***
Хосок сидел в гримёрке для конкурсантов и сильно нервничал. Паника от возможного провала на выступлении давала о себе знать. Бедный парень трясся от страха и чуть ли уже не обдирал кожу на пальцах и губах. Хотя почему чуть ли? Хо всё никак не мог прекратить накручивать себя: он, вроде бы, понимал, что много репетировал, все его тренировки проходили отлично, он доводил выступление действительно до стадии «идеально», но всё равно продолжал думать, что облажается. Да ещё и Юнги с ним будет. Да когда тот рядом Хосок даже думать нормально не может, не то что исполнять наикрутейшие элементы в танце, да ещё и в сопровождении музыки в исполнении Мина. Что ещё могло ухудшить его и так нервное состояние, так это фраза «Чон Хосок, до твоего выхода пять номеров», сказанная внезапно зашедшим в гримёрку конферансье. На удивление, Хосок не был окружён остальными участниками конкурса, которые, как и он, сидели и нервничали. Их просто не было. Он был абсолютно один, что, возможно, и поспособствовало проскользнуть мысли сбежать, «пока никто не видит». Чон осторожно выглянул в коридор, где обнаружилась пара-тройка незнакомых ему людей, мимо которых не составило бы труда пройти незамеченным. Хосок направился в сторону туалета, где и смог слегка освежиться, умыв лицо прохладной водой. Всё также осторожно оглядываясь по сторонам, он направился по коридору в сторону выхода. Но в один момент ему на глаза попалась неприметная дверь под лестницей, ведущей на второй этаж. У Хосока в ту же секунду появилось ощущение, что это хорошее место, чтобы посидеть там, укрываясь от всех. Он, не раздумывая, отворил дверцу, которая оказалась не заперта, и проникнул внутрь. Помещение, если его можно так назвать, было тёмным из-за отсутствия каких-либо окон, но Хосоку удалось почти сразу обнаружить выключатель, который он благоразумно проигнорировал, дабы не быть замеченным. По крайней мере, в ближайшее время. Пока свет из коридора попадал через отворённую дверь, парень заметил небольшую скамеечку в дальнем углу и сражу же направился к ней, удобно усаживаясь и укладывая голову на коленях. В то время как Хосок мучался в душевных переживаниях, в гримёрку весь запыхавшийся от волнения за друга влетел Тэхён, который сразу с порога принялся что-то неразборчиво кричать что-то о поддержке и волнении, при этом как-то достаточно неосторожно тряся стаканчиками с кофе. Но после его охватила паника и ужас, а его крики превратились в возгласы разочарования, когда внезапно он не обнаружил Хосока, который обещал его подождать. В этот же самый момент вновь зашёл конферансье, что уже было начал говорить, что до Хосока четыре номера, но замолчал на полуфразе, как только заметил, что конкурсанта нет в гримёрной. — Где он? По правде сказать, конферансье, который был, на минуточку, на четвёртом, выпускном курсе, был уже в некой ярости, потому что, знаете ли, бегать туда-сюда, следить за конкурсантами, чтобы, мало ли, ничего не перепутали, объявлять номера тут и там — такое себе занятие. И даже всё равно, что, по сути, это его работа, на которую он самостоятельно подписался. Хоть и не по собственной воле, ибо надо же как-то прогулы отрабатывать. — Не знаю. Голос Тэхёна дрогнул. Мало того, что он и так был растерян из-за исчезновения друга, так ещё угрожающий вид этого парня не придавал уверенности. — Ох, как же меня всё это достало! — в сердцах выкрикнул тот и ушёл обратно по коридору. Тэхён же вновь обернулся в сторону комнаты, обводя её взглядом на предмет наличия Хосока, который вдруг от испуга где-нибудь спрятался. — Что с этим парнем? Неожиданно голос раздался за Кимом — привычка Юнги появляться внезапно и бесшумно сзади людей никуда не подевалась. Тэхён вздрогнул и обернулся. — А где Хосок? — последовал следующий вопрос. — Я… я не знаю. Он исчез куда-то. — И почему ты тогда дор сих пор стоишь здесь и не ищешь его? — кажется, Юнги начал злиться. Этот давящий и повелевающий голос повлиял на Тэхёна, который тут же бросился в коридор искать друга. — Где же ты? — тихо проговорил Мин и тоже вышел в коридор искать своего компаньона.***
