***
На испанскую столицу опустилась темнота. Мадридцы от мала до велика высыпали на улицу. Кто-то шёл на романтическое свидание, кто-то хотел просто погулять по улицам с семьёй или друзьями. Но Карвахаль не хотел видеть этой радости. Он взял в руки мобильник. Все странички футболиста в социальных сетях были заполнены угрожающими сообщениями на английском языке: «Мы тебя убьём!», «Ты убийца!», «Ты недостоин жить!» и так далее. Даниэль сразу понял, что авторами сообщений были английские болельщики. Его голова от недосыпания была словно в тумане. После того рокового матча в Лондоне он ежедневно получал подобные сообщения с угрозами. Ему казалось, что его ненавидит весь мир. Эх, если бы английский язык не был международным… Карвахаль положил телефон на стол. Да, они правы. Всё из-за него. Часы показывали ровно десять вечера. Футболист задёрнул шторы и выключил свет во всех комнатах, после чего пошёл на кухню. Этот кошмар должен закончиться сегодня. Прямо сейчас. Даниэль выключил телефон, чтобы никто не мог ему ни позвонить, ни написать. Он огляделся в поисках чего-то острого. На глаза попался нож, лежавший на светло-коричневом кухонном столе. Взяв нож в руку, Даниэль прошептал: «Простите, но так будет лучше», и нанёс себе глубокий порез от запястья до локтевого сгиба. Руку обожгла чудовищная боль, заставившая футболиста сесть на пол. Перед глазами Даниэля стало темно. «Всё, сейчас мои мучения закончатся», — подумал Карвахаль. Он повернул голову в сторону раненой руки. Рука безвольно опустилась на пол, под ней на белой кафельной плитке образовалась маленькая лужица крови, которая постепенно увеличивалась в размерах… От потери крови несчастный футболист начал терять сознание…***
…Виктория стояла у двери своего дома. Вокруг не было ни души. Девушка уже достала из кармана ключ, но внезапно её как будто кольнуло в сердце. «Даниэлито… — встревоженно подумала она. — С ним что-то не так… Я должна вернуться к нему…» Виктория резко развернулась и бросилась бежать по тёмным улицам Мадрида. Добравшись до дома Даниэля, Виктория дрожащими руками вставила ключ в замочную скважину. — Дани! — дрожащим голосом позвала она. — Дани! Зайдя на кухню, она увидела жуткую картину. Карвахаль полулежал без сознания на полу, прислонившись к посудомоечной машине. Губы Даниэля были синими, кожа — мертвенно-бледной, под глазами виднелись тёмные круги. Его левая рука безвольно лежала на полу, а под ней растекалась лужа крови, которая показалась девушке просто огромной. Виктория вскрикнула от ужаса, схватила кухонное полотенце и перевязала раненую руку Карвахаля. — Дани, очнись! — сквозь слёзы кричала она и била любимого по щекам. — Очнись же! Не смей умирать, слышишь?! Девушка быстро подвинула стул и с его помощью приподняла руку Даниэля. В первые минуты она хотела вызвать «скорую», однако, взяв в руки телефон, засомневалась. Ведь огласка могла погубить карьеру футболиста: если Карвахаля увезут в больницу, то тренер, команда и болельщики узнают о попытке самоубийства, и тогда футбол для него будет закрыт навсегда. Сначала Виктория хотела позвонить родителям Даниэля или его младшей сестре Патрисии. Но если она расскажет им, что Карвахаль порезал вены, они сильно расстроятся. Девушка отчаялась. Ей одной любимого не спасти. Внезапно её взгляд упал на телефон Даниэля. Но, обнаружив, что он выключен, Виктория разрыдалась ещё горше: оказалось, что Карвахаль хотел уйти из жизни тихо, никого не побеспокоив. Трясущимися руками она взяла мобильник и включила его. Девушка вспомнила, что у Даниэля есть лучший друг — Альваро. Она нашла его номер и, нажав кнопку вызова, почти закричала в трубку: — Алло! Алло! Альваро? — Виктория? Что случилось? — спросил приятный мужской голос. — Приходи скорее… — срывающимся голосом сказала Виктория. — Дани… он порезал вены… — Что?! — переспросил поражённый Одриосола. — Порезал вены? Он хоть жив? — Жив, но без