***
С утра Одриосола пришёл на «Вальдебебас» в подавленном настроении. Лучи солнца играли в рыжевато-каштановых волосах юноши, но привычной улыбки на его лице не было. Альваро был настолько погружён в свои тяжёлые мысли, что не замечал ни изумрудно-зелёного газона тренировочной базы, ни ясного голубого неба. Удивительно, как он не столкнулся с одним из оранжевых манекенов, не зацепился за какой-нибудь из полосатых конусов, расставленных по всей базе, и не споткнулся о координационную лестницу, лежавшую на траве. Вдруг прямо в ноги Одриосоле прилетел мяч, но реакция не подвела, и он автоматически принял пас. Юноша услышал громкий голос Васкеса: — Эй, Одри! Привет! Почему такой грустный? — Иди к нам! — позвал его Иско. — Привет всем! — сказал Альваро, приближаясь к молодым испанцам. — Что вы тут делаете? — Обсуждаем расписание наших матчей, — ответил Асенсио, держа в руках телефон. — Вот смотри: в конце месяца у нас матч с «Атлетико», а до этого — «Алавес», «Вальядолид», «Уэска»… В общем, тренируемся перед мадридским дерби! — А вы в курсе, что Его Величество придёт на дерби? — добавил Лукас. — Да, вот только Его Величество болеет не за нас, а за «Атлетико»! — выпалил Марко ошеломляющую новость. — Я вообще не понимаю, почему мы до сих пор зовёмся «Реалом» — Королевским клубом? — У нас корона на эмблеме, — предположил Одриосола. — Но ведь корона есть и на эмблеме «Сосьедада», и «Бетиса», и «Вальядолида»… И они тоже, прошу заметить, называются «Королевскими»: «Реал Сосьедад», «Реал Бетис» и так далее… — А представьте, что будет, если Его Величество дарует «Атлетико» титул Королевского клуба? Как тогда они будут называться? «Реал Атлетико де Мадрид»? — Иско взмахнул руками. — Не слишком ли это много — два Королевских клуба на один город? — А в чём проблема? — удивился Альваро. — Не всё ли равно, за какую команду болеет Его Величество? — По традиции Его Величество болеет за нас, а простой народ — за «Атлетико», — объяснил Васкес. — Потому что мы — аристократическая команда, а «Атлетико» — народная. — Но сейчас всё уже не так, — добавил Марко. — Его Величество стал ближе к народу, даже болеет теперь за народную команду. Но это всё равно выглядит очень странно — «Атлетико» играет от обороны, что нравится далеко не всем болельщикам. Увлёкшись обсуждением принципиального соперника, молодые испанцы не заметили, что в «Вальдебебас» начали потихоньку появляться другие футболисты. Команда столпилась вокруг тренера, рядом с которым стоял неизвестный им черноволосый юноша в тренировочном костюме. На левой щеке парня была большая чёрная родинка, похожая на «мушку» вроде тех, которые носили в восемнадцатом веке. Из-за нахмуренных бровей он казался то ли сосредоточенным, то ли недовольным. — Доброе утро! — поприветствовал игроков Лопетеги. — Позвольте представить вам вашего нового товарища по команде. Это лучший футболист «Кастилии», по уровню он давно её перерос и теперь будет тренироваться с вами. Прошу любить и жаловать: Серхио Регилон! — с этими словами наставник посмотрел на Марсело и добавил: — Марсело, Серхио играет на позиции левого защитника, поэтому ты должен подавать ему пример. — Хорошо, займёмся его обучением сегодня же! — пошутил бразилец. Началась тренировка. Новичок основной команды Королевского клуба пытался повторять все движения и манёвры Марсело, но у него ничего не выходило: парнишка с серьёзным лицом никак не мог зацепиться за мяч. А когда снаряд всё же доходил до него, он его тут же терял, или мяч перехватывали Иско, Васкес или Асенсио. В конце концов Альваро решил помочь новому товарищу по команде и жестом попросил его отдать ему пас, что