— Хосок? Из дальнего угла послышалось непонятное бормотание и какое-то шевеление. Юнги нащупал на стенке выключатель и нажал на него. Как он и предполагал, Хосок обнаружился в этом чуланчике. — Что ты тут делаешь? Почему сидишь тут, а не готовишься к выступлению? Почему заставляешь волноваться и искать тебя? Хосок медленно поднял голову, пригляделся, понял, что перед ним сейчас стоит взволнованный Мин Юнги, который только что сказал, что переживал за него? «Это точно не сон?» — Ты волновался за меня? До Юнги со скоростью света доходит, что он сказал до этого, и так же быстро к нему приходит довольно не провокационный ответ: — А как же ещё? Ты хоть представляешь, как бы мне пришлось выходить одному на сцену и объяснять, что мы не будем выступать? После этой фразы сердце Хосока куда-то ёкнуло. Он-то уж тут подумал… Парень тяжело вздохнул и вновь уложил голову на колени. — Тэхён за тебя очень сильно переживал… Чон ничего не ответил. Честно, Юнги не понимал, что происходит, и как себя вести с таким подавленным Хосоком, который обычно всегда на позитиве. И ему не пришло в голову ничего лучше, кроме как подойти к нему, усесться рядом, как-то небрежно положить руку на спину и начать поглаживать. — Может, расскажешь, что с тобой происходит? Мне казалось, что ты отлично готов к выступлению. Но вместо улыбки и яркого настроя я вижу только лишь мордочку грустного мопса. Ну так что? Тот снизу глянул как-то непонятно, что Юнги даже и не понял: то ли ему смешно, то ли это сравнение задело его. От попытки Мина пошутить на губах Хосока всё же расплылась небольшая улыбка. Парень поднялся, оперевшись локтями на коленки, и закрыл своё личико ладошками. Он начал слегка потирать глаза, дабы не заснуть окончательно. — Почему именно мопс? Я что, так на него похож, что ли? От той эмоции, которая сейчас была на лице Чона, тот действительно слегка стал походить на эту прелестную собачку, что так и хотелось затискать в своих объятиях. Но Юнги подавил свои внезапные порывы нежности и, в итоге, просто «бибикнул» ему по носу. Это смутило не только его, но и Хосока. Поэтому они оба отвернулись в противоположные стороны друг от друга. — Кхм… Я не знаю. Просто… что бы ты чувствовал, будь на моём месте? На месте безызвестного первокурсника, который в первый раз будет выступать перед более опытными танцорами со старших курсов и не только перед ними? — Хм… — Юнги только притворялся, что задумался, ибо уже знал, как ответить. — Ну, во-первых, тебе не стоит забывать, что я когда-то тоже был первокурсником. И, скажу по секрету, — Юнги приставил ладошку к лицу (будто их кто-то мог услышать) и прошептал, — тоже принимал участие в этом конкурсе в свои года. — Правда, что ли?! Хосок искренне был удивлён этому открытию, а Юнги кивнул так, будто это была тайна вселенского масштаба, которую он решил доверить только ему. — И ты что-нибудь занял? — Не-а. Юнги с улыбкой отклонился на спинку скамейки, что Хосоку теперь пришлось смотреть назад, дабы лицезреть и дальше прекрасное лицо Мина, а тот, кажется, начал погружаться в свои воспоминания. Мышцы на лице старшекурсника разгладились, он прикрыл глаза, но уже через секунду собрался и дёрнулся. Хосок вдруг тоже подумал, что время поджимает. — Ну, в общем, суть такая, — Юнги вновь наклонился, опираясь на крепкую спину Хосока и приобнимая того за плечи, — никогда не стоит бояться, что о тебе подумает другой человек. Чужое мнение, оно в принципе совсем не важно. Так что помни это и танцуй так, словно тебя никто не видит. Порхай как бабочка, жаль как пчела, как говорится. Хосок очень был удивлён речью, что сейчас произнёс Юнги, и посмотрел на него, как на какого-то всевышнего. И как только он повернул голову, воцарилась внезапная тишина, которая и прерывалась лишь медленными вздохами, которые в последствии стали чаще и глубже. Юнги, да и Хосок, в принципе, тоже, начал испытывать страсть какое желание кого-нибудь поцеловать. Желательно, в этой комнате. И, желательно, того, кто сидит прямо напротив него. И как только Мин уже был готов совершить нечто подобное, приоткрыв и вытянув губы и прикрыв глаза, Хосок неожиданно подорвался со своего места, крикнув: — Да, ты прав. Я иду выступать! И я не буду бояться! И парень тут же пулей вылетел из комнатушки, по дороге чуть не сбив ошарашенного Тэхёна, что, честно сказать, охренел: он тут, значит, везде его ищет, а тот где-то прохлаждается. Ким выглянул из-за угла, где обнаружил своего «собрата» по поискам Хосока, щёки которого пылали, да и сам он выглядел каким-то растерянным. — А ты-то почему не спешишь на сцену? — Блин, точно! И Юнги тоже бросился бежать.***