сознания… — ответила девушка. — Я хотела вызвать «скорую»… — Не надо, — прервал её Альваро. — Я сейчас приду! — Бинт купи по дороге! — попросила Виктория. Виктория потеряла счёт времени: минуты казались ей целой вечностью. Как только прозвенел звонок в дверь, она вскочила с места и побежала открывать. Альваро. Заплаканная девушка открыла дверь молодому футболисту. Войдя на кухню, юноша всплеснул руками. — Дани! — сердито закричал он. — Что ты с собой сделал? Совсем с ума сошёл, что ли? — затем, чуть смягчившись, обратился к Виктории: — Его надо перенести в спальню. Виктория и Альваро перенесли Даниэля в спальню и положили на кровать. Девушка бережно наложила повязку, предварительно обработав рану перекисью водорода. Одриосола при помощи подушки поднял перебинтованную руку друга. Виктория отправилась на кухню, чтобы вытереть страшную лужу крови. Но когда девушка взяла в руки тряпку, из её глаз ручьями хлынули слёзы. «Почему? Почему он так поступил?» — шептала самой себе Виктория, вытирая кровь. Слёзы крупными каплями капали на белую кафельную плитку… Внезапно в дверях появился Альваро. — Как он там? — всхлипывая и не глядя на юношу, прошептала девушка. — Нормально, пришёл в себя, — ответил Одриосола. — Что делать будем? — Надо бы врача вызвать, — сказала девушка, — но нельзя… — Да, нельзя, — согласился Альваро. — Если это дойдёт до Лопетеги или журналистов, то футбол для Дани закончится… — Слушай, — внезапно вспомнила Виктория, — я могу позвонить сеньору Маньясу, нашему семейному врачу. Я уверена, он нам поможет! С этими словами она быстро взяла в руки телефон и набрала номер Ибана Маньяса, врача семейства Коста. Ей ответил удивлённый мужской голос: — Виктория, почему ты звонишь посреди ночи? Случилось что-то серьёзное? — Случилось, но не со мной… не с нами… — еле выговорила Виктория. — С моим молодым человеком беда случилась. — Это ужасно, — полным сочувствия голосом произнёс сеньор Маньяс. — Где ты сейчас? У себя дома? — Нет, у него, — дрожащим голосом ответила девушка и назвала адрес Карвахаля. — Хорошо, я скоро приеду, — сказал врач. Через некоторое время раздался звонок в дверь. Виктория посмотрела в глазок и увидела брюнета средних лет в очках. Это был Ибан Маньяс, врач и лучший друг её семьи. Поздоровавшись с девушкой и Альваро, он надел белый медицинский халат и спросил: — Так что случилось, Виктория? — Даниэль… — почти шёпотом произнесла девушка, — вены порезал… Сделайте что-нибудь, спасите его… В больницу везти нельзя, иначе беда будет. Я заплачу вам за молчание. — Об оплате потом поговорим! — резко оборвал её врач. — Дело серьёзное. Пошли скорее! Сеньор Маньяс проследовал за Викторией в спальню. Он снял повязку и внимательно осмотрел рану. — Глубокий порез, — заключил врач. — Хорошо, что вы остановили кровотечение, иначе бы он не выжил. Не волнуйтесь, рану зашьём, капельницы будем ставить. — Спасибо, сеньор Маньяс! — эмоционально воскликнула Виктория. — Как мне вас отблагодарить? — Не стоит, — скромно ответил врач, — это моя работа.***
Прошло три недели. Благодаря усилиям сеньора Маньяса Даниэль быстро пошёл на поправку. Виктория и Альваро ежедневно навещали его, следили за тем, когда и какие лекарства он принимает, приносили ему продукты. Одриосола придумал легенду для Лопетеги и команды: Карвахаль плохо себя чувствует из-за того, что съел «что-то непонятное». В душе молодой футболист надеялся, что никто не заметит шрам на руке Даниэля, который всегда выступал в лонгсливе вместо футболки. Сам же Карвахаль, поправившись, злился на друга и девушку: его раздражало не только то, что они пытались ему помочь, но и то, что они вообще его спасли. Чувство вины так никуда не делось… — Альваро, пожалуйста, не надо ко мне приходить каждый день, — сказал он однажды Одриосоле. — Не надо быть для меня сиделкой, я же не умираю. — Я просто беспокоюсь за тебя, — возразил ему Альваро. — Ты же мой друг! — Не