Однажды в Берлине

Они ужинали, когда неожиданно зазвонил телефон. Келлер промокнул губы и откинув салфетку, пошёл отвечать. Пока он слушал, его лицо хмурилось всё сильнее и сильнее. Наконец он кивнул и сказал: - Я всё понял, спасибо, что сразу же позвонили. Я всё передам. Он положил трубку и повернулся к столу, за которым сидели девушки. На его лице была какая-то серая печаль и, можно сказать, боль и сочувствие. - Лили… - похоже фон Гинсбургу с трудом давались его слова. – Пришла телеграмма. Поезд, на котором твой муж ехал в штаб, нарвался на мину… Гер Мюллер жив. Но ему оторвало ногу. Лили охнула. Она, конечно, не любила Ханса, но он стал за очень короткое время её другом. Девушка схватила Эмму за руку. В скором времени его по доставят в ближайший госпиталь. Но… Шансов на спасение очень мало. - Я... Мне нужно домой… - пробормотала Штейн. - Лили, ты поедешь завтра. Хорошо? – блондинка обняла подругу. – Сейчас я тебя не отпущу. Девушка кивнула, прижавшись к Эмме и положив ей голову на плечи. Ей стало вдруг по-настоящему страшно. До этого момента, до того, как она узнала о ранении её мужа, казалось, что война находится где-то далеко. Даже когда Гюнтер отбыл на фронт, она не так уж сильно переживала. Тем более служба при штабе не казалась такой уж страшной. Теперь же, когда с её близким человеком случилась беда и тот в любой момент мог умереть: от потери крови, от заражения, её накрыл ужас. Ужас от того, что просто не найдётся вовремя рядом хирурга, чтобы спасти Ханса. А что может случиться с её братом, который будет на передовой? Этот неопытный мальчишка сорвиголова? Он так рвался на фронт! А если он в своём наивном безумии и отваге ринется впереди всех? Это было возможно. А если шальная пуля не пожалеет его и … Об этом не хотелось даже и думать. Её начала бить мелкая дрожь и Эмма ещё крепче обняла подругу. - Конечно, - согласился Келлер. – А завтра шофёр отвезёт тебя на утренний поезд до Берлина. Эмма не узнавала своего мужа. При Лили он вёл себя на редкость хорошо. Со стороны фон Гинсбург мог показаться любящим и заботливым человеком. К чему был весь этот маскарад? Она знала его натуру. Они сидели в комнате, в которой остановилась Лили. Вернее, Эмма сидела на кровати и наблюдала за Штейн как та, с тяжёлым сердцем собирает обратно чемодан. Обе девушки молчали, так как чего там было говорить? Все понимали сложившуюся ситуацию. Шван видела, как была напряжена спина Лили, как дрожали её руки. Она встала с кровати обняла девушку за плечи. Неожиданно та развернулась и обняв подругу, сотряслась от рыданий. - Я боюсь, Эмма, - прошептала она, - боюсь. К чему вся эта война? Сегодня Ханс, завтра что-то может случиться с Гюнтером. Какой во всём этом смысл? Блондинка с горьким сарказмом усмехнулась: - Мировое господство, блять, ты не понимаешь? Фюрер хочет доказать, кому? Что арийская нация должна править миром! А почему именно немцы? Чем наша кровь отличается от русской, английской, еврейской? Да такая же! - Ты только не смей сказать об этом своему мужу, - тоже усмехнулась Лили. Она шмыгнула носом и чуть отстранившись, посмотрела в серо-зелёные глаза. – Спасибо тебе, Эмма. Если бы не ты, если бы тебя не было сейчас рядом, я не знаю, что бы со мной было. - Мы это переживём, Лили. - Я не уверена, Эмма. Совсем не уверена, - покачала головой девушка. - Я устала скрывать, кто я есть. Мне хочется быть свободной и жить открыто. Но я понимаю, что в нашем мире это невозможно. И мне кажется, что я рано или поздно сломаюсь. А если я сломаюсь, то моя жизнь будет кончена. - Не говори такое, - Шван взяла голову Лили в свои руки и соприкоснулась с ней лбами. – Мы должны оставить всё в тайне. Штейн отстранилась от блондинки и взяла свою сумочку, откуда достала «Вальтер» и кинула на кровать. - Полный