Седьмая заповедь. Улица Воздержания

– А вы знаете, как называется группа, которая поёт эту песню? «Чингисхан»! Интересно, сам владыка монголов об этом знает? Джина только плечами пожала. Она плохо понимала язык германцев и не жаждала вслушиваться в слова песни. Как и в светскую болтовню кавалера, желавшего танцевать с ней. Музыка меняется и меняется, а некоторые обычаи – нет… Надо сказать, этого высокого иностранца она видела не впервые. И он всегда заказывал одну и ту же песню. Про далёкий и непонятный город Москву. Танцевал, и голубые яркие глаза сияли… Джина училась смотреть и слушать. Она почти сразу запомнила его имя – Рихард. Теперь ещё разгадать бы природу его к ней интереса… – Как вы думаете, доктор Зоргенфрай, – Джина попыталась перекричать музыку, – Бисмарк нападёт на Екатерину? Уж лучше о политике, чем о личном… Взгляд его не изменился. И голос не дрогнул. И улыбка осталась верноподданнической. – Нападёт. Это всего лишь вопрос времени. Придёт день, и мы войдём в их столицу с победой! Перецелуем их девчонок и спляшем на их столах! – Доктор Зоргенфрай… – Рихард. – А вы хотели бы поцеловать русскую императрицу? – Это, конечно, вызов, синьорина Рицци. Но кто я такой, чтобы украсть эту честь у моего канцлера? – В нашем мире не только короли целуют королев. – Я знаю. Даже некоторые кардиналы не минуют падения. И я не стану их осуждать. У его преосвященства Ренато Рицци прелестные дети. Неудивительно, что он их признал. Я тоже вас узнал при первой же встрече – вернее, понял, кто вы, потому что вы портрет вашей матери. – А где вы видели госпожу президента, если у нас вы ещё не были? – В Риме. Сразу после той её знаменитой эскапады, доказавшей всем независимость ваших земель и народа. Тогда Марен-Мэйв ещё была королевой воинственного народа… Мне странно, что такая женщина полюбила кардинала. – Он приличный кардинал. В рай никого палкой не гонит, и вообще… У меня добрый отец. Когда они с мамой видятся, это… – Понял, не объясняйте. А ваша матушка всё ещё дружит с Екатериной Второй? – О да. И формально, и неформально. – Она будет переживать из-за грядущей войны. – Она не просто будет переживать. Она придёт и повторит в Берлине свой римский подвиг. – Канцлер огорчится, когда до него дойдёт возможность такой перспективы. – Ничего, канцлер сильный. А вот знает ли Екатерина, что её ждёт? – Её тоже кто-нибудь любит. Не одного же канцлера Бисмарка! И послушайте, синьорина Джина, хватит о политике, идёмте танцевать! Сейчас песня о Москве зазвучит снова! …Агент русской короны Рихард Зоргенфрай точно знал, кому, что и зачем он говорит. В бесшабашном хмельном угаре, отчасти хорошо разыгранном, он танцевал с красивой девушкой и на сегодня мог быть собой доволен. Джина радостно отдавалась танцу. Она быстро приспосабливалась к меняющемуся миру. В том числе к моде на музыку. – Помните длинные платья и церемонные поклоны? – улыбался ей Рихард. – Мы будем жить вечно! В этом мире погибают только солдаты и шпионы! Кажется, Джина уже тоже знала, с кем говорит. Сегодня она будет засыпать с улыбкой… А вскоре доктор Зоргенфрай ей скажет: – Поверьте мне, синьорина Джина, есть уже сто девяносто три планеты, на которых я официально мёртв и куда уже не смогу вернуться. Не хотелось бы, чтобы ваша родина стала следующей. Потому что когда-нибудь я своему начальству надоем. Своими адреналиновыми фокусами. И Джина кивнёт с пониманием. Этот обаятельный красавец доктор всяческих наук давно знал: она разгадала, чем он занимается, и разгадала, что он разгадал её. Выросшая в такой семье, Джина не могла не разбираться очень во многом. Её воспитали так, что тупо прожигать жизнь ей казалось очень скучным, самым бездарным на свете делом. Вот только осмотрительности Джину Рицци так и не научили. Да и кому было, когда во время оно свадьба монсеньора Ренато и президента Марен-Мэйв наделала вселенского шуму! Не говорить лишнего Джине ещё удавалось. Ведь помалкивать и слушать куда эффективнее! А вот оставаться в стороне от бурной деятельности, которая может пойти на пользу людям – это нет. И когда всё-таки разразилась война, к ней, благодаря доктору Зоргенфраю, Рихарду, были готовы все. И Джина тоже.