтей. — Зная, что он там, на цепях, и ему нехорошо, я из последних сил молчу и терплю, дабы не кинуться и не освободить. Приказа отдать не могу. А все остальные, включая Львель-ши, были предусмотрительно вывезены, дабы чего плохого не вышло. Посему, никого кто был бы мне не верен, здесь нет, а я приказ отдать не могу.
Са´мон, которая более тщательно разобралась в данном вопросе, выспросив о влиянии валеба на воина ему присягавшего, сейчас понимала причину: зверь и помыслить не может, что хоть как-то нанесет вред своему валеба. Это как выдрать себе глаз — страшно? Вот так и он, корчась от осознания содеянного, испытывая волны стремления зверя, но человеком решив и веря в свою правду, здесь и сейчас нуждался в огромной и уверенной руке помощи.
— Разис Чайсель-яс, — Архария накрыла его подрагивающую ладонь своею, — могу ли я повидать вавэхдэ, пока вы не назначили день битвы?
Он смотрел на нее долгую минуту, пока в глазах не отразилось понимание и осознание того, что было ею задумано.
— Вас проводят. Если пойду я — убью. — Чуть рыкнул разис.
— Как вам будет угодно.
Она покинула комнату, шагая со своими воинами. Перед ними шел воин кот, который провел по потайным ходам и сети подземных лабиринтов к месту, где в камере висел подвешенный за руки вавэхдэ. В камеру, где он был, в ту самую камеру, где сейчас заканчивалось величие надменного кошака, Архария Са´мон ступила без страха и самодовольно улыбаясь.
— Простите, мне велено только проводить. Это ключ, — моложавый воин передал в руку стража гостьи тонкий предмет с особым образом резной частью кончика, — его лучше использовать изнутри. — Воина быстро глянул внутрь, едва сдержал трансформацию, дабы не кинуться защищать, — мне пора. Я едва держусь. — Быстро склонил голову и стремительно пошел прочь.
Архария Са´мон ликовала. На цепях, весь избитый и сейчас без сознания, висел тот, кто пытался играть с ней, высшей, в игры дворцовых путей. Ее обхитрить, обыграть? Дурак.
Воины вошли в камеру и закрыли на ключ дверь, потому как Архария захочет послушать крик альфы, дабы насладиться, дабы порадовать себя стоном и хрипом мелкой сошки, что помешала ей продвигать пути торговцев, которые так быстро просели под давлением мнимого притеснения. Их никто не ограничивал и не притеснял, но правильно заданный вопрос, а потом подобранная комбинация и вот он, готовый недовольством пышущий слабый и жаждущий власти кошак. Их так легко обмануть, ими так легко управлять.
— Разбудить. — Приказала Архария.
Два воина двинулись к окровавленному и грязному телу, но тут же их отбросило назад. Изумленно распахнув глаза, она смотрела на то, как потекли очертания тела. Меньше минуты и перед ней, сидя на стуле, нога на ногу, уперев локоть в колено, а на ладонь поставив подбородок, с ироничным взглядом смотря в упор, сидел живой, здоровый и совершенно не закованный в цепи вавэхдэ Ревис Улиму.
— Ты так и не поняла, что для воина его валеба — есть все? — спросил он, улыбнулся снисходительно.
Она прикрыла глаза.
— Обыграли. — Заулыбалась. — Какие котятки нынче умные. — И сама заулыбалась снисходительно. Качнула головой, два воина активировали боевые костюмы, которые могли посостязаться с силой альфы, стремительно кинулись вперед. — Что за… — изумленно дернувшись, Архария не могла понять, как такое возможно!
Два ее воина прошли сквозь тело вавэхдэ и врезались на полном ходу в стену.
