Сатана

Тридцать убийств. Первое датировалось вторым июля восьмидесятого года. Игорь опустился в кресло у окна и начал читать информацию по самому первому эпизоду: «Костикова Кристина Валерьевна, 16 лет, учащаяся среднеобразовательной школы № 92. Труп был обнаружен на территории заброшенного комбината «Знамя», 03.07.1980 года, в 15:40. Судмедэкспертом было установлено, что школьница была убита 02.07., в интервале между 02:00 и 03:00 часами ночи. Преступник изнасиловал Костикову вагинально и анально, после чего задушил её шарфом. На ягодицах и грудях потерпевшей отсутствовали мягкие ткани, что указывало на возможный акт каннибализма». Игорь перевёл взгляд в окно. Летние сумерки, прекрасные в своей таинственности, окутывали Архангельск в светло-сиреневый свет. Настоящая услада для глаз. Францев представил кровожадного мужчину, который под покровом ночи встретил шестнадцатилетнюю девочку, и, словно хищное животное, ощутил жажду крови, неимоверный голод. «Такое большое количество эпизодов говорит о том, что убийца достаточно молод. Его неуловимость и полное отсутствие следов на местах преступлений указывают на то, что он, скорее всего, является коренным жителем города и очень хорошо его знает. С большинством жертв убийца не был знаком, но были и те, кто знал его». Записав свои мысли в блокнот, Францев перевернул страницу материалов дела. Его взгляду предстали отвратительные фотографии: растерзанное тело девочки, залитое кровью. Игорь задержался цепким взглядом на каждой из них, затем прочитал краткое досье по второму преступлению, которое следственные органы относили к этой серии убийств: «Бальзановский Дмитрий Александрович, 23 года, художник. Его труп был обнаружен в лесопарковой зоне 13.08.1980 года. Судмедэкспертом было установлено, что Бальзановский был убит 30.07.1980 года, в интервале между 16:00 и 18:00 часами. Был трижды изнасилован и расчленён. У трупа отсутствовала печень». На фотографии, которая была прикреплена к тексту, были запечатлены куски человеческого мяса, отрубленные руки, нога, голова и корпус. Судя по состоянию кожи, уже началось активное разложение тела. Францев отложил документы на подоконник и встал, чтобы немного размяться и пройтись из одного угла номера в другой. Стоило ему дойти до двери, как в неё кто-то постучал. Францев отворил. В коридоре, слегка улыбаясь, стоял Бруннер. Сегодня после обеда они вместе приехали в гостиницу, договорившись встретиться чуть позже. — Может, выпьем? Внизу неплохой бар, — предложил «немец». — Идём, — буркнул психиатр, ощущая желание немного отвлечься от ужасных картинок с мест преступления. На первом этаже действительно находился бар «Чайка». На окнах висели тяжёлые красные шторы, звучала ненавязчивая музыка, пахло кофе и шоколадом. За тёмно-коричневыми столиками сидели постояльцы гостиницы, негромко переговариваясь. Люди здесь были в основном деловые и довольно-таки зажиточные. За прилавком, который находился рядом с барной стойкой, стояла грузная, но симпатичная женщина средних лет. За стеклом этого «буфета» наблюдались торты, пирожные, бутерброды с рыбой, колбасой и сыром. Францев и Бруннер заказали по порции коньяка. Немного подумав, Игорь взял себе ещё и пирожное «Лужок», которое очень уж привлекло внешним видом: в шоколадной песочной корзиночке лежали розовые и жёлтые цветы из крема, а на них лежала толстая полосатая пчёлка, сделанная из мёда и молочного шоколада. — Как долго ты пробудешь в Архангельске? — спросил Зигфрид, делая глоток коньяка, когда они уже присели за самый дальний столик. — Не знаю. Это зависит от того, как быстро я сделаю свою работу. А ты? — Ещё неделю. Потом домой, а там и отпуск. — Думаю, что моя работа займёт больше времени, — Игорь поднёс пирожное к губам и откусил половину от медово-шоколадной пчёлки. Вкусно. — А чем ты тут занимаешься? Консультации? — положив в рот дольку лимона, Зигфрид слегка зажмурился. — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Францев. — А я позавчера навестил старого знакомого. Оказалось, этот маньяк добрался и до него: его сестра оказалась одной из жертв. Ты, наверное, понимаешь, о ком я? — отведя взгляд в окно, Бруннер сделал ещё один глоток коньяка. — Да, понимаю, — психиатр постарался скрыть удивление. — Как давно это случилось? — Два года назад. А ублюдка до сих пор не нашли. Представляешь? — Это ужасно, Зигфрид. — Он утверждает, что знает, кто истязал его сестру, но милиция и слушать его не стала. Еле сдерживается от самосуда, — вздохнув, Бруннер залпом допил свою порцию алкоголя. — Поломанный человек, в общем. — А ты… мог бы познакомить меня с ним? — смахнув с уголка губ крошки, тихо спросил Игорь. — Зачем? — Зигфрид удивлённо посмотрел в серые глаза Игоря. Францев почему-то чувствовал, что может доверять этому человеку. Пусть это было достаточно легкомысленно, но психиатру всегда была присущая некая азартность, поэтому он решил рассказать правду: — Я занимаюсь этим расследованием. Неофициально. — Ого! По просьбе близких одной из жертв? — Нет, по просьбе кое-кого свыше, — хмыкнув, Францев указал на потолок. Бруннер присвистнул, не сводя поражённого взгляда с психиатра. — Так что? Познакомишь меня с ним? — Без проблем. Завтра в три часа дня у меня встреча со здешними технологами, а потом я свободен. — Прекрасно. Мы всё успеем. Какое-то время они ещё разговаривали, а потом попрощались и разошлись по своим номерам. Францев ощущал лёгкое волнение от того, что раскрылся перед Зигфридом и понимал, что где-то в глубине души ему хотелось произвести впечатление на этого очаровательного мужчину.

