***
POV: Harry. сегодня Найл, Джесс и почти все мои университетские друзья недоступны для меня. с 3 по 7 мая в нашем городе проходит какая-то ярмарка, которую в этот день обязаны посетить студенты нашего универа. студентов выбирают кураторы, и мои друзья попали в список. так что в 6:06 вечера и иду на пирс. мне там спокойно. то есть, мне и в Хэмпстэд Хит спокойно, но я не хочу туда, потому что там я непременно буду думать о нём. и о Луи. ни то, ни другое, не сделает мне лучше и не избавит от этих снов. это не кошмары, но после них… я чувствую себя сломанным и пустым. снова и снова. а вид океана позволяет мне не думать ни о чём, и это самое лучшее, что может быть сейчас. но, видимо, моя жизнь не планирует быть спокойной. потому что первое, что я вижу, подходя к пирсу, это парни, избивающие кого-то на земле. — эй! уроды! двое на одного! пошли блять вон! откуда-то издалека слышится вой полицейской сирены, и эти двое срываются с места. я успеваю заметить лицо того, что поменьше, и я бы вспомнил его, если бы в этот момент моё внимание не приковало кое-что другое: человек на земле — это… — Луи ? о чёрт. о чёрт, чёрт, чёрт. я опускаюсь на колени рядом с ним, но он без сознания. у него разбита скула, кровоточат губа и несколько ран на теле. я не знаю, что делать, я стараюсь не паниковать, я стараюсь вспомнить, чему нас учили в университете, ведь я учусь на грёбаного врача, но у меня дрожат руки. я должен вызвать скорую. сделав это, я аккуратно приподнимаю его, чтобы он лежал ровно на спине. паника проходит, и я понимаю, что бессилен сейчас. открытых наружных кровотечений нет, а о внутренних скажут только врачи. на его лице кровь смешалась с пылью, и я хочу вытереть это. снимаю ветровку, и, насколько могу, аккуратно стираю кровь с его губ, скулы. я не знаю, зачем, не знаю, почему, но я невесомо дотрагиваюсь до целой скулы пальцамы и провожу ими в сторону к виску. я убираю чёлку в сторону, и я просто касаюсь его кожи. я понимаю, что я не только вытираю кровь, но делаю и что-то другое. и это неправильно. так не должно быть. я убираю руки, и меня выводит из ступора и мыслей лишь голос полицейского.***
до приезда скорой Луи очнулся и решил дать показания полиции. я видел, что он говорил с трудом из-за ушибленной челюсти, но он не подавал вида, что ему больно. Луи чертовски сильно напомнил мне его, и после дачи показаний всю дорогу в больницу в машине скорой помощи я еду, глядя в пол. я смотрю на свои руки, должен что-то сказать ему, но спрашивать о самочувствии ненужно. я знаю, что больно. но не потому, что он показавает, а потому, что отёкших шишек на нём немало. так что я говорю то, что должен: — ты молодец. отлично держишься. он хмыкает и говорит: — спасибо. хорошо я сходил на пирс. — правда ? я тоже туда шёл. — хотя бы в чём-то мне повезло, да ? они бы убили меня… всё забрали. оставили только телефон. — у тебя много было с собой ? — 10-15 фунтов и ключи от квартиры. — а. я рад, что ты более-менее в порядке. — я рад, что ты сейчас здесь. мы слабо улыбаемся друг другу и дальше едем молча. я не знаю, почему он не спрашивает, как я его нашёл, кто вызвал скорую, куда делись грабители. наверное, потому что это не имеет значения. в больницу Луи отказывается въезжать на носилках, и я пытаюсь убедить его, что это глупо, ведь у него может быть внутреннее кровотечение, а мы и так потратили время, давая показания полиции. он говорит, что всё в порядке, и я сдаюсь, потому что понимаю, как неприятно чувствовать себя слабым и беспомощным. врач хмуро смотрит на него сзади, пока мы идём ко входу, и, наверное, я тоже хмурюсь, не замечая этого. но вот он резко вздрагивает и почти хватается за бок, но останавливает себя. я подлетаю сбоку, потому что мне показалось, что он упадёт. аккуратно взяв его одной рукой за талию, я иду с ним до дверей, и на его недовольный взгляд говорю так, чтобы услышал только он: — ты слишком упрямый. никто не подумает, что ты слабый, если тебе нужна помощь после нападения. — я знаю. но я подумаю. я не знаю, что ответить на это, но руку с талии не убираю. своими холодными руками я особенно сильно ощущаю тепло его кожи под футболкой, но прогоняю эту мысль из головы. уже внутри Луи говорит, что мне необязательно оставаться, что он доедет до дома сам и уверен, что серьёзных повреждений нет. но я настаиваю. я знаю, что даже если уйду, то буду волноваться, поэтому лучше сейчас убедиться, что всё нормально. после осмотра и каких-то процедур он выходит. — ну что ? как ? — на животе и спине были открытые раны, наложили швы. о, и палец сломан, поставили шину, — он показывает левую руку, и безымянный палец действительно в шине. — а губа, бровь ? они кровили. — так заживёт. — ну как знаешь. ты домой сейчас, да ? — ну на пирс уже не хочется, — улыбается Луи. — да уж. ты знаешь этих парней ? — нет. но я запомнил их лица. когда он это говорит, я вспоминаю того, что помельче, и снова это ощущение, что я его знаю… в любом случае, над этим работает полиция. — эмм.. поехать с тобой ? ну, знаешь.. короче, ладно, я сейчас бесполезен. он смотрит на меня своими бездонными глазами и, я