— Тц, тц, тц. — Покачал головой вавэхдэ, распрямил спину и посмотрел за нее, отмечая, что воины рухнули на пол без сознания. После этого повернул голову в сторону ошарашенной кетвинки. — Скажи на милость, женщина, при том, что Деямерра располагается в одном из карманов Перепутья, она, по-твоему, не отёсана и неразвита? Это, — он укузал пальцем на камешек на полу, что лежал рядом с его ногой, — иллюзорный барьерный поток байри, замешанный на моей силе и технологии записи, дабы передавать сообщения. Ты думаешь, если мы не пользуемся твоими технологиями, то мы в каменном веке?
Плавно встав и показав, что это не сам вавэхдэ, а только его голограмма, подошел к Архарии и заглянул в глаза, улыбнулся ласково:
— Деямерра свободно в космос летает, даже островитяне имеют космические корабли. И что такое дальняя связь, клон-карта и прочие «блага» твоего мира, мы, кошачий народ, с первого вашего шага в нашей вселенной, знаем прекрасно. На шкуре своей испытали. — Он оголил зубы. — И не вам учить нас, как правильно жить. Кетвинские мокрые псины! Эта камера, больше чем тысячу лет, без подзарядки, будет держать тебя и твоих псов, живыми и здоровыми, даже без капли воды. Вы так хотели и так желали получить байрии поток, что я, вавэхдэ Ревис Улиму, с великой щедростью, на какую способен альфа по отношению к кровному врагу, дарю тебе это всей силой, какой только можно. Это место, — он прикрыл глаза, словно ощущал всю его могучую давящую власть, — точка с протуберанцем байрии. И не просто бьющая вверх, а закольцованная из места выхода тем же местом входа. Вы здесь, даже глотки друг другу подравши, сдохнуть не сможете. Пока Кошачьи Боги вам не дозволят. Но и тогда, — он усмехнулся, — Архария Са´мон, к своему старшему ты не вернешься, потому что твое сознание будет стерто так, как если бы его стер твой старший своим желанием. Ты, раз и навсегда, пленница без шанса выйти из этого круга. Дверь закрывается один раз и навсегда, замок поменял расположение внутреннего секрета, а стены за дверью пришли в движение, закрывая весь коридор, тем самым скрывая эту точку от любого сканирования. Даже мы, деямерриты, после того, как ты велела закрыть дверь на замок, лишились возможности найти это место. Приятного тебе усыхания, схождения с ума и распыления души, псина.
Он хищно заулыбался и померк, лишая камеру света. Что и как было там, после того, как Ревис разорвал контакт связывающих силовых камней, никто не узнает. Сколько они будут выть, беситься, пытаться выйти — только Кошачьи Боги услышат. Будут ли они ногти срывать, пытаясь открыть дверь или выдрать камни кладки? Или будут в безумии раздирать глотки друг другу?
Ревис прикрыл глаза, положил камень на стол перед собой. Через эту деревянную плоскость, перед ним на коленях и низко опустивши голову, расположился его разис. Преданный и «предавший». Год назад он пришел ночью, встал на колено и показал все, что узнал. Это случилось тогда, когда оба абокай исчезли и Ревис был раздавлен горем. План, который вынашивал и вытачивал разис, был претворен в жизнь. То, что он якобы делал, на самом деле…
Дверь раскрылась и в помещение вошли два серьезных кота, дошли до валеба, преклонили колени, опустили головы. Вехель, Чайсель-яс и Камаль: преданность, верность и уважение.
— Вавэхдэ, все, кто был в сговоре, схвачены и посажены под замок. Кто из них уйдет из жизни своим желанием, по вашему указанию, было оставлено на их усмотрение, но без оглашения вслух. — Проговорил Вехель, тот самый скрытый командир, который руководил сетью «предавших» вавэхдэ котов.
— Много?
— Из воинов, кто пошел за сладкими речами, не так, как виделось центровым фигурам.
— Хорошо. Камаль?
— Боевые корабли вошедших на территорию соседей, кто был с нами в сговоре, дружно и без единой попытки укусить, уходят в свои порты. Имитация войны более чем доказала не ожидающим удара в спину, что разис верен их плану.
Ревис выдохнул.
