les baisers sont divins quand ils sont bien donnez

Опасность таится в том, что порой мы обожествляем боль, даём ей имя человека, думаем о ней непрестанно. Пауло Коэльо. Одиннадцать минут. Иногда последним человеком, с которым ты хотел бы быть вместе, оказывается человек, без которого ты не можешь. (с) Владеть чем-то очень просто. Хотя бы и целым миром. Надо просто осознать, что нечто принадлежит тебе, а потом отпустить его. Нил Гейман. Звёздная пыль.

Максанс обхватил его за плечи одной рукой, притянув поближе. Уткнулся губами в щеку, неудобно наклонившись, но Аксель подыграл, обвивая его талию руками. Стоявшие в отдалении фанатки, которые все это время внимательно наблюдали, взорвались визгом и чуть ли не запрыгали, снимая их на телефоны. Аксель мимолетно вспомнил про запрет на съемку панели, поднял голову и вгляделся в глаза Макса, который смотрел на него, наклонив голову вбок. Его взгляд был каким-то невыразительным. Возможно, чуть насмешливым. Безжалостно пустым. Дане-Фовель пригладил ему волосы и будто бы нехотя отстранился от Акса, когда их позвал Мусса. Сердце беспомощно затрепыхалось, и Акселю пришлось приложить усилие, чтобы не потянуться следом за отвернувшимся Максом. Они не виделись с тех пор, как Максанс пьяным завалился к нему в квартиру. Потом они, конечно, обменивались парой реплик в общем чате, иногда отмечали друг друга в историях инстаграма, но не встречались лично. Подаренные пионы стояли в воде чуть меньше недели, сводя с ума своим сладким, дразнящим запахом. Аксель смотрел на них, пока не становилось тяжело дышать, внутренности не скручивались внутри в тугую пульсирующую спираль, а в горле не вставал ком, похожий на горячий металлический шарик. Впрочем, он отвлекался на навязчивые и непрекращающиеся звонки от Манон. И хотя она знала о том, что он до сих пор любит одного человека, Манон все равно старалась его вернуть. От её намеков на то, что она совсем не обижается и готова начать сначала, Акселя даже немного тошнило. Но он все же допускал иногда жалкие мысли о том, что следовало бы воспользоваться шансом и показать в интернете отношения с девушкой, чтобы вопросы у фанатов касательно двусмысленности их «невероятной связи» с Максом отпали навсегда. Порой становилось совсем невыносимо. Например, когда он видел целые треды в твиттере, посвященные размышлениям о том, почему Максанс расстался с Камиль; или о том, что в историях Максанса всплыли какие-то новые друзья, инстаграмы которых прочесывались фанатами от и до; или о том, как испортились отношения Акселя и Максанса. Если бы они только знали насколько, думал Аксель, с трудом подавляя желание заблокировать всех этих умников или хотя бы попросить их не лезть в его жизнь. Об этом он и говорил Максу. Знал, что на Дане-Фовеля, хоть он и молчит, это действует так же, как и на него. Так что всё сказанное им, все аргументы, приведенные в пользу их расставания все еще казались правильными, логичными, за исключением того, что тогда на кухне ему хотелось обнять Максанса и попросить никуда не уходить. А теперь было неожиданно тяжело находиться к нему так близко. Когда дурачиться и танцевать с Максом нужно было на публику, это ощущалось обязанностью и частью работы, а не его собственным желанием. Максанс всем улыбался, искренне радуясь каждому подарку и показывал его Акселю. То и дело подходил ближе, касаясь-касаясь-касаясь. И Аксель, хоть и заставлял себя отключить голову и забыть об эмоциях, все же не мог поверить - неужели Максу сейчас и правда всё это так легко дается? Когда на панели с вопросами Максанс выбежал на сцену, сопровождаемый волной крика, прокатившегося по залу, Аксель вместе со всеми радовался его появлению. Задерживал дыхание до тех пор, пока тот шел к дивану, и выдохнул только, когда Макс плюхнулся прямо на пол между его разведенных ног. Позволил себе не прятать искренние эмоции, когда Максанс передавал микрофон, посмеиваясь над штуками. Поль поправил очки на переносице и спросил, как прошла фотосессия с Рокко. Робен закатил глаза и сказал, что, конечно же, две модели налажали и всё испортили. Макс промолчал, улыбаясь, и их всех почти сразу отвлек чей-то вопрос. Аксель почувствовал, как Максанс прижался щекой к его коленке, сразу же, правда, отстранившись, но кожа в том месте вспыхнула. Он ощущал жжение еще какое-то время, а потом Макс поднял глаза, в кои-то веки глядя на него снизу вверх, и Аксель пропал совсем. «Я тебя так ненавижу, - подумал Аксель, - я тебя терпеть не могу. Что ты со мной сотворил? Я не могу даже дышать нормально рядом с тобой, но и держаться подальше не могу тоже». Аксель вспомнил наставления Давида, который просил не показывать публике, даже если между ними что-то изменилось, и решил делать то, что привык - наклонялся ближе к черноволосой макушке, сжимал плечи руками, игнорируя собственный трепет, пару раз удостоверился, точно ли Максанс не хочет сесть с ними на диване. Сложно было сосредоточиться на вопросах, пока он чувствовал исходивший от Макса знакомый запах сигарет и шампуня, которым сам мыл голову каких-то пару месяцев назад. Он прекрасно понимал, что не имел права хоть на секунду упустить с лица радость. Аксель знал, ради чего большинство людей сегодня оказались на конвенции, поэтому закидывал на Макса руку, подходил так близко, что самому хотелось отшатнуться от ощущения неправильности, и пялился, пока Максанс не видел. Потому что уже успел ужасно соскучиться по его скулам, носу, рукам, шее, глазам, улыбке, даже по дерганым на публике движениям. Хотя его все время передергивало из-за чувства, что он делает это исключительно ради фанаток, визжащих от любого их взаимодействия. Поэтому периодически, когда накрывало особенно сильно, Аксель старался забить, прыгал почти выше головы, и, как обычно, пытался выставить себя клоуном, чтобы никто не смотрел ему в глаза. Но все равно оказывался рядом с Максансом. А в какой-то момент нараставшее давление в грудной клетке ослабло, помучило еще немного, а потом вообще отпустило. Аксель даже позволил себе расслабиться, в последнюю секунду вспомнив, что делать это нельзя. И стоило ему задуматься, из-за чего напряжение, поселившееся в груди еще с самого утра понемногу разжимает свои тиски, он почувствовал взгляд и обернулся. Максанс стоял от него в нескольких метрах, но теперь не смотрел так, будто Орьян был пустым местом. В горле запершило, и Аксель взъерошил волосы и позволил Зои и Полю увлечь себя в следующий зал. А вот когда они начали раздавать автографы, всё резко стало хуже. Конечно, Акс понимал, что сажать их вдвоем везде не стали бы, да он банально не успел занять место рядом с Дане-Фовелем. Аксель еще раз повернул голову вправо, наткнулся взглядом на машущих поклонниц, показал язык, потом широкую улыбку. И постарался удержать её на лице, когда увидел, что Макс сидит совсем бледный, что-то шепчущий себе под нос. Лула была ближе всех к нему, она, торопясь, налила в пластиковый стакан воды; протянув его Максу, что-то негромко сказала. Максанс страдал от панических атак. Это выяснилось еще давно, когда Элиотт, который должен был танцевать со своей девушкой, изображая счастливую пару, внезапно согнулся пополам и начал хватить ртом воздух. Позже Аксель выловил его, видимо, уже взявшего себя в руки, среди охранников и переживающих девочек. Даже не волновался, что может получить по лицу, после всего, что сделал; забыл, что нельзя будет оправдаться фансервисом, потому что практически все уже были в последнем зале, ждали закрытия конвенции; не думал, хотел ли Макс сейчас видеть его рядом. Аксель взял Максанса за руку, переплел их пальцы, погладил острую косточку на запястье, и на мгновение прижался к нему всем телом. Дане-Фовель застыл, так что он поцеловал Макса в ключицу, чувствуя, что его несмело обвивают чужие руки, и заставил себя поднять голову. Макс выглядел растерянным. Изможденным, почти полностью лишенным сил. Аксель почувствовал, что внутри всё снова сжалось в какую-то острую концентрированную боль. Он зашептал то, что всегда успокаивало Дане-Фовеля, и не заметил, как рядом с ними почти никого не осталось. Тактичные девочки утащили парней подальше, и теперь они все терпеливо дожидались, пока Максанс окончательно успокоится. Пока Аксель его успокоит. Аксель постарался осторожно отодвинуться, сохраняя зрительный контакт, и увидел отражающиеся в глазах Максанса чувства, которые, как Орьяну глупо верилось, они похоронили. Оба. Аксель поднял руку, погладил Максанса по скуле и не сдержал громкого вздоха, когда Макс, словно потерянный, потянулся за его ладонью. Акс позволил себе еще на немного постоять вот так, проклиная конвенцию, потом снова взял чужую руку в свою и повел его в сторону зала за собой. На сцене было очень тесно. Аксель в очередной раз пробежался глазами по представителям оригинального сериала, задержал взгляд на шумных итальянских коллегах, и опять пожалел, что Хенрик Холм не приехал на конвенцию. С Тарьяй Аксель знаком не был, знал только, что все их в шутку сравнивали из-за занятости во многих проектах, а вот Холм оставил впечатление яркого и харизматичного парня, способного рассмешить парой фраз. Аксель сделал серьезное лицо и постарался сконцентрировать внимание на происходящем, но уже через пару минут кривлялся залу, смеющимся и смущающимся девочкам. Он обожал публику, особенно видеть все ещё сияющие глаза уже утомленных людей. Правда, наслаждаться и полностью забыть о переживаниях и своей любовной драме мешало одно небольшое обстоятельство: его правый бок будто бы жгло взглядом Максанса. Когда он натянул свою самую дружелюбную маску и решился посмотреть в ответ, Лео выбрал тот же момент, чтобы утащить его в сторону, к парням, и практически закрыл собой. Орьян не знал, стоило ли ему быть за это благодарным. Настойчиво зажужжал телефон. Аксель закрыл рукой рот, подавив зевок, и полез в карман, чувствуя, что пальцы движутся как в замедленной съемке. Он, конечно, подозревал, что очень вымотается, когда проведет целый день, общаясь с незнакомыми людьми, обнимая их и даря слова поддержки в ответ на слезы, но не знал, что будет больше переживать за Макса, чем за себя. Наверное, написала Манон, еще несколько часов назад она просила набрать, когда найдется пара свободных минут. Аксель совсем забыл об этом, и сейчас нахмурился, потому что не хотел заставлять девушку волноваться. Сообщение было не от неё. Аксель поднял глаза на Максанса, который улыбался залу, тяжело опираясь на кресло сидящего впереди итальянского «Эвена», и чуть не промахнулся мимо кармана, пытаясь запихнуть телефон обратно. Он же сейчас несерьезно? Это шутка такая? Нет, Орьян понимал, что в глазах Макса он полный мудак, но чтобы настолько? Никогда в жизни Аксель не думал, что его искреннюю заботу воспримут как пиар-ход или издевку над настоящими чувствами. Аксель почувствовал себя вдруг таким униженным и одиноким, что ему ничего больше не хотелось. Зачем Максансу было писать это именно сейчас? Через пару мгновений Аксель снова полез в джинсы за телефоном, наверное, надеясь, что текст сообщения магическим образом изменится, но Робен, такой смешной в своей ярко-желтой толстовке, тронул его за локоть, призвал вмешаться в разговор, и Аксель надолго отвлекся. После общего ужина они вежливо и даже тепло попрощались с гостями из других («вселенных» - прозвучал в голове насмешливый голос Макса) стран, помахали фанатам, которые к ночи тоже уже немного утихли, и наконец вывалились на улицу гомонящей компанией. Он замер, оглядываясь, но справа, совсем из ниоткуда возник Робен, на плече которого Поль уже почти спал. Они пожелали ему спокойной дороги и быть внимательным за рулем. Лео ушел еще раньше, не выдержав такого насыщенного эмоциями дня. Аксель искренне хотел, чтобы Максанс ненадолго забыл о своей доброте, отзывчивости и чистом сердце и сделал то же самое. Зои похлопала его по плечу и выхватила из рук шлем. Немного криво нахлобучила на голову, выругалась, наконец застегнула, потом скривила рожицу фанатке, что-то кричащей им издалека, и перекинув ногу, села сзади. Аксель почувствовал, как она обхватила его поперёк груди, прижимаясь ближе, и бросил последний взгляд на оставшийся покурить каст. Максанс стоял к нему спиной, чуть сгорбившись от холодного воздуха, явно забирающегося даже под плотную черную ветровку. Колин встала рядом с переговаривающимися Муссой и Филлипин, потом подошла ближе к Дане-Фовелю. Аксель опустил глаза чуть ниже, увидел, как она сжала ему плечо, вспомнил его сообщение и внезапно почувствовал, как задрожали губы. Мозг, абсолютно неконтролируемое им идиотское серое вещество, запустил перед глазами очередное воспоминание, будто старую истертую пленку. Когда он, стоя на автобусной остановке - заплаканный, зацелованный, уже почти не Лука Лалльман - тянулся к Максу. Не мог его отпустить, не разжимал рук. Пока вся съемочная группа мельтешила вокруг, приподнялся на носочках, коснулся носа Максанса своим и закрыл глаза. Дане-Фовель тогда ничего не сказал, но, наверное, всё понял. Зои негромко вздохнула, положила подбородок ему на плечо, устраиваясь удобнее, и Аксель решил, что попробует не взвыть вслух, если она сейчас откроет инстаграм. В этом с Максансом они были похожи. Когда они уставали так, что даже моргать было тяжело, они оба хотели просто остаться в одиночестве, без давления толпы. Не слушать музыку, не смотреть фильмы, выключить телефоны или хотя бы оставить их в другой комнате. Но раньше всё было немного по-другому. Раньше они были вдвоем. Аксель завел мотоцикл со второй попытки и посильнее закусил губу. Он со всем справится. Наверное, не сразу, но всё наладится. Иначе быть не может. ***
