***
(…) — Альварито! Рыжеволосый мальчик осмотрелся. Никого. Кто же его только что звал? Сейчас он находится у входа в пещеру, напоминающего пасть хищного зверя. Не мог же кто-то находиться внутри неё? И если там даже кто-то есть, он точно не знал имя мальчика. Альварито осмотрелся ещё раз и увидел фигуру, стоящую на краю обрыва. Это был мальчик-подросток невысокого роста с выгоревшими до рыжины волосами, одетый в белую футбольную форму. Одриосола подбежал к нему. — Ты звал меня? — обеспокоенно спросил он. — Спаси меня, Альварито, — неожиданно сказал мальчик. — Долго на этом свете я не проживу. Но если ты мне поможешь, я смогу прожить хотя бы чуточку дольше. — Что с тобой случилось? — встревоженным голосом спросил Альваро. — Ты болен? И чем я тебе могу помочь? — Некогда объяснять, — ответил незнакомец и побежал прямо в жуткую тёмную пещеру. Альваро, испугавшись, что мальчик бежит в это пугающее место, резко подскочил к нему и прошептал: — Пойдём отсюда. Не нравится мне это место. Схватив незнакомца за руку, он осторожно отвёл его в сторону от пещеры. Но подросток продолжал смотреть на Альварито своими огромными, полными грусти чёрными глазами. Они вместе шли по узкой тропинке-серпантину, огибающей высокую гору. Внезапно незнакомец, не заметив возникшего на пути обрыва, сорвался вниз. Альваро успел схватить его за руку. Но мальчик полным отчаяния голосом произнёс: — Альварито, отпусти! Ты тоже упадёшь! Ты не удержишь меня, я старше тебя на четыре года! Отпусти, пожалуйста! Одриосола сжимал руку подростка как можно крепче, но сил для того, чтобы вытащить его, у десятилетнего Альварито не хватило. Рука незнакомца выскользнула из его руки, и он полетел в пропасть. — Нет!!! — закричал Альваро и проснулся. Мальчик осмотрел свою комнату, озарённую слабым лунным светом. На полу вдоль стены лежат плюшевый мишка, два робота, коробка с конструктором, в углу стоят машинки и целая рота солдатиков. Под стулом лежит футбольный мяч, а на его спинке висит футболка. Да, всё приключившееся с ним было просто кошмарным сном. Но почему Альварито было настолько страшно, как будто это произошло в реальности? На крик сына прибежал отец. — Сынок, почему ты так кричишь? — обеспокоенно спросил сеньор Одриосола, — Что случилось? — Папа, мне страшно… — ответил Альваро, содрогаясь от страха. — Мне приснился плохой сон… Я видел мальчика… Он просил о помощи… Я не смог спасти его… он упал в пропасть… — Не бойся, — успокаивал его отец. — Это был всего лишь сон. Ты же знаешь, что сны порой бывают настолько яркими, что кажется, будто это произошло на самом деле. Но это всего лишь сны, и не надо придавать этому значения. — Но почему мне кажется, что я где-то раньше видел этого мальчика? — всё таким же дрожащим голосом спросил маленький футболист. — Он ведь был одет в футбольную форму! — Возможно, ты и видел его, — ответил сеньор Одриосола, положив руку на плечо сына. — Может быть, ты даже играл против его команды. А сейчас ложись спать и не думай об этом. Тем не менее, Альваро запомнил этот кошмар на всю жизнь. Он никогда не задавался вопросом, видел ли он того мальчика на самом деле, но решил, что рано или поздно получит на него ответ.***
