Сатана

Олег Николаевич Вишневский, прокурор Ленинграда, был лучшим другом отца Игоря. Когда тот попал в серьёзную автокатастрофу, Вишневский буквально вытащил Сергея с того света, подключив связи и взяв на себя все расходы. Когда, спустя пять лет, Францев-старший скончался, Олег Николаевич очень помогал его вдове. Этот человек всегда был вхож в дом Францевых, поэтому, когда, полгода назад, он попросил Игоря помочь в одном запутанном расследовании, психиатр согласился. Это было непросто, но Францев смог выйти победителем. Вишневский был в восторге от неожиданно открывшегося таланта Игоря, поскольку мужчина справился с делом, которое не могли распутать маститые следователи. — Ты слышал о том, что творится в Архангельске? — глядя прямо в глаза психиатру, спросил Вишневский. — По телевизору всё время трубят об этом. — На счету этого серийного убийцы уже тридцать жертв. Ситуация плачевна. Недавно был казнён осуждённый человек, сознавшийся во всех эпизодах. Почти сразу же убийства возобновились. Следователи бессильны, количество трупов растёт. Без твоего особого метода не обойтись, — Вишневский потёр седые усы, протягивая Францеву жёлтую папку. Игорь взял её. Внутри находились фотографии жертв. Зрелище, конечно, не для слабонервных: склизкий позеленевший труп, поеденный рыбами; обезглавленное тело девочки-подростка; труп мужчины с толстой палкой, воткнутой в анальное отверстие; разрубленная пополам женщина; девочка с вырезанными кишками… — Он насилует своих жертв, иногда по несколько раз, затем убивает. Были эпизоды, когда он насиловал уже мёртвое тело, — Олег Николаевич казался по-настоящему расстроенным, — Игорь, обещаю не обидеть деньгами, все расходы беру на себя. Архангельск ждёт от нас лучшего сыщика. Я прошу полететь туда именно тебя. Францеву не очень-то хотелось срываться с места и кидаться на поиски серийного убийцы, хотя огонёк азарта в душе уже загорелся. Всё же, у него было много дел здесь, в больнице. Но отказать Вишневскому Игорь не мог: — Когда вылетать? — Завтра, самолёт в шесть вечера. Пулково-1, — мужчина тут же оживился и радостно улыбнулся, — в пять, возле касс, тебя будет ждать наш консультант Александр Сидоров. Он будет моим представителем, можешь полностью ему доверять. С твоим начальником я сейчас договорюсь. — Что ж, попробуем. Вишневский достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его психиатру: — Аванс и командировочные. Перехвачены разными резиночками, разберёшься. Всю подробную информацию тебе предоставит Александр. Сможешь ознакомиться во время полёта. Есть вопросы? — Пока нет. — Тогда удачной работы. И спасибо, — встав, Олег Николаевич протянул мужчине руку. Тот привстал и пожал её. Когда дверь за Вишневским закрылась, психиатр тяжело вздохнул и убрал папку и конверт с деньгами в ящик стола. Выйдя из кабинета, закрыл дверь на ключ и спустился в столовую. На завтрак у больных была овсянка, бутерброд с сыром и компот, а врачи могли позволить себе более интересное меню. Францев взял шницель с пюре и овощной салат. Когда с едой было покончено, Игорь вернулся в свой кабинет и позвонил Родиону Ротмистрову. Этот человек последние полгода посвящал только своей диссертации, но именно он подменял Францева, когда тот вынужденно отсутствовал. Договорившись, что послезавтра Родион выйдет вместо него, Игорь положил трубку и хотел было достать фотографии жертв, чтобы ещё раз посмотреть, как в дверь громко постучали. — Входите. В кабинет вошла пара. Женщина была худой, но довольно изящной. У неё были впалые щеки, вытянутое лицо, чуть курносый нос и большие синие глаза. Мужчина был плотного телосложения, с залысинами и бегающими бледно-серыми глазами. На обоих красовались дорогие джинсовые костюмы, явно импорт. — Добрый день. Доктор Францев? — заискивающе произнесла женщина, улыбаясь. — Добрый день. Что вы хотели? — Здравствуйте, — прикрыв за собой дверь, тихо