***

Желтков Евгений Фёдорович действительно оказался человеком сломленным. Сутулый, с синяками под глазами, он смотрел на пришедших к нему гостей злобно, затравленно. Он жил в маленькой квартирке на окраине Архангельска, носил вытянутые трико и майку, давно не брился и не мылся, а под столиком валялись несколько бутылок из-под водки. — Я занимаюсь поиском маньяка, который держит в страхе весь город. Вы пострадали от его рук, верно? — произнёс Францев, опускаясь на табуретку. — Да. Он мою сестру Светку порешил, — мрачно ответил Желтков, тупо глядя в пустой гранёный стакан. — Только чего его искать-то? Я сто раз говорил вашим, кто виноват в её смерти. — Кто? — Замятин, конечно! Если вы его не поймаете, я его своими руками придушу, падлу! — крикнул Желтков, ударяя кулаком по столу. Игоря окатило запахом перегара. — У вас есть доказательства его причастности к убийству Светланы? — Он мне так отомстил! За то, что я, а не он, получил место старшего бухгалтера! Мы ведь вместе работали… Мы были друзьями… А как только меня повысили, а его сократили — вся дружба полетела нахуй! Он завидовал мне и ненавидел меня. — Я бы хотел побеседовать с ним. Скажете его адрес? — Горького, дом тридцать второй, квартира пятнадцать. Только с ним не беседовать надо, его надо хватать и за решётку! — было заметно, что Евгению становится всё сложнее говорить внятно и разборчиво. Он уже немало выпил до появления своего старого приятеля с психиатром. Францев и Бруннер покинули его квартиру. Медленно пересекая двор, они вышли на шумную улицу. Зигфрид покачал головой: — Извини. Когда я с ним виделся, он был трезв. Но тоже говорил о каком-то Замятине. — Сейчас у меня встреча… это связано с расследованием. После неё поеду к Замятину. Спасибо, что познакомил меня с Желтковым, — на последнем слове Францев сжал плечо мужчины. — Поужинаем вместе? — помолчав, тихо спросил Бруннер. — Сегодня слишком много дел, извини. Давай в другой раз? — отозвался психиатр и зашагал прочь. …Евдокия Полицаева улыбнулась Францеву, пропуская его в квартиру, но в её взгляде читалась тревога. — Думаю, это место подойдёт. Буду обращаться на «ты». Хорошо? Ложись, — миролюбиво произнёс психиатр, указывая на диван в гостиной. Девушка помялась немного, после чего неспешно выполнила просьбу. — Руки вдоль туловища. Расслабься. Закрой глаза, — голос Игоря звучал обволакивающе и размеренно. Мужчина бесшумно опустился в кресло и достал из кармана синего пиджака круглые часы. Открыв пузатую крышку, он нажал на кнопку секундомера и по комнате разлился мерный стук. — Вслушивайся в этот звук. Твоё сердце стучит точно так же. По твоим венам разливается покой и тепло. Евдокия, ты чувствуешь его? — Чувствую… — Перенесись в тот день, когда произошло убийство Виолетты. Медленно плыви на облаках сквозь этот успокаивающий стук… — Я вижу тот вечер, — прошептала Полицаева, облизывая вмиг пересохшие губы. — Я лежу на кровати и читаю «Два капитана» Каверина… — Прекрасно, продолжай… — Бабушка принесла мне котлету и гречневую кашу. Она улыбается и говорит, что пойдёт домой, как только наведёт порядок на кухне. Она живёт поблизости, в соседнем дворе… — Ужин вкусный? — Да, очень вкусный. Я всё съела. Бабушка волнуется, ведь по городу разгуливает убийца. Она сказала, что закроет дверь в мою комнату, а ключ оставит «там же, где всегда». Она помнит недавнее убийство, когда негодяй проник в такой же частный дом и изнасиловал беременную женщину. Ей кажется, что если запереть ещё и дверь в комнату, то это обезопасит меня. Какое-то время стояла