— Что у берегов Крылатых островов?
— Все спокойно. — Разис поднял голову. — Даже близко ни одного корабля. Вавьи Сио-ын занят своими территориями, а о наших волнениях ему, если и рассказали, то не сильно заинтересован.
— Хорошо. Эта псарня, — с такой брезгливостью в голосе произнес кот, что все три старших под ним согласились, — зашла слишком далеко. Ты уверен, что Львель сказал правду?
— Да. — Разис кивнул головой. — Они сделают это, чтобы вы посчитали подобное унижением и пошли выяснять отношения. Им было бы крайне удобно, поднимись волнение на Островном поле. И то, что оно будет кровавым, никого из «друзей» не волнует.
— Ничего, — Ревис усмехнулся и ударил указательным пальцем по потухшему камню силы, который способен впитывать поток байрии, которые умелый кот может загнать внутрь структуры. — Боги, — не стал договаривать, послал отчет-дымку всей троице.
Альфы рыкнули на знание того, что наказание Архарии Са´мон пришлось им по вкусу. Уж очень много плохого эта раса им сделала. Теперь все Боги кошачьего народа будут наведываться в ту камеру и играться с кетвинцами. И именно их приход будет качать в оболочки силу жизни, ту самую, которую называют «поток байрии», ту самую, из-за которой эта раса их достает столько времени.
Не так давно Ревис видел сон, в котором Кошачьи Боги показали ему то, что было уничтожено этой расой и из-за них было потеряно два мира, а этот, молодой и идущий своим временным шагом, был вынужден ускориться, теряя два миллиона лет! Кошачьи Боги много потеряли, очень много. И дать им одну из высших, которая знает больше, чем пресловутые придатки и рабы — вкуснее лакомства просто нету.
За это, Боги сняли с Ревиса наказание и его первый выживший котенок после рождения, будет жить дальше. Ревиса наказали за то, как он поступил с Сио, со своим, Богами дарованным омегой. Но за дар, который он только что сделал, это наказание было снято. Теперь котята, если и умрут, то только по причине убийства.
— Чайсель-яс, — Ревис посмотрел на своего главнокомандующего, — ты ведь понимаешь, что твоя семья, даже родитель, шла на поводу сладких речей?
— Понимаю, валеба. — Разис склонил голову низко, потому что было очень стыдно. Очень. — Недостойные псы, но… я не могу.
— Понимаю. — Ревис кивнул головой. — Сними с себя нити семьи. Оставь только самых меленьких. Тех, кто не получил зверя.
Приказ был исполнен здесь же. Оставляя разису из более чем полусотни нитей, только пять.
— Если, когда-либо, тебе будет необходимо узнать, как и куда они делись, задай этот вопрос мне лично. Никто другой не ответит.
— Как вам будет угодно, валеба.
— Малышей привезут с первым кораблем. Все необходимое для их воспитания и роста, обеспечит Центр-дом, и ты сам. Сейчас же, — Ревис выпустил когти, поставив ладонь на крышку стола, — нам надлежит держать себя в таких стальных когтях, в каких не держали все это время, пока шла подготовка к чистке в рядах моей территории.
Львель-ши сидел в кресле качалке, баюкал котенка. Некоторое время назад его увезли в охотничью резиденцию. Здесь было красиво, безопасно, потому как за тонму Львель-ши и его сыном следить надлежало в три глаза, без сна и продыху. Все же, его котенок — будущее всего Островного поля!
Погладив по лобику сына, который покушав сладко спал, мечтая о новых покоях, о дагжи его хранящих и одеждах самого вавьи, так как предшественника точно скоро прикончат, Львель-ши краем глаза заметил открывающиеся двери в спальню сына. Повернув голову, с любопытством посмотрел на вошедшего слугу.
— Что такое? — шепотом спросил родитель.
— Только что прибыл разис, просит о встрече.