магазин. Восемь патронов. Ты всё ещё уверена? – упавшим голосом, в котором сквозила безнадёжность, спросила девушка. Эмма взяла оружие в руки. Она покосилась на закрытую дверь, надеясь, что Келлер не войдёт в самый неподходящий момент без стука. - Осторожно. Это предохранитель, - улыбнулась Лили, показывая на небольшой флажок на левой стороне пистолета. – не опускай его раньше времени. - Спасибо тебе. - Эмма… Может не стоит? – Штейн знала, что переубеждать подругу бесполезно, но она попыталась. - Я должна его уничтожить. - Но ты сама можешь при этом пострадать. Ты же понимаешь? - Келлер фон Гинсбург – это само воплощение зла. Жаль, что я могу убить только его. И может быть ещё Лохмера. Они не имеют права ходить по земле. - Что тебе сделал твой бывший начальник? - Неважно, - отмахнулась блондинка. – Они оба подонки. Она приподняла матрас и положила туда оружие. Если госпожа фортуна будет на её стороне, то не только расправится с парочкой, но ещё и опорочит их честь чистокровных арийцев. Те снимки, которые передала ей Лили были спрятаны в томике стихов Новалиса (Прим. Один из самых крупных представителей немецкого романтизма 1772-1801) в библиотеке. Девушка понимала, что её муж вряд ли захочет читать мистическую любовную лирику. - Эмма… - тихо спросила Лили, подходя к окну, - могу я задать тебе один вопрос? - Какой? - Только прошу, ответь мне честно, хорошо? - Постараюсь, - кивнула девушка. - Та еврейка… Регина, кажется, да? Она ведь тебе небезразлична? – Штейн развернулась и посмотрела на блондинку. - Молчи… - Лили грустно усмехнулась. – Я вижу, что да. Ты так ради неё рисковала. Оно того стоило? Шван прикрыла глаза и вздохнула. Она понимала, что причиняла боль подруге. Она надеялась, что Лили не догадается. Но ведь любящее сердце чувствует всё. А Лили её любила. - Я надеюсь, - прошептала Эмма, опуская глаза. – Прости меня. - За что? Я хотела надеяться, что мы будем... нами. Но ты выбрала Мильц. Твоё сердце выбрало её. Как я могу тебя за это винить? Зачем ты причиняла ей боль, делая вид, что мы с тобой вместе? Ты думаешь, я бы не поняла тебя? Не помогла бы тебе? Мы с тобой из одного теста, Эмма Шван! – Лили подошла к блондинке и взяла её за руки. – Я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Лили коснулась щеки Эммы поцелуем. Но это был дружеский поцелуй. Не более. На глазах блондинки выступили слёзы, и она обняла подругу. Тут их прервал стук в дверь и в дверь просунулась голова Келлера. - Лили, я могу у тебя украсть свою девочку? Эмма стояла спиной к двери, поэтому позволила себе закатить злобно глаза. Штейн улыбнулась, отстраняясь от блондинки. Она смахнула с её глаз слёзы, потом со своих щёк и, глянув на гауптштурмфюрера, вернула взгляд на блондинку. - Не переживай за меня, Эмма. Я справлюсь. Я знала, за кого выхожу замуж. Как бы ни хотелось Эмме покидать комнату Лили, но ей приходилось. Она обязана быть «примерной» женой и ничем не выдать своих намерений. Она погладила Лили по плечу и повернувшись к Келлеру, всё же не смогла сдержать усмешки. Если она станет по-настоящему примерной, это вызовет подозрения у мужчины. Фон Гинсбург тихо закрыл дверь комнаты и тихо спросил: - Что это сейчас было? Эмма повернулась и с удивлением посмотрела на мужчину. Что он имел ввиду? - А что было? - Вы обнимались. - О, мой бог! - Шван покачала головой. – Что за мысли у тебя. Лили может потерять мужа. Ты о чём? Я пыталась её поддержать. Она моя единственная подруга. Келлер всё ещё не верил. Он подошёл к Эмме и больно схватил её за плечо. - Только посмей мне лгать, сука! – прошипел мужчина. - Что за бред, Келлер? И ты делаешь мне больно! Мужчина резко отпустил руку Эммы. Она была права. К чему все эти подозрения? Фрау Мюллер добропорядочная немка, замужем за офицером. Его жене нужно учиться у