Вихрь. Они друг друга ненавидели./12 рассказ из серии/

Вавьи Сио-ын сидел в зале совета. Ему принесли вести, что в рядах вавэхдэ идет какая-то нездоровая волна. Коты со стороны торговой палаты жаловались, что мен с островами под лапой вавэхдэ проходит ужасно. Они роются, копаются и портят товар, а потом заявляют, что тот уже был порченным! Дальше известия пошли просто вскачь: абокай Вехель ушел из-под лапы, разорвав связь с вавэхдэ, а затем убил абокай Камаля! Эта весть заставила даже Сио-ын насторожиться. — Вавьи, помяните мои слова, вавэхдэ замыслил что-то нехорошее, раз один из преданных котов ушел, а второй был им убит. — Торгаш покачал головой. — У нас много друзей, так вот они говорят, что в рядах воинов тоже движение идет. И все ближе и ближе к Крылатым островам. Не ровен час, бесстыжий вавэхдэ нарушит границу. — Вавьи Сио-ын не думает, что такого поступка вавэхдэ Ревис Улиму допустит. — А если осмелится? Если он растерял последние капли воспитанного кота? — возразил еще один торгаш. — Мы даже пикнуть не успеем, и погонщики перекроют зов о помощи по сети ватпэ, а летунов просто отстреливать будут умельцы с кнутами! — И что же достопочтенный мен желает предложить вавьи Сио-ын? — хмуро поинтересовался Сио. — Надо созывать помощь. Махаг Сио-ын, как бы не увеличились размеры территорий и войска, увы, и это признают здесь все сидящие, — он раскинул руки, а коты закачали головами, — нам при всем желании не тягаться с армией вавэхдэ. Даже то, что там сейчас какие-то странные движения, боевые действия, даже это не ослабит их. Сио-ын замер, обдумывая момент, который они тут обговаривают с первого дня, как птичка на хвосте принесла вести о странном волнении на территории вавэхдэ. И то, что из-под его лапы внезапно начали уходить валеба, все эти разговоры сформировали фактически в военный совет. — Махаг, не думаю, что положение столь серьезное. — Подал голос воин, который отвечал за боевые тренировки армии, которую имели Крылатые острова. — Ну, не поделил что-то вавэхдэ с валеба островов, но когда у нас лютый спокойным-то был? Подерутся, да перестанут. — Это вам хорошо говорить, сидя тут и тренируя котят! — всплеснул руками мастер керамики. — Я отправил полный веса корабль, упаковал каждую чашку с любовью, и очень надежно, а что получил? Ответом мне пришло это письмо! — гневно сверкая старый мастер тряс бумажкой. — Мол я, трухлявая и слепая лягушка, не закрепил борта ящиков, и они в болтанку пролива переколотились! Я и не закрепил? А теперь что, я еще раз должен меру веса им предоставить? За так просто? — Махаг Сио-ын, это не первый случай! — поднялись торгаши и менялы. — Каждый раз, как отправляем меру веса на торг или мен, так, то не это, вот тут не так, здесь криво и вкось! И ведь только на территории вавэхдэ такой беспредел. Никто из наших соседей столь безобразно себе вести не позволяет даже неразумным котятам, а тут взрослые торгаши и мены. — Махаг Сио-ын, надо что-то делать. Наши письма вавэхдэ игнорирует, а если ответ под его подписью, то вот, полюбуйтесь. — Кошак протянул руку в сторону ближайшего дагжи, передавая свернутые в трубочку письма. До Сио-ын добрались свернутые в аккуратные трубочки кусочки шелковистой бумаги. Печати вавэхдэ, записи датированы, а смысл такой: ваши претензии не обоснованы, товар прибыл в том виде, в каком вы его отправили. И таких писем было по меньшей мере десяток. — Махаг Сио-ын, эти запросы делались от торговой палаты Крылатых островов, а не от каждого отдельного кота, который столкнулся с неприятностями. И таких мелких нарушений гораздо больше. — Управитель покачал головой. — Часть писем я писал лично, часть были написаны уважаемыми мастерами и заверены печатью махаг Крылатых островов. Вот только такие ответы, — он посмотрел крайне серьезным взглядом, — указывают на то, что вавэхдэ не уважает ни Крылатые острова, ни их махаг, ни вставших под его лапу валеба. — Если оно так, то, — облизнул пересохшие губы от волнения главный торгаш и мен, старший в торговой палате, — боюсь, что атака вавэхдэ не так далека по глади, как видится. Сио-ын осмотрел всех, покачал головой. — Вавьи Сио-ын согласен с воинами. Вы слишком нагнетаете и страшитесь. — Он словил краем глаза довольную улыбку воина. — Вас страшит репутация вавэхдэ Ревис Улиму, и оно понятно — он боевой, вы домашние. — Махаг Сио-ын, нас страшит не только то, что он в силе и бесстыжий, бесчестный и беспощадный, но и то, что он сотрет с вашего лица улыбку. — Твердо заявил один из старых мастеров. — Как альфа, будь я в силе в данный момент, давно бы стер его шею коромыслом! Если случится так, что наши воины, по своей залихватской браваде проворонят опасность, — старик зыркнул на было вскинувшегося воина, — то меня страшит то, как вавэхдэ поступит с вами, расцветшем без его зубов на холке! Видимо и явно вздрогнул вавьи. Не укрылось и промелькнувшее беспокойство в глазах молодого рождающего. Слишком хорошо помнил Сио-ын, что было, когда не вавэхдэ в течку был допущен. Опустив глаза, скрывая боль, задумался над ситуацией. Несколько минут все ждали, что скажет их махаг. А он