В тиши безлюдных улиц

Вергилий не говорит насмешливо-добродушно «Верь мне». Неро не тянет руку, пытаясь удержать отца на месте; лишь молча следит за хороводом далеких звезд и длинным тусклым следом падающей кометы. Холод их встречи грозит обернуться неловкостью болезненного прощания и болью в груди при каждом воспоминании о том, как не сумели смириться, справиться, унять неуемную гордость. Они не смотрят друг на друга, избегают взглядов, случайных касаний, лишних слов. Вергилий думает о том, чтобы сбежать прочь. Неро думает о том, чтобы отвернуться, закрыть глаза, зажмуриться крепко-крепко и зажать ладонями уши — так он сможет сделать вид, что все в порядке. На секунду, на час, на единственный день — Неро не знает, когда осознание потери ударит по нему с размаха. Неро делает вдох — нужно собраться с силами, рискнуть, перешагнуть через эту пропасть — и... Вергилий успевает чуть раньше, обнимает сына неуверенно, но искренне, шепчет в макушку слова (прощания?) — и тут же шагает прочь. Неро, забывшись, тянется вслед за ним.