младший Серхио и сделал. Одриосола на сумасшедшей скорости добежал до штрафной и отдал пас Винисиусу Жуниору, который мощным ударом поразил ворота. — Хорошо, теперь отдыхаем! — скомандовал Лопетеги. Футболисты разошлись по сторонам, а Регилон оставался на месте: он никого не знал, поэтому предпочёл бродить по бархатному газону в одиночестве. Он не мог понять, в чём причина его ошибок, если он старался играть так же, как это обычно делает его кумир Марсело. Одриосола, заметив это, подошёл к новоиспечённому одноклубнику и ободряюще сказал: — Серхио, не расстраивайся! Это же твоя первая тренировка с основной командой! Почему ты так переживаешь? — Я не расстроен, — объяснил Серхио. — Я думаю о том, что мне надо сделать, чтобы играть так же хорошо, как Марсело, чтобы быть таким же хорошим латералем, как он. — Чтобы быть хорошим крайним защитником, не нужно пытаться играть, как Марсело, — философски заметил Альваро. — Надо стараться играть лучше Марсело. — Спасибо за совет, — неуверенно произнёс воспитанник Королевского клуба.***
После тренировки Альваро отправился к психологу, чтобы получить ответ на терзающий его вопрос. Зайдя в уютный кабинет, украшенный фикусами и геранью, он поздоровался с психологом и сел в удобное офисное кресло. Ирене Гарсия поправила свои каштановые волосы и внимательно посмотрела на молодого футболиста. Ничего необычного. Ни тревоги, ни отчаяния в глазах Одриосолы не было. Но юноша внезапно озадачил Ирене неожиданной просьбой: — Я пришёл к вам по очень важному вопросу. Не могли бы вы мне рассказать немного о соулмейтах? Недавно сеньор Лопетеги рассказал мне, что это реальное явление, а не элемент научной фантастики. — Так и есть. Ты знаешь, как переводится с английского слово «соулмейт»? Soul — это душа, а mate — товарищ. Получается «товарищ по душе», то есть «родственная душа». Это человек, который понимает тебя буквально с полуслова, даже с полувзгляда, — объяснила Ирене. — Почему тогда в книгах и фильмах это слово означает любовную пару, в которой у каждого есть особая метка, и благодаря ей он должен найти свою истинную любовь? — снова спросил юноша. — По-видимому, кому-то просто захотелось чего-то загадочного, таинственного, — предположила сеньора Гарсия, пожимая плечами. — Понятно, — несколько задумчиво сказал Альваро. — В истории футбола известны случаи, когда соулмейты образовывали очень сильные игровые связки, — объяснила Ирене. — Например, в «Барселоне» не так давно играли Хави и Иньеста. У них было идеальное взаимопонимание, которое внесло вклад в успехи команды. Известно, что их даже называли одним словом — «Хавиньеста». — А в истории «Реала» были соулмейты? — спросил Одриосола. — Да, — кивнула головой Ирене. — Самая известная игровая связка соулмейтов в нашей истории — это Рауль и Морьентес. — Рауль и Морьентес… — прошептал Альваро, — Хави и Иньеста… Они играли вместе… Мы с Дани так не можем… Ладно, спасибо огромное. Юноша попрощался с психологом и вышел. Беседа с Ирене его не успокоила. Да, он получил ответ на свой вопрос, но удовлетворил ли его такой ответ? Во-первых, в отличие от футболистов, которых приводила в качестве примера сеньора Гарсия, они играли на одной позиции и никогда не смогут создать игровую связку. Непонятно, как может помочь команде наличие соулмейтов, которые не могут появиться в стартовом составе вместе. Кроме того, в отличие от героев книг и фильмов, он не может силой мысли вывести Даниэля из депрессии. Он может только быть рядом со своим другом, поддерживать его…***
