Глава 16.
Сириус определённо заметил изменения в Гарри за последние несколько недель. Гарри смеялся больше, чем обычно, свободно общался за столом и снова стал почти прежним. Почти. Тёмные круги всё ещё были вокруг его глаз, и в более спокойные моменты он видел, что что-то всё ещё преследовало его, но впервые казалось, что в битве между тьмой и светом свет, наконец, начинает побеждать. Он предположил, что это было связано с оправдательным приговором. Но дело было не только в этом. Он уже не был таким угрюмым, как раньше, и с новостями о возвращении в Хогвартс и письмом из Министерства о слушании дела о лишении опекунства он выглядел гораздо лучше. — Как странно, что мы с тобой можем быть братьями, — рассмеялся Рон однажды вечером за ужином. — Не надейся, — в сотый раз предупредил его Артур. — Слушание может решить против нас. Мы с ним не родственники и даже никогда не встречались с его родителями. Скорее всего, они примут решение в пользу Дамблдора. — Да, но ведь Гарри не собирается жить с Дамблдором, не так ли? — спросил Фред. — Он ведь будет жить с нами, правда? Он же может. Он почётный Уизли, что бы ни случилось. — Его мать, конечно, могла бы сойти за одного из вас, — сказал Римус, улыбаясь. — Лили была бы в восторге, узнав, что такая семья, как ваша, будет так отчаянно хотеть заботиться о нём. Сириус громко фыркнул, ему не понравился такой поворот разговора. Римус предостерегающим взглядом взглянул на него. — Сириус… — Извините, — сказал он, вздыхая, — но в этом нет никакой справедливости. — Он яростно нахмурился. — Лили и Джеймс хотели, чтобы я присматривал за Гарри. — Сириус, ты же знаешь, что это невозможно… — Я знаю! — воскликнул Сириус. Он встал и вышел из комнаты. Он превратился в собаку, взбежал по лестнице так быстро, как только мог, и заперся в своей комнате. Снова преобразившись, он плюхнулся на кровать и взял коробку, которую постоянно держал на прикроватной тумбочке. Фотография Лили и Джеймса, фотографии Сириуса, фотографии Гарри. Как бы он ни был счастлив за Гарри, он не мог отрицать, что почувствовал лёгкое разочарование, когда тот вернулся с суда. В глубине души он надеялся, что Гарри исключат, и он будет жить с ним. В конце концов, почему бы и нет? Он должен был жить с ним. Именно это планировали Лили и Джеймс. Это было бы справедливо. Он был эгоистом, он это знал. Уизли будут отличными опекунами для Гарри. В конце концов, они были рядом с ним, когда Сириуса не было. Он должен быть благодарен им, а не обижаться. Он вздохнул и закрыл глаза. «Неважно, чего ты хочешь, — напомнил он себе. — Всё ради Гарри. Если он хочет жить с ними, прекрасно. Если он больше никогда не захочет говорить с тобой… это тоже хорошо». До тех пор, пока он счастлив.~***~
Гарри снова лёг на кровать. Ламия свернулась калачиком у него на груди, и он рассеянно водил пальцами по её спине. «Ты поправилась?» — спросил он. «Возможно, — прошипела она лениво. — Этот дом полон сочных крыс». «Не думаю, что я хотел это знать», — признался Гарри, сморщив нос. «Тогда почему ты спрашиваешь? Почему ты всегда спрашиваешь?» Гарри только улыбнулся и засмеялся. Она подняла голову. «Ты выглядишь гораздо счастливее, — подметила она. — У тебя есть всё, чего ты хочешь?» Он вздохнул. «Не совсем, но почти». «Скажи мне». «С моих плеч свалился огромный груз, — сказал он, пытаясь выразить это словами. — Я возвращаюсь в Хогвартс и никогда не вернусь к Дурслям. Этого достаточно, чтобы привести меня в восторг. Но… остаётся Волан-де-Морт и пророчество. Как только я избавился от одной надвигающейся вещи, на её месте появляется другая. И мне по-прежнему снится кладбище». «Ты просто должен встретиться лицом к лицу с каждой проблемой по мере её появления. Оставайся сосредоточенным, и у тебя всё получится. — Она придвинулась чуть ближе. — Что насчёт этого… пса?» «Сириуса или Римуса?» «Тот, который идиот. Тот, что выбирает превращаться в такое ужасное существо». «Сириус. Я не знаю. Я не сержусь на него, и ни на кого другого тоже, но… я не знаю. Я не чувствую, что могу поговорить с ним. Он всё ещё что-то скрывает от меня». «Не по своей воле». «Я знаю, но от этого не становится легче». Глухой стук на лестнице возвестил о прибытии Рона, и Ламия привычным движением хвоста скользнула в его карман, прежде чем он ворвался в дверь. — Гарри, — выдохнул он. — Здесь Дамблдор, он хочет тебя видеть. Удивлённый, Гарри немедленно встал и последовал за Роном вниз по лестнице