надо, — умоляюще произнёс Даниэль. — Прошу тебя, оставь меня в покое. Ко всем бедам добавилось то, что Карвахаля продолжала мучить бессонница. Воспалённый мозг футболиста отказывался засыпать. Каждую ночь Даниэль бесцельно ворочался в постели, и в его голову снова лезла сцена столкновения с Люком… Ему казалось, что он сходит с ума, ведь он буквально видел себя там, на «Уэмбли», рядом с бездыханным соперником. Эти воспоминания были настолько реалистичными и пугающими, что Карвахалю хотелось то плакать, то кричать, а иногда даже бежать куда-то. В такие моменты временами было желание просто уснуть и не проснуться. Совсем потеряв сон, Даниэль обнаружил, что успокоительное ему больше не помогает, и отправился в аптеку за снотворным. По дороге ему пришла в голову страшная мысль: «Сейчас выпью таблетки, усну и не проснусь. Говорят, самая лучшая смерть!» В аптеке девушка-провизор, милая улыбчивая брюнетка, протягивая Карвахалю упаковку лекарства, с горечью смотрела на него — ей было тяжело видеть, в каком состоянии сейчас находится футболист, которого ещё недавно называли лучшим правым защитником мира. Карвахаль же был настолько погружён в себя, что не заметил её полного жалости лица. Вернувшись домой, Даниэль дождался девяти часов вечера и приступил к осуществлению своего плана. Как и в предыдущий раз, он закрыл дверь, завесил шторы и отключил телефон. Затем отправился на кухню и начал принимать одну таблетку за другой, запивая водой и периодически шагая туда-сюда по комнате. Выпив упаковку таблеток, он выбросил её в мусорное ведро и отправился в спальню. Улёгшись в испанский «конверт» и положив голову на подушку-«сосиску», Даниэль бесцельно уставился в потолок. «Завтра утром меня уже не будет», — подумал он и закрыл глаза.***
Виктория сидела в гостиной на чёрном, словно шкура пантеры, диване и смотрела любимую телепередачу. Когда спортивно-развлекательное шоу закончилось, она выключила телевизор и посмотрела на часы. Половина двенадцатого ночи. Девушка взяла в руки телефон и набрала номер Карвахаля, чтобы пожелать ему спокойной ночи, но услышала в трубке только странные гудки. Виктория перезвонила. Снова гудки. «В чём дело?» — встревоженно подумала девушка и позвонила ещё раз. Нет ответа… Лишь протяжные электронные сигналы… Сердце Виктории сжалось: оно подсказывало любящей девушке, что с Даниэлем снова случилось что-то плохое. Резко вскочив с дивана, она побежала к входной двери. — Куда это ты собралась в такой поздний час? — услышала Виктория голос матери, но ничего не ответила, ведь её любимый снова в беде. Положив в сумку ключи от квартиры Карвахаля, девушка быстро ушла. Первое, на что обратила внимание Виктория, зайдя в квартиру к Даниэлю — кромешная темнота. Создавалось впечатление, что в доме полностью отключили электричество. Зловещая тьма и такая же пугающая тишина, как в самом жутком кошмаре. Девушка вслепую нащупала рукой выключатель и нажала на кнопку. — Даниэлито! — крикнула она. Никто не ответил. Виктория в панике побежала на кухню. Даниэль жил очень просто. Его кухня ничем не отличалась от кухни обычного испанца. Вся мебель была светло-серого цвета. Виктория каждый раз удивлялась, почему он, будучи футболистом, получающим большую зарплату, живёт так скромно. Но, к её ужасу, Карвахаля там не было. Далее девушка побежала в ванную — Даниль мог порезать вены, сидя в ванне с тёплой водой, как в фильмах. Но, открыв дверь, она увидела, что его там не было. Осмотревшись, она отметила, что со вчерашнего дня там ничего не изменилось. Все бритвы и пена для бритья лежали на своих полках. Ванная, как и кухня, выглядела обычно — белая кафельная плитка на стенах и полу, ванна, раковина, полки с мылом, шампунями и прочими банными принадлежностями. Виктория побежала в спальню. Обнаружив, что Даниэль лежит в постели, укрывшись одеялом, она подумала, что он спит, но решила всё-таки проверить своё предположение и разбудить