***
После часовых дискуссий, десяти выкуренных сигарет и сотни вопросов они с Томасом Грином, ловцом «Паддлмир Юнайтед», и менеджером команды, мистером Блетчли, приходят к компромиссу. Маркус на всякий случай записывает необходимые параметры в трёх разных блокнотах, предпочитая удостовериться, что злой рок не вмешается и не спутает карты в самый неподходящий момент. — Томас, — обращается он к Грину, развалившемуся в кресле. — Как насчёт того, чтобы выпить по чашечке кофе в кафе дальше по улице? Люси приподнимает бровь, встречается с ним взглядом и, наверняка смекнув, что у него что-то на уме, подыгрывает: — Да, там невероятно вкусные пирожные, вы никогда подобного не пробовали! Можете мне поверить. Их гость улыбается. — Вряд ли столь очаровательная особа стала бы лгать. — И в мыслях не было! Он поворачивается к Маркусу. — Отличная идея. Я с удовольствием.***
— Давай начистоту, — Томас решительно обрубает попытки дипломатично подвести к сути. — Ты ведь не спроста распиваешь тут со мной крепкий эспрессо? Маркус усмехается. В кои-то веки зашёл издалека, и то обломали на взлёте. — Не допускаешь, что мой порыв абсолютно искренен? — Прости, приятель, ты не производишь впечатления весельчака и любителя потрепаться. Грин просит ещё порцию тирамису. Ему остаётся лишь наблюдать за тем, куда заведёт их этот разговор, и извлечь по максимуму для себя. — Колись. Зачем выманил меня из лавки? — Ладно, раскусил. Я подумывал о том, чтобы попросить вашу команду сняться в рекламе. Для моего магазина. К нам она привлечёт поток покупателей, «Паддлмир Юнайтед» — значимая фигура в мире квиддича. Скажем так, если не восстановит полностью репутацию, запятнанную постоянными необоснованными инспекциями авроров, то, по крайней мере, немного её очистит. Грин застыл с ложкой в руке. — А нам какая польза? — Долгосрочное сотрудничество с нами. Постоянные скидки. Моя готовность сглаживать шероховатости и добывать новинки в кратчайшие сроки. Будете на шаг впереди остальных. — Хм-м-м. Звучит неплохо. Особенно после того, на какой ноте мы разорвали сделку с предыдущими поставщиками. Ещё бы, с таким длиннющим списком закидонов и требований мало кто согласится идти навстречу. — Ладно, — произносит Томас, отпивая кофе. — Обещаю расхвалить вас, ребятки, перед руководством и повлиять на решение. Обставлю всё так, будто иного выбора у них нет. При одном условии. — Я, кажется, не в том положении, чтобы торговаться. А ты совсем не альтруист. Маркус постукивает пальцами по столу. Он ненавидит, когда ему диктуют, как поступать. — Расслабься, чувак, — тянет Грин с акцентом, выдающим в нём освоившегося в Англии американца. — С меня вопрос, с тебя ответ. И всё, разойдёмся, как в море корабли. — Так просто? — Я же сказал. Никакого подвоха. Маркус закуривает — отсутствие детишек и их беспокойных мамаш поблизости играет ему на руку. — Хорошо. Грин дёргает свой ядовито-жёлтый шарф, словно хочет выдернуть все нитки к чертям. — Кто ты Оливеру? Маркус уверен, что даже не меняется в лице, когда отвечает: — Друг. Томас громко фыркает. Застёгивает пальто, надевает вязаную шапку в тон шарфу. — Враньё. За друзей не просят так. Он уходит, оставляя Маркуса в смятении.***
У самой двери магазина его ждёт сипуха. Ему послание? Он отвязывает конверт от лапки. Гладит птицу, благодаря за проделанный путь. Она легонько клюёт его за палец и улетает. Он поднимается в кабинет. Бросает взгляд на часы — до начала рабочего дня ещё полчаса. Значит, успеет прочесть. На пергаменте выведено: «Маркусу Флинту». Он вскрывает конверт и читает. «Привет, Марк! Прости, что пропал. Тренировки до того насыщенные, расслабиться нам не дают ни на секунду. Ни о каких вылазках за пределы базы и речи не идёт, потому от телефона толку ноль, не более чем груда железа. Мы пока играем в связках по два-три человека, чтобы понять, в какую сторону двигаться. Последний раз я проходил через подобное ещё до войны, и… в общем, не мне тебе рассказывать, что это такое, когда в команде каждый со своими заскоками, с характером и амбициями. В вашем серпентарии, небось, невыносимо? Как ты их всех выдерживал, а, Флинт? Я едва переваривал эти самодовольные рожи на поле, а тебе каждый день выслушивать змеиное шипение. Вот он, истинный герой Хогвартса! Куда там Гарри! Как у вас дела в магазине? Томас написал мне, что всё срослось и вы нашли оптимальное решение. Я искренне рад. Прости, что утаил. Не хотел давать ложных надежд. Да и, если честно, боялся, что вспылишь. Не был уверен до конца, как отреагируешь.***