в кухню, где собралась по меньшей мере половина Ордена. Гарри не видел Дамблдора со дня суда, но он стоял во главе стола. Грозный Глаз стоял рядом с ним, и когда Дамблдор взглянул на него, он твёрдо кивнул и сел. Гарри на мгновение посмотрел на него, прежде чем директор заговорил. — Я навещал твоих тётю и дядю, Гарри. Они согласились полностью отказаться от опеки. С этого момента и до слушания дела ты полностью находишься под моей опекой. — О, хорошо, — ответил Гарри, задаваясь вопросом, почему потребовался личный визит, чтобы сказать это перед таким количеством людей. Ничего не изменилось. — Они даже не возражали? — с отвращением спросила миссис Уизли. — Не то чтобы я возражала, но как они могли взять к себе мальчика на четырнадцать лет и так мало о нём заботиться? — На самом деле, Молли, они очень хотели избавиться от этого обязательства. Оставить Гарри с ними, пожалуй, было оплошностью с моей стороны. — Да, было, — подтвердил Гарри. — Значит, это всё? — Подожди минуту, — сказал Дамблдор, снова взглянув на Грозного Глаза. — Теперь, когда ты официально стал моим подопечным, у меня есть к тебе ещё несколько вопросов, и я хотел бы, чтобы ты честно ответил на них. Гарри не смог удержаться от смеха. — Честно? — повторил он. — Забавно слышать это от Вас. Вы хранили секреты от меня с тех пор, как я вошёл в этот дом — Гарри… — Нет, — бросил он, отмахиваясь от предостережения Римуса. — Если я должен ответить на любой из Ваших вопросов, Вы должны перестать лгать мне. — Я не лгу тебе, Гарри, — изрёк Дамблдор, смотря на стол. — Любое утаивание с моей стороны необходимо, и я понимаю вызванное разочарование. Но я не лгу. — Однако Вы можете, — продолжал Гарри, чувствуя, как внутри него снова нарастает чувство обиды. — То, что Вы скрываете от меня, я заслуживаю знать. — Вы ничего не заслуживаете, Поттер, — сказал Снегг, притаившись в тёмном углу. — Вы никак не можете понять природу того, что здесь обсуждается. — Неужели? Я понимаю больше, чем Вы думаете. — Вот поэтому я и хочу поговорить с тобой, Гарри, — произнёс Дамблдор, который по-прежнему стоял, как и Гарри, на противоположном конце стола. — Я должен задать тебе несколько вопросов. Гарри сжал челюсти, едва сдерживая свой гневный ответ. Дамблдор воспользовался этой заминкой. — Когда ты, Артур и я были в Отделе Тайн на суде, я заметил кое-что, что меня встревожило. Коридор, в котором мы находились. Тебя тянуло к нему, ты, казалось, узнал его. Мне нужно знать, был ли ты там раньше? Гарри скрестил руки на груди. Наконец, они были готовы признать это. Они боялись, что Волан-де-Морт пытается манипулировать им. Пришло время, когда они соизволили сказать ему правду. — Да, — ответил он и заметил, что настроение в комнате заметно изменилось. Члены Ордена выглядели встревоженными, а Рон, Гермиона и младшие Уизли просто растерялись. Лицо Дамблдора было смертельно серьёзным. — Расскажи мне больше, Гарри. Когда ты был там? Гарри немного помедлил, прежде чем ответить, позволив им хоть раз остаться в напряжении. — Мне это снится, — признался он, заметив повышенную панику на лицах Ордена. — Как часто? — Каждую ночь. Члены Ордена теперь перешёптывались между собой, выглядя очень взволнованными. Рон, однако, выглядел озадаченным. — Но как Гарри может видеть во сне реальное место, в котором он никогда не был? Дамблдор молчал, но сам Гарри не хотел молчать. Он хотел, чтобы это раскрылось, он больше не желал этой неопределённости. — Потому что это снится Волан-де-Морту, — пояснил он, не сводя глаз с Дамблдора. — И наши разумы связаны. Вот почему мой шрам болит сильнее, вот почему я вижу то, что видит он. Он отчаянно хочет пройти через эту дверь и добраться до того, что находится за ней. Он расстроен и зол, и я это чувствую. Каждую ночь я чувствую, как его разум соприкасается с моим. И я не могу ничего изменить. Его слова были встречены молчанием, все переглянулись, и он снова рассмеялся. — Это то, о чём Вы беспокоитесь, верно? Что Волан-де-Морт завладел моим разумом? Ну, я могу сказать Вам, что если мои сны хоть что-то значат, он проделывает чертовски хорошую работу. И это пугает Вас. Вот почему Вы избегаете меня. Почему Вы больше не смотрите мне в глаза? Вы боитесь, что я превращаюсь в него. — Не говори так, Гарри, — сказал Сириус, его лицо побледнело, но Гарри покачал головой. — Это правда, и вы все это знаете. Вы все боитесь, что помешанный Волан-де-Морт пытается овладеть мной. Но никто