думал, не торопился. Поддаться панике и начать самому, или ждать и готовиться? Ждать неизбежного, оно страшнее, а вот самому? Решится ли? — Вавьи Сио-ын понимает, что вас сковывает страх, а воспитанных и чтущих традиции почтенных старцев берет зло за то, как альфа поступал. — Начал говорить сидевший на главном стуле глава территорий. — Вот только у вавьи Сио-ын есть вопрос, — глянул на весь зал, — так ли велика обида прошлого у вавьи, дабы в нынешней ситуации вести народ на войну крови? Вавьи Сио-ын интересно, готовы ли вы вложить в руки молодым котам оружие, выставить их в ряды против боевых обученных дагжи и абокай вавэхдэ Ревис Улиму, за нанесенное оскорбление в прошлом? Вавьи Сио-ын понимает, что обида была нанесена ему глубоко, уничтожая, и было это давно, но хватит ли ее силы на то, чтобы поднять волну, дабы уничтожить несколько тысяч островитян, которые по закону Островного поля не встали и не выдернули усы бесстыжему альфе? Этой прошлой обиде, ей хватит силы, дабы принести столько смертей? Дабы вы успокоились и подумали без паники и страхов. На несколько минут воцарилось гробовое молчание. Даже воин и тот ощущал, что более контрастных слов, дабы заставить осечься стариков, возмущенных былыми грехами вавэхдэ перед вавьи, он сам не смог бы найти. Они начали бы спор, поорали друг на друга, перешли на личности, а затем разошлись по разным углам, оставшись каждый при своем мнении. Но он, этот молодой кот, враз остудил горячие головы, и зачинщикам дал пищу для размышлений. — Вавьи Сио-ын сообщает: он не готов. Как бы ни была глубоко нанесена рана, у вавьи Сио-ын нет никакого права послать на смерть Треть территории Островного поля. — Но махаг!.. — Нет! — Выставил руку вперед, гася возражения. — Вавьи Сио-ын запрещает движение к подготовке войны, но не запрещает продолжать тренировки воинов, как было и ранее, до этой беседы. Вавьи Сио-ын так решил. Он встал, расправляя плечи и покинул их. Старики, кто осекся и, кто был менее подвержен панике, призадумались. Остальным пришлось нервно переговариваться. Воин же заулыбался. — У нашего махаг голова на плечах есть. — Сказав это, он встал и пошел в сторону выхода. Слова воина, они ведь подвели черту: даже смертельно обиженный омега на альфу, не перешел грань, когда абсолютно все средства хороши в его мести. И эта грань — жизни других, кто не имеет никакого отношения к их войне. Ревис стоял и смотрел на карту. Они уже объединились, а отходившие из состава острова вновь вернулись. Вспоминая это, вавэхдэ невольно вспомнил момент, когда к нему ночью пришел разис. И не просто пришел, а проник вглубь его покоев, как вор или бессовестный убийца. Пришел, не дал себя атаковать и передал отчет-дымку. В тот момент, когда Ревис увидел все, от первого звоночка в виде разговора отца с сыном, и до последнего известия, он отчетливо осознал — нет на свете более преданного человека, чем Чайсель-яс. Его семья, практически вся повзрослевшая ее часть, была на стороне заговорщиков. И Львель-ши тоже. Еще беременный на тот момент, но уже пропитавшийся ядом. Разис и дальше бы молчал, вычленяя предателей. Отмечая их метками, но тут было оглашено, и это сообщил сам Львель-ши, что как только не станет вавэхдэ будет убит и вавьи. Это терпеть разис был не намерен, так как безопасность гарантировать котику не мог. В ту ночь, выдав в отчет-дымке свой план, разис просил делать самую важную вещь: переговорить с котами тех островов, которые обязаны выйти из-под его лапы, но таким образом тактически обманут кетвинку. С ней будет сложнее всего. Она очень давно живет, и очень долго обучалась читать тактические шаги. Им надлежало обмануть ее, и сделать это до того, как Львель-ши поставит родительский щит котенку. Если, конечно же, котенок выживет. Долго они готовились, взвешивали каждый шаг, а в тени находящиеся, Вехель и Камаль, вели свою деятельность, мотаясь по островам, сводя разводные мосты. Они смогли обмануть, смогли сымитировать раздор и даже войну. Все смогли сделать. Но сейчас, вот тут и сейчас, Ревис не мог дать гарантии того, что вавьи не угрожает опасность. Да, Архария более не руководит, вот только установки тайного плана, если вавэхдэ не помрет, никто не отменял. Для кетвинцев было выгодно, дабы островитяне познали самую огромную, просто чудовищно огромную войну, где жертвы будут исчисляться тысячами. А для островов это катастрофа. В кабинет вошел абокай Вехель. Передал привезенную с собой отчет-дымку. — Он так красиво улыбается. — Со столь нежными нотами в голосе, вавэхдэ говорил только об одном человеке, которого потерял по своей вине. — Посыльный сказал, что этот альфа ухаживает и вавьи с каждым днем все больше и больше влюбляется. — На эти слова Ревис прижал руку ко рту, перекрывая его ладонью. — Вавэхдэ, не так давно у них были волнения, но больше пока ничего. — Хорошо. Будьте аккуратны. Если он узнает, что дагжи рядом с ним передают о нем мне вести, это может спровоцировать не только его возмущение, но и волной смоет нас самих. — Не волнуйтесь, они очень аккуратны. — Если у тебя все, то ступай. Абокай коротки кивнул и ушел. Ревис закрыл