Перед отъездом в Севилью Карвахаль отправился на консультацию к сеньоре Монастерио. Когда он зашёл в кабинет психолога, стены которого были окрашены в знакомый ему бледно-жёлтый цвет, в душе Даниэля зародилась какая-то уверенность в том, что то, что сейчас скажет Росио, правильно. Сеньора Монастерио поздоровалась с ним, и предложив присесть, спросила: — Даниэль, что произошло за эту неделю? — Через два дня мы едем на матч в Севилью, — ответил Карвахаль, при этом его чёрные глаза нервно бегали вправо-влево, а руки были крепко сцеплены в замок. — Тренер сказал, что не включит меня в стартовый состав. Зачем тогда берёт? — Вы сейчас взволнованы? — снова спросила Росио. — Вас что-то беспокоит? — Да, беспокоит, — признался Карвахаль. — У меня в последнее время начало болеть сердце. Но меня пугает даже не это… Тренер почему-то как будто опекает меня. — В каком смысле «опекает»? — удивлённо переспросила психолог. — Мне почему-то кажется, что он излишне за меня беспокоится, — объяснил Даниэль. — Никто не знает о том, насколько мне противна моя жизнь, но все почему-то обо мне пытаются заботиться. От их заботы мне хочется, когда мы с командой приедем в Севилью, утопиться в Гвадалквивире. — Но хотят ли ваши родные и близкие, чтобы вы топились? — задала неожиданный вопрос сеньора Монастерио, пытаясь заставить футболиста подумать о том, что кому-то он может быть нужен. — Убийцам не место на этом свете, — с ноткой раздражения произнёс Карвахаль, а затем добавил: — Знаете песню Рафаэля «Тореро»? Так вот, там поётся: «Праздник продолжается, и никто не вспоминает о том, что погиб смельчак». Я не девочка-подросток и не хочу умереть просто для того, чтобы меня пожалели, ведь у всех есть своя жизнь, свои радости и свои проблемы. Я, наоборот, просто хочу исчезнуть, чтобы не причинять людям боль. Я убийца, преступник, грешник. Называйте, как хотите. Но жить я недостоин. Я не заслуживаю ни жалости, ни заботы. Убийца останется убийцей, сколько бы добрых дел он ни сделал. — Даниэль, вы говорили что-то о поездке в Севилью… Я права? — прервала психолог самобичевание футболиста неожиданным вопросом. — Да, я еду с командой на матч, — ответил Карвахаль. — Но я сам в игре не участвую. Меня нет в стартовом составе. — Тогда я предлагаю вам своего рода договор, — мягким, но уверенным тоном произнесла Росио. — Вы едете в Севилью, там идёте на матч и поддерживаете свою команду, но ничего с собой не делаете. Потом вы возвращаетесь в Мадрид, и мы с вами продолжаем работу. — Зачем продолжать работу? Ваша работа не выведет Люка из комы… — полным безысходности голосом произнёс Карвахаль. — Я понимаю, что вы считаете себя виноватым в том, что случилось с Люком, — попыталась поддержать его сеньора Монастерио. — Но поверьте мне, за годы практики я видела людей, совершивших куда более страшные вещи: серийных убийц, маньяков, насильников… Поэтому я считаю, что мы с вами можем ещё немного поработать. — Хорошо, если это поможет, тогда это имеет смысл, — сказал Даниэль чуть более уверенным тоном, попрощался с психологом и покинул кабинет. Он поспешил домой, ведь, вспомнив о Люке, он снова ощутил боль за грудиной. Несмотря на то, что Карвахаля до сих пор мучило едкое чувство вины, он продолжал следовать рекомендациям Росио.***
Альваро всегда думал, что соулмейты — это либо модное молодёжное словечко, означающее лучших друзей, либо элемент какой-то фантастики. Он был реалистом, старался здраво смотреть на окружающую действительность. Поэтому, услышав от наставника, что соулмейты существуют в реальности (правда, на самом деле это не какие-то герои фантастических фильмов с парными татуировками или часами из мельчайших капилляров на руках, а самые обыкновенные люди, связанные невидимой, но крепкой нитью дружбы), он не поверил своим ушам. И сейчас, сидя в своей комнате в два часа ночи без сна, он размышлял о своём друге. Даниэль был тем человеком, который всегда готов подставить плечо юному Альварито. Но сейчас поддержка нужна самому Карвахалю, на этот раз из-за ужасной случайности пострадали сразу четверо. Люк Шоу лежит в коме. Даниэль чувствует себя виноватым и этим мучает и друга, и