из вас не хотел мне об этом рассказывать. Да и зачем вам это? Это ведь не касается меня сейчас, не так ли? — Я подумал, что, возможно, чем дольше ты не будешь знать о связи, тем безопаснее для тебя, — пояснил Дамблдор, но Гарри только усмехнулся. — Вы всерьёз думали, что я не узнаю об этом? — потребовал он. — Я знаю об этом каждую чёртову секунду. Каждый раз, когда мой шрам болит, каждый раз, когда я чувствую не мои эмоции, каждый раз, когда я вижу эту дверь, я знаю, что это не я. Это он. Но Вам было всё равно. Как и тогда с Дурслями. Вы думали, что знаете, что было самым безопасным для меня. Но Вы только что доказали, что совсем не знаете, что для меня лучше! Его сердце бешено колотилось, и он понимал, что перешагнул опасную черту, но ему было уже всё равно. Дамблдор по-прежнему не смотрел на него. — Ты прав, возможно, — тяжело произнёс Дамблдор. — Мои намерения обезопасить тебя были ошибочными. Это лето доказало это. Я должен был настоять, чтобы ты с самого начала изучил окклюменцию. — Да, — сказал Гарри, соглашаясь. Как-то, перелистывая древние книги в доме, когда никто не видел, он узнал о том, что такое окклюменция и легилименция, и хотя он не был уверен, как это работает, он знал достаточно, чтобы понять, что Дамблдор прав. — Должны. — Тогда это будет исправлено немедленно. Ты начнёшь занятия с профессором Снеггом. Я лишь надеюсь, что ещё не слишком поздно. — Снегг? — возразил Сириус. — Но почему ты не можешь… — Как уже отметил Гарри, я считаю, что лучше всего ограничить мои контакты с ним. Если Волан-де-Морт действительно попытается завладеть его разумом, я буду его первой мишенью. — Поверь, Блэк, я тоже не в восторге от этой мысли, — усмехаясь, признался Снегг. — Мне тоже есть что терять, если Тёмный Лорд воспользуется моим разумом через Поттера. — Хорошо, я буду обучаться окклюменции, — заявил Гарри. — Меня даже не волнует, что это Снегг. Но Вы всё ещё о чём-то умалчиваете. Больше нет смысла что-то скрывать. — Напротив, — не согласился Дамблдор, — я думаю, что есть что. Если ты узнаешь слишком много, прежде чем обучишься окклюменции, есть все шансы, что Волан-де-Морт завладеет этой информацией из твоего разума. — Например, пророчество? В комнате воцарилась тишина, когда все повернулись и уставились на него, потрясённые до глубины души. Даже Дамблдор, наконец, встретился с ним взглядом, таково было его удивление. Гарри с вызовом посмотрел в ответ, подстёгнутый своим новым безрассудным мужеством. Он больше не собирался оставаться без внимания. — Что ты знаешь о пророчестве? — спросил Дамблдор, и впервые Гарри увидел проблеск беспокойства в его глазах и… страх? Никогда ещё его взгляд не был таким пронзительным, как сейчас. — Я знаю, что оно находится за той дверью в Отделе Тайн, — тихо ответил Гарри, едва сдерживая желание наконец-то рассказать всё. — Я знаю, что это касается меня и Волан-де-Морта, что только один из нас может взять его с полки, и вы все охраняете его в течение нескольких недель. Я знаю, что именно по этой причине Волан-де-Морт пытался убить меня в детстве, и я знаю, что это он, — тут он посмотрел на Снегга, — пошёл и сказал Волан-де-Морту, что было в нём, и теперь Волан-де-Морт хочет вторую половину, которую он не слышал. И я также знаю, что Вы думаете, что я не могу справиться с тем, что в нём. Однако я могу. Комната, казалось, затаила дыхание, как единое целое, переглядываясь. Затем в тишине раздался похожий на лай смех Сириуса. — Именно это я и говорил тебе, Дамблдор, — высказался он, хмурясь. — Он не дурак. Он заслуживает того, чтобы знать. Хранить от него секреты неправильно. Дамблдор, казалось, проигнорировал его и вместо этого сосредоточил ещё один пристальный взгляд на Гарри. — Ты узнал это из разума Волан-де-Морта, Гарри? — спросил он, и его голос был более настойчивым, чем когда-либо прежде. — Именно так ты это узнал? Если да, то ты должен сказать мне об этом прямо сейчас. Связь между вами, возможно, стала сильнее, чем я думал. Гарри не хотел ему ничего говорить, для разнообразия держать в неведении, но нотка настойчивости заставила его передумать. Он был зол, но не настолько, чтобы умышленно поставить себя в столь опасном положении. — Нет, — коротко ответил он. — Всё, что я знаю из его мыслей, это то, что он хочет пройти через эту дверь. Я узнал о пророчестве не от него. — Тогда от кого? — Это были вы двое? — вдруг взбесилась миссис Уизли, свирепо глядя на Фреда и Джорджа, которые