глаза с болью выдохнув воздух из легких. Влюбляется. Сио влюбляется в какого-то альфу, а Ревис не имеет право даже рядом быть и отбить притязания соперника. Ему еще никогда не было так больно. Влюбляется. Закрыв глаза, альфа вдохнул воздух, выдохнул, но в груди болело только сильнее. Он его теряет. Если, когда-нибудь, вавьи и вернется в Центр-дом, то он будет в паре, у него будут котята. От другого самца. Непроизвольные слезы намочили кожу до подбородка, щекотно проскочили его и ушли на шею. Ревис вытер их, протер глаза, поморгал. Сам виноват, все сам сотворил. Руками своими, удом и головой. Не думал, не видел, не хотел, вот теперь и о нем не думают, не видят и не хотят. И поражение придется принять. Ревис не может заставить, у него нет права даже лицезреть его. Вести, они отстают на несколько недель или даже месяцев. Боги, вполне вероятно, что Сио лег с ним в постель! Зарычав, альфа в груди, заскулив не разжимая зубов, Ревис сжал кулаки выпуская когти и раня ладони. Во всем виноват только он сам и никто другой. Дверь, как от пинка была раскрыта и ворвался абокай Камаль. Глаза у него были круглые, сам наполовину в трансформе. За ним скачками следовал абокай Вехель. Остановившись рядом с валеба, второй его верный кот ввинтил в мозг отчет дымку. Если первая принесла улыбку и грусть, то вторая заставила побелеть. — Нет, Сио… нет… «Корабль!» — заорал он, выдавая зов альфы. Фавориты… у Сио-ын было три официальных фаворита, что соперничали друг с другом, кружили вокруг него и вот уже два года как прочно вживались в его быт, дарили разные подарки и имели огромное влияние в своих кругах. Как фавориты, они имели право даже просить что-либо у него, и иногда делали это дабы укрепить позиции своего рода. Сегодня должен был быть самый счастливый день для Сио. Хеммайн стал тем, в кого влюбился Сио. Впервые в жизни, впервые после глубочайшей обиды от первого своего самца, он смог влюбиться. Хеммайн занял свое место в его сердце, сумел окружить собою и за последние два месяца из двух лет статуса «фаворит», он был один приближен так близко. И настолько, что Сио допустил его в свой цикл. Когда Хеммайн узнал об этом, обрадовался, ластился больше обычного, дарил подарки и ворковал. Вавьи купался в заботе, любви, внимании. И как всякий влюбленный, он ничего и никого не замечал, кроме объекта своего обожания. Мальчишка в нем нашел романтику, а обиженный омега — тепло; и замерзшие сердце и душа вновь оттаяли, расцвели под напором «наконец-то счастье!» В первый совместный цикл они много ласкались, почти не спал. Марашат был окрылен, игрался с самцом, был доволен всем. Сам Сио, когда все безумие сошло на нет, иногда смущенно опускал глаза, дозволяя себя целовать. Это ведь было то время, когда в его груди пели соловьи, в животе порхали бабочки и на весь мир хотелось прокричать, как же он счастлив. Постепенно, после того, как ставший фаворитом Хаммайн, зашел альфой в его цикл, остальные фавориты медленно и верно отодвинулись подальше, а потом и вовсе исчезли. Остался только Хаммайн. За четыре года жизни на Крылатых островах, после всех страхов, что он пережил, а также волнений среди населения из-за волнений у вавэхдэ, Сио мог спокойно нежиться в любви. Хаммайн Ваон шептал на ухо, что любит, а затем предложил украшение — конут. Сио-ын принял его и одел на свое ухо. Он был так счастлив, что вскоре вокруг них начали ходить разговоры, что дело идет к паре, к Храму. То, что вавьи, по сути, часть семьи вавэхдэ, значения не имеет. В Храме Мудрости и Битв вавьи сообщил, что он свободен и вавэхдэ не сделал попытки его слова опровергнуть. Посему и встать в пару Сио-ын имеет право с любым самцом. Они много гуляли, разговаривали, дразнили друг друга, целовались. Альфа был настроен решительно, проявляя своего альфьего и волевого, но влюбленный Сио ничего не замечал. И вот очередная течка, Хаммайн пришел чуть раньше, шепнул на ушко, что уже выпил и они могли бы… Время, проведенное с альфой, было прекрасным. Ровно до наступления утра, после игр. И вот оно наступило, а затем и пришло утро после игр. Утро, которое стало… Сио плавно сел, не ощущая никакой боли или дискомфорта. О нем позаботились, чем добавляло плюсов самцу, которого подпустили столь близко, которого видели в своем будущем как защитника, которого любили. Вот только… это не его покои. Осмотревшись, принюхавшись, недоуменно опознав запах Хеммайна и его метку, а также… опустив голову вниз, он изумленно уставился на свой живот. Нахмурившись, нырнул к своему зверю. Дальше пошел его утробный рык, да такой, что все обитатели дома вздрогнули. Вавьи встал с постели, ощерившись и рыча, осмотрелся в поисках своей одежды, но не найдя ее еще более яростно выдал голосом свое возмущение. Если до этого момента в доме были те, кто не ощущал, насколько зол «гость», то вот сейчас прочувствовал всеми фибрами души: Сио-смерть в бешенстве! Что на его тело было одето, как быстро и кто ему помогал, да и посмел бы сюда кто сунуться, Сио не запомнил, он знал только одно — кто-то будет сейчас бит. И сначала нужно узнать, что происходит. Он не давал право покрывать