его. — Даниэлито! — громко позвала девушка своего любимого. К её ужасу, Даниэль даже не пошевелился. Виктория подбежала к кровати и начала трясти его за плечи. — Дани, проснись! — кричала девушка. — Да проснись же ты! Но футболист продолжал лежать без движения. Внимательно всмотревшись в его лицо, девушка вздрогнула от ужаса: кожа Даниэля была мертвенно-бледной и покрылась холодным липким потом, губы были синюшными, а под глазами виднелись тёмные круги. Кроме того, от него пахло лекарствами ещё сильнее, чем раньше. И тут Виктория поняла: Карвахаль не спал. Он был без сознания. Видимо, чем-то отравился… Осознав это, девушка сначала вскрикнула от ужаса, а через мгновение разрыдалась. Даниэль, которого она любила всем сердцем, снова попытался свести счёты с жизнью. Захлёбываясь слезами, Виктория быстро выхватила из кармана брюк мобильник и дрожащими руками набрала номер сеньора Маньяса. — Сеньор Маньяс… — всхлипывая, сказала она. — Даниэль… без сознания… Наверное, отравился… — Я сейчас приду, — успокаивающим голосом ответил врач. — Ты сейчас у него? — Да, — сквозь слёзы произнесла девушка. — Уже выхожу! — сказал сеньор Маньяс. Врач пришёл через пятнадцать минут, которые казались Виктории целой вечностью. Взглянув на неподвижно лежащего Карвахаля, он всплеснул руками. Специалисту хватило одного взгляда, чтобы определить, что состояние пострадавшего футболиста крайне тяжёлое. — Виктория, принеси воды, — попросил он. — И побольше. Девушка побежала на кухню и принесла кувшин с водой. Однако врач снова спросил у неё: — Ты не знаешь, принимал ли он какие-нибудь лекарства? — Я знаю, что он принимает успокоительные, — ответила Виктория. — А снотворное он никогда не принимал? — снова спросил сеньор Маньяс. — Просто все симптомы указывают на отравление снотворным. — Что?! — испуганно воскликнула Виктория. — Отравление снотворным? — Да, — подтвердил врач. — Проверь, пожалуйста, нет ли у него в аптечке снотворного. Девушка снова кинулась на кухню. Быстро открыв верхний ящик, она достала небольшую чёрную коробку, служившую аптечкой, и сняла крышку. Бинты, лейкопластырь, йод, перекись водорода… Из лекарств — только обезболивающее и успокоительное. Никакого намёка на снотворное. И даже те препараты, которые были в аптечке, судя по всему, принимались по назначению. Виктория на миг застыла в ужасе, а затем из её глаз хлынули слёзы от страха за любимого и обиды на него. «Почему? Почему он опять умереть хочет? И откуда у него взялось снотворное?» — пронеслось в голове девушки. Не представляя себе, что делать дальше, она набрала номер Альваро. — Алло! — произнёс Одриосола, подняв трубку. — Альваро, это я, Виктория, — всхлипывая, сказала девушка. — Дани… он отравился… — Что? — удивился Альваро. — Отравился? — Да, — подтвердила Виктория, — снотворным… — Я скоро буду, — сказал футболист и положил трубку. Виктория же продолжала рыться на кухне в поисках каких-либо следов снотворного. В её голове постоянно вертелся вопрос: «Почему Дани снова это сделал?» На глаза то и дело наворачивались слёзы. Время, казалось, тянулось бесконечно. Услышав звонок в дверь, девушка побежала открывать. Увидев красные, опухшие, заплаканные глаза Виктории, Альваро сильно рассердился. — Дани… — буркнул себе под нос футболист. — Опять он за своё… — Я вызвала сеньора Маньяса, — рассказала девушка, сопровождая Одриосолу на кухню. — Он провёл обследование, и оказалось, что Даниэлито отравился снотворным. Но в аптечке я ничего не обнаружила… Осмотрев все кухонные шкафчики, Альваро и Виктория пришли к выводу, что снотворного у Даниэля уже нет. Внезапно Одриосола заглянул в мусорное ведро и вытащил оттуда пустую упаковку. Когда он показал девушке пачку от таблеток, она села на стул и расплакалась от бессилия — она больше не знала, что делать. Альваро положил руку на плечо Виктории и успокаивающе, но в то же время уверенно сказал: — Успокойся, мы что-нибудь придумаем. Покажи эту упаковку врачу. Схватив коробку и на ходу вытирая слёзы, девушка побежала в спальню. Сеньор Маньяс, внимательно изучив вложенную в упаковку инструкцию, заключил: — Ну что… Всё, как я и думал… Что ж, Даниэль уже пришёл в себя, я сделал ему промывание желудка и поставил капельницу. Будем контролировать его состояние. — Вы сохраните это в тайне? — умоляющим голосом спросила Виктория. — Конечно, — кивнул головой врач. — Об этом никто от меня не узнает, даже не сомневайся.***