подпрыгнули. — Клянусь, я найду каждый ваш удлинитель ушей и вздёрну вас на них же! — Нет, не мы! — протестовали они. — Мы даже не знали об этом до этого момента! — Я думаю, Альбус, — вмешался Грозный Глаз, глядя на Гарри, — что это развитие событий может быть результатом того, что мы обсуждали ранее. Гарри был смущён, но Дамблдор кивнул и выглядел уже спокойнее. Но суровое выражение лица вскоре вернулось. Он кивнул Грозному Глазу. — Думаю, что ты прав, Аластор, — тихо согласился он. — Конечно, прав, — хрипло ответил он. — Я не зря был главой Мракоборцев всё это время. — О чём вы говорите? Грозный Глаз нахмурился, его покрытое шрамами лицо выглядело почти злобным. — О чём я говорю, парень, так это о той штуке в твоём кармане. Синий глаз Грозного Глаза был решительно устремлён на правый карман Гарри, и тот вдруг понял, что именно там отдыхает Ламия. Испытывающий взгляд Грозного Глаза в последнее несколько дней вдруг обрёл смысл. Он мог видеть Ламию всё это время. Грозный Глаз засмеялся, вероятно, от предположительно ошарашенного взгляда, который, как думал Гарри, присутствовал на его лице. — Не думай, что я не заметил, парень. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сложить два и два, но в конечном итоге я добился своего. До этого момента я не понимал, что в этом есть смысл. Крадясь по потолкам и стенам во время заседаний Ордена… Неужели ты думал, что меня так легко одурачить? — О чём ты говоришь, Аластор? — спросил Римус, переводя взгляд с одного на другого. — Думаю, что Поттер должен быть тем, кто объяснит, — изрёк он, не сводя с того глаз. — Вперёд, парень! Покажи всем, что ты скрывал! Гарри взглянул на Дамблдора, выражение лица которого было непроницаемым. Он коротко кивнул. Он почувствовал тошноту, и его охватил ужас, который он не мог до конца объяснить. Все выжидающе смотрели на него, но он не двигался. Мысль о том, чтобы поделиться Ламией со всеми, была ему противна. Как он мог принести её с собой, как она могла встретиться с ними лицом к лицу? Он не хотел, чтобы они её видели. Она принадлежала ему. «Сделай это, Гарри. — Услышал он её шипение. — Не беспокойся обо мне. Мы пройдём через это вместе». Гарри вздохнул, понимая, что не сможет избежать этой ситуации. Медленно, очень медленно, он сунул руку в карман и позволил Ламии обвиться вокруг его запястья и пальцев. Затем, глубоко вздохнув, он вытащил её на свет комнаты. — Чёрт возьми! — Рон, сидевший ближе всех к нему, вскочил со стула и отступил, как и несколько других. — Это змея! — Да, так и есть, мистер Уизли, — подчеркнул Дамблдор, не сводя глаз со свернувшегося калачиком тела Ламии. — И более того, я думаю, что это та самая змея, которая напала на Дадли Дурсля месяц назад. Я прав? Гарри кивнул, его пальцы оборонительно обхватили Ламию. Она подняла голову и оглядела комнату. — Гарри! — воскликнул Сириус, смотря на неё и него в ужасе. — О чём ты только думал? Гарри нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Она совершила нападение! — напомнил он, настороженно наблюдая за ней. — Что заставило тебя держать это в качестве… в качестве питомца? Ламия громко зашипела на это заявление, и Сириус отскочил назад, хотя Ламия не сделала ни одного движения в его сторону. Она ещё крепче обвилась вокруг руки Гарри, словно защищая его. — Думаю, «одержимый» может быть подходящим словом, — предположил Грозный Глаз. Он встал и сердито посмотрел на Ламию. — Волан-де-Морт оказал на него большее влияние, чем мы думали, Альбус. Кто знает, что здесь происходит? Может, шпион? — Она не шпионка, — парировал Гарри, раздражённый этим обвинением. — И она не имеет никакого отношения к Волан-де-Морту. У меня нет своей мини-Нагини. Это другое. — Гарри, ты себя слышишь? — спросил Римус. — Ты не видишь проблемы? — Нет, не вижу! — огрызнулся Гарри, нахмурившись. — Я не сделал ничего плохого. «Положи меня на стол», — услышал он шипение Ламии. Он взглянул на неё и колебался лишь секунду, прежде чем повиноваться. Она распрямилась на кухонном столе и приподняла переднюю половину своего тела над деревянной поверхностью, оглядывая всех вокруг, её язык высовывался, когда она начала сопоставлять лица голосам, которые слышала в течение нескольких дней. — Гарри… — Нет, — возразил он. — Вы ничего не понимаете. Она была рядом всё это время. С ней можно было поговорить, когда рядом никого не было. Она защищала меня от Дурслей, когда никто другой не смог бы. Она спасла меня