себя! Он не давал право переносить себя в дом к любовнику! Он не разрешал делать то, что с ним проделали и лишать его меток вавьи! Сио вышел из комнаты и никого не увидел. Слухи о его порой невменяемом состоянии быстро всплыли, стоило только услышать яростный рев. И эти слухи живо нарисовали самые ужасные картины, и прислуга сбежала за пределы дома. Домочадцы тоже. Никто не знал, что с ним случилось. Сам же виновник переполоха, в самом прескверном настроении, вышел из дома. Тут же к нему подлетел его рыком растревоженный Мехрейд и обнюхав всего, зашипел, так как ему омега-марашат, на правах рождающего, пожаловался о своей обиде. Быстро вскочив на спину верного ватпэ, Сио направил его туда, куда тянулась нить. И не просто там какая-то, а наброшенная арканом на шею обиженного омеги-марашат, который щерил пасть и пытался ее перекусить. Но у него, ясное дело, ничего не получалось. Аркан на шее очень трудно сбросить, ведь его надели силой, и он не был принят добровольно, вплетая в свое тело. Нить привела его ни куда-то там, а именно в здание совета. Еще больше разозлившись, оскалился и пошел бурей, да такой, что все встречные прыснули врассыпную, и со страхом косились ему вслед. За спиной же шел щеривший пасть ватпэ, самый мощный из виденных ранее. Тот самый умилительный комок шерсти, что лениво дремлет в теньке, ластится и позволяет гладить себя всем встречным и поперечным, тот самый добрейший огромный кошак-ватпэ сейчас производил впечатление прямо противоположное тому, какое о нем сложилось. Одним своим видом он живо напоминал, что не домашний котик, а боевой и обученный зверь, хищник по приказу хозяина убивающий любого, кроме омеги. Вавьи добрался до залы, в которую он сам раскрыл дверь, и распространил по ней волну негодования. Когда же он увидел на своем законном месте сидевшего Хеммайна, то ошарашенно замер. — Объяснись. — Только и смог выдавить из себя Сио. — Махаг Сио-ын Ваон, — тут же низко склонили головы советники и управитель. — Как вы назвали вавьи Сио-ын? — изумленно спросил замерший омега, затем плавно повернул голову к управителю. — Махаг Сио-ын Ваон, согласно тому, что ваш фаворит отныне является вашей парой. — Парой? — Вы провели вместе цикл, и, — он мягко улыбнулся, — вы дозволили себя покрыть. — Позволил? — удивленно уставился он на управителя. — Когда? — и перевел взгляд на своего фаворита. — Сио, — ласково проговорил подошедший кошак, попытался взять его за руки, но ему не позволили. — Значит, разрешить провести через цикл, расценивается, как согласие на все? Так, значит? — сощурившись, Сио уставился в глаза того, в кого влюбился. — И решать за меня, по-видимому, теперь будешь ты? — ласково произнес Сио, забывая от щерящей пасть ярости то, что называет себя от своего имени, тем самым прилюдно подтверждает, что он пара вавэхдэ. — Таков закон. — Улыбнулся Хеммайн, не понимая, какую проблему он создал. Сам, или кто подсказал, сути это не изменит — он разбудил дремлющую сущность вавьи: Сио-смерть открыл глаза. — Скажи мне, фаворит, — мягко и без какого-либо намека на недовольство, Сио поставил ему на грудь ладонь, — что я сделаю с тобой, если вот это, — он послал в его голову знание о том, как мстил Ревису, сильнейшему коту, и выдал знание отчет-дымки всем присутствующим, — было за этот поступок вавэхдэ до того, как он стал самым сильным титулованным котом. — И послал знание того, как его встретили в доме Ревиса, как прошла первая течка, кто был виной смерти его первого котенка. — М? Что, я, вавьи Сио-ын, сделаю с тобой, лишь ароматно пахнущий пес, — его когти удлинились и энергетически достали до зверя, — который посмел сделать куда как больше, чем это удалось вавэхдэ Ревис Улиму? Хеммайн замер, даже обмер. В лицо ему смотрел смертельно обиженный омега. Им обиженный, влюбленный в него омега, и… — После стольких лет, — проговорил очень тихо и оттого страшно, глядя на уровень его груди, — после такой обиды и стольких попыток меня убить, я впервые смог полюбить и доверился. Тебе. — Поднял глаза полные слез. — А ты, как и он, даже хуже поступил. Ты растоптал все, что я тебе отдал. Все уничтожил. То, до чего не смог достать вавэхдэ, ты достал с легкостью. — Закрыв глаза, Сио со всей своей мощи послал поток разрушительной силы в тело Хеммайна, чем убил его тут же, буквально через один вдох. Второй удар был направлен на свой собственный живот, пробивая ложе котенка, уничтожая сгусток растущего кокона. На глазах шокированных советников альфа упал бездыханным, а перед ним стоявший омега рухнул без сознания заходясь в судорогах. В себя он приходил долго и неохотно. Когда и как его перенесли в дом, к сожалению, или к радости, Сио не знал. Ему было плохо, а обиженный зверь тем, кому доверился, свернувшись в клубок, не реагировал ни на какие раздражители. Дни, серые и безжизненные, они тянулись один за другим и часть из них проходила в пьяном угаре и чувстве, что его сдерживают, а другая в покое и безразличии. Он ни на что не реагировал и ни с кем не разговаривал. И так длилось очень долгое время. Полный вакуум безразличия постепенно стал сползать с