Но от того, что сеньор Маньяс пообещал держать в секрете суицидальные попытки Карвахаля, Альваро не переставало волновать состояние друга. Они с Викторией ежедневно навещали Даниэля, приносили ему продукты и лекарства, готовили… Им было грустно видеть, как Карвахаль наказывает сам себя за нелепую, пусть и страшную, случайность… Сам же Даниэль уже считал себя не только преступником, но и полным неудачником: он дважды пытался покончить с собой, но обе попытки оказались неудачными. Забота друга и любимой девушки была ему противна, хотя он всем сердцем любил Викторию и всецело доверял Альваро. Он постоянно злился на них обоих, а Альваро и Виктория, в свою очередь, не понимали причин его гневных вспышек.***
Уставший после тренировки Одриосола вернулся домой поздно вечером. Мысли юноши были только о том, что же теперь будет с Дани. Альваро было не до матча с «Эспаньолом», хотя он и выкладывался на все сто процентов, порой игнорируя даже головокружение и недомогание. Разум молодого футболиста был целиком поглощён страшными последствиями депрессивного состояния его товарища по команде, ведь если он не сможет ничего сделать, последствия могут быть самыми страшными. Юноша мог часами лежать в постели без сна, не силах побороть волнение за товарища. В эту бессонную ночь Альваро снова ворочался в постели. Молодой футболист бесцельно смотрел в потолок, полностью поглощённый мыслями о попавшем в беду друге. Внезапно он услышал тревожный телефонный звонок. Юноша посмотрел на часы. Было два часа ночи. Увидев, что звонит Виктория, юный защитник занервничал: если девушка звонит в такой поздний час, значит, с Карвахалем произошло что-то плохое. А когда он услышал её взволнованный голос, то не на шутку испугался. — Альваро, это Виктория, — сбивчивым голосом сказала девушка. — Извини, пожалуйста, что звоню так поздно, но с Дани беда! Я сейчас у него. Приезжай скорее! — Хорошо, я еду! — сказал Одриосола, оделся и быстро вышел из дома. Прибежав домой к Карвахалю, юноша обнаружил, что свет в доме его друга включён, а дверь ему открыла Виктория. Девушка выглядела сильно напуганной: она была бледна как мел, губы и руки мелко дрожали. — Виктория, что случилось? — спросил не менее напуганный Альварито. — Где Дани? — Спит, — ответила Виктория. — Пойдём на кухню. Когда они оба пришли на кухню, Альваро спросил слегка рассерженным голосом: — Что он на этот раз натворил? — Представляешь, — со слезами на глазах рассказала девушка, — сидим мы с Дани, пьём чай. И вдруг он говорит, что в нашем районе Мадрида нет поездов, и вообще жить в пешеходной зоне ужасно. К тому же у нас нет толковой реки. Я ему говорю: мол, ты с восемнадцати лет жил здесь, и тебе почему-то было всё равно, а теперь что-то изменилось. Как ты думаешь, что он мне ответил? «Здесь нельзя ни утопиться, ни броситься под поезд». — Это невозможно, — печальным голосом сказал Одриосола. — У меня просто не укладывается то, что Дани хочет покончить с собой, считая себя убийцей… — Как бы там ни было, Даниэлито надо спасать, — продолжила мысли футболиста Виктория. — Вот только как его спасти? Об этом ведь никому не расскажешь… — Об этом вообще никому нельзя рассказывать, — серьёзно сказал Альваро. — Если об этом хоть кто-то узнает, это будет ужасно… Особенно, если об этом узнает пресса… Нет, никто из команды не должен узнать, что произошло с Дани, даже сеньор Лопетеги… А вот к Ирене его