Альваро возвращался домой, погружённый в раздумья. Он шёл проверенной дорогой через парк Ретиро. На ветвях мандариновых деревьев уже созрели ярко-оранжевые плоды. Высокие островерхие кипарисы устремлялись в небо, словно башни средневекового замка. Некоторые деревья выглядели настолько причудливо, что казалось, будто в их ветвях прячется какое-то сказочное существо. Но Альваро в последнее время не обращал никакого внимания на красоту вокруг себя. Все его мысли были поглощены лишь одним вопросом — как спасти Карвахаля? Если попытки самоубийства прекратились, это ещё не означало, что опасность миновала. Вдруг он вынашивает новый план суицида? Из состояния задумчивости футболиста вывел тревожный голос Виктории: — Альваро, привет! Я тебя искала. Даниэлито… Я не знаю, что с ним происходит… Из дома не выходит, ни с кем не разговаривает, мне грубит… — Это ужасно, но мы не должны оставлять его одного. Может быть, я смогу на него как-то повлиять? — предложил Одриосола. Казалось бы, Виктория сегодня была одета очень просто: клетчатая рубашка, джинсы, кроссовки; волосы девушки были собраны в конский хвост. Но жалуясь на своего любимого, она внезапно посмотрела на Альваро выразительными серыми глазами… Посмотрела настолько пристально, что в голове юноши произошло какое-то странное помутнение. Одриосола почувствовал, что его щёки вспыхнули, картина перед глазами снова покрылась странной дымкой. Виктория что-то ему говорила, оживлённо жестикулируя, но Альваро не расслышал ни слова. Лицо юноши залилось краской, ему казалось, что у него поднялась температура. На его беду, румянец на его обычно бледных щеках был настолько заметным и ярким, что напоминал спелый помидор. — Эй, Альваро, ты слышишь, что я тебе говорю? — громко позвала Виктория. — Э-э-э, да, — неуверенно произнёс Одриосола, ощущая себя так, как будто у него температура под сорок градусов. — Так вот, тебе надо навестить Даниэлито! — настаивала девушка, — Меня очень тревожит его состояние… — Хорошо… — сказал футболист, попрощался с Викторией и отправился проведать несчастного друга, которому сейчас нужна поддержка товарища по команде.***
Карвахаль сидел на белом диване в просторной гостиной. Он не включал телевизор, не слушал музыку, не читал. На смену едкому чувству вины пришла обречённость. Даниэль чувствовал, что теперь он серьёзно болен, возможно, даже смертельно. И самое ужасное то, что футболист сам виноват в своей болезни. После того рокового матча с англичанами он вместо того, чтобы извиниться перед семьёй пострадавшего соперника и чем-нибудь им помочь, настолько погрузился в чувство вины, что убедил себя в том, что ему, такому страшному преступнику, просто нельзя существовать. Именно самобичевание Карвахаля подорвало его здоровье. Да, он получил то, чего хотел: он скоро умрёт. Но его смерть не будет быстрой, он будет покидать этот мир тяжело, мучительно, болезненно и страшно для окружающих. Его мертвенно-бледная кожа, синие губы и страшные приступы удушья и боли в сердце пугают Викторию и Альваро, желающих ему помочь, но он не хочет, чтобы ему кто-то помогал. Они ни за что не поймут его, больного человека. И он сидел один в огромной полупустой гостиной, в которой, несмотря на дорогую мебель, картины на стенах и комнатные растения самых разных видов на окне, чувствовал себя так, как будто он находится где-то на безжизненном Марсе. Услышав звонок в дверь, Даниэль почувствовал слабую злость. «Кого там принесло?» — раздражённо подумал он и пошёл открывать. Он даже не посмотрел в глазок — ему было всё равно. Увидев на пороге Альваро, он удручённо произнёс: — Привет. — Привет, Дани! Как ты тут? — поинтересовался юноша. — Так себе, — признался Карвахаль. — Проходи в гостиную. Одриосола, заметив красивый белый диван, явно купленный