него, и он начал самостоятельно кушать, вставать с постели. До этого его кормили с ложки, круглосуточно присутствовал лекарь, нередко успокаивая начинавшего истерику омегу. В какой-то из таких моментов Сио услышал: — «Мы даровали тебе то, чего ты желал, Сио, — и в этот момент к нему подошел каменный кот, сел опуская голову, где проявилось лицо — точная копия вавьи Сио-ын, — то, чего так хотел. Наш дар, он был дан твоему телу. Сио, ты так виноват, так виноват. Что же ты наделал, котенок? Да, твой первый альфа обидел тебя и оскорбил, топтал и уничтожал, но разве этот был таким же? Он альфа, он защищал, а ты? Почему ты не хочешь измениться? Ты хочешь, чтобы Ревис просил прощения зверем? А ты сам, ты хоть раз сказал ему, глупому коту, из-за чего не можешь остановиться и мстишь ему даже сейчас? Почему ты застыл в том киселе и не сделаешь все, дабы успокоиться? Сио, ты так нас обидел, что больше прощать тебя не будем. «Это» твое наказание. — Коготь пробил его живот и в реальности Сио забился в судорогах, тех самых, которые были в первый раз после нанесенного самому себе удара. — Запомни, Сио, больше мы прощать тебя не будем. Следующий раз станет твоим последним ходом по миру и дороге душ.» После этого вавьи било конвульсиями несколько минут, а между ног толчками вытекала кровь. Лекаря пытались остановить, но не смогли. Орган оказался пробитым, настолько сильно пробит энергетически, что было принято решение: на стол, под нож. Операция, удаление, чистка и долгое, очень долгое лечение. Плавающий в агонии боли, кричащий от ее волн, вырывающийся и с постоянно сбиваемой ипостасью, он провалялся в этой мари несколько суток. Его бесконечно обносили щитами, все воины, что прибывали, и часа не выдерживали, когда омега срывал голос от криков. Был один воин, который держался, который вынес все, что было даровано в наказание. И его песня, единственное, что могло заставить поспать, звучала постоянно. Когда же боли сошли на нет, когда же он успокоился, когда больше не нужны были щиты, дабы хаотичные выбросы байрии не перебили весь персонал лекарского дома, тогда самый сильный воин смог хоть немного поспать. Удар, который Сио все же пережил физически, душевно нанес такую рану, что оправившееся тело было как безвольная кукла. Да, он самостоятельно ел, пил, ходил в уборную, когда очнулся, но его память стала белой и сам он не реагировал ни на кого. Несколько месяцев в таком состоянии пробыв, начал понемногу оттаивать и приходить в себя. Почему? Сио не знал. Просто что-то случилось, и он начал возвращаться. Вот что-то такое витало в воздухе, что ему волей-неволей пришлось возвращаться из клубка темного безумия и оглядываться по сторонам в поисках этого раздражителя. Сегодня он проснулся сам и прислушался. В комнате был кто-то, посторонний. И его запах витал в воздухе, но смешанный с лекарственными растениями. Смесь была и знакома и не очень. Медленно попытавшись подняться, обессиленно опав, сипло выдохнул. Тут же рядом зашевелились и балдахин отошел немного в сторону. Приглушенный свет разбавил мрак внутри пространства над кроватью, но не сильно. Рядом с Сио плавно на кровать опустился кто-то, от кого несло лекарствами и… — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Сио, со сна не ощущая силы в голосе. — Приехал, как только узнал. — Послышался тихий и умиротворяющий голос альфы. — С кем подрался? — шепотом продолжил спрашивать Сио, ощущая, что горло болит. — С тобой. — Врешь. — Нет. — Ревис аккуратно улегся на бок, очень осторожно прижал к себе Сио и уложил на свое плечо его голову. — Не вру. Ты хотел драки, и я не стал отказывать. Вот теперь зализываю раны. — Врешь. — Тихо хихикнул Сио ему в грудь. — Вру. — Согласился Ревис и обнял его, медленно выдохнул. — Поспи, еще ночь. — Не хочу. — Врешь. — Вру. — Улыбнулся Сио и прижался к нему сильнее, ища защиты. — Поспи. — Мурлыкнул альфа и через несколько минут услышал, как вавьи засопел, а тело его обмякло, как у спящего. Утро и вправду наступило через несколько часов. И Сио проснулся в руках Ревиса. Спящего рядом с ним Ревиса. Искусанного, исцарапанного и пахнущего довольно серьезными заживляющими травами. И в его потоке была примесь осколочного вихра, который принадлежит Сио. Значит он не врал, что они подрались, вот только когда? Увы, он не смог вспомнить. Медленно рассматривая спящего рядом с ним своего давнего врага, пытался понять: по какой причине он сейчас здесь? И почему он допустил себя ранить? В чем его выгода от всего здесь творившегося? Красивый и сильный самец, к тому же альфа, имел наследников, но все равно не оставляет в покое его, Сио. Почему? Зачем он сюда приперся? Из-за небольшого копошения, которое устроил проснувшийся вавьи, Ревис тоже проснулся. Он встрепенулся и быстро отодрал голову от подушки, непроизвольно прижав рукой к себе не спавшего Сио, и после осмотра периметра, расслабил хватку. — С добрым утром, — улыбнулся альфа и подняв его голову за подбородок попытался поцеловать, но тут же замер, когда ощутил, как вздрогнул от этой попытки Сио. Закрыв глаза, поцеловал его в линию волос, чуть выше лба. Едва