Округлив глаза, растекаясь сладкой улыбкой, Львель-ши аккуратно передал сына на руки слуге, после чего вылетел из спальни пулей. Он стремительно прошелся по дому, вошел-ворвался в залу, где воин сидел на пайше.
— Разис, мое почтение. — Склонив голову, быстро прошел вперед и плюхнулся на пайше перед ним. — Что такое?
— Все нормально, но, — он чуть наклонился вперед, — сейчас в Дом-городе неспокойно. Я и отец, решаем ситуацию, а твои родные решают ее, со своей стороны. Мы приняли решение, да и советники тоже согласны, о том, что тебе надо пока оставаться здесь. Под охраной, которую усилим многократно. Если наследник, не дай Боги, исчезнет, — разис посмотрел в упор.
Львель-ши судорожно перевел дух, после чего замотал головой.
— Я понимаю, брат, понимаю. Сколько будет нужно, столько и буду тут. Никаких капризов. — Львель-ши, после рождения сына, получил то, чего ранее у него не было — уязвимую точку, дополнительный рычаг управления взбалмошным собой.
— Хорошо. Это хорошо, что ты понимаешь. Также мы решили, что сейчас никто из семьи к тебе не приедет, дабы не привести хвоста. Надеюсь, это ты тоже понимаешь. Поэтому ни о чем не беспокойся, доделывай родительский щит, а как только все успокоится, я приеду и повезу тебя, тонму Львель-ши, как и полагается, со всеми почестями.
Зардевшийся Львель-ши закивал головой. Разис же приехал не с пустыми руками: подарки маленькому и его родителю. Также много новых слуг и верных воинов. К маленькому приставили двух дагжи, что сменялись и дежурили круглые сутки, разве что только не дышали на спящего малыша. Рядом с няней, верным Львель-ши, постепенно, после отбытия разиса, прижались два молодых кота, которые помогали с дитя.
Львель-ши плел родительский щит, мечтал о будущем, видел себя наводящим указующий перст и по его слову покорялись острова. Он вообще думал, что вскоре начнет деятельность вавьи, ведь согласно их плану того, при учете первого плана, пришедшего в исполнение и выполненного, второй будет изменен и доведён до логического окончания.
Для этого потребовалось некоторое время, а нужные личности были вокруг дурного вавьи. Лишь сделать последний щелчок и все, вавьи автоматом станет тот, кто сейчас несет титул «тонму». А для этого надлежит еще чуть-чуть подождать.
В охотничьей резиденции было спокойно, даже минуя то знание, что каждый угол кишит воинами дагжи. Слуги нигде по одному не ходят, а Львель-ши, доделавший вскоре щит котенку, купался в заботе. Из Центр-дома ему присылали подарки, правда всякими обходными путями. Также шли общие письма, в которых разис отчитывался перед ним, как перед настоящим тонму. И это грело его самолюбие, это делало радостно на душе.
— Тонму Львель-ши, — нарушив мысли о величии и господстве над сильными котами, слуга склонил голову, — прибыл разис Чайсель-яс.
Заулыбавшись, в волнении задышав очень часто, прижав руку к груди, молодой кот прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов.
— Он не сказал ничего? — поинтересовался не решающийся сдвинуться с места тонму.
— Просил переговорить с ним в кабинете. Нам велел собирать вещи бекше, ваши вещи и свои.
— Он сейчас в кабинете?
— Да.
С шумов вдохнув, выдохнув, Львель-ши стремительно пошел туда, не обращая внимание на окружающую его обстановку. Мимо всех встречающихся дагжи и слуг, к двери кабинета, которую перед ним любезно распахнул воин, хранящий безопасность и покой ши. С ходу слетев внутрь, пройдя десяток шагов, с сияющей улыбкой, произнеся: «Разис, мое почтение», замер как вкопанный.