тишина, нарушаемая только ритмичным тук-тук-тук… — Она ушла, я продолжила чтение. Примерно через час в дом вошла Виолетта. Она обнаружила, что бабушка не оставила ключ, где должна была. Забыла. Это означало, что до утра я не смогу доковылять до туалета и попить воды. Меня это немного расстроило. — Почему ты прикована к постели? — Нога сломана. Болит. — Что делает Виолетта? — Она поискала ключ, потом наступила тишина. Наверное, она находилась на кухне. И вдруг… быстрый бег, грохот, ужасные вопли! Я с трудом встала с кровати и начала стучать в дверь, звать её. Чуть позже пришло понимание, что именно там происходит. Мне было очень страшно, — девушка учащённо дышала, на её лбу заблестели капли пота. — Ты слышишь голос преступника? — Да, но слов не разобрать. Он сказал всего одну фразу. Всё затмевают крики сестры. Я не могу ей помочь! Смотрю на окно, а там решётки! Открываю его, ору, но никто не слышит — наш дом в отдалении! Это тупик! Потом она затихает и я слышу невероятные звуки, словно что-то рубят… я представляю эту картину и забиваюсь в угол. Плачу, забыв о больной ноге! Я не знаю, сколько проходит времени, но вдруг становится тихо. Я поднимаю взгляд и вижу движение у окна! Меня трясёт от ужаса! Я вскакиваю и добираюсь до него… — Евдокия уже перешла на крик. — Мужчина растворяется в метели… — Опиши этого мужчину. — Он среднего телосложения, но ближе к худому. На нём фуфайка, тёмные штаны, валенки и меховая шапка-ушанка. У него широкий шаг. — Отмотай воспоминание на пару мгновений назад. Ты поднимаешь голову и видишь движение у окна. Стоп-кадр. — Это доли секунды… Вижу щёку… Но лица не вижу, нет… — Это не страшно, не переживай. В его шаге есть что-то странное? — Кажется, нет. Видимость плохая, ведь метель разыгралась… — Хорошо, — Францев откинулся на спинку кресла и закусил угол губ. — Давай отправимся дальше. Вспомни, кто посещал ваш дом за неделю, за две до этого ужасного события? — Подруги матери с мужьями. — Они ваши соседи? — Нет, все живут в разных концах города. Заходил дед Кондрат, приносил домашний творог. — А как часто приходила бабушка? — Да почти каждый день. — Замечательно. Я досчитаю до десяти и ты вернёшься в гостиную своей квартиры. Итак, один… — досчитав до десяти, Францев закрыл крышку часов и убрал их. Евдокия распахнула глаза и сонно огляделась. — Вы смогли выяснить что-нибудь важное? — спросила она слабым голосом, с надеждой глядя на психиатра. — Возможно. Все результаты будут позже. Пока лежи, отдыхай. Францев не мог недооценивать результаты этого сеанса гипноза. Именно он пролил свет на одну маленькую деталь, которая очень заинтересовала мужчину. Он думал об этом, рассматривая улочки Архангельска, утопающие в яркой зелени деревьев. Всё, что рассказала Полицаева, картинками всплывало в его мозгу. И когда объявили нужную остановку, он вышел из автобуса в чуть рассеянном состоянии. Добравшись до дома Замятина и отыскав его квартиру, он с удивлением узнал, что мужчина скончался в апреле этого года. Его сожительница, покачивая коляску с грудным ребёнком, устало сообщила: — Попал под машину. Был нетрезв. Скончался по дороге в больницу. — Он злоупотреблял спиртным? — Нет, в тот день у них на работе был чей-то юбилей. — Вы знаете гражданина Желткова? — Нет. Ни разу не слышала о нём. Францев попрощался с женщиной и вышел на улицу. Было около восьми часов вечера, следовало возвращаться в гостиницу. Мужчина прошёл несколько остановок пешком, соблазнившись располагающей летней погодой, а потом сел в красный автобус, который отвёз его в «Север».