 В голове крутилась навязчивая мелодия, от которой он не мог избавиться уже несколько дней, и Аксель в очередной раз себе пообещал, что придет домой и наиграет мотив. Может, хотя бы тогда он сможет вспомнить название и перестанет мучиться от прилипчивых интонаций песни, название которой вылетело из головы. Он давненько забросил фортепиано, снова сосредоточившись на барабанах, но теперь, как это обычно с ним бывало, пожалел, что не решился развиваться еще и в этом направлении. Ему даже говорили, что получается неплохо. - Всё же, это огромный кайф, видеть отклик на свою работу, особенно, когда он настоящий, - произнесла медленно Асса, и Аксель вздрогнул, вынырнув из своих мыслей. - Классный получился сезон, - кивнул он и накинул на голову капюшон, когда с неба снова начала срываться противная морось. Асса подставила лицо небу, безмятежно улыбаясь. - Да ладно тебе, не притворяйся. Я умею читать и по комментариям вижу, что никому особо не нравится, - Асса жестом попросила её не перебивать и пошла вперёд. Акселю ничего не оставалось, кроме как тоже продолжить двигаться. - Наверное, никто из нас и предполагать не мог, что третий будет настолько взрывным. Тем более, - она улыбнулась, - большинство недовольства насчет четвертого сезона идет от фанатов вашей с Максом пары. Аксель сжал губы, чтобы не ляпнуть «Мы больше не пара», и не успел приободрить подругу или хотя бы поблагодарить её, как их догнала чуть запыхавшаяся Манон. - О чем болтаете? - спросила она, взяв Акселя за локоть и потеснив Ассу ближе к витринам. - Обсуждали то, как тяжела и одновременно прекрасна актерская профессия, - ответила Силла. - Июль у меня будет сложным, - вздохнув, согласился Орьян. Да, он обожал свою работу, но одна мысль о том, сколько спектаклей ему придется сыграть в одиночку, вызывала какой-то трепет, близкий к первобытному ужасу. Он обычно не позволял загонять себя размышлениями о том, что может провалиться, но теперь с ясностью понимал - ему даже не на кого будет повесить вину. Это заставляло трудиться усерднее и ограждало от лишних мыслей. Которые по ночам возвращались всё равно, еще и заставали в самое неподходящее время. Например, когда отец Манон предлагал фотосессию для известного журнала, а единственной ассоциацией Акселя с моделингом был Максанс - чертов - Дане-Фовель. Когда ему предложили поездку в Корею, когда для Убы прислали костюмчик с заячьими ушами, когда друзья пригласили его на какой-то крупный музыкальный фестиваль в Барселоне, Аксель вспоминал Макса. Плакать сутками ему больше не хотелось; только иногда он яростно желал забыть всё, что было до съемок третьего сезона, во время и после, потому что так больно ему еще не было. Никогда. Манон повисла на руке, своим щебетанием разбавляя размышления, окрасившиеся в последнее время в самые темные краски, несмотря на расцветающую весну. Он был ей в каком-то роде благодарен за то, что Манон согласилась со статусом просто-друга, который он ей буквально навязал. Да даже за то, что она заставила его с периодичностью выкладывать их совместные фото, якобы, чтобы фанаты не доставали его насчет Максанса. Аксель очень сомневался в такой своеобразной заботе, но он так устал читать комментарии про свою ориентацию и любовь к Дане-Фовелю, что позволил себе посомневаться всего пару дней и согласился. - Эй! - Аксель потер плечо и с удивлением посмотрел на недовольную Манон. - Ты вообще не слушаешь, - заявила она обвинительным тоном и толкнула его еще раз. - Я сказала - как же мило, что кто-то приходит по несколько раз, чтобы тебя увидеть! - Мы с ребятами уже спорили, когда у вас с Максансом кончится место в квартире для подарков и что в следующий раз придумают фанаты, чтобы вас порадовать, - сказала Асса, кивая на рюкзак, переполненный разного рода сюрпризами от поклонников. Они отошли буквально на два квартала, с трудом попрощавшись с десятком девочек, наградивших его кипой подарков, как и обычно. После спектакля он с удовольствием сфотографировался со всеми, кто просил, и, рассчитывая остаться еще минут на пять, проговорил со своими поклонниками около сорока минут. - У меня еще есть, где жить, а вот Максанс, наверное, уже спит на коробках, - ответил Аксель, разглядывая оживленную узкую улочку города. Лужи на дороге отражали светящиеся неоном вывески магазинов и кафешек. Дождь прекратился, но, наверное, ненадолго. Тучи повисли сегодня так низко, что казалось, их можно потрогать, если забраться на какую-нибудь крышу. Аксель рассеянно оглядывался в поисках своего байка, который он оставил вдали от театра, и старался вслушаться в разговор девочек, когда увидел слишком знакомую спину. Успев обругать себя последними словами (Максанс не мог быть сегодня здесь, он недавно кидал в инстаграм фотку с собственного балкона), Аксель все равно продолжил вглядываться в силуэт этого высокого парня и невольно подался вперед, когда тот обернулся. Выхватить удалось, почему-то, только какие-то отдельные фрагменты. Увидеть, что он курил, вальяжно опираясь о стену, и говорил с кем-то. Что крутил в длинных пальцах телефон, что закашлялся, прикрыв рот рукой, что почесал щеку, покрытую неравномерной щетиной. Аксель помнил, как она колется. Максанс не смотрел на Акселя. Скорее всего, даже не заметил его присутствия. Это задело неожиданно сильно. - Я хочу уже заказать нам билеты, но мы еще не определились с направлением, куда поедем, - делилась Манон планами на лето, забалтывая обычно разговорчивую Ассу до состояния, когда та надевала вежливую улыбку и ждала, пока собеседник заткнется. Аксель не хотел становиться свидетелем того, как может вытянуться личико Манон, если бы Асса все-таки не выдержала и выдала какой-то комментарий. - Тебе не пора? - оборвал Аксель девушку на рассуждениях о том, что важнее в отелях - обслуживание или обстановка. Она покосилась на него с ясно уловимой обидой во взгляде, и Орьян остановился, взял её за руку, притянул в объятие. - Помнишь, ты еще хотела успеть зайти в издательство? Манон утвердительно угукнула, попытавшись отстраниться, но Аксель проявил настойчивость и не дал заглянуть себе в глаза. Он не был уверен, что она могла там заметить. - Мы встретимся во второй половине дня? - спросила снова повеселевшая Манон, крепко обхватив его руками за шею. - Я заберу тебя завтра, - подтвердил Аксель и поцеловал её в щеку на прощание. Она звонко засмеялась, откинув за спину спутанные ветром волосы, и пошла в сторону - слава всем святым - противоположную от той, где стоял Максанс. Она обернулась. Аксель знал, что в следующую секунду Манон пошлет ему воздушный поцелуй, а ему нужно будет ловить - ей с давних пор нравилось называть это их штучкой, и Аксель не спорил. Спустя несколько мгновений он бросился, будто на перехват, едва устоял на одной ноге, но смог «поймать» и прижал к груди. Убедился, что теперь она точно уходит, и посмотрел на Ассу. Которая косилась на него недоверчивым, осуждающим взглядом, но ничего не сказала. Аксель улыбнулся, чуть криво, правда, и выругался, когда проезжающая рядом машина обдала его фонтаном брызг. Асса, вовремя отступившая под козырек какого-то небольшого отеля, не сдержала смешка. - Надеюсь, ты не растаешь, зайка? - спросила Асса и закатила глаза, точь-в-точь как Иман, когда Акс нахмурился, не понимая, что она имеет ввиду. - Ну, ты такой до ужаса сахарный стал, вот и волнуюсь, как бы не растворился от брызнувшей водички. - Ха-ха, - пришел черед Акселя возводить глаза к небу. - Ничего остроумней придумать не смогла? - А мне шутка понравилась, - сказал кто-то рядом, и Аксель развернулся в сторону, откуда раздался голос Максанса, наверное, подозрительно резко. Ухмылка Ассы очень наглядно подтверждала его опасения. - Не одолжишь сигарету? - спросил Макс, внезапно оказавшийся совсем близко, возвышаясь над ним справа. - Не курю, - оправившись от первого шока, ответил Аксель. Он и не думал, что Макс захочет теперь говорить с ним без необходимости. - Да? - фальшиво удивился Максанс. - Ты же только час назад давал Зои сигарету, так что они должны быть у тебя где-то в рюкзаке, - вклинилась Асса, и Аксель бросил на неё предупредительный взгляд. - Я отдал ей всю пачку, - сказал Орьян. Максанс недоверчиво хмыкнул, но комментировать не стал. - Мелкий, да ты врун, - выдала его Асса, вздохнув. - О, не переживай, это был просто повод завязать разговор, - подмигнул девушке Максанс и снова перевел взгляд на Акселя, которому сразу стало некомфортно. Макс мог улыбаться обыденно - привлекательно и радостно, но глаза у него оставались холодными. Как же Аксель к этому не привык. Ему приходилось становиться свидетелем раздраженного и злого Максанса, но никогда такие эмоции не были направлены на него напрямую. По крайней мере, до их первой серьезной размолвки. - Ты ведь мог просто похвалить его за актерскую игру и попросить парочку советов, - легонько поддела Дане-Фовеля подруга и снова улыбнулась очень ярко. Аксель скептично взглянул на неё, но потом посмотрел на Максанса и понял, что Асса не придумывала - Макс был на его спектакле. Иначе бы не выглядел сейчас таким поразительно спокойным, не пытаясь отрицать или подтвердить информацию. Его выдавали только шевельнувшиеся на скулах желваки и стиснутый в кармане брюк кулак. Какое-то сумасшествие, решил Акс. Только что он дурел, так хотел увидеть Макса, поговорить, почувствовать присутствие, а теперь стоит рядом с Дане-Фовелем и понятия не имеет, что ему сказать. - Я лучше пойду, - после долгой паузы заявила вдруг Асса, и Аксель чуть не дернулся от неожиданности. Какого черта? Куда? Зачем она бросает его наедине с ним? - Орьян, мы еще не договорили, - предупредила она и по очереди обняла их обоих. - Был рад увидеться, - кивнул ей Максанс, не улыбаясь, и глаз от Акселя не отвел. За эти пару минут ни разу. - Так какими судьбами ты все-таки здесь? - выдавил Акс улыбку, надеясь, что получилось достаточно дружелюбно. - Да так, проезжал мимо, - сказал Максанс, пожав плечами, похлопал по карманам куртки и достал пачку сигарет. Аксель не успел сдержаться - нахмурился, потому что терпеть не мог привычку Макса выкуривать около трех за раз, и увидел, как Дане-Фовель замер, не успев взять сигарету. Он медленно опустил пачку в карман и надвинул очки на глаза. - Мимо Авиньона? - прочистив горло, спросил Аксель. - Путешествовать люблю. Мне трудно усидеть на одном месте, уж лучше буду ночь не спать, чем проведу сутки в четырех стенах. - Я помню, - сказал зачем-то Аксель и почти услышал звонкий шлепок собственной ладони по лбу, благо, на этот раз ума хватило, чтобы сдержаться. - Представление - супер, - вскользь бросил Максанс, но Аксель услышал и зацепился. Значит, признал-таки, что он был в зале. Неужели сейчас скажет, что не захотел подходить там и решил подкараулить его на улице? Аксель почувствовал, как смущение, вынуждавшее его злиться, постепенно уступало место застенчивости, появившейся так не вовремя, и заставил себя приосаниться. Он же вроде сам хотел поговорить? Что ж, тему они уже обнаружили. - Правда понравилось? - Аксель склонил голову набок. Максанс чуть прищурился - увидел перемену в его поведении - и кивнул. - Не слишком сложно вывозить весь спектакль одному? - спросил Макс один из самых часто задаваемых ему в последнее время вопросов. Аксель почувствовал, как внутри разжигается тепло, как было каждый раз, стоило ему заговорить об актерском мастерстве, и улыбнулся искренне. За прошедшие полчаса - впервые. - Прикольно, - сначала он хотел укоротить свой типичный ответ до минимума, но потом подул прохладный ветер, а на нем, поверх тонкой футболки, была надета только толстовка, которую следовало выжать. Его передернуло от сырости и холода, и он все-таки сказал. - Это интересный новый опыт, плюс все почести и цветы только мне. - Наверное, может быстро надоесть, - предположил Максанс. - Не скажи, - заспорил Аксель. - Каждый раз пытаюсь привнести что-то новое, да и никогда не получится всё повторить с точностью до каждого слова или эмоции. Максанс не ответил, увлеченно разглядывая асфальт, усыпанный затоптанными лепестками, которые все еще периодически срывались с потрепанного ветром дерева. - Ты на конвенции сказал, что иногда звонишь мне в слезах, - негромко заметил он, и Аксель раздраженно отдернул толстовку. Сразу забылись все душевные метания, ему теперь хотелось только одного - уйти. Поскорее занять чем-нибудь мысли. Например, погрузиться с головой в работу, увидеть скучающую в Париже Убу, а может, все-таки выбраться куда-нибудь с Манон. Он так давно не был в Венеции. - Ты не хуже моего знаешь, что нам нужно было говорить разные, - он