девушку. Виктория и Альваро уже забыли, когда спокойно спали. И сейчас Одриосола снова не спал, а просто сидел на кровати, подперев голову руками. Глаза юноши бесцельно рассматривали тёмные силуэты предметов. Шкаф, стол, компьютер, тумбочка… Молодой футболист не мог ни о чём думать, кроме той ноши, которая выпала на долю его друга. Теперь он знает, что их с Даниэлем связывает нечто большее, чем футбол. Это означает, что только он, Альваро Одриосола Арсальюс, может помочь Карвахалю. Из раздумий юношу вывел внезапный телефонный звонок. Увидев, что звонит Виктория, он понял: стряслась беда. — Альваро, прошу, приходи скорее ко мне домой! Случилось нечто ужасное! — почти кричала девушка в трубку. Хотя на часах была глубокая ночь, а утром игроки «Реала» должны были лететь в Севилью, Одриосола быстро оделся и побежал к дому Виктории, который, к счастью, находился неподалёку. На пороге квартиры его уже ждала бледная, взволнованная девушка. — Заходи скорее! — крикнула она и, как только юноша вошёл, быстро закрыла за ним дверь. — Рассказывай, в чём дело? — спросил Альваро, снимая куртку. — Сегодня я была у Даниэлито, — объяснила Виктория. — Сначала всё шло хорошо, но потом… потом я обнаружила у него на подоконнике вот эту записку, — она протянула Альваро сложенный пополам листок. Юноша взял записку в руки и начал читать: «Я бы хотел сказать спасибо всем, кто мне дорог. Я сердечно благодарен вам всем за то, что вы у меня есть. К сожалению, мой жизненный путь закончится, толком не начавшись. Ни в коем случае не вините себя в моей смерти. Просто я больше недостоин жить в этом прекрасном мире. Если бы можно было умереть от одной мысли об этом, я бы с радостью это сделал. Я умоляю вас: не плачьте! Убийца не заслуживает слёз. Живите дальше своей жизнью, а обо мне забудьте, как будто такого человека, как Дани Карвахаль, не существовало вовсе. Уже ничего нельзя исправить. Квартиру я оставляю моей любимой сестре Патрисии. Я люблю тебя, сестрёнка! Альваро, друг, можешь спокойно брать второй номер себе. Никакому клубу не нужен футболист-убийца, поэтому не надо закреплять за мной номер. Виктория, можешь продолжать ходить на матчи «Реала», если захочешь. Я тебя люблю и надеюсь, что ты меня поймёшь. Я надеюсь, что вы все меня поймёте и простите, хотя это, наверное, невозможно, ведь никто в здравом уме убийц не прощает. Всех крепко обнимаю. Прощайте! Ваш Дани К.». У Одриосолы задрожали руки. Он не мог поверить, что его друг уже не просто мысленно попрощался со всеми, но и сделал это в письменной форме. Альваро опустился на стул в прихожей. — Это невозможно! — прошептал юноша. — Ему, похоже, даже психолог не помогает… — Самое страшное, что мы ему тоже не можем помочь, — еле сдерживая слёзы, сказала Виктория. — Он не просто жалуется на жизнь, а всерьёз хочет с ней расстаться. И это не следствие какой-то неудачи, а чувство вины. Ты обратил внимание на порез на руке Даниэлито? Он расположен не поперёк запястья, а вдоль. Это была огромная рана от ладони до локтевого сгиба. Это не было просто криком о помощи, как у некоторых подростков; напротив, Даниэлито считает себя убийцей и не хочет ни помощи, ни поддержки. Затем он хотел отравиться, я еле-еле сумела его спасти. А теперь он игнорирует все рекомендации врача: у него сердце болит, а он тренируется с утра до ночи! — Не только тренируется с утра до ночи, но и просил включить его в стартовый состав, — добавил Одриосола немного сердитым голосом. — Что он ещё придумает? Будет участвовать в энсьерро? — В любом случае, мы должны действовать, — уверенно сказала девушка. — Я поеду в Севилью с болельщиками. Там мы с тобой встретимся и подумаем, что делать дальше.