— Мне нужно передвинуть шкаф. — Шкаф? А что, если?.. — Нет, Флинт, я не буду использовать магию! Или ты забыл, в каком районе мы живём? Да, тут волшебников хватает, но тем не менее. — Ладно-ладно, заскочу вечером. — Ты лучший! — Не подлизывайся. — Бу-бу-бу. — Я кладу трубку.***
Люси находит его на кухне. На ней, по меньшей мере, два свитера, что выглядит забавно, учитывая её изящное телосложение и небольшой рост. Мерзлячка. — Ну что, ты довольна? — Более чем. Милый, ты такой джентльмен. — В следующий раз будь любезна, сразу определись, куда тебе нужно его передвинуть. — Ты не оставляешь импровизации и творческому полёту мысли и шанса! Люси включает плиту и, услышав его смешок, поясняет: — Какао, Флинт, обыкновенное какао. Не сожгу я ничего, уймись. — Как скажешь. Она возится с кастрюлькой, и вскоре раздаётся одурительный аромат. — Единственное, в чём преуспела Тилли, наша домовиха, когда я попросила её научить меня готовить. — В её улыбке мелькает грусть. — В остальном я и кулинария — вещи несовместимые. — Ты скучаешь по дому? Люси пожимает плечами. — Немного… Не знаю, Маркус, я не задумывалась. До семнадцати лет я училась дома, играла дома. Толком никуда не выходила. Когда получилось вырваться, свобода ударила сильно в голову. Я понимаю отца и его привязанность ко мне. В конце концов, я слишком похожа на мать, что умерла через неделю после моего рождения. — Ты не говорила. — Ну, очевидно же, что раз я не была в Хогвартсе, меня обучали дома. Возможно, мы были бы на одном факультете, если бы жизнь сложилась иначе. Да и это не то, чем поделишься просто. Я упоминала, что устала от опеки родных, и это правда. Отец не женился, его сестра бездетна, вот и вышло, что всю свою любовь они дарили мне одной. Так странно слушать о нормальной семье. О семье, в которой принято беспокоиться, волноваться, тревожиться, поддерживать и стоять за своих горой, в которой, несмотря на все сложности, всё же царит гармония и любовь. Никакого бегства, брошенных в спину Непростительных и липкого ужаса при одном упоминании имени отца. Никаких кошмаров по ночам и попыток затеряться, скрыться, переждать чёртову войну, как затяжной ливень. Люси копается в шкафчиках. С торжествующим видом высыпает в чашки маленькие зефирки. — Знаешь, в параллельной вселенной мы могли бы быть вместе. В той, где ты не любишь его. Не любишь так сильно. Ты… — она запинается и отводит взгляд. — Прости меня за этот бред... За меня говорит усталость. Он сжимает её руку своей и улыбается. — Это не бред вовсе. Возможно, мы действительно могли бы… Но он… Оливер — лучшее, что случалось со мной. Иногда мне кажется, что он единственное, что не дало мне сломаться, когда нас преследовали пожиратели. В школе он никогда не отвечал взаимностью, а после… незадолго до выпуска я сам всё испортил. Обрубил концы. И всё же… мы с матерью бежали. Было жутко. Не проходило ни дня, чтобы я не вспоминал. Надеялся лишь, что с ним всё нормально, что он жив, что не полез спасать мир бездумно, как привыкли гриффиндорцы. — Они все такие, да? — В большинстве своём. И это страшно — знать, что он действительно мог бы. Мог бы забыть о себе во имя блага. Она поражённо охает. — Этим и зацепил тебя, да? Тем, что на тебя самого совсем не похож. Маркус кивает. Отпираться бессмысленно. — Хотелось бы мне очутиться в Хогвартсе с тобой. Поглядела бы, каким ты был в школьные годы. И уж точно не позволила бы тебе долго страдать. Столкнула бы вас с Оливером лбами, заперла в подсобке… Сколько можно было бы натворить! Он усмехается. Ему с ней очень повезло. Такие друзья редкость, и то, что они встретились, когда он уже поверил в то, что будет всегда один, настоящее чудо. Подарок свыше. — Ты уедешь на Рождество? — Да, надо бы навестить папу и тётю Элли. Тилли, должно быть, несладко с ними. Закроем текучку сперва. — Хорошо. Глупо отказываться от её помощи и корчить из себя героя. Работы у них в последнее время прибавилось. Эффект от сотрудничества и рекламы с «Паддлмир Юнайтед» (они расклеили яркие постеры везде, где только могли, и дали объявление в газеты) не заставил себя ждать. Им писали заказчики, в магазин стали всё чаще заходить люди, будь то родители, что жаждали подарить детям что-нибудь особенное, или ученики Хогвартса, покупавшие себе и друзьям наборы плюй-камней и волшебных шахмат. Дело, за которое он взялся с энтузиазмом, наконец начало приносить доход, они с Люси воодушевились. Он непременно поблагодарит Оливера при встрече. Лично. Пусть и не уверен, что сумеет подобрать правильные слова.***