замялся, - вещи, чтобы порадовать фанатов. Ты, вроде, хотел собственный сезон. Уже забыл, что практически всё зависит именно от зрителей? - Максанс не поднимал головы и ничего не говорил. Аксель снова почувствовал себя идиотом и выдохнул. - Ладно. Знаешь, я, пожалуй, пойду. Приятно было… Аксель начал отворачиваться, планируя отсалютовать Максу, уже сидя за рулем мотоцикла, чтобы руки так не чесались его потрогать, но в спину раздался злой свистящий шепот: - Ты и правда трусливый лгун. Аксель поперхнулся воздухом от возмущения и порывисто повернулся, почти уткнувшись носом в острый подбородок. Не думая о том, что они находились на улице, он с силой отпихнул Максанса от себя. - Что ты себе позволяешь? - Хочешь сказать, всё, что ты сказал на конвенции было ложью? - Макс недобро улыбнулся. - А успокаивал ты меня практически на протяжении всего дня, потому что нас постоянно снимали? - Ну, ты, вероятно, так и подумал, - попытался улыбнуться Аксель, припомнив ту смс, ставшую залогом нескольких мучительных ночей без сна. - Я взбесился, потому что ты будто избегал меня при любом удобном случае и реагировал только, когда я сам к тебе лез, - признался Максанс с досадой. - Вот и решил попробовать тебя задеть, а потом сам поверил в то, что ты… Ну, не по-настоящему переживал. - Это просто смешно, - ответил Аксель и с удивлением услышал, как сильно охрип его голос. - Ты же прекрасно знаешь, что нет. Максанс метался испытующим взглядом по его лицу. В кафе, рядом с которым они стояли, попса сменила джазовую мелодию, и где-то поблизости раздался громкий хохот дружной компании. Макс от неожиданности вздрогнул, обернулся к источнику звука, и ветер растрепал его волосы еще больше. Аксель почувствовал, как внутри всё стянуло тупой болью, и не захотел ни секунды больше находится в его компании. Еще совсем недавно он с ума сходил, так хотел увидеть Дане-Фовеля? Ну, к черту. Выкарабкается как-нибудь. Или умрет. Всё лучше, чем чувствовать себя вот так. - Я всё-таки не хочу больше с тобой говорить. - Нет, - удержал его за руку Максанс, сильно сжав запястье. - Блядь, пожалуйста, не уходи. Я зря наговорил чуши, когда приехал к тебе. - Это в который из разов? - хмыкнул Аксель, но остался на месте. Что-то заставило его остаться. Наверное, растерянность в глазах Макса, будто он испытывал сейчас то же самое, что и Аксель: неуверенность, бешенство, желание хоть на пару минут побыть ближе. - Перед Марокко и после Греции, - серьезно сказал он, не отпуская из рук ладонь Акселя. - Прошу, поговори со мной. - Нет. Аксель отвернулся и попытался вспомнить, что он, вообще-то, заводила, душа компании и всегда уверенный в своих действиях парень. Но не смог снова толкнуть Макса или хотя бы отойти. Вместо этого он вновь посмотрел на Максанса и увидел, что он стоял, низко опустив голову, наверное, пытаясь собраться с мыслями. А может быть ему стало плохо? Аксель быстро оглядел его с головы до ног, стараясь найти признаки приближающейся панической атаки, но потом Макс приподнял подбородок, и Орьян понял, что он просто очень волнуется. Аксель устало зажмурился, стараясь не задумываться, почему его все еще настолько кроет, когда он думает, что с Максансом может что-то быть не в порядке. Почему ему так хочется защитить Дане-Фовеля от всего мира, закрыть - пусть даже собой - от комментариев, сплетен, косых взглядов и всех остальных несовершенств их дерьмового общества. Ну, тогда ты принял единственно верное решение за весь период вашего общения, - подсказал ехидный голос в голове, - когда сказал, что вам нужно перестать встречаться. Молчание вновь затягивалось. Аксель попытался не концентрироваться на знакомом запахе сигарет, с трудом втянул воздух, насыщенный озоном, и отвлекся на физические ощущения. Глаза слипались уже где-то полчаса, в кроссовках еще не хлюпало, но приходилось поджимать пальцы на ногах от неприятных ощущений и стоять, ссутулившись от усталости. Дома он, наверное, сможет увидеть на плечах красные полоски от лямок рюкзака, который был тяжелым от подарков. На левой руке висел, натирая запястье, пакет, не поместившийся внутрь, там лежали какие-то сладости и плакат… И вдруг его осенило. - Раз мы с тобой так удачно пересеклись, - сказал Акс, стягивая рюкзак со спины, и разрушил, наконец, образовавшуюся между ними пустоту, - я сразу передам тебе подарок из Тайваня, девочки ужасно просили, потому что не смогли бы тебя где-то встретить. Максанс все еще смотрел на него. Так изучал его лицо, будто мог за неделю забыть, как он выглядит. - Что? - чуть резче, чем планировал, спросил Аксель, и Макс молча отвел взгляд. Аксель прикрыл глаза и досчитал до пяти. Успокоиться не помогло, а значит точно нужно было заканчивать. - У меня дома еще куча подарков тебе лежит, напиши, как будешь в Париже, я отправлю почтой, - сказал он, растрепав волосы рукой. - Я могу зайти, - сказал Макс и кивнул, когда Аксель, помедлив, отрицательно замотал головой. - Ладно. - Ты бы дал фанатам еще какой-нибудь адрес или просил уже отправлять на благотворительность. Теперь отвозишь подарки коробками к маме? - Сестра, кстати, про тебя спрашивала, - неожиданно вставил Максанс. Аксель сглотнул, почувствовал холодок, пробежавший по позвоночнику от резкого порыва ветра, и спросил о том, как она поживает. Его официальное знакомство с Агатой было неожиданным и неловким. То есть он, конечно, знал о существовании еще одной Дане-Фовель, но никогда не палил себя перед фанатами даже лайками в инстаграме. Максанс тогда нервничал и почему-то ощущал себя очень неуютно, хотя это должен был делать именно Аксель, который из-за такого состояния своего парня и не переживал, что может не понравиться Агате. Полностью сосредоточился на том, чтобы отвлечь Макса, то и дело клал ему голову на плечо, позволяя бесконечно ерошить собственные волосы, пытался смешить, украдкой прижимался губами к мочке уха, надеясь, что со стороны это выглядело, будто он просто шепчет ему какую-то ерунду. А Агата была потрясающей. Такой же, как брат. И знала его, видимо, лучше всех на свете, поэтому, когда Максанс немного остыл, предложила ему паузу на перекур. Остановила Акселя, стоило ему подорваться следом, и попросила остаться вместе с ней, дать Максу побыть одному. Аксель сел обратно и впервые за тот неполный час, который они провели в тихом местечке в западной части Парижа, почувствовал повисшее в воздухе напряжение. - Ты такой, каким Максанс тебя и описывал, - улыбаясь, сказала Агата, отставив в сторону запотевший ото льда стакан с лимонадом. Аксель улыбнулся в ответ и промолчал, ожидая продолжения. - Не знаю, в курсе ли ты, но он от тебя без ума. - Это у нас с ним взаимно, - пожал плечами Орьян. - Я попрошу тебя только об одном, хоть и понимаю, что ни на что не могу повлиять. Тем более, что и от тебя не всё на этом свете зависит. Аксель с недоумением нахмурился, и девушка, увидев это, с глубоким вздохом распрямила плечи. Аксель понял, что сейчас может услышать что-то абсолютно неприятное, и внутренне сжался, ощущая сильную нехватку теплого и большого Макса под боком, который, сам того не подозревая, всегда его защищал. Агата сняла очки, близоруко прищурившись, и её взгляд внезапно стал гораздо острее ножей, лежащих на столе. - Не разбивай ему сердце, - твердо сказала она. - Ты понятия не имеешь, сколько времени ему потребуется на то, чтобы собрать себя обратно. Аксель, помнится, глуховато выдохнул, чувствуя облегчение. Идиот! Почему он вообще был так уверен, что они всегда будут вместе? А нужно было задуматься в тот самый момент и, возможно, всё закончить, пока у них обоих еще был шанс отпустить друг друга. Максанс окликнул Акса по имени, вернув в реальность, подвинулся к нему и попытался дотронуться до ладони. - Я знаю, что, возможно, сейчас не время, но я правда очень хочу поговорить с тобой, потому что… - Ты прав, - сказал Аксель и, увидев неожиданно светлую, нежную, застенчивую улыбку Макса, возненавидел себя за то, что собирался сказать. - Сейчас не время. Я не уверен, наступит ли оно когда-нибудь, но сегодня… Точно нет. - Вау, - сказал Максанс и наконец опустил руки. Он выглядел так, будто Орьян его сейчас ударил. Перестань таким взглядом смотреть, взмолился про себя Аксель. Играй, просто будь, черт побери, актером! Зачем ты позволяешь мне увидеть все твои эмоции, будто даже не пытаешься скрываться? И почему ты все ещё хочешь со мной говорить? - То есть теперь мы даже друзьями быть не можем? - злой скороговоркой проговорил Максанс и запустил ладонь в растрепанные волосы. Только сейчас, глядя на такого раздосадованного и задетого Дане-Фовеля, Аксель наконец понял, насколько Агата была права. Ведь решая за них двоих, Аксель не мог знать, как долго Максанс будет преодолевать это недо-расставание после их недо-отношений. И что ему самому будет настолько необходимо вернуть всё обратно. *** Аксель не знал, зачем он всё это устроил. Зачем выяснял, где будут проходить съемки, зачем приехал, отменив встречу с будущими партнерами по своему первому масштабному фильму, почему сейчас мялся перед дверью гримерки Максанса. Сначала, на входе, охрана очень долго не пускала его, пока не появился молодой мужчина, может, его ровесник, и спросил, чем он может помочь. В его глазах промелькнуло узнавание, когда Аксель, пытаясь обворожительно улыбаться, представился и сказал, что приехал повидать бывшего коллегу по работе. Во всех смыслах бывшего. Этого он, конечно, не сказал, но очень хотелось - неизвестно, какие отношения связывали Максанса с… кем-либо. Макс был весьма любвеобильным человеком. Парень окинул Орьяна таким взглядом, словно прочитал всю бессмыслицу в его голове, фыркнул и завел внутрь. Аксель приехал в самый разгар съемочного процесса. Он сразу отметил режиссера, суетящегося рядом с массовкой, увидел знакомого ему композитора, который был занят борьбой с явно побеждающей его зевотой, и переговаривающихся между собой актеров. Максанс стоял в отдалении. Рассеяно скользил взглядом по толпе, утомленно разминая руки. За поясом торчала довольно изящно сделанная «волшебная» палочка. Аксель увидел, что Макс скользнул по нему глазами, но не узнал, и поэтому помахал ему издалека, не приближаясь. Наблюдал, как Максанс сначала прищуривается, а потом от удивления широко распахивает глаза. Макс помедлил пару секунд, а потом начал решительно пробиваться сквозь толпу к нему, когда его перехватил кто-то из ассистентов режиссера. Аксель этим и воспользовался, слабовольно решив, что у них еще будет время пообщаться, и юркнул между декорациями, разглядывая обстановку. Ему было страшно сейчас столкнуться с Дане-Фовелем, потому что он до сих пор не сочинил весомую причину, по поводу которой мог находиться здесь. Просто Аксель так и не смог перестать думать о том, насколько сильно ему удалось обидеть Максанса в последнюю их встречу, он подключил своих друзей, наплевал на работу и примчался сюда. А теперь ему приходилось еще и импровизировать с извинениями. Аксель провел кончиками пальцев по мебели, еще, видимо, не расставленной по нужным местам на площадке. Общая картинка достаточно легко сложилась в его голове, и ему очень захотелось увидеть хотя бы какую-то сцену из фильма. Когда они еще общались, Макс мог не умолкая рассказывать о том, как у них продуманы все наряды, интерьер и всё убранство в целом. И сейчас Аксель мог наблюдать это своими глазами. Он вдруг заметил внимательно следящего за ним бугая в костюме - наверняка охранника - и подумал, что их где-то, наверное, штампуют. На конвенции такой же здоровяк не разрешал Максу выйти за пределы охраняемой территории без сопровождения. Дане-Фовель уже был бешеный, Аксель видел это. Пальцы, тарабанящие по бедрам, срывающийся голос и недавняя паническая атака, которые Макс ненавидел, наводили на единственную мысль - Максанс хотел курить. И готов был драться, чтобы его сейчас выпустили из здания. Максанс тогда тоже не заметил, как подошел Аксель. Орьян внезапно возник между ним и охранником, оказавшись почти на голову ниже их обоих, и предельно вежливой, дружелюбной интонацией попросил насупившегося мужчину отойти в сторону. Выдержал долгий неприязненный взгляд и сказал, что ручается, что с «элитной моделью» за две минуты ничего ужасного не случится. На площадке, видимо, что-то шло не так, потому что вокруг все стали мельтешить в три раза сильнее, бегая и что-то друг другу крича. То ли были неполадки с оборудованием, то ли кто-то из команды светооператоров лажал, но сцена никак не получалась. Аксель нашел вдруг очень смешным съемочный процесс. Он первый раз был просто наблюдателем, не вовлеченным в какое-либо действие. Кто бы ему сказал, что со стороны всё кажется таким немного картонным, будто игрушечным? Аксель снова повернулся к центру помещения, и его с головой затопило нежностью. Максанс возвышался среди гримеров и операторов, игнорировал втолковывавшего ему что-то режиссера и беспокойно оглядывался. Его волосы скрывались под темным тяжелым капюшоном, веки были подведены для большей выразительности, и весь его вид выражал бы опасную привлекательность, оставайся он в роли.
 Но Макс искал его глазами. 