заметно выдохнул. — Как спалось? — чуть отстранившись и посмотрев в лицо, улыбнулся. — Видел красивые сновидения? — Нет. — Сио удивленно уставился на него. Ранее, когда он не хотел, его все равно целовали. А тут такая покорность? В честь какого события? — Жаль. Ты так сладко сопел, что мне показалось, тебя посетили все самые радостные сновидения. — Дурацкое предположение. — Возможно. Кушать хочешь? — Не особо. — Надо. — Ревис покачал головой. — Надо покушать. — Медленно сел, увлекая за собой Сио. — Давай, устроимся поудобнее и нас покормят. — С ложечки? — ехидно сощурился Сио. — Ну, — Ревис поднял руку, на которой ранее так удобно «сопел» вавьи, — думаю помощь скорее мне потребуется. Только сейчас Сио увидел, что его рука от середины плеча и до кончиков пальцев перебинтована, а на самих пальцах стоят шины. — Это… я? — изумленно уставился на него Сио, на лице которого отразилось беспомощное выражение. — Мы оба. — Ревис усмехнулся и приблизившись близко, шепнул, — но ты был неподражаем, поэтому я увлекся и проворонил удар. Если бы это была не последняя атака, перед тем, как силы покинули тебя окончательно, думаю мне бы досталось больше. Зардевшись, но выглядя виновато-довольным, Сио опустил глаза. На его вид лишь улыбнулись, подали голос, приказывающий нести трапезу, и замерли в ожидании. Трапеза прошла на кровати, и Сио кормил Ревиса, так как он поддерживал разнос здоровой рукой. Слуги, что тут были, они все являлись воинами дагжи. И Сио знал их всех. Это были те самые слуги, что прислуживали ему в центр-доме. Спальня же, где они были, являлась той самой. В резиденции махаг. Сио, кормя альфу, не вспоминал того, что на этой самой кровати он таял в руках любимого, что здесь был зачат их общий котенок и отсюда его перенесли в дом любовника. Он не думал об этом ни в каком ключе, словно его стерло из памяти, а может оно и к лучшему? Или тут постарался альфа, который сейчас так с аппетитом кушает из рук того самого омеги, который натерпелся от него всего что только было можно? Когда трапеза была окончена, силы странным образом покинули обоих. И принятое альфой решение «валяться и ничего не делать», устроило каждого. Ревис растянулся на кровати, притянув к себе клюющего носом Сио и мерно поглаживая и массируя его голову, перебирая прядки волос, усыпил практически через десяток минут. К обеду они проснулись и их вновь покормили, и опять оба кошака мирно задремали в обнимку. Таким образом прошло несколько дней. Иногда, когда Сио спал крепким сном, в покои заходили лекаря-таури и мурлыкали лечебные песни. Ревис в это время чутко следил за тем, чтобы его вавьи продолжал спать. Мало ли как он отреагирует на их появление. Лекаря же отмурлыкав, справившись о самочувствии, осмотрев его больную руку, тихонечко удалялись. Дни пролетели, Сио перестал терять силы, да и Ревис почти зализал свои раны, остались только пальцы и локоть, на которые пришелся сильнейший удар, который он вообще когда-либо получал. Та атака была неожиданной. Сио находился в состоянии полного застоя, как кукла существующий. Его пытались растормошить, как-то развлечь, но все бес толку. И вот вечером, буквально за неделю до того, как вавьи пришел в себя, его зверь атаковал альфу, очнувшись от комы. Он атаковал так, что Ревис первый удар проворонил и он весь пришелся на руку, превращая ту в кровавое месиво, кости в крошево. Его остановили, подавили, заставили прийти в себя и доказали, что нечего страшиться — все альфы, здесь находящиеся, защищают, а не атакуют тело. И он успокоился, а Ревису собирали руку, круглосуточно мурлыкали над ним, дабы он не стал инвалидом. Сейчас же, как только общее самочувствие вавьи пошло в гору, альфа решительно потянул его в сад. Никого кроме них и слуг-дагжи не было. Вообще, даже странно как-то, кроме людей вавэхдэ в доме-резиденции не было ни одного представителя Крылатых островов. Сад был встречен Сио радостно. Они погуляли, посидели на солнышке, полюбовались распустившимися многолетними цветами на кустарниках и вокруг них, после чего вавэхдэ сказал: — Вавьи Сио-ын, ты можешь рычать и драться, но я забираю тебя в Центр-дом. — Зачем? — Сио усмехнулся и обвел глазами сад, ощущая, что вокруг него стоит боевой расчет дагжи, которые экранируют защитные щиты. — Сменить одну клетку на другую? — Сио, — Ревис резко развернул его лицо к себе и впился взглядом в его глаза, — то, что я здесь увидел, больше никогда не должно повториться. — Убери руки. — Рыкнул Сио, оголяя зубы, показывая клыки. — Не уберу. — Прорычал Ревис вкладывая в свой голос власть альфы. — Ты чуть не умер из-за пса позорного! И остальные, шелудивые дворняги, посмели прыгать возле тебя и скулить! — зашипел альфа в груди вавэхдэ. — Ты возвращаешься, и не смей думать, что после всего случившегося я тебя тут оставлю. — Что, вновь запрешь в своей клетке? — Сио ударил его по руке, освобождая свое лицо. — А если не подчинюсь? Что тогда, а? Что ты сделаешь? — Вот это. — Ревис с силой влепил ему пощечину. — И дам еще, если не прекратишь пререкаться. И буду бить до тех пор, пока ты не поймешь — ты мой вавьи, и я обязан тебя