по совету Виктории, разнообразные комнатные растения, которых раньше не видел у друга, начиная от обыкновенных фикусов и кактусов и заканчивая сансевьерой и узамбарскими фиалками, с раздражением подумал: «Неблагодарный! Мы ради него стараемся, а он…» Было ясно, что дом Даниэля преобразился благодаря стараниям девушки, изо всех сил пытавшейся помочь любимому справиться с депрессией. — Слушай, Дани, ты когда-нибудь слышал о соулмейтах? — поинтересовался юноша у товарища. — Смотрел когда-то какой-то фильм, — кивнул головой Карвахаль. — А почему тебя это так интересует? — Сеньор Лопетеги рассказал, что соулмейты — это не просто фантастика, — объяснил Альваро. — Он говорил, что это явление на самом деле существует. Например, Марсело и Каземиро, Иско и Ченчо, Гарет и Лука являются друг для друга соулмейтами. И мы с тобой тоже. — Сеньор Лопетеги что-то выдумывает, — возразил Даниэль. — Почти у всех нас есть либо девушка, либо жена. А у некоторых ещё и дети есть. Как они могут быть соулмейтами? — Ты не понял: соулмейты — это родственные души, то есть очень близкие друзья, — продолжал Одриосола. — И в футболе это очень важно, ведь именно так получаются игровые связки. Например, связка «Хавиньеста» в «Барселоне» в своё время была настоящим кошмаром для соперников. Можно также вспомнить наших Рауля и Морьентеса… — Что за чушь ты несёшь?! — резко прервал друга Карвахаль. — Рауль и Морьентес были всего лишь лучшими друзьями! Какие соулмейты? Соулмейты — это возлюбленные, предназначенные друг другу судьбой и помеченные особым знаком, например, татуировкой. Но это вымышленное явление! Вымышленное, понимаешь?! Такого в реальности не бывает! Вдруг Даниэль ощутил резкую боль в груди и замолчал. Его снова, как и тогда, в жаркой Севилье, сковал страх за свою жизнь. Его грудь снова была зажата в тисках, дышать было трудно. — Сказочник… Фантазёр… — прохрипел, задыхаясь, Карвахаль и взял лежавшую на тумбочке упаковку успокоительного. — Воды лучше принеси… Альваро кинулся на кухню и принёс другу стакан воды. Даниэль быстро взял таблетку в рот и запил её. — Пожалуйста, уходи… — прошептал старший защитник. — Не серди меня, если не хочешь моей смерти… — С тобой всё в порядке? — растерянно, но в то же время заботливо спросил Одриосола. — Может быть, вызвать врача? — Не надо, — строго сказал Карвахаль. — Сейчас я немного полежу, и всё пройдёт. Альваро помог другу дойти до спальни и раздеться, попрощался с ним и покинул квартиру. Даниэль лёг в постель и пролежал так минут пятнадцать, просто глядя в потолок. Боль в сердце потихоньку разжимала свои тиски, на смену ей пришла слабая злость на Одриосолу. «Вот же фантазёр! — раздражённо шептал самому себе футболист. — Рауль и Морьентес — соулмейты… Надо же такое придумать… Или это сеньор Лопетеги придумал и рассказал ему эту сказку? Да неважно!». Вдруг его взгляд упал на люстру. Это был простой осветительный прибор с тремя лампочками. Карвахаль жил очень скромно: он считал себя прежде всего спортсменом, а не знаменитостью. Но мог ли он сейчас назвать себя хотя бы спортсменом?..***
Одриосоле не спалось. Он долго лежал в постели, не в состоянии сомкнуть глаз из-за странного волнения. О чём бы он ни подумал, его мысли постоянно возвращались к Виктории. Альваро отчего-то захотелось позвонить девушке, узнать, как она себя чувствует. Он медленно протянул руку к тумбочке и взял телефон. Часы показывали два часа ночи. Звонить было поздно, и юноша положил мобильник обратно. Но образ красивого, хотя и измученного душевной болью лица Виктории не покидал Одриосолу. «Что происходит? — подумал юноша. — Почему она не выходит у меня из головы?»