И это доставляло Акселю намного больше удовольствия, чем должно было. Потом всё завертелось в одном разноцветном водовороте, наладили свет, гримеры закончили работать кисточками, и время, как это часто бывает, понеслось вскачь. Аксель даже ненадолго замер, заглянув в любимый с детства мир волшебников, впервые не ощущая себя магглом. Правда, из сказки его очень невежливо выпихнули, когда заставили подвинуться и не загораживать путь работникам, которые катили очередную страшную декорацию, напоминающую голову какого-то чудища. Так что Акселя теснили, толкали, даже не извиняясь, и пару раз пытались прогнать с площадки. Орьяну пришлось затаиться в углу, дружелюбно улыбаясь всем подряд, и дожидаться объявления перерыва, чтобы найти гримерку Максанса, а потом, если он там окажется, поговорить. И вот теперь он боялся дать о себе знать, не совсем понимая, как может отреагировать на такую его выходку Максанс. Но, запретив себе сомневаться, Аксель постучался и, не дождавшись приглашения, толкнул дверь гримерки. Дане-Фовель стоял к нему спиной, уже сняв мантию и, наверное, собирался стереть с глаз подводку, вооружившись ватными дисками и смывкой. Аксель видел такую у кого-то из девчоночьего каста, может, у Лулы или Марилин. Макс успел повернуться лицом, но молчал, явно не собираясь заводить разговор. За этот час, который он провел на площадке, Акселю так и не пришло в голову, что он мог бы сказать, глядя Максансу в глаза. Привет? В последнюю нашу встречу я практически послал тебя нахуй, но ты, я надеюсь, не обиделся? Ты снишься мне постоянно? Я задыхаюсь без тебя, но так сильно боюсь, что никогда в жизни в этом не признаюсь даже себе? Аксель с осторожностью подошел ближе, не зная, чего стоило ожидать - Максанс мог проигнорировать его, мог посоветовать свалить спокойным голосом, а мог начать злиться. Но он любил удивлять. Сгрёб в охапку, подтащив к себе, уткнулся носом ему в волосы и длинно выдохнул. Аксель почувствовал, как руки покрылись мурашками, как волна дрожи зацепила позвоночник, и вцепился в его майку, мокрую на спине. - Замучила совесть? - спросил Макс неразборчиво, все еще прижимаясь губами к его виску. - У меня её нет, - соврал Аксель. - Слушай… - Если бы я знал, что упоминание моей сестры делает тебя грубияном, никогда бы не сказал, что Агата про тебя все еще помнит. - Ты придурок, - сообщил Аксель, хмыкнув. Он со свистом выдохнул, отметил, что Максанс чуть дернулся от теплого воздуха, зацепившего кожу, и прошептал. - Прости меня. Аксель зачем-то открыл глаза и увидел их отражение в зеркале - широкая спина Дане-Фовеля закрывала его полностью, видны были лишь руки Макса, его растрепанные волосы на макушке и свои собственные (абсолютно обкуренные) глаза. Может, он поддался на уговоры друзей, попробовал какую-то наркоту и теперь его вот так кроет? Это всё вообще реально? Испугавшись своих идиотских мыслей, Аксель попытался отстраниться, но Максанс заурчал совсем по-звериному, и заставил Орьяна остаться на месте. Акс расслабился и не сдержал смешок, так Макс напомнил ему большого недовольного пса. Впрочем, когда Максанс чуть успокоился и коснулся носом его шеи, Акселю стало совсем невесело. Его повело, тело отреагировало мгновенно и привычно, острое возбуждение заставило ноги ослабеть. Мозги стекли вниз, и губы, которые Аксель, теперь, видимо, не контролировал, просяще приоткрылись. Пытаясь побороть легкий озноб, Акс уткнулся лбом в плечо, на котором обожал засыпать во время бесконечно тянущихся съемок, которое кусал, стараясь заглушить стоны, которое разминал, пока Макс волновался особенно сильно. Он почувствовал, что сил на так грамотно выстроенную им самим оборону больше не осталось. Все казавшиеся прочными стены рушились, стоило Максансу его коснуться. Наверное, Аксель сейчас держался только на здравом смысле. И этого хватало как раз, чтобы не запрыгнуть на Дане-Фовеля, обхватив ногами, целуя, и, в общем, стараясь передать всё, что чувствовал… а просто пытаться выровнять дыхание, оставаясь в его объятиях. Максанс медленно отодвинулся сам, мимолетно коснулся губами его щеки и посмотрел в глаза. - Я скоро заканчиваю. Приходи ко мне через два часа, - сказал Максанс негромко. Аксель попытался заставить голову работать и спросил: - Куда? К тебе домой? - Да, - кивнул Максанс, который не отрывал взгляда от его губ. Он снова наклонился ниже, так что теперь Аксель мог беспрепятственно разглядывать его длинные ресницы и острые скулы, и ему вдруг ужасно захотелось умыться ледяной водой, чтобы хоть немного сбить жаркий румянец на щеках. Если он сейчас меня поцелует, я не смогу ему не ответить, промелькнула испуганная мысль в голове Акселя и растворилась в глазах напротив. Но Максанс замер в каких-то миллиметрах, видимо, не стремясь соединиться с ним в страстном примирительном поцелуе, и Орьян внезапно почувствовал себя почти оскорбленным. Все же Макс чаще касался его первым, сам заводился с пол-оборота и утягивал его за собой, почти всегда проявлял инициативу в их постели, зная, что Аксель по какой-то причине зажат и не может делать так сам. Дане-Фовель никогда не давил на него, позволяя раскрыться и рассказать обо всём, когда он будет готов, и Аксель это очень ценил. Жаль, что вместо того, чтобы поговорить о проблеме и раскрыть все-таки свой страшный и стыдный секрет, он решил уйти в глухую оборону и почти ударил любимого человека. Что ж, момент был разрушен, по крайней мере, в голове Акселя. Он прочистил горло и отстранился от Макса, который на этот раз ему позволил. Наверное, сейчас пришло время всё рассказать, он и так тянул слишком долго. Аксель как раз открыл рот, чтобы хоть как-нибудь начать - все же Максанс мог и не захотеть видеть его в своем доме после того, как узнает правду - но не успел, потому что в дверь кто-то ввалился. - Он пока не будет давать никаких интервью, мы это говорили уже раза три, вы издеваетесь? - говорил повышенным тоном парень, в котором Аксель признал того самого, благодаря которому он смог попасть внутрь. Он держал в руках кипу распечаток, прижимая телефон к уху плечом, и явно не обращал внимания на замерших друг напротив друга Акселя с Максансом. - Нет, я не буду давать трубку своему начальнику, у меня нет начальника, так что, будьте добры, перестаньте висеть на линии и мешать мне работать! Аксель обернулся к Максу и поймал в его взгляде те смешинки, которые не видел слишком давно. Он прислушался к себе, ожидая, что снова станет больно, но почувствовал почему-то только, как губы расползаются в ответной улыбке. - Максанс! - привлек их внимание нервничавший менеджер. - Я, конечно, очень рад, что к тебе пришел повидаться друг, но ему по-хорошему нельзя здесь находиться. - Да ладно тебе… - закатив глаза, начал отвечать все еще улыбающийся Макс, но парень прервал его властным движением руки. Аксель даже прыснул в кулак - нечасто он видел, что Дане-Фовель так обалдело хлопал глазами, слушая деловитого парня, который был ниже его на полторы головы. - Жорис тебя ищет уже минут десять. Так что дуй обратно на площадку, а я провожу твоего - он обернулся, смерив Акселя взглядом, - друга на выход. - Но… - Не обсуждается! Аксель даже не попытался спорить, мягко подтолкнув Макса к двери, и, когда он проходил мимо, шепнул ему, что придет к четырем. Менеджер, который даже не представился, шел обратно к выходу так быстро, что Акселю приходилось за ним поспевать, стараясь не запутаться в хитросплетениях коридоров этого старого здания. Бледное солнце не ослепило его после длинного темного коридора, но заставило прикрыть глаза ладонью на манер козырька. Опьянившее его чувство радости из-за прикосновений Максанса, которые оставили на коже, наверное, какое-то клеймо, понемногу рассеивалось. Ему, конечно, не терпелось увидеть Макса снова и хотелось, чтобы эти несколько часов пролетели как можно быстрее. Но флер абсолютного счастья стал спадать, стоило вспомнить, о чем Аксель хотел Дане-Фовелю рассказать. Максанс - очень хороший человек, он, наверное, поймет. А может не будет и слушать, осудит, вообще никогда больше не захочет с ним говорить. Аксель с досадой сжал волосы на затылке и ударил ногой по ничем не повинной луже, заставив брызги засеребриться в лучах осторожничающего солнца. Он ведь снова загорелся лишь за одну секунду. Кто сказал, что Максанс просто не поддался ностальгии или слабости, которая всегда накатывала после того, как выложишься на площадке? Кто сказал, что это было не объятие, а нечто большее? Да, Макс очень настойчиво в последнюю их встречу хотел поговорить, но почему Аксель решил, что это связано с темой чувств или их прошлого? Может, речь пойдет о Скаме или чем-то несущественном? Еще даже не успев дойти до байка, Аксель смог накрутить себя так, что ничего не замечал вокруг и потому налетел на открывающуюся дверь машины. Больно ударился бедром, пробормотал извинения и замер, когда его окликнули по имени. - Арман? - воскликнул Аксель и оказался мгновенно сжат медвежьими объятиями, успев только взмолиться о пощаде. Когда его отпустили, начал тут же поправлять испорченную прическу и спросил: - Что ты здесь делаешь? - Приехал на свадьбу, - ответил Арман, один из немногих школьных друзей, поддержавших Акселя в его желании быть актером. - Ты чего тут забыл? Я думал, ты уже покоряешь самые большие мировые площадки, а не ходишь с тоскливым видом по Парижу. - Ну, конечно, - отмахнулся Аксель и почувствовал, что переживания забиваются обратно в темный угол, но лазейку для себя оставили. Они обязательно вернутся и быстрее, чем можно было мечтать. - Ты давно виделся с кем-то из наших? - ожидаемо спросил Арман, заставляя Акселя сжать пальцы в кулак. Взять себя в руки получилось удивительно быстро, но он не доверял голосу, поэтому просто отрицательно помотал головой. - Ты не разговорчивый сегодня какой-то. Что, на работе проблемы? - Не сказал бы, - пожевав нижнюю губу, ответил Аксель, пытаясь придумать, на что бы такое безопасное перевести тему. - Может, тогда на личном? - внимательнее вгляделся в его лицо друг, и Орьян подавил смешок. Наверное, проблемы у него сейчас были по всем фронтам. И в профессиональном плане, и с человеком, которого, как оказалось, он любить так и не перестал. И Аксель вспомнил, как когда-то, наверное, в другой жизни, у них никак не получалось снять постельную сцену на лодке. Давид бесился, менял свет, заставлял их по-разному вертеться на постели. Они не были против. Максу так вообще приходилось прятать неуместный стояк, огрызаясь на Акселя, который неожиданно развеселился и оттого не мог отыграть смущение и трепет. Давид в очередной раз рявкнул на лезущего под руку Джереми и сел на кровать рядом с ними. Максанс накинул Акселю на плечи простыню, прикрывая от чужих глаз. Аксель не считал это нужным, все присутствовавшие в комнате видели их даже без маскировочного белья, но от такой собственнической заботы в груди приятно ныло. - Вы же понимаете, что это одна из первых их ночей вместе? - поинтересовался Давид, поочередно глядя на них. Орьян почувствовал, будто снова стал ребенком, провинившимся перед родителями, и обнял себя за плечи, не давая сползти белой ткани. - Мы хотим увидеть парней, которые боятся, пока что чувствуют неловкость, но не могут больше держать себя в руках. - Понимаем, - тихо подтвердил Максанс, видимо, тоже чувствуя себя не в своей тарелке. От прошлого веселья не осталось и следа, они вновь были сосредоточены на работе. - А вы мне сейчас показываете пару, которая уже знает, где погладить, как повернуть и что сделать, - сказал Давид и, увидев, как беспокойно вздрогнул Аксель и напрягся Дане-Фовель, он мягко улыбнулся. - Я рад за вас, мои мальчики. Но теперь вспомните про своих персонажей. Покажите мне их любовь, - Давид встал, растрепав Акселю волосы, - а не вашу. - Ты как-то завис, друг, - добродушно похлопав его по спине, сказал Арман, и басовито рассмеялся, когда Орьян тряхнул головой, сгоняя мираж. - Тебя куда-нибудь подвезти? - На самом деле, - запнулся Аксель, - у меня есть пара свободных часов, а ты, если я правильно помню, никогда не мог отказаться от хорошего кофе. - Есть тут одно местечко неподалеку, - ответил Арман, в согласии склонив голову. Аксель коротко ему улыбнулся и обогнул машину, открывая дверь. - Тогда я угощаю. *** Максанс, который выглядел как греческий бог даже в домашней поношенной футболке и с закинутым на плечо кухонным полотенцем, открыл ему и куда-то смылся. Аксель с интересом осмотрелся, его все же не было в этой квартире уже около месяца с небольшим, Макс мог что-то изменить. Но, наверное, не поменялось ничего, только помещение теперь казалось еще более крошечным, потолки стали ниже, а пространства между стенами оказалось достаточно только, чтобы ходить, не касаясь их плечами. На полках в приоткрытом шкафу, как обычно, царил порядок, слева от него стоял собранный маленький чемодан. Около двери выстроились в ряд кроссовки и даже лакированные туфли. Отсюда было видно небольшой кусок гостиной, как раз можно было разглядеть террариум Брайана. Из кухни пахло выпечкой. Аксель осмелел настолько, чтобы шагнуть вглубь квартиры, но его так внезапно смело волной воспоминаний, что он чуть не развернулся, чтобы сразу выйти за дверь. Только вот любопытство пересилило. Максанс что-то готовит? С каких это пор он не заказывает еду в ресторане, пока у него гости, а делает что-то своими руками? Аксель засомневался, может ли он назвать себя гостем или лучше было подобрать другое определение, но отвлекся на неожиданно захламленный участок небольшой квартиры Макса. - Ты действительно хранишь у себя все посылки? - крикнул ему Орьян, заглядывая в одну из коробок, явно в спешке сваленных между спальней и ванной. Максанс в ответ проорал, что не слышит его, и зазвенел, вероятно, кастрюлями. Аксель позволил себе не прятать теплую улыбку, шагнул к горе подарков от фанатов Макса, вытаскивая из общей кучи смешного ежа с мягкими колючками и выпученными глазами. Аксель погладил игрушку по маленькому пластиковому носу и вспомнил, сколько раз пересматривал видео, на котором Максанс играл с ребенком, бегая вокруг него и смеясь абсолютно искренне. Аксель с трудом перевел взгляд от ежика обратно в коробку и прищурился, не поверив глазам. Он прижал игрушку локтем к туловищу и взял в руки небольшой помятый листок. Портрет явно был выполнен любителем, разрез глаз и пропорции немного хромали, но в чертах Аксель угадывал собственное лицо. Аксель еще раз посмотрел на рисунок, схематичные неровные линии, обозначившие изгиб бровей, темный зрачок, тени на скулах, знакомую родинку над верхней губой и острую линию подбородка. Где-то карандаш надавил слишком сильно, почти порвав бумагу, да и весь рисунок казался выполненным впопыхах, тайком, пока никто не видит. Он услышал шаги за спиной, но побоялся повернуться, не хотел встретиться взглядом с Максом. Думал, что не выдержит и повиснет на нем, потянет на себя за полотенце, если оно все еще болтается на шее, и впечатается в губы поцелуем. Нет, даже укусом! Чтобы услышать недовольное мычание, чтобы ощутить крепкие руки на своей талии или скользящие по спине, медленно спускающиеся на бедра. Аксель так увлекся фантазиями о том, как Максанс поцелует его до подгибающихся коленей и отсутствия мыслей в голове, что забыл про контроль и обернулся. Максанс стоял в дверном проеме, растрепанный и смешной, с росчерком белой муки на щеке. Макс будто светился изнутри, и Орьян физически ощутил, как его ослепило. Когда он подвинулся ближе, Аксель сделал шаг назад, ни разу не сомневаясь в правильности своих действий, несмотря на быстро поблекшую улыбку Дане-Фовеля и то, как опустились его руки, ещё недавно распахнутые для объятий. Аксель знал, что так будет лучше для них обоих. - Не знал, что ты умеешь. Макс нахмурился, но потом заметил в его руке рисунок и заметно стушевался, ссутулив плечи. - А ты говорил, что плохо владеешь инструментом, а