защищать, даже от самого себя! Ошеломленный Сио прижал к щеке ладонь, словив звездочки от удара, и не успевший ничего сделать, как его вжали в грудь мощную, широкую и ненавистно-родную. Сильные руки обволакивали, заставляя проявить слабость: Сио расплакался. Его принялись укачивать, слушали плачь перешедший в рыдания, после чего довольно долго просидели на улице, поглаживая по голове. — Мой строптивец. — Прошептал Ревис и подняв его на руки, пошел в дом. Подобной наглости Сио не сопротивлялся. После удара, что он пережил от того, в кого влюбился, желание бить и кусать Ревиса отпало напрочь, как и проверять его на силу, как и проверять на силу любого другого самца. Желание пропало. Да, он выжил, да, его вернули в сознание, и нет, его зверь не вернулся. Он замер. Его зверь заболел и свернулся в клубок, обнес себя стеклянной белой сферой, закрывая не только колыбель, но и нейтральную зону кокона. Та его атака, которой он одарил Ревиса не так давно, выкачала из него просто чудовищное количество силы, ослабляя настолько, что в сознании ему быть опасно. Ревис перенес Сио в дом, усадил на диван. Перед Ревисом предстал один из абокай и отчитался. Вавэхдэ кивнул головой, после чего посмотрев на безразличного ко всему омегу, покачал головой. — Начинайте сборы. Выдвигаемся в ближайшее время. — Как будет угодно, вавэхдэ. — Склонил голову абокай и краем глаза зацепил куколку без эмоций, в которую превратился их строптивый вавьи. Сегодня Сио одевали в традиционные одежды вавьи, в его цвета, в его украшения. Руки приняли маадой белого цвета, а голова составную корону-перья на затылке. На ухо одели конут-байс, а халат-кафтан являлся цветом дома вавэхдэ — темный насыщенный сливовый. Когда Сио был готов, боевой расчет дагжи от Ревиса взял его в «коробочку» и плавно вышел вместе с ним из дома. Вавьи, такой любопытный и живой, когда только сюда приехал, уезжает застывшей статуэткой без эмоций, без интереса и веет от него пустотой. Пришедшие жители острова, да и прибывшие валеба с других островов, собрались толпой и смотрели на то, как их махаг выходит из дома, идет к повозке и садится в нее. За ней следом идет его ватпэ, недовольно водящий хвостом из стороны в сторону. Повозка открытая, поэтому безразличного и опустошенного махаг Сио-ын видел каждый пришедший. Его поломали игры правящего совета, и сейчас росла волна негодования населения. Да, Сио-ын — махаг, но он не самец и негодование будет расти как снежный ком. Никому не поздоровится, когда этот ком созреет и сорвется вниз со склона. Почему были игры совета? Ревис все выяснил. Хаммайн Ваон являлся сыном одного из торгашей. По началу он действительно вел простые ухаживания, заинтересовавшись молодым омегой. Это было до того, как он стал фаворитом. А потом его плавно и титаническими усилиями доводили до мысли, что вавьи надлежит родить котенка. Когда альфа был готов к тому, чтобы покрыть омегу, его подтолкнули в нужную сторону. И как только он решился, не мало обрабатываемый советом, так все страшное и произошло. Для чего это было нужно совету? Вавьи, как махаг Крылатых островов, не поддавался на уговоры или панику совета, запрещая готовиться к войне. А согласно плану кетвинской псины, именно война была обязана развернуться, если по какому-либо стечению обстоятельств их план с убийством вавэхдэ провалится. Это Ревис узнал, допросив тот самый совет. Виновников вычленил, но остальное Крылатые должны найти сами. У него же нет ни времени, ни желания здесь копаться. Он должен обеспечить безопасность своему любимому котику. Вавэхдэ увозил своего вавьи из места, где ему нанесли глубочайшую рану. Он более не доверит его данному месту, данному народу. Отныне все дела будут решаться только в Центр-доме, и поездок сюда еще очень и очень долго не предвидится. Если они вообще когда-либо будут! Повозка сдвинулась с места, боевой расчет дагжи оседлав ватпэ, неотрывно следовал вокруг нее. Впереди процессии ехал вавэхдэ, который почти отошел от удара ему нанесенного. Еще немного болят пальцы, которые были практически в фарш перетерты, и локоть. Сама рука висела на жестком фиксаторе, который чуть прикрывала «ханта», своими лоскутами по груди. Руух, ватпэ с норовистым характером, не даром что он младший брат Мехрейда, плавно шел и нервно бил хвостом по земле. О том, что здесь обидели омегу, ему во всех звериных красках поведал любимец вавьи, и как эта волна разлилась яростью по всем представителям данной ветви зверей, лучше не вспоминать — холки до сих пор играли волосками. Повозка прокатилась по острову до гавани, где пассажир был переведен на корабль, боевой флагман. С Сио на него ступили его личные дагжи, где часть была из Центр-дома, а часть передана Крылатыми островами в тот день, когда вавьи принял свои владения официально. Эти воины оставались ему верными, но в данный момент очень сильно провинились. Корабль поднял якорь, как только на борт поднялся вавьи, его ватпэ и вавэхдэ с сопровождавшими их воинами. Повозка осталась здесь, ибо дома их будет ждать более комфортная и просторная. Вавьи был проведен в каюту, а Ревис кивнул своему