Седьмая заповедь. Улица Воздержания

Катя Михайлова. Идеал русской советской женщины. Та, что готова была ждать вечность. Уля вполне представляла, что значит быть женой офицера. Даже не мыслила себе ни на минуту, что можно такого не выбрать и не выдержать. Ей потому и больно было думать о законной супруге Рихарда, что казалось: сама она, Ульяна, никогда не дотянет до её уровня. Усопших всегда идеализируют, к тому же столько поколений уже сменилось, не осталось больше таких людей! Потому и было так сложно поверить, что теперь, найдя приют в собственном портрете и в её квартире, душа героя потянулась к ней, к обычной девчонке, ленивой, капризной, балованной, явно не сдюжившей бы потянуть на практике собственные чистые и высокие идеалы. Да, коммунистка, да, в эпоху, когда это опасно. Да, верит, одна в целом мире верит, что может общаться с духом выдающегося разведчика. Но хватит ли этого, если чудо всё же случится и возлюбленный обретёт тело? Пока-то они ведь даже словами не общаются. Уля просто знает: Рихард отказался от рая, потому что не встретил там Катю. И ещё потому, что не мог не быть в гуще событий. Правда, и изменить тоже почти ничего не мог. И скажи кто-нибудь Уле, что, мол, верность Кате он не хранил, пусть и любя на расстоянии – она, Ульяна, плюнула бы клеветнику в лицо. Многие бы хотели, вспоминая классику… Только вот легко было представить себя и на месте японки Ханако, и на месте глупенькой фрейлейн из посольства – и не ощутить печали безответного чувства. А снилась ещё и какая-то рыжая, горячая, в чьих жилах текла кровь кельтов и итальянцев. Кто такая, почему нигде о ней ни слова?