от Пожирателя Смерти на рынке. Она поддерживала меня всё это время. Без неё я бы сдался уже давно. — Но… — Но что? — парировал Гарри. Он обвёл взглядом комнату, зная, что увидит: никто не понимал. — Что плохого в том, что мне есть с кем поговорить? — Это не кто-то, Гарри, это змея, — указал Сириус, практически умоляя его. — И? Я разговариваю с ней на змеином языке, а не по-английски. Какая разница? — Но, Гарри, — начала Гермиона, нервно поглядывая на Ламию, которая скользила вдоль стола, встречаясь взглядами со всеми сидящими за ним, многие из которых отпрыгивали от неё. — Это слишком большое совпадение, разве ты не видишь? Сам-Знаешь-Кто пытается овладеть тобой, и за тобой вдруг следует змея? — Ламия не работает на Волан-де-Морта, — твёрдо заявил Гарри. — Я это точно знаю. — Ламия? Гарри встретил пристальный взгляд Ламии и улыбнулся. — Ей не очень понравилась «Медуза». — Я тоже разделяю опасения мисс Грейнджер, Гарри, — признался Дамблдор. — Не думаю, что эта… дружба разумна. Быстро, как вспышка, Ламия бросилась через стол к Дамблдору, поднялась так высоко, как только могла, и яростно зашипела. Все, кто сидел за столом, теперь отпрыгнули в сторону и встали у стен. Дамблдор, однако, остался неподвижным и просто встретил взгляд Ламии без тени страха. — Отзови её, Гарри, — спокойно произнёс он. — Попроси её вернуться к тебе. На мгновение Гарри подумал, не сказать ли «нет» и просто позволить Ламии делать то, что она хочет. Но потом это чувство прошло. «Ламия. Вернись. Оно того не стоит». Он заметил, что присутствующие в комнате ахнули и широко раскрыли глаза, когда услышали шипение, срывающееся с его уст; он остро осознавал тот факт, что большинство людей в комнате никогда не слышали, как он говорит на змеином языке. Ему не нравилось, как они на него смотрели. Ламия повернула к нему голову и выглядела так, словно хотела надуть губы. «Но…» «Вернись, пожалуйста». Она заколебалась, но затем полностью развернулась и скользнула обратно к нему. Он протянул ей руку, и она заползла по ней вверх, обвилась вокруг его руки, положив голову ему на плечо. Он заметил, как несколько человек вздрогнули. — Спасибо, Гарри, — поблагодарил Дамблдор. — Вижу, она очень предана тебе. Ламия фыркнула. «Больше предана, чем он. Ему наплевать, Гарри. Ты должен позволить мне впиться в него зубами. Может быть, тогда он начнётся заботиться о тебе». — Напротив, моя дорогая Ламия, — поправил Дамблдор по-английски, не сводя с неё глаз. — Мне не наплевать на Гарри. И моя преданность ему так же сильна, как и твоя. Гарри изумлённо уставился на него. — Вы змееуст? — За эти годы я стал лучше понимать язык, но я не змееуст, нет. В последние дни мне казалось, что я слышу голос, бестелесный голос, источник которого я не мог определить. Впервые я услышал его в ту ночь, когда ты присоединился к нам, во время встреч здесь, а затем совсем недавно на суде. Как только Аластор рассказал мне, что он видел что-то, скрывающееся в стенах, я установил истину. — Ты брал её на суд? — спросил мистер Уизли, закрывая рот рукой. — А если бы они увидели? — Использование Ламии для слежки за собраниями Ордена было не очень мудрым шагом, Гарри, — качая головой, заявил Дамблдор. — А почему нет? — возразил Гарри. — Без неё я бы никогда не узнал правду. Она не лжёт мне. Она ничего от меня не скрывает. Я доверяю ей больше, чем Вам в данный момент. «Как он и должен, — шипя прямо на Дамблдора, сказала Ламия. — Я не отказываюсь от него». Дамблдор моргнул. — Я не собираюсь бросать его. «Ты не знаешь, что он перенёс из-за вашего пренебрежения. Нечестно обманывать тех, кто тебе дорог». — Согласен. «Тогда почему ты это сделал?» — Потому что я верил, что поступаю правильно. Надеюсь, ты это понимаешь. «Едва ли, — усмехнулась она. — Поступая правильно, мы не причиним столько страданий. Даже сейчас ты хочешь причинить ему ещё больше страданий, разделив нас. Почему ты хочешь это сделать?» Дамблдор молчал, и Гарри нахмурился в его сторону. — Ну? — подтолкнул он. — Ответьте ей. Все остальные были совершенно растеряны, но Гарри пока не хотел их просветлять. Затаив дыхание, он ждал ответа Дамблдора. Он почти хотел, чтобы он запретил им общаться друг с другом, хотел получить предлог снова бросить ему вызов. — Я не хочу причинять Гарри никаких страданий, — сказал Дамблдор, его лицо внезапно стало грустным и старым. — Я хочу как раз противоположного. «Тогда не разлучай нас». Дамблдор тяжело вздохнул, а