абокай, самому приближенному и тот склонил голову. Когда вавэхдэ ушел вниз, в каюту, воин подошел к одному из дагжи вавьи. — Мой господин дарует вам прощение и благодарит за сообщение о случившемся. — Посмотрел на человека, чья судьба зависела от того, выживет ли Сио или нет. — И сейчас вы все будете отправлены на обучение. Вавьи Сио-ын слишком силен, а вы, как выяснилось, сопли только и успевали подтирать. — Как будет угодно вавэхдэ. — Склонил голову воин, прекрасно понимая, что по сути они ничего не смогли сделать, пока сам Ревис не приехал, а это без малого почти месяц времени. — Идите по каютам, начнем с полудня. Дагжи склонил голову и кивнул ею своим людям, которые приняли решение вавэхдэ, ведь они опозорились как воины, которые не смогли ни уберечь своего господина, ни уберечь от него невиновных. Сио бесновался, впадал в белую и черную ярость, крушил все вокруг себя, и только решительность Ревиса остановила его буйство. Решительность и желание защитить разум Сио, а не показать свое превосходство. В каюте, куда вавьи прибыл, все было также, как он помнил с того раза, когда они отправились морем и проливами к Острову Мудрецов. За спиной плавно открылась и закрылась дверь. На его плечи легла рука, затем крепко обняла. К шее прижался альфа, выдохнул и вдохнул. — Знаешь, обуздать и покорить тебя непросто. — Ревис усмехнулся. — И я не говорю уже о взаимном чувстве. Но, — он заулыбался и по голосу это было слышно, — мне это нравится. Сио, когда ты рычишь и кусаешься, это заводит. Очень. — Игрушку нашел, да? — не весло и даже равнодушно спросил Сио. — Увы, котенок, игрушкой в твоих руках нахожусь я. — Он плавно развернул его к себе лицом, посмотрел в глаза, поднял голову за подбородок, ласково провел по нему большим пальцем. — Когда понял, что потерял и из-за кого, кинулся искать. Малейшие слухи, малейшее сомнение в том, что мне говорят правду, что нет тебя на их территории, и я срывался в лихорадке поиска, войны. Перевернул все острова, до каких смог дотянуться, незаметно прибрав к рукам какую-то их часть. И вот тебя нашли, вот ты вернулся, и я пропал. Когда увидел тебя там, в зале приветствия, стоящего на ногах, а не как полагается ожидающего на тава, признаю, разозлился. Очень. А потом ты меня ударил. Сильно. — Ревис растянул губы в нежной, ностальгирующей улыбке. — И я возжелал добиться твоего внимания, заставить обратить его на себя. Делал все, дабы ты смотрел в мою сторону и дико ревновал, хоть и не понимал, что ревную не из-за того, что ты статусом мой, а потому что всем нутром хочу, чтобы ты был моим. — Его лицо приблизилось и губы едва заметно легли поцелуем, затем лицо чуть отдалилось и его глаза смотрели в омут, коим являлись очи вавьи. — И та ночь, когда твой дом запылал пламенем, я осознал, что готов в огне сгореть, лишь бы не оставаться здесь одному. Сио, — продолжил шепотом, — я люблю тебя очень сильно. Скажи, что мне сделать, чтобы заслужить прощение за все, что стало причиной нашей размолвки? Как мне его вымолить? Что сделать? — Ты никогда не признавал своей вины… — Сио поставил руку на его грудь и надавил, заставляя отойти, разорвать дистанцию. — Никогда не признавал своей вины всем своим существом. — Отвернулся от него и прошел к кушетке, начал стягивать с пальцев маадой. — Вавьи Сио-ын устал и желает прилечь. Вавэхдэ не желанен в данный момент. — Как пожелаешь. — Тихо отозвался альфа и послушно вышел. В каюту тут же вошли слуги. Они помогли снять все украшения, одежды, после чего ему на плечи накинули спальную рубаху и подали спальные штаны. Сио забрался в кровать и удобно устроившись на перине, приложив голову к подушке, быстро погрузился в сон. Слуги-дагжи тихо убрали вещи, сложили украшения по шкатулкам и покинули каюту. Под дверью остался один воин, дабы слушать, вдруг что-то понадобится их господину. Путь до Центр-дома занял стандартные полторы недели, согласно быстроходности фрегата. Все это время Сио был молчалив и едва ли перекинулся с Ревисом хоть парой связных фраз. На палубу он не выходил. Не радовался путешествию. Его слуги-воины выполняли работу тихо и практически мгновенно, после чего оставляли в полном одиночестве, как он и хотел. Пучки лечебных трав распределяли по всей каюте, боясь, что будет нервный срыв. Все же, для вавьи секретом не сделали то, что ему удалили родительский мешок. Он омега, только отныне бесплодная. Когда корабль прибыл в порт, то крытая повозка уже была готова, боевой расчет дагжи встречал, а пересадка вавьи прошла быстро и без оказий. Дорога до дом-города тоже ничем примечательным не обзавелась — дорога, лес, камни, дорога, поля, повороты, кочки, дорога. Все. В самом доме Сио игнорировал всех, кто встречался, и дойдя до своей комнаты, переждав раздевание, рухнул в кровать и забылся крепким сном без сновидений. Его новая жизнь в старом месте, она стала однообразной рутиной. Спящий зверь, под хрустальным колпаком, увы, не добавлял ни грамма жизни, он делал ее еще более пустой. Даже бедный Мехрейд и тот не мог вызвать улыбку. Дни летели, сменялись, пестрели, а вавьи Сио-ын застыл в патоке и не мог выбраться.