Перед ним, у стола по колено, дабы было удобно сидеть на пайше, стоял альфа, заложив руки за спину. Высокий, могучий, с широким разворотом плеч, одетый в темные кожаные вещи, с заплетенной длинной косой, внушал уважение и страх. В его косе, согласно кодексу традиционного одеяния, были закреплены «кейх» из белого металла, заточенные с обеих сторон. От лезвий на тело клинка шло писание, чьи символы принесли на себе приговор: вавэхдэ.
Он плавно повернулся, показывая бесстрастное лицо, ледяные глаза. Замерший перед ним, до сего мгновения радостный, а после него побелевший как полотно, Львель-ши, медленно осел на колени. Он смотрел во все глаза на альфу, которого в живых быть не должно! Не так давно была разрушена нить пары, которую они составляли.
— Вавэхдэ… — выдохнул сипло Львель-ши.
На него посмотрели, не издав ни звука, ни покачав головой, гордой походкой покинули кабинет. Дверь закрылась. Где-то в доме послышались крики и Львель-ши услышал предсмертные крики и рыки, попытка остаться в живых. Вавэхдэ жив…
Попытавшись выбить дверь, так как его сын был по ту сторону, Львель-ши не смог обратиться в зверя, ощущая, как разбросанные по комнате специальные камни, с силой качают из него поток байрии. Он кричал, разбил руки в кровь, содрал когти и тихо вскрикнул, когда острый коготь перерезал нить родства. Нет, нить не угасла, как если бы ребенка убили, она была именно перерезана. Марашат, как и любой боевой зверь, способен отобрать ребенка у родителя, если знает какую нить перерезать, да так, чтобы свить с ней свою.
Взвывший Львель-ши только что осознал, что его лишили самого дорогого и то, что не произошло это раньше, всего лишь выжидая время, пока родительский щит не встанет на его законное место. Как только он это сделал, вавэхдэ прибыл.
Ревис, в данную минуту, передал на руки верному слуге своего сына. Этот слуга был привезен в охотничью резиденцию разисом, вошел в доверие быстро, проявил все грани лояльности, говорил только то, что надлежало слышать ушам Львель-ши, и который только что перекусил хребет няня, верного родителю маленького котенка, легшего на руки.
— Вавэхдэ, — не повышая тон голоса, говоря спокойно, разис вошел в спальню бекше, — все готово. Место для бекше застелено, теплые камни разложены по всей повозке.
— Несите. — Приказал Ревис, а сам подал знак разису подойти. Когда в комнате никого кроме них не осталось, вавэхдэ положил руку на плечо своего воина и сказал, — о судьбе Львель-ши можешь спросить сейчас.
— Что вы с ним сделаете? — не стал ждать, но не подняв глаз, потому как было стыдно, Чайсель-яс ждал приговора.
— Приказ убить будет выполнен сейчас. Если в твоем сердце есть место для зарождения мести, атакуй. Не медли.
— Нет. — Чайсель-яс покачал головой. — Львель не остановится, он родитель. Его не удержит ни один остров, ни одна тяжелая работа.
— Когда вернемся, даю тебе время, дабы оплакать всех, чей лик хочешь омыть слезами. Когда станет легче, жду на службе. Наш враг, пусть и сидит в камере отданный Кошачьим Богам, нагадил так, что не одно поколение будет страдать.
— Благодарю.
— Идем.
Ревис покинул охотничью резиденцию ощущая аромат крови. Все, кто был верен Львель-ши и их делу, они все были убиты. Равно как и он сам. Бекше, которого Боги не забрали к себе, отныне будет расти под присмотром чутко и воспитываться согласно законам островов. Сам Ревис выберет наставников, строгих и способных заметить малейшее отклонение от канона их мира. Это альфа, и он должен вырасти понимая, что он такое и по какой причине сильнее рождающего, и почему именно альфа ущербен, а рождающий ценен.
Вавьи Сио-ын улыбался. Вчера вечером ему пришло приглашение на прогулку, а сейчас, после нее, он не мог скрыть улыбки. Хеммайн Ваон, альфа и просто культурный и воспитанный человек, заставил трепетать сердце от аккуратных комплиментов, улыбок и прекрасно проведенного времени.