потом поразил всех своей игрой, - парировал Максанс и взмахом руки призвал следовать за ним. Аксель остался на месте, думая, как лучше поступить со своим изображением и игрушкой, но потом просто положил их на место и прошел в кухню. Он обязательно вернется к теме рисования, слишком интересно было, почему Максанс снова стал рисовать и часто ли он теперь пишет портреты. На кухне запах свежей выпечки усилился, и Аксель, не сдержав любопытства, сунулся посмотреть, что Дане-Фовель замешивал в большой белой миске. - Ты готовишь пирог! - с удивлением воскликнул Орьян и заслужил в ответ смешок от Макса. Покраснев, он спросил: - Помочь с чем-то? - Я помню, как ты чуть не сжег кастрюлю, пытаясь приготовить нам пасту, - обидно, но честно отбрил его Максанс и улыбнулся краешком рта. - Постой рядом и постарайся ничего не разбить. - Ты меня принимаешь за какого-то разрушителя, - надул губы Акс и спохватился, решив, что ведет себя слишком по-свойски. Или так теперь было можно? В конце концов, они же… друзья. - Нет, просто знаю, что ты терпеть не можешь готовить и держишься подальше от кухни. - Это правда, - поморщился Орьян и решился спросить. - Там в коридоре чемодан стоит. Собираешься куда-то? - Надо будет съездить на встречу через пару дней, - ответил Максанс и продолжил мешать крем. - К кому? - спросил Аксель, не успев подумать, и мысленно побился головой о находящийся перед ним шкафчик. Он попытался сгладить неудобную тишину и схватил со столешницы небольшой сосуд с соусом. - Да так, намечаются новые съемки, еще ничего не ясно. Надеюсь, получится и тогда я смогу… Черт, осторожно, Аксель! Орьян зашипел, чувствуя, как холодит живот кетчуп, который он умудрился опрокинуть на себя, споткнувшись. - Ну, ты даешь, - хмыкнул Максанс, вытер руки полотенцем и прошел мимо него. Аксель понятия не имел, отстирается это пятно или нет, но все равно поспешил подставить ткань под воду. И сделал, кажется, только хуже. - Раздевайся, - услышал Аксель и застыл, не отрывая глаз от пятна кетчупа, расползшегося почти по всей футболке. - Чего замер? Максанс показался из комнаты, держа в руках темную толстовку. Аксель постарался незаметно перевести дух. И о чем он только думал? Аксель поблагодарил и забрал кофту, не соприкоснувшись с Максом пальцами. Мысль о том, что стоило переодеться в ванной, он посчитал идиотской, но отвернулся, чтобы снять футболку, и стер розоватые потеки с живота. Утонул в длинных рукавах, натягивая толстовку. Стараясь не думать об окружающем теперь со всех сторон запахе Максанса, он сел за стол. - Приятного аппетита, - сказал Аксель уже жующему Дане-Фовелю. Тот кивнул на вторую полную тарелку. - Когда ты успел записаться в кулинары? - Еще давно пришлось научиться готовить себе самому, - ответил Макс и отобрал у Орьяна хлеб, невинно пожав плечами на возмущенное восклицание. - Ты не знаешь, что много мучного есть вредно? - Не для меня, - ухмыльнулся Максанс, вилкой откидывая жареные колечки лука. - Я могу хоть целый багет сжевать, и ничего не будет. - И вот как тебя, такого идеального, вынести, - преувеличено тяжело вздохнул Аксель и, не обратив внимания на недоверчивое хмыканье напротив, принялся за еду. От цыпленка в винном соусе невозможно было оторваться, а десерт, хоть и был для объевшегося Акселя лишним, таял на языке. Орьян слизал с пальцев остатки крема и поймал странно напряженный, почти голодный взгляд Максанса на своих губах. Правда, Макс сразу отвел глаза, и Аксель, стараясь не показать виду, что его пробрало дрожью, стащил со стола салфетку. Ощущение того, что он опять оказался в конце прошедшей осени, когда они ходили вокруг да около, а стоило включиться камере, накидывались друг на друга, не пропадало еще со встречи в Авиньоне. Макс будто бы не прятал свое желание, но и ничего не говорил. И Аксель терялся. Он ведь сам сказал, что так будет лучше. До сих пор не менял решения, зная, что это чистая правда, и что их отношения будет очень сложно сохранить, если они захотят дать друг другу еще один шанс. Оттого Аксель себя и не понимал; все эти мысли и абсолютно бесконтрольное желание быть с Максансом безжалостно атаковали его, не переставая. Самое обидное заключалось в том, что Аксель был, по сути, сам во всём виноват. Сейчас, когда Аксель пересматривал третий сезон - не полностью, только определенными отрывками - он чувствовал почти ярость. Неконтролируемую, разъедающую внутренности желчь. Там Элиотт отвлекал Луку поцелуями, пачкал краской и трогал, казалось, всё его тело, не пропуская ни малейшего кусочка кожи. Там он притягивал Луку к себе за талию и гладил кончиками пальцев по спине, вызывая - Аксель помнил, как сейчас - сладостное томление. Там Элиотт признавался Луке в любви незамысловато и прямо. В реальности всё было не так. В реальности Аксель сидел дома и, не обращая внимания на злые слезы в глазах, не отрывал взгляда от экрана, игнорируя сообщения Манон. Уба, поскуливая, осторожно подбиралась ближе и позволяла хозяину зарываться горящим лицом в щекочущую щеки шерсть. В реальности он вспоминал, ругал себя и безумно хотел вернуться во времени, чтобы не болтать глупостей насчет того, что им стоит общаться просто как знакомым. Так было еще хуже. Сидя на кухне Максанса, глядя на него - абсолютно домашнего и расслабленного - пробуя приготовленную им еду, он понял это особенно остро. Еще и осознал, что Дане-Фовель, наверное, не такой же придурок, как он. В квартире ощущалось ненавязчивое, но явное женское присутствие. В политом растении на окне, чистом и полном холодильнике (Аксель прекрасно помнил, что Макс ненавидел запасаться и покупал продукты максимум на два дня), в выглаженных занавесках. Максанс до сих пор встречался с Камиль, это было очевидно. Так что вот такие долгие, возбуждающие взгляды можно было списать на то, что Макс по-другому смотреть не умел. Они молча встали из-за стола, перенося грязную посуду к раковине, и Аксель мог пока что продолжать думать. Даже если бы он совсем потерял мозги, и начал сейчас флиртовать, когда расставлял посуду... Например, попытался бы показать словно случайно оголившийся живот или подставить его взгляду шею и изгиб спины, то Максанс бы и не посмотрел в его сторону. Может быть, попросил осторожнее относиться к хрустальным стаканам. Реальный, а не выдуманный Максанс чуть склонился к нему, подавая тарелку, и спросил глазами, не используя слов - всё хорошо? Аксель посмотрел на легкую щетину, губы, растянутые в нечитаемой улыбке, ярко выраженные скулы и спросил себя - какого черта он возомнил, что умеет читать мысли Дане-Фовеля? Может, Макс просто хочет предложить что-то выпить. Или раскурить косяк. Может, скажет, что сейчас нужно покормить Брайана, который в прямых эфирах вечно обвивал изящное запястье или шею. Может, он сейчас наклонится еще чуть ближе и без спроса прижмется к губам. И они опять окажутся в постели, страстно жаждущие, дорвавшиеся, бешеные до ласки. Может, Максанс наклонился ниже, чтобы сказать - прекрати так пялиться. И свали. Максанс перестал гипнотизировать его взглядом, закрутил кран, отложив уже чистую вилку на столешницу, и повернулся к Акселю всем корпусом. - Ответишь мне на один вопрос? - поинтересовался Дане-Фовель. Аксель кивнул. - Скажи честно, тогда ты набросился на меня с кулаками, потому что я тоже признался тебе в любви? - спросил Максанс шутливым тоном, но его напряженный взгляд не давал поверить в легкость предстоящего разговора. Аксель почувствовал, как красивый паркет квартиры Максанса, на котором они провели столько вечеров обнимаясь и целуясь, переворачивая еду с вином, ругаясь из-за глупой ревности, уходит из-под ног. Аксель невольно дернулся, когда Максанс положил ему руку на плечо, и Макс медленно отодвинулся, как-то болезненно искривив губы. - Ты можешь сейчас молчать, но я не перестаю думать о том, что ты сказал тогда на вечеринке и надеялся, что ты, может быть… - Дане-Фовель замялся, но продолжил смотреть ему в глаза, - объяснишь? - Я хотел сделать это еще давно, - сказал Аксель, боясь только одного - что он снова струсит и не доведет дело до конца. - Если позволишь, я хочу, чтобы ты меня просто выслушал, не перебивая. Максанс с недовольством нахмурил брови, но качнул головой, собираясь что-то сказать, когда Аксель выпалил: - Помнишь наш бесконечный период тусовок в самом начале? И когда Колин позвала всех что-то там отметить? Макс кивнул в ответ. - Мы с тобой танцевали, когда ты вдруг наклонился и сказал, что теперь преграды в виде двух наших девушек нет… А я вдруг ужасно испугался. Ты засмеялся, поскользнулся, чуть не упал. Вроде, ты сильно напился тогда. И я подумал - неужели ты знаешь? - Аксель нервно провел ладонью по волосам и понял, что у него не хватит смелости поднять сейчас на Макса глаза. - Неужели ты понял, что понравился мне не просто, как веселый и классный друг? Но потом ты будто бы всё забыл, не поднимая больше эту тему. А я не мог выбросить ту ночь из головы. Мне казалось, что если бы я все-таки решился тогда на поцелуй, ты бы мне врезал. Я представлял сломанный в очередной раз нос, проблемы с челюстью, может, даже завершение карьеры актера. - Аксель… - будто не в силах молчать, хрипло сказал Максанс, но Орьян поднял ладонь вверх, попросив дать ему закончить. - Я представлял всё это, пока ты не поцеловал меня сам. Пока ты не сказал, что это не перенос химии персонажей на нас с тобой, не фансервис и даже не просьба Давида, - Аксель натянуто рассмеялся, - а просто ты так хочешь. Чувствуешь. Что тебе нужно. И я поверил. Решил, что меня и так затянуло уже слишком сильно, ну, и что вряд ли наше общение продолжится после съемок. Решил, что надо брать быка за рога, когда бы еще такой красавчик обратил на меня внимание? Аксель поднял взгляд и увидел всё - напряженную, но открытую позу, внимательный взгляд и крепко сцепленные пальцы. Максанс всегда так делал, когда хотел его коснуться, но по какой-либо причине не мог себе этого позволить. Орьян перевел дыхание и продолжил. - А потом оказалось, что ты не просто красивый, а еще и добрый, поддерживающий, заботливый. Не переживаешь об общественном мнении, не стесняешься говорить всем, кто спрашивает, что ты ходишь на гей-прайды. Ты нас и перед большей частью каста спалил, просто заявив, что ответственность за засосы, которые придется гримировать, полностью на тебе. - Прости, - перебил его помрачневший Максанс. - Я совсем тогда не думал, хотелось всем рассказать, но я понятия не имел, что… - Нет, - оборвал его оправдания Аксель, - я тогда был абсолютно не против. Мне крышу сносило от того, что ты хотел, чтобы о нас знали. Только вот мое мнение изменилось, когда мама впервые спросила о тебе. И когда отец сказал, что я могу поговорить с ним на любую тему и довериться. Что мне нечего бояться. Аксель остановился и шмыгнул носом. Отлично, он еще даже не приступил к главной части, а уже хотел разрыдаться. - Но я не был готов. Я понятия не имел, что можно вот так взять и рассказать семье, абсолютно не опасаясь презрения или хотя бы неодобрения с их стороны. Я играл подростка с такими же проблемами, только вот Лука Лалльман оказался намного храбрее, чем я. И вот тогда я подумал, что мне нужно попробовать хоть раз довериться человеку и, может, он не возненавидит меня за то, что я сделал. За то кем я был раньше, а может и являюсь сейчас. Потому что я сделал то, за что до сих пор себя ненавижу. Чувствую лицемером, говоря о принятии и что тех, кто не понимает, что любая любовь - это всё равно любовь, надо слать нахуй, а сам... Максанс положил свою ладонь сверху, успокаивающее поглаживая запястье. Акс головы не поднял. - Если тебе нужно, мы можем взять небольшой тайм-аут, а потом продолжить, - тихо предложил Макс, и Орьян зажмурился на пару мгновений и понял, что ему необходимо закончить всё в один заход. Так вероятность того, что он не сломается окончательно была несколько выше. - В школе у меня появился друг, Матис. Мы с детства были почти неразлучны, - переборов тошноту, начал говорить Аксель. - На велосипедах вместе учились кататься, пошли в актерский кружок, чуть не поссорились из-за одной девчонки... Мы даже первое порно посмотрели вместе, помню, как испуганно друг на друга косились и хихикали. Потом мы повзрослели, и что-то изменилось. Он изменился. Начал от меня отдаляться, но месяца через два извинился и снова стал проводить со мной всё свободное время. Когда он поцеловал меня, я даже не оттолкнул его, - Аксель почти полностью погрузился в воспоминания, теперь он мог даже сказать, какого цвета была рубашка на Матисе, когда всё полетело к чертям. - Тогда он оправдался тем, что хотел научиться целоваться, чтобы пригласить кого-то на свидание, и я ему не поверил, но решил ничего не говорить. Через пару дней он полез целоваться во второй раз, но я остановил его, и… Аксель шумно выдохнул. Слез уже не осталось, мокрые дорожки холодили щеки, а Максанс смотрел всё также пристально, не отводя от него взгляд на протяжении всего сбивчивого рассказала. И вот теперь, когда больше всего хотелось плакать, ему оставалось давиться сухими рыданиями и чувствовать, как крепко сжимают его ладонь пальцы Макса. - И он начал говорить. Что не может больше так жить, что он устал врать, и что он любит меня. Я закричал на него, сказав, что если это такая идиотская шутка, то он может проваливать на все четыре стороны, но Матис настаивал на своих словах и просил послушать его. Сказал, что нет ничего такого в чувствах и что я должен просто отпустить себя и слушаться сердца. Но я только продолжил ругаться на него, не верил, что он принял меня за гея и орал, что у меня нет никаких расстройств. А он сказал, что я как раз-таки ненормальный, если считаю геев больными, и вот тогда… - Аксель закрыл глаза. - Тогда я ударил его. Я сломал ему нос. Максанс, ты не представляешь, сколько там было крови. - Зачем ты при всех признался? - тихо сказал Макс, пока Аксель успокаивался в тишине, хватая ртом воздух. - Преступник желает быть пойманным, ты разве не знал? - с болезненной улыбкой заявил Аксель и отдернул ладонь. - Наверное, я хотел, наконец, выговориться. Понадеялся, что всё не так уж и страшно. - Это тогда тебе нос сломали? - спросил Максанс. - Что? - помедлив, отозвался Аксель, и помотал головой, когда до него дошел смысл вопроса. Прикоснулся к горбинке, которую его фанатки обожали, не стесняясь в этом признаваться. - Нет, это последствия совсем ранней бурной молодости и моего дрянного характера. Максанс промолчал, и от этого Акселю становилось еще страшнее. Он понимал, что уже сказал всё, чтобы Макс возненавидел его еще больше, но не смог остановиться и продолжил говорить: - Я, конечно, повзрослел, залез в интернет и стал себе отвратителен за то, что сделал. Не только с Матисом, с собой тоже. Поэтому согласился на роль Луки, своеобразно пытаясь закрыть гештальт. А потом появился ты, - Орьян с трудом сглотнул колючий комок в горле. - И когда ты признался мне в любви в очередной раз, почти требуя ответить, я почувствовал тот же страх. Справедливости ради, мы оба испугались, но ты боялся того, что твои чувства не взаимны, а вот я был в шоке от полноценного осознания, что я гей. Когда ты ко мне полез, я на тебя накинулся, ты разозлился и действительно чуть мне не врезал. И я подумал - к лучшему. Так и должно было быть. Голос Акселя не срывался, он говорил уже почти монотонно, не отводя взгляда от пальцев. Ему даже не нужно было смотреть на Максанса, или чтобы он призывал его продолжать. Теперь ему хотелось только поскорее закончить. То, что Макс молчал так долго, наверное, всё же должно было что-то ему сказать. Аксель ничего не забыл, он не знал, сможет ли когда-нибудь это сделать. Мог до сих пор ярко увидеть картинку широко раскрытых карих глаз Матиса, его приоткрытый рот, красные капли, капающие на нижнюю губу. Кровь, которая внезапно полилась двумя струйками из разбитого носа, её металлический неприятный запах.