затем встретился с Гарри взглядом. Поражённый, Гарри не мог отвести глаз. — Не буду, — наконец, заверил он. — Я вижу, насколько крепка связь между вами. Не хочу причинять никому из вас боль. Оставайтесь вместе. Я доверяю его под твоё наблюдение. Ламия радостно закивала головой, и Гарри не мог в это поверить. Он усмехнулся и посмотрел на Ламию сверху вниз, протягивая руку, чтобы погладить её по спине. «Не только надо мной ты можешь одержать победу, не так ли?» — засмеялся он. Она удовлетворённо зашипела в ответ. — Ты с этим согласен? — недоверчиво спросил Сириус. — Волан-де-Морт хорошо известен тем, что использует змей. Тёмные Искусства полны змей, тебе нужно только осмотреть этот дом, чтобы убедиться в этом! — О чём ты говоришь? — поинтересовался Гарри. — Что все змееусты такие же злые, как и он? — Нет, конечно, нет, — признал он, и его лицо смягчилось. — Но, Гарри, ты должен понять… — Что? Ламия была мне другом всё лето. В этом нет ничего плохого. Гарри глубоко вздохнул и снова посмотрел на Дамблдора. Часть гнева по отношению к нему теперь исчезла. — Я ответил на Ваши вопросы, и Вы ответили на некоторые из моих. Я хочу знать, что в этом пророчестве, но… Я понимаю, почему не могу, по крайней мере, пока. Я обучусь окклюменции. Но потом я хочу знать правду. Больше никаких секретов. Дамблдор долго смотрел на него. Наконец, он кивнул. — Звучит разумно. Гарри тоже кивнул. — Хорошо. С Ламией на плече, он повернулся и вышел из комнаты. Он чувствовал себя намного счастливее, покидая комнату, чем когда в неё вошёл.Глава 17.
— Я не знаю, о чём думает Дамблдор! — воскликнул Сириус, расхаживая по комнате. — Как он может потворствовать этому? — Мне это тоже не нравится, — вздохнул Римус, обхватив голову руками. Большая часть Ордена ушла, и теперь в гостиной остались только они вдвоём и старшие Уизли. — Но мы должны доверять ему. — Доверять Дамблдору, — выплюнул Сириус. — Это всё, что мы должны делать в эти дни. Меня от этого уже тошнит. — Не позволяй своему личному разочарованию в Дамблдоре повлиять на это, Сириус, — предупредил Римус. — Ты можешь не согласиться с ним, но… — Он держит меня здесь под домашним арестом и позволяет Гарри играть со змеями. Это должно быть нормально? — Похоже, он ей нравится, — пожал плечами Билл Уизли. Он встретил взгляд Сириуса с холодным безразличием. — Признаюсь, я бы никогда не держал змею в качестве домашнего животного. Но Гарри — другое дело. Он змееуст. — И это меня беспокоит, — призналась Молли, закусив губу. — Это способность тёмных волшебников. Я знаю, что это не вина Гарри, но я не хочу, чтобы он пользовался ей больше, чем должен. — Согласен, — подтвердил Сириус, заставив Молли удивлённо моргнуть; в эти дни они редко сходились во мнениях. — Я не хочу, чтобы он говорил на этом языке. — Это решение Гарри, хочет он говорить на нём или нет, — возразил Билл. — Ты не можешь отрицать, что это было полезно на протяжении многих лет. Если бы Гарри не мог говорить на нём, Джинни до сих пор бы находилась в Тайной Комнате! — Это не одно и то же… — Разве? — спросил Билл. Он стоял со скрещенными на груди руками. — Это способность Гарри, и он может делать с ней всё, что захочет. Эта паранойя так нелепа. Я тебе удивляюсь, Сириус. Ты доказал, что если кто-то происходит из тёмной семьи волшебников, это не значит, что он сам тёмный волшебник. Сам по себе змеиный язык не обязательно является злом. Сириус нахмурился. — Тогда почему же каждый знаменитый змееуст в истории был злым? Змеи и хорошая магия несовместимы. — Ты преувеличиваешь… — Преувеличиваю? — потребовал Сириус, стоя на своём. — Ты думаешь, Волан-де-Морт не так начинал? Одинокий мальчик, разговаривающий со змеями ради компании? — И ты думаешь, что Гарри станет таким же, как Волан-де-Морт? — Конечно, нет, но… — Тогда в чём проблема? — Билл впился в него взглядом. — Похоже, ты не очень-то в него веришь. Я доверяю ему, когда он говорит, что знает, что делает. — Но так ли это? — спросила Молли. — Откуда мы знаем, что он не контролирует его каким-то образом? Артур покачал головой, поправляя очки. — Тебе так показалось? — спросил он. — Змея защищала его, она вернулась, когда он позвал её. И из того, что сказал Дамблдор, думаю, она говорила что-то о защите Гарри. Он, очевидно, установил с ней связь. — Он не должен был этого делать! — возразил Сириус, продолжая расхаживать по комнате. — Мне это не нравится. — Никто тебя об этом не просит, — изрёк