Сио разучился получать приятные вещи только потому, что он омега. А получать настоящие подарки, потому что им интересуется самец, такого и не было в его жизни. Ревис дарил что-то, при этом пытаясь согнуть в бараний рог. Здесь же кот мягко и аккуратно подбирается, замирает в волнении — а вдруг прогонят? — и после этого делает маленькую вещь, которая радует. И все это естественно, так, как и должно между самцом и рождающим.
Вот вчера, пока они гуляли, он автоматически сорвал цветок и вставил его Сио за ухо! Это изумило того, заставив распахнуть глаза. Или вот это: несколько раз просил его простить. При этом глаза лукаво блестели, но всем своим видом показывая раскаяние. Но все «прошу мне простить», они намекали на интерес, как к соблазнительному и вкусно пахнущему коту, а не как к вавьи, махаг или чужому коту.
Ухаживания. Сио впервые получил ухаживания воспитанного самца, где его, разреши он, носили бы на руках. Заинтересованность проявлялась аккуратно, мягко, не напирая. А Сио-ын сначала терялся, затем улыбался, а после начал привыкать.
Его, как рождающего, холя и лелея, приглашали на прогулки, интересовались его мнением, всячески показывали, что именно он нравится и это ему желают понравиться. Сио-ын, с первого официального дня встречи в доме своего омеги-друга, десятки раз ходил на прогулки с Хеммайном, а также десятки раз удивлялся тому, что ни единой попытки сделать так, как Ревис: альфа ждал от омеги разрешения действовать.
Это пленило. Заледеневшее сердце таяло, оживало и начинало трепетать, стоило только услышать звук его шагов или имя. При этом, он как котик под титулом, но уже взрослый, держал подле себя фаворита. И фаворит, если и ревновал, то ни жестом, ни взглядом ничего подобного не показал. Они продолжали все также спать вместе, проводить цикл, но на людях не показывались вместе.
Вавьи Сио-ын влюблялся. Он действительно влюблялся в этого альфу. И это не было любовь забитого мальчишки, который пошел за ласковой рукой. Фаворит тоже подарки ему дарил, и тоже был ласков, в глаза заглядывал. Да и за последнее время, как только Сио-ын почувствовал, что удавка с его шеи не просто слетела, но и следов более не оставляла, стал гораздо увереннее, спокойнее, менее подозрителен и агрессивен. Он становился тем самым омегой, каким был обязан быть, когда вырастет: в меру капризен, цену себе знает, умеет выбирать и самостоятельно принимает решение кого к себе подпустить ближе, чем на вытянутую руку вперед.
Сио-ын расцвел. Он все чаще улыбался, все легче ему давалось рассмеяться. Его дагжи, которые смешались между собой, перестав ощущаться, как «эти от Ревиса», а «эти от Крылатых», видели изменения, ощущали их, но всегда были готовы к атаке. Уж как дрессировал «Ревисовых» дагжи вавьи Сио-ын, никому не было завидно, а из подкорки вытравить словосочетание «Сио-смерть» и подавно. Стоит только кому припомнить это определение, как невольно их зверь наращивает внутренний щит, осматривается по сторонам и, только убедившись в безопасности местности, снимает их.
Так что, улыбавшийся и с каждым днем превращающийся в легкую и счастливую форму себя, вавьи Сио-ын не мог заставить воинов расслабиться. Только не тех, кто под его атаками юшку утирал, а на посту у забора больше четырех часов не выдерживал. Вот только не они расслабятся, только не они бдительность потеряют. И это приносит результат: четыре раза дагжи пресекали попытки своровать омегу! Куда прутся, пусть и сильные альфы, непонятно, хотя понятно — к омеге, вот только к какой?! Тронь они этого улыбчивого котика, и будет катастрофа. Сио-ын ведь силу-то свою с улыбкой не разменял, и растянув губы в сладком оскале уничтожит покусившегося. Так что, дагжи блюдут, вавьи улыбается, кошаки огребают, а Хаммайн Ваон плавно сближается, очаровывает.