 И разочарование во взгляде самого лучшего друга, и боль, которую он принёс своими руками. 
- Именно поэтому я так много говорил с тобой об этом, понимаешь? - улыбнулся Аксель, чувствуя горячие, снова полившиеся по лицу слезы. - Я до сих пор настолько сильно боюсь общественного мнения, что лучше забьюсь в самый темный угол и буду оттуда огрызаться на людей, пытающихся докопаться до правды. 
- Ну-ну, - поморщился Максанс, - во-первых какие-то там люди вообще не имеют права лезть в твою жизнь, а во-вторых я был эгоистичным придурком, выбивая признание, к которому ты не был готов и которое не хотел мне давать. Так что вина за ту ссору на мне, я… Я просто был поражен тому, как сильно ты тогда разозлился. Я уж подумал, что ты хочешь со мной порвать, а я так настойчиво добиваюсь признания в любви. Правда, последующие события только подтвердили эту мою теорию.
 - Нет, - покачал головой Аксель. Он видел, в каком смятении находился Максанс, но был благодарен за то, что Дане-Фовель пока что стоял рядом, а не приказал ему выметаться. - Ты всё правильно сказал тогда - я жалкий трус, который ещё и ранит окружающих из-за своих комплексов и страха. 
 - Что? - резко перебил его Максанс. Он выглядел шокировано, и от этого сердце Акселя будто уменьшилось, причиняя сильную боль, и почти перестало биться на мгновение. Потом, конечно, снова начало стучать, иногда замирая в мучительном ожидании, но Макс все ещё ничего не говорил. Видимо, подбирал слова. - Ты же и мухи не обидишь, Аксель! Кому ты навредил, кроме этого парня? Да еще когда сам был всего лишь напуганным подростком, которого пытались вытащить из шкафа! Ты ведь самый внимательный человек, которого я знаю. Кто ещё относится к фанатам так же, как ты? Кто выбивает для них дополнительное время, чтобы пообщаться, делает миллиарды фото, несмотря на своё состояние? - Это другое, - не согласился Аксель, высморкался в салфетку, которую подал Максанс, и потер наверняка уже красные глаза. - Ничего подобного, - Максанс придвинулся еще ближе, но, видимо, не посмел еще раз дотронуться до его руки. - Со мной ты всегда был до ужаса аккуратным и кропотливо следил за моим состоянием. Ты ненавидел, когда я расстраивался или злился, и пытался меня развеселить или чем-то порадовать. И теперь ты говоришь, что ты, что? Плохой?
 - Я не плохой, - подтвердил Аксель, - я ужасный человек. Знаешь, почему я ужасный человек?
 - Перестань, - попросил Максанс. 
- Это так, - возразил он. - Я ужасный человек, потому что за то, что сделал с Матисом, я ненавидел себя меньше, чем за то, что посмел поднять на тебя руку. Я не могу спокойно спать уже два месяца, потому что знаю, когда-то я почти тебя ударил. 
- Но ты не ударил, - воскликнул Макс. - Ты этого не сделал! 
- Ты меня удержал, - упрямо помотал головой Акс. - Эй. Эй! - позвал Максанс и осторожно прикоснулся к его подбородку. - Посмотри на меня. Аксель отозвался на мягкий шепот и поднял глаза.

 - Я по опыту знаю, что поселившиеся в голове глупости очень трудно оттуда выгнать, но я хочу, чтобы теперь ты меня послушал. Ты снялся в сериале, где сыграл важную роль, и сейчас благодаря тебе многие подростки могут увидеть хороший пример и принимают себя. Ты хоть понимаешь, что на самом деле сделал? Да, тогда ты был не прав, но с момента нашего с тобой знакомства я вижу то, как ты защищаешь всех, кто в этом нуждается. За то время, как мы с тобой общаемся, я ни разу не слышал, чтобы ты распространял ненависть. И ты всегда говоришь такие верные и важные слова на всех интервью и шоу, где появляешься. То, что ты пережил, стало одним из важных факторов и сделало тебя тем, кто ты есть сейчас, - Максанс замолчал и улыбнулся. - И даже если ты однажды совершил ошибку, поверь мне, тебе удалось её искупить. С лихвой.

 Аксель открыл рот и не смог ничего сказать. Как оказалось сложно признаваться в своём самом ужасном грехе, так же элементарно просто далось понимание – его не возненавидели за этот поступок. Аксель никого не убил, не проклял и даже не сломал другу детства жизнь. Арман после осторожных расспросов честно ответил, что увидел Матиса недавно с каким-то парнем в обнимку, и не узнал бы, если бы тот не подошёл сам.

 Аксель Орьян говорил всему миру о принятии и желал другим забить большой и толстый на всё, что противоречило их страсти, а сам цеплялся за воспоминание о своей подростковой тупости и из-за этого расстался с единственным человеком, которого по-настоящему любил. Аксель поднял глаза на Максанса, который снова позвал его по имени. - Ты веришь мне? Макс обнял его, крепко прижав к себе, заставив приподняться на носочках. Аксель коротко всхлипнул и почувствовал себя в безопасности. Почувствовал себя дома. Вздрогнул, когда Максанс на выдохе сказал: - Я чуть не умер, когда ты сказал, что больше ничего от меня не хочешь. - Прости меня, Максанс, я… - Не извиняйся. И не смей думать, что ты плохой человек, понял? Никогда! Аксель попытался вплавиться в него всем телом, застыть внутри и никогда больше не двигаться. А еще забрать боль, которую принес собственной трусостью и нерешительностью. Он уговорил себя хотя бы на несколько минут забыть о том, что Максанса, наверное, ждет девушка, что ему самому скоро нужно ехать на спектакль в другой город, что с их карьерами невозможно объявить об отношениях. Ведь именно желание Акселя скрываться доводило их до самых громких и некрасивых скандалов, и в итоге стало одной из главных причин разрыва. И это желание все еще сидело в нем. Да, он признался Максу в своем самом страшном грехе, но страх того, что может произойти, если они откроются миру - если Аксель откроется - никуда не делся. Максанс провел руками по его спине, наверное, собираясь отойти, и Акселю стало совсем тошно. Пожалуйста, - подумал он, - пожалуйста, пусть Макс сейчас его не отстраняет, пусть только позволит ненадолго побыть в объятиях, по которым он так соскучился. Максанс забрался горячей ладонью под толстовку, оставив её на пояснице. Поцеловал в висок и снова замер, прижавшись щекой к его волосам. Аксель зажмурился и проявил невиданный эгоизм, загадав остаться в этом моменте навсегда. Заставил себя поверить, что сейчас они в параллельной вселенной, вселенной номер 24587, где на людей не вешали ярлыков за их эмоции и чувства, и окружающим не было дела до событий, происходящих в чужих жизнях. Аксель номер 24587 тихонько признался в любви и прижался к чужим губам, сложившимся в удивленную «о». Максанс номер 24587 непременно ему ответил, обняв еще крепче. Жаль, что в первой - неправильной - вселенной уже нельзя было ничего исправить. *** «Я знаю, знаю, возможно, тяжело поверить, что на каминг-аут, который давно зрел у меня в голове, меня вдохновил сериал. А может ты уже получил сотню писем вроде этого. Всего лишь хотела сказать, что я признательна Давиду, Нильсу, всей команде сериала, и вам с Максансом в особенности за проделанную работу. Благодаря вам я наконец открылась родителям и узнала, кто мои настоящие друзья, а кого рядом быть не должно. Моя девушка мной гордится. Спасибо за то, что помогли понять главное: я хочу любить и больше не бояться». Аксель вытер собравшиеся в уголках глаз слезы, и, сделав чуть смазанную фотографию письма, отправил её Максу, осознав это в последний момент, когда сообщение уже было доставлено. С тех пор, как он открыл свое самое болезненное и стыдное воспоминание Максансу, дышать стало, почему-то, проще. На самом деле, Аксель ожидал, что увидит во взгляде Макса презрение и, возможно, даже отторжение. Но никак не мог подумать, что почувствует настолько искреннюю поддержку. Он сжал бумагу, исписанную чуть кривыми строчками, в руке и закусил губу. Они ведь не встречались с Максом. Да никогда, если честно, по-настоящему вместе не были. И не обговорили, кем теперь приходятся друг другу. Наверное, друзьями. Аксель поджал губы и почувствовал непреодолимое желание напиться, которое посещало его в последнее время чересчур часто, останавливало только то, что в одиночку он пить отказывался, а на встречи с друзьями времени просто не было. Так что он ночами сидел дома, читая письма поклонников, и совсем перестал соображать, раз отправил фотку одного из них Дане-Фовелю. Который сейчас, скорее всего, на съёмках или зависает с друзьями; а если и сидит дома, то обязательно с ней. Перед глазами против воли всплыла картинка того, как тонкие, почти прозрачные пальцы Камиль зарываются в черные волосы, массируя болевшие к концу дня виски. Как Максанс накрывает ладонью острую коленку, наклоняется к ней для того, чтобы сорвать поцелуй с тонких губ и что-то тихонько прошептать, улыбаясь. Аксель некрасиво шмыгнул носом, почувствовал, как слезы снова начинают течь по лицу, и подавил всхлип. Он терпеть не мог свою чувствительность. Сколько уже людей становились свидетелями его слез после особо эмоциональных выступлений? Аксель ужасно завидовал тем, кто даже с пренебрежением смотрел все мелодрамы, спокойно реагировал на сентиментальные сцены в книгах и сохранял трезвый рассудок, ругаясь с любимым человеком. Такие гениальные люди ведь наверняка не ревновали тех, кто им не принадлежал. Он застонал от жестокой беспомощности и заставил себя подняться с пола. Открыл форточку, неудачно ударившись локтем, поплелся на кухню, чтобы выпить чего-то теплого. Горло нещадно горело, щеки были мокрыми, и в затылке давило от истерики длиной в полчаса. В тишине полупустой квартиры было хорошо слышно завибрировавший телефон. Аксель не торопился возвращаться в комнату, потому что он примерно представлял, кто мог звонить ему в начале второго ночи, и все варианты были не особо утешительными. Это могли быть его напившиеся приятели, которым стало слишком скучно, это мог быть его агент с какими-то особо важными новостями, а мог быть Максанс. Аксель надеялся, что звонил не он. Для верности подождав, пока телефон перестанет жужжать, Орьян подошел к дивану и посмотрел, от кого пропущенный. Впрочем, звонивший не отличался терпением и сразу скинул смс. Максанс 1:09 Иногда я жалею, что мы не можем ответить на каждое письмо так, как все эти люди того заслуживают. Максанс 1:09 В последнее время мне приходят только дурацкие шапки. Они присылают тебе душераздирающие письма и игрушки для Убы, а мне еду и одежду? Максанс 1:11 Шутка была в том, что меня ставят на один уровень с собакой, спасибо, что оценил. Максанс 1:14 Если ты мне не ответишь, я изведу себя мыслями о том, что ты действительно плачешь, и приеду. Орьян шумно выдохнул и начал быстро набирать ответ. Если Максанс сейчас сорвется к нему, Аксель расклеится окончательно и наговорит вещей, о которых пожалеет утром, если не в следующую секунду. Максанс 1:15 Или ты не хочешь меня видеть? Я плохо умею успокаивать? Акс закатил глаза и присел на диван, осознав, что замер на одном месте, читая сообщения и отвечая на них. Он не мог вспомнить последнего раза, когда так нервничал из-за переписки. Переписки с