проговорил мужчина. — Меня зовут Ольга Яковлевна Серовская, а это мой супруг Никита Петрович. Мы пришли поговорить с вами насчёт Лады Ситкиной. Игорь изумлённо изогнул бровь, взирая на нежданных гостей. Ситкина жила в психоневрологическом интернате, находящемся неподалёку от больницы. Туда попадали люди с серьёзными психическими заболеваниями, которые остались без присмотра и опеки. — Что ж, прошу, — психиатр жестом пригласил супругов присесть. Они в нерешительности опустились на диванчик, стоящий возле окна. — У нас есть сын… Славик… Он познакомился с Ладой в театре около трёх месяцев назад, — нервно теребя лакированную ручку сумочки, начала дама, — и стал отдавать ей дорогие подарки, которые мы покупали ему. Ему! Джинсы, часы, куртка, кеды и ещё много чего. Понимаете, это неправильно… Мальчику всего восемнадцать, он не должен делать такие дорогие подарки… — А при чём здесь я? — разведя руками, поинтересовался Францев. — Ведь именно вы лечили Ладу, — несколько извиняющимся тоном ответила Серовская, — вы можете повлиять на неё… пусть отдаст всё, что ей подарил наш сын. — Лада, конечно, хорошая девочка… — замямлил Никита Петрович. — Но мы не знали, что она больна. Она поужинала вместе с нами, всё было хорошо, а потом сын сообщил, что влюблён в неё, несмотря на то, что она больна шизофренией, вдобавок круглая сирота. Мой муж дипломат. Я — известная художница. Поймите, это не наш уровень… — замолчав, женщина закусила угол губ. — Пусть оставит в покое Славика. Пусть даст ему нормально жить. Францев долго смотрел сперва на одного родителя, потом на другого. Когда он заговорил, его голос звучал холодно и отстранённо: — Я поговорю с Ладой. Но окончательное решение будет только за ней. — Спасибо большое! — радостно заулыбалась Ольга Яковлевна. — Наш мальчик очень добросердечен и талантлив. Он пожалел Ладу, а она нафантазировала… — негромко добавил Серовский, нежно сжимая ладонь жены в своей. — Всё? — резковато спросил Францев. — Или что-то ещё? — Всё… Спасибо огромное! — прижимая руки к груди, Серовская встала. Мужчина потянул супругу к дверям, произнося слова благодарности, словно молитву. Выходили они спиной к проходу, неотрывно глядя на психиатра. Видимо, настолько боялись связываться с «больной», что посчитали согласие Игоря помочь чуть ли не благодатью Господа. Францев хмуро посмотрел на голубой телефонный аппарат, стоящий на столе. Что делать, придётся звонить. Набрав номер интерната, попросил администраторшу найти Ситкину. До прихода Лады мужчина рассматривал фотографии трупов. В папке их было всего десять, но этого было достаточно, чтобы впечатлиться. Спустя полчаса в кабинете возникла невысокая девушка с короткой стрижкой. У неё были каштановые волосы, очень бледная кожа, шрам на левой щеке и грустные зелёные глаза. Почёсывая руки, Лада вопросительно взирала на доктора. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, когда Ситкина села. — Я… нормально… А что? — речь девушки была затруднена, она едва заметно растягивала гласные и говорила слегка замедленно. Но обычный человек мог подумать, что это просто особенность произношения, а не последствия тяжёлого психического заболевания и не менее тяжёлого лечения. — Ничего не болит? Не беспокоит? — улыбнувшись, бархатистым тоном спросил Францев своим по-мужски притягательным, умиротворяющим баритоном. — Голова иногда побаливает, не очень часто… — почесав плечо сквозь ткань белой футболки, задумчиво отозвалась Лада. — Что принимаешь от головной боли? — Медсестра Ксюша даёт мне половинку анальгина. — Помогает? — Да… — Лада, ты сейчас учишься? Помнится, ты поступала в кулинарный техникум. — Да, поступила. Вот в сентябре пойду на первые занятия. — И кем ты будешь после окончания? — Поваром-кондитером… — медленно моргая, ответила девушка и почесала нос. — Ты знакома с неким Вячеславом? — Со Славиком? Да, — на абсолютно белых щеках Лады вспыхнул