За три дня до Рождества он отправляется на магловский рынок. За елью. Долго блуждает по рядам. На пятом курсе он остался в замке. Флитвик занял тех немногих, кто предпочёл провести праздники в Хогвартсе, украшением нескольких высоченных сосен. Выставил огромные ящики с игрушками, напомнил о том, что всё должно быть выполнено в срок, и умчался в учительскую. Маркус думал, что менее подходящего человека не сыскать. Он никогда не стремился создать праздничное настроение, ему это было чуждо. В поместье всем заправляла мать, отдавала эльфам указания, а он не встревал. — Нет, Перси, мы не повесим эти… сосульки на ёлку! — Оливер, чем тебе они не угодили? — Лучше взять каких-нибудь белочек, зайчиков. Они препирались долго. Два гриффа, пытающихся переспорить друг друга, — то ещё зрелище. Маркус отчего-то не смог проигнорировать. — Что вы тут развели? Ещё громче кричите, получим от МакГонагалл. При лучшем раскладе. А вот если нас почтит своим присутствием декан Слизерина… Что вы не поделили? Вуд пыхтел от возмущения, как крышечка на закипающем чайнике. Щёки горели румянцем, он едва не потрескивал от негодования. Казалось, дотронься — и вспыхнет. — Вуд, объясни, из-за чего вы с Уизли раскудахтались. — Флинт, что ты прицепился, а? Мало мне тебя на поле. Что ж ты не укатил домой? Нарывался, гадёныш. Свернул с вполне нейтральной темы и подначивал, прекрасно понимая, что всё закончится спором на повышенных тонах, а, может, и разбитым лицом. С них станется. — Перед тобой ещё не хватало отчитываться. Я повторяю вопрос. Что с игрушками не так? Оливер потряс сосулькой у него перед носом, словно это был лучший ответ. — Какой адекватный человек станет вешать на дерево… это извращение, лишь отдалённо напоминающее кусок застывшего льда? Маркус рассмеялся. — Ты ненормальный. — От чокнутого слышу, — буркнул Вуд и принялся левитировать шары на ветви. Нелепость ситуации не отменяла правоты Оливера. Сосульки были странные до невозможности. — Молодой человек, — обратившаяся к нему старенькая продавщица возвращает в реальность. — Не желаете приобрести что-нибудь? У меня большой выбор. На любой вкус. Он берёт всего понемногу и, подумав, добавляет: — А сосульки у вас имеются? Мне бы одну. Самую большую. Женщина улыбается, в уголках её глаз прорезаются глубокие морщины. — Конечно, дорогой. Сейчас поищу. — Спасибо.***
Маркус прикрывает окно на кухне. Тушит сигарету. В сознании мелькает мысль: Оливер ведь просил не дымить почём зря. Просил беречь себя. Он завалился в квартиру под вечер. Затащил ель, коробку с игрушками и гирлянды. Решил разместить дерево в спальне, там пространства побольше. Сложил всё купленное рядышком. И понял, что не хочет украшать сам. Оливер писал, что вряд ли вернётся до февраля, но… До двадцать пятого ещё три дня, успеется. Кого он обманывает только? Раздаётся короткий звонок в дверь. Кому он понадобился? Люси уехала к отцу и тётке. Миссис Джонс? Тоже маловероятно, старушка явно давно видит десятый сон. Маркус плетётся к двери. С щелчком замка его накрывает дежавю. Разве что теперь Оливер светится. — У меня нет подарка, но я… Маркус качает головой и улыбается, не в силах поверить. Он здесь, хотя не должен быть. Почему не с матерью? Не с друзьями? Он здесь, и это не сон. Оливер переступает с ноги на ногу, явно преодолевая неловкость. Справляется со смущением в рекордные сроки, потому что уже через пару мгновений бросает сумку с вещами на пол, делает шаг и обнимает. Прижимается к нему крепче, чем позволено приятелям или хорошим знакомым. — Ты говорил, я могу вернуться в любое время. О Мерлин, запрети ему быть таким. Маркус ладонями скользит по его спине, обнимая в ответ. — С возвращением, Олли. — Я скучал, Марк. Я так сильно по тебе скучал.