you've always loved dandelions

POV: Harry. я сижу в кухне Луи, уже хорошо мне знакомой, рассматривая те же фото на холодильнике, что и месяц назад. правда, он убрал фото бывшей. логично, ведь теперь он с Джесс. хотя я всё ещё не знаю, зачем он там держал эту фотку. мои мысли прерывает Джессика. — ты выглядишь подавленным рядом с ним, — воспользовавшись отсутствием Луи, говорит она, — что между вами было ? я знаю, что бесполезно ей врать. — он.. он хороший. ты это наверняка сама знаешь уже. она угукает в ответ, выливая смесь для омлета в сковороду. — но он напоминает мне его иногда так сильно. иногда я хочу открыться ему, хочу, чтобы он мне открылся, но я боюсь. и чувствую себя неправильно, как будто я могу.. привязаться. сильнее, чем можно. она садится за стол и смотрит задумчиво на меня. — тебе стоит открыться кому-то. ты знаешь, мы с Найлом всегда тебя поддерживаем, но, может, тебе нужны изменения? вроде нового друга. Луи, как ты и сказал, прекрасный человек. он умеет выслушать и сказать то, что тебе нужно услышать. не отталкивай его, Гарри, — она молчит какое-то время. — он ведь в какой-то степени обижен на тебя. я это вижу. я смотрю ей в глаза и вижу в них искреннюю мягкость и одновременно настойчивость. — ладно, Джесс.. может, ты и права. — иди найди его. я встаю из-за стола и иду в зал. следуя интуиции, выхожу на балкон, и он действительно там. мы стоим молча, смотря на город. — не знал, что ты куришь. он делает глубокую затяжку, вытерпевает несколько секунд и выпускает дым. — я и не курю. о да, спасибо, Луи. спасибо, что обрубаешь. хотя, может, я и заслужил. невольно я заглядываюсь. то, как он держит сигарету между указательным и средним пальцами. то, как он втягивает дым, и его глаза будто бы хищно сужаются. то, как он приподнимает голову, когда выдахает. все его движения, такие царственные, такие властные. я понимаю, что загляделся, когда он не тянет в очередной раз сигарету к губам, а выкидывает её в урну в углу. и только когда он уже выходит с балкона, он вспоминает о правилах приличия: — ах, да. ты будешь, Гарри ? — он протягивает мне пачку и в его глазах я вижу настоящие холод и насмешку. — ты же в курсе, что я не заслужил, чтобы ты обходился со мной, как стерва ? — ты же в курсе, что я не заслужил, чтобы ты плакался мне ночью о своём бывшем и родителях, а потом сваливал к чертям ? не забываем о щенячих глазках, что ты строил в цветочном. — да ты сам в этом цветочном был похож на невесту на выдане, идиот. — очень по-взрослому обзываешься, не так ли ? — очень по-взрослому обижаешься, не так ли ? это даже не похоже на обиду. ты просто ведёшь себя, как сучка. — да пошёл ты. он ударяет меня в челюсть, и это, блять, больно. мой мозг отключается, и я толкаю его назад, забывая о возможных последствиях. его отдаёт назад и он задевает грёбаный фарфоровый горшок с несчастной монстерой, горшок падает, а Луи, слишком сильно выгнувшись в попытке поймать горшок, падает следом. — чёрт возьми, что со мной не так. я протягиваю ему руку, чтобы помочь встать, и когда он, бросая «сам могу», упирается правой рукой в пол, то шипит, резко одёргивает ладонь, и нам обоим открывается вид на огромный, мать его, порез на её внутренней стороне. алая кровь и почва из-под цветка смешиваются, и это ох, как нехорошо. — вставай, пошли в ванную. — с чего ты раскомандовался ? — да не веди ты себя как тупой подросток, я сказал, пошли в ванную. я обработаю тебе руку. проклиная меня взглядом, он встаёт, игнорируя протянутую мной руку, и идёт в ванную. на первом этаже квартиры она оказывается занята Джессикой, и мы оба в душе облегчённо выдыхаем, что она не слышала наш разговор и его последствия. — твою мать, он огромный, — шипит он себе под нос, рассматривая ладонь. мы заходим в ванную в его спальне, я хватаю его за запястье и чуть ли не выкрикиваю: — где спирт ? — не ори, — сквозь зубы произносит этот истерик. он достаёт из одной из полок баночку с жидкостью, я открываю её и медленно выливаю её содержимое на ладонь. он дёргает руку от резкого жжения, а я понимаю, что держу слишком крепко. чуть ослабив хватку, спрашиваю, есть ли у него стерильная вата или бинты. левой рукой он достаёт из той же полки вату и повязки, и я, смочив вату в спирте, вытираю кровь. наш пыл уже остыл, мы больше не хотим разбить друг другу нос, так что сейчас мы молча и хмуро стоим, смотря на руку Луи. когда кровь уже смыта, я аккуратно кладу на порез кусок стерильной повязки и забинтовываю его. наматывая бинт на руку, я чувствую его взгляд на себе. я знаю, что не стоит смотреть ему в глаза сейчас. я боюсь того, что может произойти. я хмурюсь, выбрасывая из головы картинки, и он понимает. — расслабься. я не буду тебя целовать. я замираю, перестаю дышать, становлюсь статуей. я всё ещё чувствую его взгляд, и я ненавижу его за то, что он смотрит. за то, что он видит, как я ломаюсь изнутри, за то, что он видит эту реакцию и не отводит глаз. я медленно выпускаю его ладонь из своей и делаю это. делаю то, что не должен. взяв в ладони его лицо, на секунду задержав взгляд на его глазах, отключив свои разум и память, поддавашись моменту, я накрываю его губы своими. они тёплые, они горячие, и я не дышу. он наконец делает вдох и отстраняется на едва ли сантиметр. его глаза прикрыты, ресницы трепещут, и он даже не смотрит на меня. целой рукой, такой же сухой и тёплой, как в тот вечер у озера, он невесомо касается моей шеи, привстаёт на носочки и целует меня. по-другому. это уже не просто прикосновение губ, а настоящий поцелуй. конечно, без языка, но с чувством, со стыдливостью и сожалением, но с такой невероятной нежностью… затем он отдаляется, и я убираю ладони с его щёк. Луи смотрит в пол, вздыхает и шёпотом произносит: — прости. а я не знаю, что сказать. я не знаю, как дышать, я не знаю, как я прощу себе это, когда покину его дом. но я точно знаю, что я не злюсь на него. беру его раненую ладонь и поглаживаю большим пальцем тыльную сторону. — будь осторожен. он наконец поднимает глаза и, о, Боги, я чувствую, будто мои ноги подкашиваются от того, сколько в них чувства вины. словно он нарушил свой завет или разрушил мою жизнь, а может и то, и то другое. и это неправильно. то, что он винит себя — неверно, несправедливо. я хочу дать ему это понять, но всё что я делаю, — это целую его ладонь с внешней стороны. — я должен уйти. — да. — будь осторожен, — повторяю я и выхожу из ванной. внизу я встречаюсь с Джесс и прошу прощения, лгу, что у меня появились срочные дела и мне надо уйти. конечно, она понимает, что это не так, но она просто мягко улыбается и провожает меня. уже закрывая дверь, она говорит: — ты выглядишь осчастливленным, Гарри.