лёгкий румянец. — Он дарит тебе подарки, верно? — осторожно спросил Францев. — Да, он очень добрый и щедрый. — Я хочу, чтобы ты прислушалась к моим словам и приняла их. — Что-то случилось? — Ты взрослый человек, буду говорить с тобой откровенно, — мысленно проклиная Серовских, вкрадчиво заговорил Игорь, — здесь были родители Славы. Они считают, что он поступает неправильно, отдавая свои вещи тебе. Их можно понять: они их заработали… — Странно… — рассеянно произнесла Лада, будто бы не слыша Францева. — Что? — Мне казалось, я им понравилась… — тихо ответила Ситкина. — Есть люди, которым деньги нравятся куда больше. Но не нам с тобой их судить. — Я отдам все подарки Славы. Сюда принести? — отстранённо и задумчиво спросила Лада. — Можешь сюда, можешь отдать Вячеславу. — Знаете, я не удивлена… Меня бы больше удивило другое, — тряхнув головой, тихо заговорила девушка, — кто пустит шизофреничку в свой дом? Я понимаю, как это страшно для простых людей. Ждать нового психоза, дрожа и боясь, что шизик накинется с ножом… — Есть люди, которых не пугают подобные вещи. — Но это не родители Славика. А он очень к матери привязан. И отличник. Поступил в лучший университет. Мне стоило знать… впрочем… кто же знал… Мы ведь с ним не пара, да? — Лада, подобное ты должна решить самостоятельно. Ведь это ваши отношения. Славы и твои. — А если я не смогу решить? — Ты всё сможешь. …Приехав домой, Францев первым делом выпил стакан холодной минеральной воды «Нарзан». В кухню, оклеенную голубыми обоями, лился персиковый закатный свет солнца. Игорь открыл окно, впуская в него запах летнего вечера. Он жил на улице Энгельса, в доме № 47. Грустное трёхэтажное здание, выстроенное в пятидесятом году, являлось типичным представителем небезызвестного стиля «сталинский ампир». Приняв душ, Игорь облачился в белый махровый халат. Усевшись перед телевизором в гостиной, вытянул влажные ноги и расслабленно откинулся на спинку дивана. Вода стекала по волосам, доходящим до середины шеи и обласкивала кожу спины. Бойкая дикторша рассказывала об очередном нападении архангельского маньяка. Францев озабоченно подумал, что вскоре ему предстоит окунуться в это мрачное дело. Справится ли? Звонок в дверь. Игорь поспешил открыть. На пороге стоял Константин. По нехорошей улыбочке и странному взгляду Францев понял, что он снова настроен выяснять отношения. — Впустишь? — хрипло спросил Потехин. Игорь отошёл в сторону, и уже через несколько секунд они стояли в коридоре почти нос к носу. — Игорёк, ты же понимаешь, что наши отношения нельзя взять и убить? Они нечто большее, чем обычный романчик. Не пытайся… — Ты сам решил уйти, — напомнил Францев. — Ты ведь знаешь, что всё было совсем не так. — Теперь уже не имеет значения, как всё было, — устало отозвался Игорь. Месяц назад Потехин окончательно ушёл из жизни Францева. Оказавшись на свободе, он быстро заскучал по бывшему партнёру, но решил подождать. За время ожидания желание вернуться стало только сильнее, в то время как Игорь окончательно разочаровался и остыл. И вот Потехин снова хочет быть с ним, пытается объяснить свою ошибку, а психиатр «не слышит». — Давай прекратим этот разговор. Костя, не приходи больше, — поморщившись, хрипло попросил Францев. — Ты же будешь локти кусать. Вспомни, как нам было хорошо вместе, — прошептал Костя, делая шаг вперёд и крепко обнимая психиатра. Тот фыркнул и упёрся ладонями в его плечи. Потехин переместил одну руку на талию врача, вторую просунул под ткань халата, оглаживая бедро. — Я ужасно скучаю… Хватка становилась всё агрессивнее. Францеву ничего не оставалось, кроме как заехать бывшему партнёру кулаком по морде. — Зря ты так… — прохрипел Потехин, вытирая кровь с губ. — Всё! Не появляйся здесь больше, — процедил психиатр сквозь зубы и вытолкал Константина за дверь. Оставшись в одиночестве, он облегчённо выдохнул и направился в комнату. Нужно было собрать чемодан.