Вот сейчас они пошли на Действо. Рядом с городом была яма Действа, где городская труппа вечером будет выступать. Это место, оно от города в километре, обнесено посадками плодовых деревьев, кустов, что остригаются фигурками, а также отведена от реки рукотворным каналом заводь, где на воде плавают кувшинки. Красивое место, и до начала Действа можно прогуляться.
Сио-ын одет в зеленый наряд вавьи, на руках темный маадой, на голове украшения-перья. Халат-кафтан более теплого варианта, отделан на вороте вместо вышивки пушистым мехом. Ткань этого халат-кафтана более плотная, с начесом внутри, позволяет запахнуться и не ощущать холода. Очень удобно и тепло. И поверх всего его ласковая полуулыбка; все же он давно не был на такого рода представлении.
Еще в детстве, будучи любопытным, издали слушал и ощущал Действо, но повзрослев, так и не посидел на лавке взирая игру актеров. И вот, спустя столько лет, он впервые попадет сюда, в зону для зрителей. А рядом будет тот, кто добивается его расположения. Альфа, галантен, тактичен, осторожен и аккуратен, идет на сближение, при этом показывая то, чего так не хватает: ты мне интересен, я прошу разрешения стать еще ближе.
Приятно.
Они прогуливались вдоль запруды, красивой и еще зеленой. На Крылатых островах холодное время сопровождается белыми хлопьями снега, нередки метели, а еще здесь строят снежные городки и горки! Катаются на санях или верхом на балдеющих от снега ватпэ. Мехрейд вообще в снегу резвится так, словно он тут вырос и давно не видел, а тут раз и оно!
— Махаг Сио-ын, — меж тем продолжал беседу Хаммайн, — как вам эта кувшинка?
— Большая. — Сио присел и осмотрел толстый лист, который чуть-чуть приподнял альфа шестом, который здесь имеется для лодок. В теплую погоду по запруде катаются, выходя в канал и даже уходя на реку.
— А вон там еще больше! — альфа указал рукой на воду.
Сио-ын встал, всмотрелся, после чего закивал головой и повернувшись, замер от внезапной наглости альфы. Его поцеловали! В губы!!! Хаммайн сделал это невесомо, и тут же лбом в лоб уперся, прикрыв глаза.
— Простите, не удержал его, — пробормотал альфа, а Сио-ын увидел, как зверь нехотя уходит на свою территорию. — Простите, так себя повести. Мне стыдно.
Сио-ын опустил голову и глаза. Закусив губу, не знал, что сказать. Это было неожиданно и очень приятно. Ясное дело, альфа дальше не пойдет. Это вам не бесстыжий Ревис, который считал, что Сио-ын обязан делить с ним ложе, это Хаммайн Ваон, воспитанный островитянин, альфа. И в его случае это звание, и оно звучит гордо.
Отведя голову и глаза в сторону, не сумев скрыть румянец, всем своим видом поощрил осмелившегося. И Хаммайн заметил это, но постарался взять себя в руки. Да, ему ничего не ответили, но при этом не показали отрицательной реакции, даже зверем своим. Наоборот, омега из-за дымки любопытно высунул мордашку, огляделся на пространство, кто такой смелый, а потом игриво спрятался.
Они дальше прогуливались молча, причем альфа шел за правым плечом, не пытаясь поравняться, но и не отставая. Когда же время пришло, они вошли внутрь ямы Действа, заняли свои места в центровой секции. Хаммайн Ваон сел рядом с Сио-ын, не делая попытки дотронуться. Это могло быть рассмотрено как домогательство. Старомодно? Увы, тут так принято.
