Месяц спустя
Говорят, любовь меняет человека. Кого-то в лучшую, кого-то в худшую сторону. Сейчас Ник стремительно меняется. Он хочет быть выше в глазах Ягера, хочет быть лучше прошлого себя. Молодой человек воспитывает в себе ответственность и спокойствие, что уже очень хорошо. Коля даже устроился на работу — теперь он квалифицированный фотограф. А дружба с Клаусом крепчает с каждым днём. Нельзя сказать, что они хорошие друзья. Лучшие друзья. Как всего за полтора месяца парни успели так сдружиться? И помешает ли их дружбе признание в любви, которое Ивушкин готовится сказать уже через неделю? Да, чувства могут быть отвергнуты. Но глава Минобороны должен понять.***
Четверг. У Клауса очередной выходной, который он хочет провести в компании уже лучшего друга. Звонок. Не отвечает, что очень странно. Может быть, ещё на работе? Но даже если и так, Коля никогда не пропускает звонки. Нужно съездить и проверить, что же случилось. Медлить было нельзя, страшные мысли, беспрестанно мелькавшие в голове, лишь подгоняли ехать быстрее. Сердце бьётся в просто бешеном темпе, руки трясутся, еле поворачивая руль автомобиля. В скором времени, стоя у квартиры Николая, Ягер поворачивает ручку двери. Но она закрыта. Сколько бы раз не стучал мужчина в дверь — в ответ лишь тишина. Это лишь нагнетало и без того тяжёлую атмосферу. Позвонить ещё раз? Не берёт. Недолго думая, немец буквально начинает сходить с ума и решается на отчаянный поступок — выламывать дверь. Получается лишь с одиннадцатой попытки. Что-то мне подсказывает, у Клауса неделю будут болеть руки. Но сейчас не до этого. Дверь падает, Николаус вбегает в квартиру и лишь в ванной комнате обнаруживает обездвиженное тело. Мужчина подбежал к ванне и схватил руку, вытерпев пробежавшее по телу стадо мурашек. На запястьях красовались и кровоточили глубокие раны, алыми каплями стекая вниз по локтю и добавляя красные оттенки в и так окрашенную воду. Благо тело было ещё тёплым, но с каждой минутой пульс уменьшался. Николаус оказывает первую помощь. Венозное кровотечение лучше всего останавливать давящей повязкой. Но в нашем случае таковой не оказалось, поэтому Ягер сразу же прижимает пальцами кровоточащие участки и свободной рукой набирает номер скорой помощи. — Всё будет хорошо, Коля... Всё будет в порядке. Только не уходи от меня, мой милый... Не уходи... — ласково шепчет немец, глядя на тело и теряя спокойствие.***
Сейчас Ивушкин находится в реанимации. Вокруг него вертятся хирурги и медсёстры, всё опутано проводами. Приборы — словно тихий реанимационный ужас... Не громко, но уверенно и постоянно, на разные тона и лады. Парень переживает первичную хирургическую обработку ран. Далее перевязка, восполнение кровопотери кровозаменяющими жидкостями, применение антибиотиков широкого спектра действия. В любом случае, всё прошло нормально. Коля пролежал здесь около двух часов.***
Всё это время, словно преданный пёс, на скамье сидел глава Минобороны и ждал результатов. Сдерживать себя и свои эмоции было почти невозможно, но вот из отделения реанимации выходит главный хирург и подходит к Ягеру. — Пациент будет жить. Операция прошла успешно, — выдохнув, произнёс хирург и поправил халат. — Можно к нему сейчас? — в первую очередь спросил Клаус, резко встав со скамьи. — Не сегодня. Приходите через два дня. Кстати, кем Вы ему приходитесь? — хирург посмотрел на мужчину с подозрением. — Сводный брат. С каких пор мне нельзя посетить своего любимого? Брата, — выпалил Николаус и взглянул в глаза напротив. Его щёки чуть порозовели. — Я уже сказал, что не сегодня, — строго спросил врач. Ягер пытался найти удостоверение личности. Но не обнаружив нужных документов, всё равно гордо объявил: "Глава министерства обороны Германии. Я имею все полномочия...". Заметив странный взгляд на себе, прервал предложение. — Да хоть инопланетянин! Как я говорил, приходите через два дня. Пациенту нужен отдых, особенно после такой операции! Всего доброго. Всю дорогу домой немец пытался контролировать свои эмоции, но выходило отвратительно. Когда же он перешёл порог собственного дома, его ватные ноги решили не доносить хозяина до спальни и Ягер рухнул на пол, содрогаясь от тихого плача.