— Мы приглашаем на сцену наших следующих участников, Мин Юнги и Чон Хосока! Скажем, это самый специфичный из наших дуэтов, — ведущий лукаво подмигнул и ушёл со сцены, тут же закатывая глаза и вытирая пот со лба уже желтоватым платочком. К слову, до этого Хосок никогда не танцевал под живую музыку. Под музыку, которая льётся из-под чьих-то пальцев, вылетает приятными нотами и втекает в уши, добавляя чувств и эмоций каждому движению. Особенно Чон всегда любил скрипку. Юнги ободряюще улыбнулся и кивнул дяденьке, который сегодня стоял за столом с музыкой. Тот потянул вверх какой-то малюсенький рычажок. Заиграл лёгкий бит, перезвон колокольчиков, грустноватая трель. Хосок встал в позу. Он больше не смотрел на Юнги. Он не смотрел на зал. Он смотрел как будто в самого себя, в свою душу, вогнал в строгий контроль все свои переживания. Остался только он и музыка. И парень был этому несказанно рад. Начался танец. Движения были плавными, скользкими, пока играл бит. Нотки стали более напряжёнными, атмосфера накалялась и тут… Сердце буквально пронзил острый звук скрипки, как будто резко в тишине заплакал младенец. Хосок чуть было не споткнулся, но списал это всё на такое неожиданное резкое действие. Оно получилось очень даже кстати: под начавшуюся живую музыку добавить дерзости движений не мешало. Он стал двигаться увереннее, как будто ноты, которые создавал для него сейчас Мин Юнги, его Мин Юнги, только что пытавшийся его поцеловать, толкали его, делали его сильнее. Он понимал, что как только сойдёт со сцены, пропадёт и больше никогда не появится в зоне обзора своего возлюбленного, но пока что гореть со стыда было некогда. Он знал, что прямо сейчас Юнги смотрит на него, смотрит и думает, какой он прекрасный, как красивы и чувственны все его движения, как глубоки эмоции, которые он, Мин, испытывает. Ну, не знал, но предполагал. В общем-то, это единственное, во что Хосоку сейчас хотелось верить больше всего на свете. Тем временем музыка достигала своей кульминации. Скрипка стонала всё громче и громче, у обоих абсолютно выветрились мысли. У Юнги табунами гуляли мурашки по коже. Нет, отнюдь не от своей музыки. От этих движений, от его оголившегося живота во время одного особенно ловкого маневра. От сосредоточенного лица, от всех чувств, которые он отображал на своём лице, полностью вливаясь в его, Мин Юнги, музыку. Он не такой уж выдающийся музыкант, на самом деле, пришлось очень постараться, чтобы полностью выучить эту довольно сложную мелодию, попадать точно в бит. Со спортом он ладит куда лучше, но как же без музыки. Он даже уже заранее знал, кому посвятит свою следующую песню и кому будут все тексты, идущее после неё. Ох, что за глупости, Мин Юнги… Неужели танец открыл глаза обоим? Неужели всё шло сюда, к этому залу, к этому танцу, к этой мелодии? Юнги открыл глаза спустя сложный момент, посмотрел на Хосока, который сейчас должен был совершить что-то очень потрясное. Сейчас должна быть самая яркая нота, самый громкий звук за всю игру, самый эпичный! Хосок действительно весь сжался, присел, музыка затихла. Зрители думают, что это конец. «Как бы не отступиться!» — подумал Хосок и прыгнул вверх, совершая сальто с последующим вращением на месте и наклоном вниз. Музыка задрожала, Чон закончил манёвр и упал на колени, как было задумано. Юнги только тихо сматерился из-за неожиданно порвавшейся на самой последней ноте струны. Зал взорвался аплодисментами. У Чона закружилась голова, он встал, но пошатнулся. А когда заметил, что к нему вот-вот подойдёт более чем довольный Мин Юнги, резко пришёл в себя, будто его холодной водой окатили. Парень побежал, несмотря на дрожащие коленки, туда, где его точно никто не найдёт. Даже он.