неё своему поведению. Сегодня у него было на редкость очень хорошее настроение. В лагерь привезли нового «особого заключённого»: Георга Эльзера, того самого ублюдка, который пытался совершить нападение на фюрера. Вначале его поместили в «Заксенхаузен», но сегодня его доставили в «Дахау». Это было честью для фон Гинсбурга. Он точно побеспокоится, чтобы этот человек получил всё сполна! Он будет долго мучиться! Приказ был, что нельзя его убивать. Но вот в остальном у гауптштурмфюрера были развязаны руки. Сегодня он просто самолично побил его, подвесив за цепь к потолку в пыточной камере. Но это были ещё цветочки. До тех пор, пока не придёт приказ повесить мерзавца, он будет его пытать до полусмерти. Фон Гинсбург улыбнулся и, задрав подол платья жены и сжав её ягодицу, начал грубо целовать. Эмма терпела. Она знала, что скоро это всё закончится. Не важно как, но закончится. И она молчала, позволяя мужу делать то, что он хотел. Стянув с неё панталоны толкнул к кровати. Он медленно расстегнул ремень, кинув его на кровать. Снял китель и аккуратно повесил на спинку стула. Шван безучастно наблюдала за действиями гауптштурмфюрера. - Встань! - Приказал мужчина. Эмма встала. – Снимай одежду! Блондинка, не говоря ни слова сняла всё с себя, положив на кровать. Келлер сел на стул и протянул ей ногу, и та поняла, что от неё требовалось. Она встала на колени и сняла с мужа сапоги. Фон Гинсбург самодовольно улыбался. - Хорошая жена. Ну почему ты всегда не можешь быть такой, лапочка? – Тут из кармана брюк мужчина вдруг вытащил наручники. Это заставило девушку нахмуриться и напрячься. Что Келлер задумал? – Ложись! – последовал приказ и блондинке пришлось подчиниться. Келлер же, поднял руки Эммы и вначале защёлкнул одно запястье, протянул наручники через металлический прут кровати, защёлкнул второе. Эмма дёрнулась, на что получила ухмылку мужа. – Это надёжные наручники, любимая. Он полностью разделся и подойдя к кровати, взял в руки ремень. В глазах Эммы закрался страх, и она пробормотала: - Что ты собираешься делать? Мужчина сложил ремень пополам и ударил по своей ладони. Видя ужас в глазах блондинки, он лишь продолжал улыбаться. - Раздвинь ноги! Эмме пришлось подчиниться. Келлер подошёл сбоку и, встав одним коленом на кровать, наклонился и положив руку на горло девушке и чуть сдавив, начал грубо целовать. - Да… Шван прикрыла глаза, но за этим последовала пощёчина. Не больная, но всё же. - Открой глаза. Блондинка подчинилась. Фон Гинсбург оторвался от губ и несильно сдавил ремнём шею. Он навис над Шван на коленях и взяв её руку, заставил взять в руки его член, который быстро начал набухать. Одной рукой он слегка душил блондинку ремнём, а другой грубо ласкал её грудь. Его пальцы причиняли боль, но Эмма молчала. Она знала, что это скоро закончится. Скоро она сможет освободиться от мужа. Это произойдёт, конечно, не сегодня, но в самом ближайшем будущем. Его хозяйство набухло и встало. Он убрал руку Шван и скользнув по мраморному телу плотоядным взглядом вошёл в неё. В своём экстазе н даже не чувствовал, что затянул ремень на шее сильнее, что Эмме стало не хватать воздуха. Она уже задыхалась, а лицо начало потихоньку приобретать багровый оттенок. - Келлер, - прохрипела девушка, уже теряя сознание, когда мужчина, наконец кончил, огласив комнату каким-то первобытным криком. Его рука отпустила ремень, и он упал на жену. Придя в себя через какое-то время, он скатился и увидел, что блондинка лежит без сознания. Гауптштурмфюрер просто стянул с шеи ремень и посмотрел на жену. Приложив два пальца к шее, послушал пульс. Убедившись, что она жива, равнодушно встал с кровати и надев брюки, рубашку и домашние туфли, вышел из комнаты. Ему захотелось выпить шнапса. А блондинка так и осталась лежать прикованной к кровати.