бывшим. Который достаточно быстро обзавелся девушкой, и с которым они неожиданно снова стали общаться. А недавно даже почти поцеловались. Ладно, возможно, его волнение можно было объяснить. Он подумал еще пару мгновений и полностью стер саркастичную колкость с дурацкими смайликами на конце. Аксель 1:17 Мне уже лучше. Просто хотел с тобой поделиться. Прости, если разбудил. Максанс 1:17 Я рад, что ты написал. Увидимся завтра? Аксель 1:17 Нет, у меня репетиция, потом спектакль. И я уезжаю в Лион на пару дней. Аксель подумал и дописал еще одно предложение: «В Париж вернусь на следующей неделе». Максанс ничего не отвечал уже несколько минут, и Аксель отложил телефон, поежившись от сквозняка. Нужно было ложиться спать, пока он не натворил еще больше глупостей. Все-таки прав был Лео, которому Аксель на общей недавней тусовке признался, что тащится от ресниц Макса и всех вещей, какие он вытворяет своим бесстыжим языком. Лео тогда посетовал на то, что после полуночи фильтр между его мыслями и речевым аппаратом отключается, предлагая ему больше никогда не пить. А ещё поговорить с Максансом. Аксель потряс головой, зажмурился от острой боли, стрельнувшей во лбу, и встал, чтобы перебраться в спальню, когда экран телефона загорелся, показывая новое сообщение. Максанс 1:28 Прости, что долго не отвечал, Брайан опять вылез из своего террариума и отправился на охоту. Максанс 1:29 Я буду надеяться на встречу. В квартире все еще было душно, несмотря на распахнутое окно. Май пробирался в Париж медленно, заполняя цветениями улочки, заставлял напряженно вглядываться в небо, держа под рукой зонт, и только по ночам пышущий от асфальта жар ненадолго сменялся свежей прохладой. Аксель наклонился, подбирая с низкого столика чужую пайту, и поймал в зеркале, стоящем на полу, отражение своих дрожащих губ, играющих желваков и все еще влажных покрасневших глаз. Резко выдохнул, с раздражением отметив то, как прерывисто легкие вытолкнули воздух, и выпрямил спину. Толстовка все еще пахла Максансом. Аксель обнял ткань, вжавшись в нее носом, и уселся на кровать. Иногда поведение Макса вводило его в ступор. Зачем он так себя вел? Почему он все еще его не ненавидит? Зачем выслушал его после всего, что Аксель наговорил, зачем дал понять, что Орьяну стоит перестать себя винить, зачем сейчас грозился приехать и попросил о встрече? Максанс был самым неоднозначным человеком, которого знал Аксель. Его потрясающая внешность, которую Дане-Фовель, кстати, не стесняясь в выражениях, поносил, необъяснимо сочеталась с неуверенностью в себе. Аксель видел много людей, не обладавших и половиной красоты Максанса, которые понятия не имели, что можно любить так, как он. Относиться к окружающему миру по-детски искренно, влюбляться в закаты, животных, в парней и девушек, не задумываясь, что это может быть «неправильно». Аксель помнил, что сам сначала, как все остальные, купился на совершенство черт лица, проникновенный взгляд, и только потом увидел что-то глубже. Аксель замычал в ладони от мрачной тоски, залезшей ему в черепную коробку, в очередной раз возненавидел себя за слабость и съехал по подушке вниз, улегшись на спину. В любом случае, как бы Максанса не воспринимали, сколько теорий в твиттере насчет его чувствительной и ранимой натуры не строили, он все еще оставался собой. Открытым и честным, абсолютно искренним. Если чувствовал, что не справляется, умел попросить о помощи семью или Давида, вслух признавал свою некомпетентность. Сказал Акселю, что любит его, не сомневаясь, не раздумывая, просто поставил однажды перед фактом - а ты как хочешь, Орьян, так с этим и живи. Аксель понятия не имел, откуда у него может быть столько смелости, чтобы быть откровенным. Он сам очень редко разрешал себе окунуться в испытываемые эмоции, чтобы потом как-то это проявить. Наверное, поэтому у них ничего не вышло (это если исключить его собственные истерики). Может, Макс ждал чего-то, что Аксель не смог ему дать. А сейчас у него была Камиль. И, если Аксель правильно помнил, Дане-Фовель говорил, что никогда не изменяет человеку, с которым встречается. Может, его убеждения пошатнулись. Или это всё было враньем, красивыми словами, в которые Орьян - дурак - поверил? Аксель снова заворочался и понял, что если не попробует сейчас уснуть, то промучается до утра. Мысли перед тем, как темнота окутала его, утащив в свой обволакивающий плен, были о том, что Аксель все-таки хорошо узнал Максанса. И, одновременно с этим, недостаточно. *** Аксель пялился на аккуратный круглый глазок двери, который, кажется, очень укоризненно его разглядывал. Он чувствовал себя дураком. Вернулся домой на пару дней раньше, чем рассчитывал, но вместо того, чтобы проведать родителей или поехать к друзьям, он сейчас стоял здесь, подозревая, что если позвонит в звонок, ему может открыть Камиль. Аксель поежился, услышав гулкие раскаты грома где-то вдалеке. Пока что вдалеке. На Париж снова напала лихорадка из внезапных ливней; иногда Акс даже задумывался, неужели когда-нибудь его город затопит? Впрочем, сюда он добрался бы и вплавь. И не сказать, чтобы он понимал, зачем пришел. У него была цель, и слова копились внутри, собираясь в целые поэмы, но Аксель прекрасно помнил, что чувствуя себя неуверенно он может либо шутить, либо молчать, мечтая отскрести в мозгу самый простой вопрос для поддержания разговора. И тем не менее, он здесь. Наверное, просто перестал дурить себе голову и смирился с тем, как сильно он… Максанс распахнул дверь и с удивлением уставился на него. Аксель, залипнув на его ключицах, напряженном прессе, предплечьях, увитых выпуклыми венами, даже не задался вопросом, почему на Максе нет рубашки. В конце концов, Аксель совсем не был против. - Что?.. Что ты тут делаешь? Его голос был хриплым, наверное, после сна; он любил подремать среди дня, восстанавливая силы после своих вечных гулянок по ночам. Но Аксель даже не задумывался, где его герой-любовник («Бывший, - услужливо подсказало сучистое подсознание») шлялся вчера после полуночи. Слишком был рад его сейчас увидеть. Аксель рванулся к нему, преодолев какие-то жалкие полметра, и обхватил лицо Максанса ладонями. Застыл на мгновение, позволив Максу втянуть воздух и, понадеявшись, что его не спустят с лестницы, прижался губами к губам. Они оба замерли, но Аксель, словно глотнувший свежего воздуха, а не того мутного марева, который сейчас висел над их городом, тихонько застонал и начал покрывать быстрыми поцелуями колючий подбородок, уголок рта, родинку над губой, даже чмокнул его в нос. Макс тоже взял его лицо в свои руки и заставил остановиться. Аксель смотрел на него, и от того, насколько он был близко, черты лица немного расплывались, но Орьян смог сфокусироваться на его нахмуренных бровях, искривленной линии рта и зажмурился сам. Конечно. Чего он ждал? Оправдаться можно было только тем, что сейчас его накрыло хуже, чем когда они почти купались в краске, слизывая её с шеи, губ, прилипая спиной к скользкой стене. Хуже, чем когда он первый раз увидел Максанса - и его размазало ударной волной от пересекшихся взглядов. Хуже, чем когда Макс поцеловал его, и он услышал не имя персонажа, а свое собственное. Макс не отстранился и не отодвинул его. Только выдохнул - как-то обреченно, будто сдаваясь - и прижался к его губам. Последнее, о чем Аксель успел подумать было, что он почти забыл, каково это - целовать Максанса Дане-Фовеля. Но Макс обхватил талию своими большими ладонями, подтащил ближе к себе, столкнув их бедра, и заставил его вспомнить. Сердцебиение глушило даже рокот грома, который Аксель слышал где-то на периферии. Максанс напоследок укусил его за нижнюю губу, проехался раскрытой ладонью по плечу, соскользнув пальцами на ключицу, и тронул родинку. Аксель приподнялся на носочки, потерся носом о его щеку и длинно прерывисто выдохнул. Мельком подумал, что нет никаких сил в мире - мистических или реальных - которые могли бы сейчас оттащить его от этого любимого, жаркого, греховного рта… - И что, теперь все твои уверения, что друг без друга нам будет круче некуда, летят нахуй? …кроме его владельца. Ведь лучше было, когда этот замечательный, самый первоклассный на Земле рот был занят делом, а не разговорами. Чем Максанса не устраивало просто целоваться всю жизнь, не тратя драгоценное время на болтовню? Аксель недовольно замычал, когда Макс отошел от него, лишив тепла и опоры; пришлось прислониться к стенке, когда он чуть не завалил шкаф. Стоп, когда это они успели очутиться в квартире? Максанс хлопнул за его спиной дверью, закрыв её на защелку, и Акс почувствовал себя в ловушке. Видимо, очередного разговора всё равно не удастся избежать. Черт побери, его замечательный план (который он собирался привести в действие, убедившись в отсутствии Камиль или любых других претендентов на Дане-Фовеля в его квартире, а не прямо с порога) теперь точно катился, как Макс определил, нахуй. Как с ним объясниться, если язык присох к небу и отказывается шевелиться? Максанс внимательно посмотрел на Акса, считывая состояние, хмыкнул и позвал за собой в спальню. Там он сел на постель, потянув за собой Орьяна, и стал разглядывать паркет. Аксель неловко попытался устроиться на мягкой постели, но вынимать свою руку из чужой, несмотря на то, что ладонь сразу же стала влажной, не хотелось совсем. - Ты ни слова за всё время своего визита не произнес, - раздосадовано сказал Макс, вдруг забрал свою руку и спрятал её в карман штанов. - Мне уже начинать волноваться или сразу везти тебя к врачу? Аксель закатил глаза, но потом подумал, что флиртовать или выебываться сейчас не время, решился сказать Максу всё сразу и даже открыл рот. - Куда ты? - удивлённо спросил он, когда Дане-Фовель поднялся с кровати и порывистым шагом направился к шкафу. - Одеться, - пожал плечами Макс, оглянувшись на него. - Теперь я стал тебя смущать? - осведомился Аксель со смешком. Максанс цокнул языком и оставил его без ответа, начав рыться среди кипы футболок и разноцветных рубашек. Аксель изучил взглядом стены, облупленные рамы окон, отметил новые пластинки в коллекции, пожевал губу и не нашёл сил, чтобы не посмотреть на Макса.
 Тело Максанса всегда вызывало в нём эмоции, которые нельзя было описать даже самыми высокопарными словами. Ему просто хотелось подойти и потрогать. Убедиться, что это реальный человек, а не проецируемая в пространстве картинка.
 Аксель никогда не был помешанным на внешности людей, с которыми общался. Его с детства приучали к мысли, что самое главное находится внутри, а не снаружи. И все же до встречи с Максом Акс не подозревал, что когда-нибудь его будет так сильно крыть всего лишь от взгляда на одного конкретного парня. 
Быть абсолютно честным - даже если бы Максанс выглядел не как само совершенство во плоти, Аксель всё равно полюбил бы его. За его мысли, за его бесконечное всепрощение и бескорыстность, за то, как он относится к детям и к самому Акселю.