Сио-ын смотрел выступление не отрываясь, впитывая в себя каждую деталь, каждую волну веяния, которую распространяет актер Действа. Сио-ын словно прожил маленькую жизнь, что показывали актеры: своими действиями, своими словами, посылаемыми отчет-дымками веяния с вложенными чувствами или «мыслями» главных героев. Каждая такая отчет-дымка, в зависимости от силы посыла, вводил публику в восторг, ведь в ней была смесь чувств, которые должны были испытывать герои в момент своих диалогов или действий. Если кому-то из героев было радостно, то зритель это ощущал, а если кто-то из них плакал, то и зритель тоже. Действо не голый театр визуального и звукового диапазона, который способны породить пришлые, стоя на сцене, оно может дать ощущение вкуса, запаха, силу переживаний так, как если бы был тем героем. Самые великие актеры, которые способны без помощи транслирующих на массу помощников, самостоятельно передавать ощущения на весь зал, несут имя — прима. Их партнер, который ограничивает или направляет поток силы, а также успокаивает приму, это арт-прима. В этой труппе были оба. Сильный прима, который в легкую вея ощущение грусти, слез, тревоги, даже страха в самые пиковые моменты и расширял диапазон трагедии или беды, тут же ласково смешивался с силами арт-примы, который веял спокойствие между сценами, или радость и счастье, по нарастающей передавая партнеру.
Вавьи Сио-ын сидел как пьяный, а его зверь впитывал в себя пересортица чужих чувств, купался в лучах счастья или пугливо удирал к себе в кокон, но тут же выглядывал в поиске нити спокойствия. Он игрался, равно как зверь у каждого зрителя. Действо ставится не только для человека, но и для его зверя. И из-за силы выдаваемых чувств, которые увеличены действием направления подачи, Действо на старших уровнях, при наличии примы-арт-примы, запрещено для беременных, а также для молодежи, не прошедшей боевую подготовку. Почему? Посылаемые чувства такой зверь не распознает как «чужие», а впитывает как «свои». Соответственно он не понимает, что ему не грозит опасность или что выпускать из когтей в момент эйфории кокон котенка опасно. Всем же остальным, кто прошел боевую подготовку, Действо доставляет моральное наслаждение процессом, подстегивает зверя и не редко после сеансов заканчивается все ласками.
Сио-ын боевую выучку не проходил, но его противостояние в течение стольких лет с альфами, научило ощущать различные отголоски чужих эмоций, соответственно здесь и сейчас он прыгал туда-сюда все больше и больше резвясь. Пару раз подбегал к сидевшему рядом альфе, покусывал его за хвост и удирал, пока тот пытался сориентироваться, то ли это веяние, то ли это реальность.
Они вышли с Действа наполовину пьяные от эмоций. Равно как и остальные зрители. Шальные взгляды, мягкие улыбки, пары теснее прижимаются друг к другу — первые признаки хорошо поставленного Действа. Сио-ын залез в повозку, уселся на сиденье и блаженно прикрыл глаза. Напротив него альфа опустился на сиденье. Как только это произошло, мягкий толчок и они покатили в город.
— Вам понравилось? — спросил Хаммайн.
— Очень! — заулыбался Сио-ын.
Альфа мягко улыбнулся.
— Могу ли пригласить вас прогуляться или вы замерзли?
— Вавьи Сио-ын не против прогулки. — Мурлыкнул подобревший капризулька.
Прибыв к дому, они вышли из повозки, причем альфа подал руку, и его не проигнорировали, затем медленно пошли огибать дом, завершать вечер прогулкой. Отойдя за дом так, чтобы никто их сразу не заметил, немного поговорив, они долго целовались. Настолько, что губы у Сио-ын припухли, глаза загорелись, а щеки пылали. Его обнимали, нежили и ласково покусывали нижнюю губу, после чего язык врывался в рот, завладевал языком, жадно и жарко, властно и в тоже время очень нежно, дарили минуты наслаждения. И Сио-ын был счастлив. Действительно счастлив. Даже то, что сейчас Хаммайн действовал как Ревис, не заставляло жестко отстраниться: Сио хотел его ласки и он ее получил.