Билл. — Тебе просто нужно принять, что это то, чего хочет Гарри. Сириус ничего на это не ответил и сердито уставился на стену, с недовольством заметив свернувшихся змей на светильниках. Он ничего не сказал, когда Билл и другие Уизли вышли из комнаты, направившись спать. Его кровь кипела, и он чувствовал беспокойство. — Сириус. Он подпрыгнул, когда понял, что Римус стоял позади него. В отличие от Билла он не выглядел враждебно, но на его лице всё ещё присутствовало раздражающее выражение умиротворения. — Только не говори мне, что ты согласен с этим, Лунатик, — произнёс он, качая головой. — Это неправильно. — Это решать Гарри, — сказал Римус. — Билл прав. Мы должны доверять ему. — Но если он делает неправильный выбор… — Это всё ещё его выбор. Если разговор с этой змеёй придаёт ему какое-то утешение, то пусть. Кто знает, вдруг она окажется полезной. Сириус уставился на пол, не желая встречаться с этими раздражённо-спокойными и рассудительными глазами. Он был в меньшинстве и знал это. Но мысль о том, что Гарри часами сидит с этой рептилией и разговаривает с ней, а не с ним… Римус, казалось, знал, о чём он думает. — Ты не говоришь мне настоящую причину, по которой тебе это не нравится. Ты расстроен, что он доверился змее, а не тебе. Именно к ней он обращается за советом и утешением. — Я его крёстный отец, — выпалил Сириус, заламывая руки. — Почему он не может поговорить со мной? — На мгновение он тяжело вздохнул. — Знаешь, иногда, как бы мне ни хотелось это признавать, я думаю, что Снегг был прав. — Насчёт чего? — Что я совсем его не знаю, — пробормотал он, наконец, признавшись в своих самых мрачных опасениях. — Я имею в виду, сколько времени я вообще провёл с ним? Эта последняя неделя или около того — самое долгое время, когда я был рядом с ним и… я просто не знаю, как с ним разговаривать. — И ты думаешь, что Снегг знает? — улыбаясь, спросил Римус. — Ты был там в тот день, когда он родился, Сириус. Ты заботишься о нём больше, чем кто-либо другой из живущих. Гарри это знает. Никогда не сомневайся, что ты ему безразличен. У тебя отняли двенадцать лет жизни с ним. Чтобы наверстать упущенное, нужно некоторое время. Но ты наверстаешь. Я это знаю. Сириус слабо улыбнулся. — Будь проклят ты и твои попытки быть мудрым, — бросил он. Затем его улыбка исчезла. — Ты, наверное, знаешь его лучше, чем я. В конце концов, ты был его учителем целый год. — И это ничего не значит. Да, я провёл с ним больше времени, но большую часть этого времени я мог быть только его учителем. Я не мог сказать ему, каково это — быть рядом с ним, видеть, как сильно он похож на своих родителей. Я должен был быть для него практически незнакомцем. Профессор Люпин вместо дяди Лунатика. Но с тобой так не должно быть. Сириус молчал, и Римус положил руку ему на плечо. — Гарри через многое прошёл. Если ему нужно с этим справиться именно так, пускай. Попробуй понять. Будь рядом с ним, и в конце концов он придёт к тебе. Не сдавайся. Он нуждается в тебе. Сириус кивнул, и, к своему стыду, почувствовал странно накатывающие слёзы. — Это нечестно, — тихо произнёс он. — Это я должен был вырастить его. Он никогда бы не пережил и половины ужасных вещей в своей жизни, если бы я только сдержался и не пошёл за Питером. Дамблдор бы меня выслушал. — Нет смысла так думать, — напирал Римус, и Сириус понял, что мысль о той ночи тоже причиняет ему боль. — Просто будь рядом с ним сейчас. Это всё, что ты можешь сделать. Сириус кивнул и благодарно улыбнулся. Как бы ни беспокоило его это новое развитие событий, он должен был быть рядом с Гарри. И так будет всегда. Несмотря ни на что.~***~
— Значит, она может меня понять? — спросил Рон, настороженно глядя на Ламию, обвившуюся вокруг запястья Гарри. Гарри сидел на краю кровати Рона, а он с Гермионой — на другом конце, оба явно встревоженные. — Да, — ответил Гарри, проводя пальцами по её телу. — Я не совсем понимаю, как это работает, но если ты заговоришь с ней, она поймёт, что ты имеешь в виду. — Хорошо, — сказал Рон, и он выглядел таким встревоженным, что Гарри не смог удержаться от смеха. — Не волнуйся, ты пока не сказал ничего слишком оскорбительного. «Да, хотя я не могу сказать то же самое о девушке», — прошипела Ламия, глядя на Гермиону, которая отстранилась. — Что она сказала? — Она просто немного… обиделась на то, что ты сказала на кухне. — О, — выдохнула Гермиона, вытаращив глаза. — Ну… скажи ей… то есть, прости, — извинилась