 Относился. - Ну так что? Зачем пожаловал? - снова подал голос Макс, успевший накинуть на плечи рубашку, правда, даже не попробовав её застегнуть. - Нет, подожди, дай угадаю. Макс приложил длинный палец к своим невозможным, еще влажным губам, и Аксель сглотнул накопившуюся слюну. Надо же, они поцеловались всего лишь раз, а жажда, вечно мучившая его при взгляде на Максанса, вернулась, будто и не уходила никуда. - А угадывать ты можешь только стоя в дверном проеме? - Орьян улыбнулся. - Макс, что не так? Случилось что? Аксель проследил глазами за тем, как Максанс нервно поправил волосы, и словно зачарованный поднялся с постели, не контролируя собственное желание оказаться хотя бы чуть-чуть ближе к нему, но Макс поднял глаза и будто пригвоздил его ледяным взглядом к месту. - У тебя нужно спросить, что случилось. Ты заехал спросить, как дела? - вежливым тоном, абсолютно не вяжущимся с заострившимися чертами лица, спросил Дане-Фовель. - Решил завезти мне сценарий пятого сезона? Или лично извиниться за свое отсутствие на очередной вечеринке, посвященной окончанию четвертого? - Я… - шокировано начал Аксель. - О, я понял, - кивнул Максанс и Орьяну показалось, что сейчас желваки прорвут его тонкую кожу, покрытую щетиной. - Тебе не дает твоя блондинистая принцесса, и ты решил по-быстрому трахнуться со мной? Аксель почувствовал, как его живот проткнули чем-то очень острым, длинным и большим, но оставили стоять на том же месте, истекая кровью. - О чем ты говоришь? - прохрипел он. - Я не врал тебе, когда сказал, что мы расстались. Еще давно. - Конечно! Конечно, Манон фотки с тобой просто ради кайфа выкладывает, - Максанс с готовностью покачал головой. Мол, какой я идиот, ведь мне всё еще давно объяснили. Акселю стало не по себе. - Максанс, пожалуйста, поверь мне. Мы с Манон уже давно не вместе, расстались, потому что я не хотел быть с ней вместе. Она не заслуживала такого откровенного вранья, я… Я слишком много думал о другом человеке и… - Да ты что, - почти ласково сказал Максанс, и Аксель попятился - так страшно это прозвучало. - И о ком же ты не можешь перестать думать? Может, о том мужике, который тебя облапал после того, как ты пришел ко мне на съемки? - Чего? - недоумевающе переспросил Аксель, забыв страх и свою обиду. Макс совсем свихнулся? Какие мужики? Он никому себя не позволял «лапать», кроме отдельно взятого мудака, который сейчас шипел не хуже своей змеюки. - Макс, у тебя с головой всё в порядке? - У меня только с тобой проблемы, - Макс широко улыбнулся и сократил между ними расстояние, заставив Акселя задирать голову. - Я вот недавно одно видео увидел, как тебя таскал на плече какой-то утырок после твоего выступления. И вспомнил, что когда ты вышел с нашей площадки, тебя чуть не задушил какой-то бородатый идиот. Не он ли это был? Аксель на пару мгновений замер, переваривая информацию, а потом засмеялся и поспешил заглушить свой смех ладонью, вспомнив про то, что они сейчас, вроде как, пытаются не разругаться окончательно. Но разве же он знал, что Макс взбесится и станет припоминать ему встречу с Арманом, про которую Орьян уже успел забыть? Максанс был таким, сколько Аксель его знал и помнил. Мгновенно загорался гневом, вспыхивал, говорил что-то, что потом не отрицал, но извинялся в течение следующих десяти минут. Он был импульсивным. Ярким. Иногда зверски несправедливым. Но отходил и остывал так же быстро, как заводился. Аксель, наверное, боялся открыться именно из-за этой его изменчивости. Максанс был влюблен почти до безумия - иногда ведь даже казалось, что Макс готов убить его, а следом себя - но Акс решил, что это обязательно пройдет. Для Дане-Фовеля. Потому что в длительности собственных чувств он не сомневался. А вот когда Максанс наигрался бы и решил, что им не по пути, Акселю точно пришлось бы в срочном порядке решать, что лучше - веревка и мыло, таблетки или заказной киллер. Но сейчас он о многом передумал, что-то в себе сломал, что-то починил и что-то понял. Убивать Максанса ему больше не хотелось, только себя иногда. Но когда Аксель осознал, что молчать - хуже всех приходящих на ум способов самоубийства, он взял билеты в Париж и приехал сюда. - Чего ты смеешься? - все еще злясь, спросил Максанс. Аксель посмотрел на него, такого милого, даже с горящими от яростной ревности глазами, и понял, что именно в эту секунду он пропал навсегда. - Из-за тебя, - честно ответил Акс и спокойно наблюдал, как Макс недоверчиво искривил губы, а потом расслабился, вальяжно расставив ноги. Только вот из его плеч не исчезло напряжение и готовность хищника к прыжку, который мог бы в одно мгновение догнать свою жертву и вкусно ею зачавкать. - Ну, конечно из-за меня, - Макс снова оскалился. - Я, наивный, решил, что раз ты пришел сам, раз доверился мне и всё рассказал, то есть еще шанс… на что-то. Но может быть я был лишь резервным вариантом? - Максанс склонил голову, гадко ухмыляясь. - Я, Манон, этот замечательный крепкий парень. Сколько еще у тебя в запасе, Аксель? - Да я бы никогда в жизни! - рассердившись из-за таких нелепых подозрений, отрезал Аксель. - Ну, почему же? Ты просто прелесть и, я уверен, у тебя отбоя нет в предложениях разного рода. Да что там! Помнишь, кому из нас принадлежала самая крутая пикап-фраза? - Дане-Фовель покачал головой. - Точно не мне. Так, что… почему нет? Аксель подавил глупое желание спрятать голову между коленей, зажав уши руками, как он делал во время разбушевавшейся грозы, когда был маленьким. Мама, если была не на работе, прижимала его к себе, делясь своим теплом. И единственный человек после мамы, который также прятал его от ненастья в своих объятиях, кто мог заставить Акселя чувствовать спокойствие, абсолютный уют и непереносимую нежность, сейчас стоял напротив, причиняя ему боль. - Я спросил тебя, почему… - Потому что я люблю тебя, - ответил Аксель и отвернулся. Он никогда этого еще ему не говорил. А ведь пришел сюда именно поэтому - сказать, что любит. Стараясь не думать о том, что Макс может ему на это ответить. Или о том, что со своими признаниями он мог слишком задержаться или вообще опоздать. Месяцев так на пять. Воцарившаяся тишина не пугала, он, в принципе, и предполагал, что так будет. Только вот, что произойдет после того, как он признается, а Максанс замолчит, Аксель предугадать не мог. Даже не пытался. Оставалось ждать и надеяться, что если Макс бесится так сильно, ему все еще не все равно. Как было не все равно буквально пару недель назад, когда он нежно, но крепко обнимал Акса, давая почувствовать свою поддержку и заботу. Это ведь что-то значило? Но услышав шаги за спиной, Аксель сжался, пытаясь придумать - что бы такого сказать, и услышал в голове только звенящую тишину. Которую разбил вдребезги раскат грома, оказавшийся вдруг очень громким; Аксель вздрогнул всем телом прямо перед тем, как Макс подло застал его врасплох. Аксель не сдержал громкий вздох и постарался задавить, измельчить в прах томление в животе, медленно стекающее ниже. - Убери лапы, - почти правдоподобно огрызнулся он. Браво, Аксель, что ещё сказать. Тебе вручат все награды киноиндустрии в самое ближайшее время. Максанс хмыкнул выше его уха, даже не собираясь отодвигаться или разомкнуть руки, так до привычного хорошо улёгшиеся Аксу на талию. - Повтори, - потребовал Макс. - Убери руки, - послушался Аксель, ухмыльнувшись. - Не это, - Максанс засмеялся. - Я хочу еще раз услышать, что мой малыш меня любит. - Нет, - после паузы прошептал Аксель, остро ощутив свою беспомощность. Вот он - стоит за спиной, пышет жаром так, что Орьян чувствует температуру чужого тела сквозь несколько слоев ткани. Сжимает пальцами его футболку и, наверняка, широко улыбается. Мужчина мечты. Дьявольски красивый и нежный, иногда слишком грубый и эмоциональный, но, видимо, любящий его, Акселя, хоть он этого и не заслужил. Сказать те самые слова ещё раз означало точно подписать себе смертный приговор. Так порыв еще можно было списать на аффект, помутнение рассудка, страсть, ведь Максанс не мог залезть в его воспоминания и увидеть, как он пытался подобрать правильные слова и прокручивал в своей голове - сука! - целую речь. Чтобы вот так проебаться и выпалить в самый неподходящий момент. Нет, произнести это еще раз он был не готов. Враньё, конечно. Он был как никогда уверен в своих чувствах, и ему хотелось орать об этом на весь мир, но вот Максанс мог счесть его сумасшедшим. Сначала Аксель сам инициировал ту ссору, потом окончательно порвал их отношения, а теперь внезапно говорит то, что Макс хотел услышать от него в ответ еще с февраля? Аксель подумал вдруг, что сейчас всё почти так же, как когда они, до безумия влюбленные, заявились на показ серии вместе и отчаянно пытались не спалиться при сотне с лишним людей. Давид после еще хорошенько их отчитал, считая, что они слишком откровенно друг на друга смотрели и не держали руки при себе, но Аксель видел в его глазах довольный огонек. Они ведь не только радовали догадывавшийся каст своими влюбленными взглядами, но и поднимали рейтинги, и Макс тогда сказал, что ругается Давид только из вредности. Сказал и, не утерпев, крепко обнял, прекрасно понимая, что их могут заметить. Вот тогда, на протяжении двух серий Аксель томился в напряжении, не позволяя себе коснуться Максанса, положить ему голову на плечо даже на самых тяжелых моментах, или хотя бы посмотреть вбок, чтобы увидеть совершенный профиль. Сейчас расслабиться тоже не получалось. Максанс наваливался своим немаленьким весом на плечи, пару раз прошёлся раскрытыми ладонями по бокам, взъерошил ему волосы и дышал в шею. - Повтори то, что ты сказал, - надавил интонацией Макс и потерся носом о его затылок. Аксель задрожал и молча помотал головой. - Блядь, маленький, тебе сложно, что ли? - Иди в жопу, - ляпнул Орьян ослабевшим голосом, отчаянно борясь с желанием откинуть голову на плечо Максансу и говорить, не останавливаясь, всё, что тот попросит. - Обязательно, - пообещал Дане-Фовель и снова обвил руками его талию, прижавшись щекой к горящей от стыда щеке Акселя. - Я тебя не отпущу, пока не скажешь. - Не отпускай, - выдохнул Аксель и закрыл глаза. Он уже достаточно помахал белым флагом, осталось надеяться, что Максанс не выставит его за дверь. Правда, судя по выпуклости, которой Макс крайне красноречиво прижимался к его заднице, сейчас его никуда не выпустят. Ладони беспрепятственно скользнули по ремню, касаясь кромки белой футболки, и прежде, чем Аксель успел выдумать очередную отговорку или хотя бы толкнуть себя от горячего как печка Дане-Фовеля, Макс щелкнул пряжкой и запустил руку ему в штаны. Акселю показалось, что этот момент растянулся на вечность, за которую Макс успел оттянуть тугую резинку боксеров, обхватить ладонью горячий член, неторопливо, основательно потрогав, словно заново знакомясь, и царапнуть ногтем головку. Акселя выгнуло. Он прижался затылком к плечу, а задницей к паху Максанса, очень явно предлагая себя, а когда снова смог соображать и попытался вырваться, Макс схватил его свободной рукой за шею, призывая не дергаться. Аксель постарался не думать о том, что нуждающийся, почти призывный скулеж - это звуки, которые он издает сам. - Сладкий, - бормотал Максанс ему в плечо, прихватывая губами кожу. - Какой же ты вкусный, детка. Я так тебя хочу. Макс перестал сдавливать его горло, из которого вырывались уже почти всхлипы, и погладил часто вздымающуюся грудь, сжал правый сосок, замер ладонью на животе. Аксель, распаленный, доведенный до предела, уже почти ничего не соображал и не знал, за что может удержаться. Поэтому запустил одну руку Максу в волосы, сжимая в кулаке, и застонал, не заботясь, что его могут услышать. Максанс всегда говорил, что любит то, какой Аксель громкий. В постели. Из-за него, в частности. Аксель засипел, толкаясь навстречу ладони и возвращаясь назад, к прижимающемуся сзади крепкому члену, который до безумия хотелось ощутить в себе. Максанс вернул ладонь на шею, сжал, и стал дрочить ему еще быстрее. - Кончай, малыш, - рыкнул Максанс, - ну! Мир закружился, сосредоточившись в небольшой комнате квартиры Максанса Дане-Фовеля, и взорвался разноцветными конфетти, утягивая Акселя за собой в тягучую как патока черноту. Пару мгновений он почти висел на руках у Макса, не ощущая своего тела. Максанс повернул его лицом к себе, заставив ощущать себя послушной куклой, нежно попросил приоткрыть рот. И сразу же забрался внутрь языком, явно не планируя возвращать размягчившиеся мозги Орьяна в норму. Когда Аксель понял, что мышцы в ногах перестали напоминать растаявшее мороженное, и увидел, как Макс облизывает свои пальцы, то толкнул Дане-Фовеля на кровать. Аксель переступил через спавшие джинсы, устроился у него на коленях, поерзав, чтобы твердый член Максанса находился прямо между ягодиц, и увидел, что Макс сдерживается из последних сил, впиваясь пальцами ему в бедра. Аксель, все еще немного хмельной, улыбнулся и не дал себя поцеловать, играя теперь в собственную игру. Сколько там он встречался с Камиль? Аксель был уверен, что сможет сделать так, чтобы Максанс забыл о её существовании вообще. Он коснулся губами покрасневшего уха и лизнул мочку, почувствовав, как узкое колечко метала холодит язык. Дурея от вседозволенности, он укусил Макса за шею рядом с беззащитным кадыком и застонал, когда Максанс, явно устав ждать, с оттяжкой шлепнул его несколько раз по заднице, защищенной только тонким слоем ткани трусов. Максанс грубо оттянул в сторону ягодицу, дразня, потер через ткань сухую дырку, и Аксель чуть снова не потерял контроль. Он вцепился зубами в губы Максанса, надеясь, что делает достаточно больно, и сполз поцелуями ниже, заставив Дане-Фовеля убрать от него руки. Он сжал в руке разноцветную ткань рубашки, прижался губами к выступающим ребрам и шепнул в подрагивающий от напряжения живот: - Зря одевался. Макс хмыкнул, но Аксель тут же упал на колени, не ощутив боли от приземления, и стал судорожно дергать не поддающуюся молнию на штанах. Когда справился и уже ощутил фантомный соленый привкус на языке, он поднял глаза на Макса, который выглядел совсем пьяным. Тяжело дышал, сгреб в горсть сбившуюся простынь, и не отрываясь смотрел ему в глаза, иногда спускаясь бешеным, каким-то алчущим взглядом на влажные губы. Аксель приоткрыл рот, зная, как сейчас выглядит, снова сфокусировался на красивом ровном члене. Сглотнул слюну и провел языком сразу по всей длине, слыша, будто издалека, долгий стон на выдохе. Он скучал. Как же он скучал. - Блядь, - внезапно сказал Максанс, когда они закончили второй раунд и решили отдышаться. Аксель чувствовал, как его клонит в сон, но одно слово, произнесенное Максом, пробрало Орьяна до кончиков пальцев. Неужели Макс сейчас скажет, что всё это было ошибкой, и теперь он точно уверен и ничего общего с ним иметь не хочет, и находиться рядом сейчас… Максанс повернул голову, погладил по щеке и притерся своим носом к его. Аксель затаил дыхание. Если всё это было изощренным способом отомстить, чтобы сейчас сообщить ему, что Макс передумал и больше не любит, Аксель снимет шляпу перед его актерской игрой. А потом ляжет и сдохнет в ту же секунду. Макс, видимо, уловил густеющее в воздухе напряжение, нахмурился и облизал губы. - Я как-то не подумал об этом. - О чем? - Аксель постарался звучать беззаботно, но голос скрипел и не слушался. Максанс внимательно вгляделся в его искусственно натянутую улыбку и пожал плечом. - О том, что ты теперь снова будешь разводить срач у меня в квартире. Но это ничего, я же тебя… Ай, сука, Аксель! Ты чего? Какого хуя ты решил придушить меня подушкой?