отвести можно. — Кто такая Ирене? — спросила девушка. — Наш спортивный психолог, — ответил молодой защитник. — Она сможет ему помочь. Слушай, Виктория, посмотри, пожалуйста, какую музыку слушает Дани на телефоне. — Так, посмотрим… — сказала Виктория, взяв в руки мобильник Карвахаля. — У него тут только песни Рафаэля… — Какие это песни? — спросил Одриосола. — Назови мне их. — «На краю жизни», «Когда тебя нет», «С того самого дня», «Не прощаясь»… — перечислила девушка. — Тут даже «Баллада трубы» есть! — Всё это надо удалить! — твёрдо сказал Альваро. — Он слушает эти грустные песни и ещё больше погружается в депрессию. Виктория села на стул и начала сосредоточенно стирать из телефона Даниэля одну песню за другой. Справившись со своей задачей, она объявила: — Всё, я удалила все песни. — Хорошо, — кивнул головой Одриосола. — Теперь надо подумать о том, как убедить Дани сходить к психологу. — Просто надо взять его за руку, как маленького ребёнка, и отвести туда, — решительно сказала девушка. — По-другому никак. — Хотя это и абсурд, но это единственный способ, — подтвердил её слова Альваро. Внезапно Виктория заметила, что юноша побледнел, и обеспокоенно спросила: — Что-то ты какой-то бледный… Что с тобой? Тебе нездоровится? — Нет, — слабым голосом ответил Одриосола. — Просто я за Дани переживаю. С тех пор, как Люк Шоу получил травму, а Дани начал раскаиваться и грызть себя, я просто сам не свой. — Ты настоящий друг, Альваро, Даниэлито должен быть тебе благодарен, — сказала девушка. — Всем бы таких друзей… Ты же собой жертвуешь… — Да что ты? — смутился молодой футболист. — Я всего лишь делаю то, что должен сделать. Мне кажется, что на моём месте любой поступил бы так же. — Но ты готов бросить всё ради Даниэлито… фантастика! — подтвердила свои слова Виктория, а затем предложила: — Подождём до утра и тогда решим, что делать. — Уже утро, — сказал Альваро, посмотрев на часы, которые показывали ровно семь часов утра. Внезапно на кухню шатающейся походкой вошёл Карвахаль. Бедняга был неестественно бледен, казалось, что он вот-вот упадёт в обморок. Одриосола решил взять всё в свои руки, подбежал к другу и сказал: — Дани, так дело не пойдёт! Одевайся, пошли! Даниэль молча повиновался, ведь его состояние не позволяло ему возразить. Альваро, не дожидаясь, пока его одноклубник начнёт задавать вопросы, схватил его за руку и повёл через весь парк Ретиро прямиком к спортивному психологу. Постучав в дверь и услышав приятный женский голос, привычным тоном произносящий «Войдите», Одриосола открыл дверь, без объяснений втолкнул Карвахаля в кабинет и пошёл на тренировку, надеясь, что Ирене Гарсия поможет его другу.***
Придя на базу и обнаружив, что там никого нет, Альваро сел на скамейку. Юноша не спал целые сутки и чувствовал себя неважно: голова у него кружилась, а ноги были как будто ватными… Как он будет тренироваться? Не помешает ли ему его состояние в матче против «Эспаньола»? Но он пытается помочь своему другу, а это для него важнее, чем собственное здоровье. Внезапно Одриосола заметил, что на скамейку рядом с ним сел Бейл, и поздоровался с ним. Валлиец заметил недомогание Альваро и заботливо спросил: — Что с тобой, Альваро? Ты неважно выглядишь… Тебе нездоровится? — Нет, — ответил Альваро. — Я просто не выспался. Слушай, Гарет, ты знаком с английскими печатными изданиями? Ты ведь играл в Англии… — Да, конечно, — сказал вингер. — Тебе что-то нужно? — Не мог бы ты посмотреть, что пишут о состоянии Люка Шоу? — попросил Одриосола. — Хорошо, сейчас, — сказал Гарет и взял в руки телефон. — Так, посмотрим… Ага, вот, нашёл. Пишут: «Люк Шоу до сих пор в коме, жизнь левого защитника «Манчестер Юнайтед» висит на волоске». — Это плохо… — печальным голосом сказал Альваро, а затем добавил серьёзным тоном: — Держи меня в курсе, как только появится какая-нибудь новость о его состоянии, сразу сообщи мне, ладно? — Хорошо, — пообещал валлиец.