она, глядя на Ламию. — Я ничего такого не имела в виду. Я просто беспокоилась о Гарри, вот и всё. Ламия долго смотрела на неё, оценивая, и тихо прошипела. Гарри улыбнулся. — Ты прощена. — Хорошо, — сказала Гермиона, нервно улыбаясь. Она присмотрелась чуть внимательнее. — Она очень красивая, — добавила она, вызвав удовлетворённое шипение Ламии. — Я всегда думала, что британские змеи довольно скучные и неинтересные, но она не совсем такая. Что она за змея? Она ведь не гадюка. — Вайолет сказала, что она медянка. — Правда? Они очень редкие! — Это то, что она сказала мне. «Я предпочитаю термин «уникальная», — сказала Ламия с огоньком в глазах. — Далеко от вашей обычной, нормальной змеи». Гарри улыбнулся, но переводить не стал. Они сидели так уже некоторое время, Рон и Гермиона задавали вежливые вопросы. Они оба всё ещё чувствовали себя немного неловко, но Гарри оценил усилия, которые они прилагали. Все прежние заботы о том, чтобы разделить Ламию с остальными, теперь исчезли. — Значит, она укусила из-за тебя Дадли? — спросил Рон, не сводя глаз с её рта, словно пытаясь найти клыки. — Да. Я не просил её об этом, но она всё равно это сделала, — Гарри улыбнулся ей. — Мы тогда только что познакомились. Я сообщил ей, что уезжаю в Лондон, и она попросилась поехать со мной. Я просто должен был отвезти её туда и позволить ей самой найти свой путь, но… Ну, мы привыкли друг к другу. Она тихо зашипела. Рон всё ещё выглядел настороженным. — Она жила в этой комнате? — спросил он. — Всё это время? Гарри рассмеялся. — Да, но не волнуйся, она не причинит тебе вреда. — И она не ядовитая? — Нет, не ядовитая. — И она не будет нападать на меня? «Он всегда такой тормоз? — раздражённо поинтересовалась Ламия. — Скажи ему, что если он не перестанет задавать глупые вопросы, я заберусь к нему в постель глубокой ночью, и он сам увидит, на что я способна». Гарри заколебался, пока Рон и Гермиона ждали. — Нет, она не нападёт на тебя. Но… только не раздражай её, ладно? Она очень чувствительна. Глаза Рона расширились, когда Ламия рассмеялась. — Почему? Что она только что сказала? — Ты не хочешь этого знать. — И что Букля думает о ней? — спросила Гермиона, когда Рон замер, неуверенно глядя на Ламию. Ламия яростно зашипела, заставив их обоих подпрыгнуть. «Не упоминайте эту птицу при мне!» — Да, они не ладят, — объяснил Гарри, поморщившись, вспоминая знакомство на прошлой неделе. — Знаете, птицы едят змей и всё такое. Букля думает о ней, как о закуске. Ламия что-то проворчала себе под нос, а Гермиона сразу же посмотрела в сторону окна на пустую клетку Букли. — Но с ней всё будет в порядке? Я бы не хотела, чтобы Букля её съела. — Ты не очень беспокоилась, когда твоя кошка пыталась съесть мою крысу, — пробормотал Рон, но Гарри улыбнулся Гермионе. — Спасибо за заботу, — искренне поблагодарил он. — Я рад, что ты это просто не игнорируешь. Гермиона кивнула и сделала глубокий вдох. — Признаюсь, я не была этому рада. Но ты ей, кажется, нравишься, и кто я такая, чтобы мешать? Мы не были самыми лучшими друзьями для тебя этим летом. — Были, — честно сказал Гарри, и Гермиона снова улыбнулась. Он поднял Ламию и медленно протянул её Гермионе. — Хочешь подержать её? Ей нравится, когда над ней суетятся. Гермиона замешкалась, а потом протянула руку. Ламия развернулась и скользнула на её ладонь, заставив слегка вздрогнуть, но через мгновение змея уже удобно устроилась, и Гермиона провела пальцами по её гладкой чешуе. — Как только ты привыкнешь к тому, насколько она холодна, это успокаивает, — призналась она с лёгкой улыбкой на лице. — Теперь я понимаю, почему она тебе нравится. Гарри усмехнулся. Вскоре настала очередь Рона. Он был гораздо менее сдержан, чем Гермиона. Он держал руку вытянутой как можно дальше от себя, когда она обвилась вокруг него, и выглядел так, будто едва дышал. Гарри и Гермиона расхохотались, увидев выражение его лица, заставив нахмуриться. Гарри забрал Ламию обратно, позволив ей скользнуть вверх по его руке. Рон покачал головой. — Не знаю, как ты с этим справляешься. Весь день в твоём кармане, спрятанной в рукаве. Как ты это делаешь? «Вероятно, так же, как он справляется с твоей вонью». — Что она сказала? Гарри просто рассмеялся, и вскоре к нему присоединились Гермиона и даже Рон. В настоящий момент все его мысли о пророчестве и Пожирателях Смерти полностью вылетели у него из головы. Впервые за всё лето он почувствовал себя по-настоящему счастливым.