уверен, только из чувства приличия (или жалости), улыбаясь говорит: — поедем. я не кусаюсь. — хвала небесам. я терпеть не могу это чувство недоговорённости между нами, но не имею ни малейшего представления, как от него избавиться. мне кажется, он тоже это чувствует. как бы то ни было, приехав на такси к нужному дому, мы поднимаемся на второй этаж. он хранит запасной ключ в ящике с огнетушителем. — как самонадеянно. ты никогда не думал, что его могут найти и обворорвать твою квартиру ? — на самом деле, нет. никто пока не пытался. — но всё когда-то впервые. — уф, какой ты пессимист ! он смеётся, и я следом. войдя в квартиру и сняв обувь, он поворачивает за угол направо. там кухня. он ставит чайник грязно-розового цвета кипеть, доставая из холодильника что-то типа пирожков. — что это ? — это кассатеде — сицилийские пирожки. вчера у меня были друзья, и я взял из итальянского ресторана несколько с разными начинками. попробуй, там начинки всякие: сыр, шоколад, лимон, апельсин. ты сладкоежка вообще ? — к сожалению, да. он понимающе улыбается. — мне нужно переодеться. подождёшь ? — конечно. он уходит, и я рассматриваю его кухню. на холодильнике висят его фото с родителями, с какими-то детьми, с девушкой. последнее — датой чуть больше года назад. наверное, это его подружка. когда Луи возвращается, я спрашиваю: — это твоя девушка ? — бывшая. — оу. красивая. — ага. он меняет тему, и я понимаю, что к ней возвращаться не буду, хоть мне и ужасно интересно, почему он хранит на виду фото бывшей. я надеюсь, что когда-нибудь он расскажет, но сейчас мы сидим и разговариваем о чем-то другом. мы оба не замечаем, как неловкость и недоговорённость между нами исчезают, и когда мы решаем посмотреть фильм, наш выбор падает на «Аватар». в итоге я покидаю квартиру Луи, когда уже за полночь. он предлагал остаться переночевать, но я отказался. уже два месяца я сплю один, и сейчас для меня остаться на ночёвку — слишком ново и тяжело.***
с той субботы прошла неделя. за это время я был у Луи трижды. мы говорили о своих профессиях, о том, почему он решил стать поваром, а я — сотрудником библиотеки. Луи сказал, что после определённых событий в жизни он понял, что нужно меняться. нужно найти работу, которая не требует привязанности к клиенту. кухня была идеальным вариантом: коллеги стали его друзьями, а готовка — способом сосредоточиться и успокоиться. один раз он приготовил нам нечто под названием «тако a la siberia» — традиционное блюдо, которое чаще всего готовят в мексиканском городе Монтеррей из куриной грудинки, которую мелко нарезают и заправляют соусом из сметаны, холопеньо и гуакамоле, и всё это, естественно, в тако. это было потрясающе, и я пообещал Луи, что тоже приготовлю что-нибудь особенное, но только если он придёт ко мне в гости. он сказал, что обязательно придёт, и я не настаиваю на скором визите. что касательно моей работы, то общение при выборе не было в приоритете. я предпочитаю уединение, но, по советам врачей, безопасное. работая в библиотеке, это довольно просто. мебель шоколадно-орехового оттенка создаёт атмосферу спокойного и мудрого величия книг. красивые резные столы и стулья придают этому месту свою особенность: будто что-то, витающее в воздухе, ненавязчиво окружает тебя, заставляет поверить, что эта библиотека безопаснее, чем собственная квартира. здесь всегда есть студенты местного частного университета — уже давно привычная компания из пяти парней. за другим столом, поменьше, сидят только две девушки. все постоянные посетители знают, что это как бы их место, и поэтому иногда оно пустует, если девушки не появляются. в общем, я люблю это место за чувство комфорта и защищённости и, конечно, книги. Луи спросил меня тогда, какая книга у меня любимая. — «капитаны песка» Жоржи Амаду. — чувствую себя плохим собеседником, ведь ничего не знаю о ней. — ну, это книга о сиротах-подростках, которые за приобретённой жестокостью сохранили простые человеческие мечты и надежды. тяжело, конечно, читается об издевательствах над детьми, но интересно то, какие они наедине, между собой. когда есть, кому доверять. Луи внимательно и осторожно слушал. затем он тише прежнего спросил: — а тебе есть, кому доверять ? мне было. у меня был Найл, была Джесс (иногда девушки понимают больше, чем парни), но мне так хотелось, чтобы я мог доверять и Луи. а он тяжело открывался мне. поэтому я решил немного солгать: — не знаю, — ответил я, смотря на свои руки. он тоже на них смотрел, и я взглянул ему в глаза, — можно ? в его как всегда задумчивых океанах что-то промелькнуло, но я не понял, что. — можно. и тогда до меня дошло, что это было. проблеск недоверия, будто он не поверил сразу, что я хотел ему доверять. это было словно «мне ?» в его глазах, как будто он был удивлён и немного тронут. но тихая уверенность в его «можно» имела совсем другой характер. это было такое решительное, несомненное разрешение, что я почувствовал, что он понимает меня. что он знает, как это важно — иметь кого-то, с кем можно выговориться или молча посидеть в тишине, наполненной безмолвным пониманием. и я действительно хочу доверять Луи.